— Есть хочу, — скулит Джисон, роняя на колени телефон экраном вниз.
Это не те слова, которые ты когда-либо хотела услышать от вампира — особенно когда ты сидишь всего в нескольких шагах от него.
Здравый смысл сказал бы тебе, что ты не должна быть столь спокойной. Он сказал бы тебе бежать, крича, и, возможно, вооружиться деревянным колом и большой луковицей чеснока.
Но вместо этого ты громко вздыхаешь, не отрываясь от своих записей по химии.
— Как жаль.
Оказывается, подружиться с вампиром намного проще, чем ты думала. Тебе просто нужно быть щедрой, делясь конспектами с уроков, и понимать странные устаревшие отсылки на поп-культуру.
И с понимаем относиться к… диетическим требованиям Джисона.
Кстати о…
Джисон фыркает и растягивается в кресле, глядя в потолок.
— Я увяну, медленно иссохну-
— Это обязательно должно быть медленно?
Голова Джисона дёргается, чтобы посмотреть на тебя, насупившись.
— Как грубо.
Ты закатываешь глаза, но, наконец, уделяешь ему внимание, которого он пытался добиться, поднимая глаза от своих записей.
— Ладно. Будет очень грустно, если ты превратишься в пыльный, иссохший полутрупик.
Глаза Джисона просияли.
— Грустно?
— Да. Я бы даже заплакала.
Он улыбается, удовлетворенный таким исходом.
— Правда?
Ты возвращаешься к своим заметкам.
— …от счастья.
Тебе не нужно поднимать глаза, чтобы знать, что парень вновь надулся.
Тем не менее, несмотря на твои поддразнивания, ты и Джисон довольно близки. Есть причина, по которой ты в пятницу вечером развалилась на диване Джисона со своей классной работой. Ты всё ещё не сменила рабочую форму — блейзер снят, но блузка и юбка-карандаш на месте, хотя и несколько помяты из-за твоего положения на диване.
Джисону удаётся молчать добрых несколько минут, давая тебе достаточно времени, чтобы добраться до конца страницы, прежде чем снова заговорить.
Ну, возможно, «заговорить» — не совсем та фраза. Джисон не говорит. Он просто громко скулит, протяжно и жалобно.
Ты закрываешь свой ноутбук, чувствуя, что близка к пределу.
— Почему бы тебе просто не покормиться, если ты так голоден?
Джисон вздыхает, глядя в потолок.
— Просто… слишком много усилий.
Ты собираешься задушить этого человека. Нежить или нет, ты найдёшь способ задушить его до смерти.
— Серьёзно?
— Я не шучу! — Джисон жалуется, выпрямляясь, подпитываясь собственным негодованием. — Я должен проехать долгий путь от кампуса, попасть в какой-нибудь случайный клуб непонятно где, фактически, найти цель, и затем, это даже не близко по сложности к тому, чтобы остаться наедине и стереть память после. Так много работы для какого-то, мх, кормления.
Вот как. Ты понимаешь, что никогда не думала об этом в таком ключе. Каждый раз, когда Джисон хочет покормиться, равноценен тому, чтобы выйти и найти, кого подцепить. Должно быть, это трудно делать на столь постоянной основе.
Хорошо, что он симпатичный, думаешь ты отстранённо, прежде чем поймать себя на этой мысли. Откуда, чёрт возьми, это?
— Почему «мх»? Разве кровь не, ну, твое?
— Из-за алкоголя всё… фи. Вкус и прочее, — говорит он. Затем смотрит на себя, на свои серые треники и изрядно поношенную толстовку. Он поднимает ладони, наполовину скрытые в рукавах, и со вздохом смотрит на них. — И мне удобно. Я не хочу снова переодеваться.
— Резонно.
— Быть вампиром отсосски, — вздыхает Джисон, звуча совершенно несчастно. Пока не фыркает. — Хех. «Отсосски».
…Ты собираешься бросить эту самую книгу ему в голову.
Контролируя вызванную каламбуром тягу к насилию, ты снова открываешь тетради, чтобы перечитать краткое содержание главы, вновь не обращая внимания на Джисона.
Этого должно быть достаточно, но ты не можешь не подокучать ему еще немного. Это часть дружбы, в конце концов.
— И всё же, наверняка, это кайфово, — говоришь ты, слегка растягивая слова. — Найти кого-то. Остаться наедине, увидеть оголенную и восхитительную шею, выставленную напоказ…
— Остановись, — жалуется Джисон, положив руку на живот.
— Держу пари, она тёплая и аппетитная. Такая хорошенькая и горячая, только для тебя…
— Прекрати-и-и, — скулит он, хмурясь. — Прекрати или…
Ты поворачиваешься к нему, приподнимая бровь.
— Или что?
Джисон садится прямо, прищурив глаза, и изо всех сил старается излучать ужасающую, вампирскую ауру устрашения.
— Я укушу.
Ты глупо хлопаешь глазами, между вами повисает тишина. Вы смотрите друг на друга, предупреждение Джисона висит в воздухе.
Прежде чем ты пожимаешь плечами.
— Окей.
Доля секунды удивления, выражение лица Джисона колеблется в замешательстве от твоего ответа, прежде чем он лепечет:
— Что?!
Ты снова закрываешь свои записи, и на этот раз бросаешь их на кофейный столик перед собой.
— Почему бы и нет? У меня на сегодня ничего не запланировано.
Ты никогда раньше не видела, чтобы Джисон был настолько ошеломлён, и это приносит странное удовлетворение — видеть, как ему нечего сказать.
— Что? — спрашиваешь ты, откидываясь на спинку дивана. Сама беззаботность. — Ты сам жаловался на голод.
— Да, но я не… Я не пытался… — Джисон спотыкается в своих словах, прежде чем прочистить горло. — Перестань подшучивать надо мной.
Ты наклоняешь голову на сказанное.
— Я серьёзно.
Джисон застывает, глядя на тебя широко раскрытыми глазами.
Ты вздыхаешь и чуть больше отклоняешь голову. Медленно, ты поднимаешь одну руку, чтобы подцепить пальцем воротник, потянув его вниз, чтобы открыть гладкую, голую кожу шеи.
— Давай, граф Дуракула. Время перекуса.
Джисон сглатывает — заметно сглатывает — когда его глаза следят за твоими движениями. Он полностью заворожен твоей шеей, губы приоткрываются.
Что-то сжимается у тебя внутри при виде такой незамедлительной реакции на твоё простое предложение. Ты предполагала, что Джисон отшутится или согласится с той же непринужденностью, что и ты.
По-видимому, нет.
Ты списываешь это на чисто научное любопытство.
— Т-ты… — Джисон заикается, нервно прижимая руки к коленям. Он переплетает пальцы вместе, каждый поддёргивается, пока ты практически можешь наблюдать, как винтики крутятся в его голове. — Ты серьёзно? Потому что я… типа, если это шутка, то это зашло слишком далеко, я…
— Это не шутка, — твёрдо говоришь ты.
Джисон вновь сглатывает, всё ещё зацикленный на твоей шее. Но когда он снова говорит, его слова мягки, даже робки.
— … Я мог бы… это может быть опасно. Я не хочу делать тебе больно.
Его признание трогает твоё сердце, самую малость. Ты даришь ему самую обнадёживающую улыбку, какую только можешь.
— Я доверяю тебе, бро.
Глаза Джисона отрываются от твоей шеи, чтобы встретиться с твоим взглядом. В его больших карих глазах есть что-то мягкое, и ты вспоминаешь, насколько сентиментальным может быть Джисон — это одна из твоих любимых черт в нём, хотя ты никогда не признаешься ему в этом. Приятно быть рядом с кем-то, кто так открыто демонстрирует свои эмоции и чувства.
— Окей, — говорит он. — Если хочешь.
Твоя улыбка становится шире.
— Круто.
Ты двигаешься, чтобы встать, в тот же момент, что и Джисон. Наступает секунда неловкого молчания, и вы оба стоите в замешательстве.
— Не хочешь… — Джисон замолкает, кивая в сторону дивана, на котором ты сидела. — Разве диван не будет более удобным?
— Я думала, на кресле разумнее, — отвечаешь ты, слегка запинаясь, впервые с начала этого разговора, но гнешь свою линию.
— Как? Нам обоим не хватит места?
— Ну да, но… — ты пожимаешь плечами. — Ты беспокоился о том, что это опасно, поэтому я подумала, что для меня будет безопаснее, если я буду сверху.
— Св-… — Джисон отводит взгляд. — Верно, да. Это сработает.
— А что? Как ты обычно это делаешь? — ты спрашиваешь, заинтригованная.
— Э-э… — на лице Джисона явно читается смущение.
Это личный вопрос для вампиров? Ты нарушила какое-то сверхъестественное табу?
К твоему облегчению, он вскоре отвечает на вопрос.
— Стоя. Обычно это… ну знаешь, тёмный переулок. У стены. Типа того.
— Мы можем стоять, если хочешь?
Джисон делает паузу. Как будто что-то обдумывает. Как будто его что-то терзает. Через несколько секунд он наконец говорит.
— … Нет. Нет, мы можем… мы можем сделать так, как ты сказала.
— Окей.
Ты ждёшь, что он сделает шаг, но он просто стоит. Ждёт тебя.
Ты поднимаешь бровь, окидывая взглядом этого нервного человека, всё ещё волнительно перебирающего руками перед собой. Он выглядит примерно в двух секундах от того, чтобы вывихнуть их. Какой большой, страшный хищник.
— Садись, Джисон.
Джисон приоткрывает рот и немедленно следует твоему приказу, опускаясь обратно в кресло.
Ты двигаешься вперёд, совершенно уверенно… пока, наконец, не достигаешь его, и не осознаёшь одну вещь, которую не учла.
Твоя юбка.
Тем не менее, сейчас уже не время отступать. Полная решимости сохранить эту атмосферу уверенности, ты без колебаний забираешься на Джисона, ставя колени по обе стороны от его бёдер. Твоя юбка поднимается примерно до середины бедра, и ты вынуждена находиться полустоя на коленях, нависая над ним. При сидении, она, вероятно, собьётся прямо вокруг таза.
Кроме того, просто сидеть на коленях Джисона кажется…
Ну, кажется…
… Тебе просто не стоит этого делать. Ты уже и так очень демонстративно игнорируешь, как мягкая ткань спортивных штанов Джисона прижимается к твоим ногам.
Он совершенно неподвижен под тобой, почти как статуя, и твоя новая позиция ставит тебя всего на несколько дюймов выше, заставляя его слегка поднять подбородок, чтобы встретиться с твоим взглядом.
Странно видеть его под таким углом, особенно так близко. Твои глаза скашиваются на маленькую родинку на его правой щеке — яркую на фоне гладкой, вампирской, почти блестящей кожи.
Это по-странному мило.
Он снова сглатывает, и его движение, покачивание гортани, бросается в глаза.
— Никто, эм… раньше никто не просил меня укусить их, — признаётся Джисон.
Ты моргаешь.
— Как я уже сказал, это всегда… ну, знаешь, страшные переулки и… — бормочет Джисон, глядя в сторону. — После я всегда чувствую себя виноватым.
И вновь твоё сердце ёкает из-за него. Нет никакой жесткости в Джисоне, никакой настороженности. Он мягкий и чуткий, и ты беспокоишься о том, как повлиял на него образ жизни вампира.
Ты не уверена, как выразить это словами, не звуча при этом грубо, поэтому слегла тыкаешь его в плечо.
— Ну, здесь не нужно чувствовать вину. Понял?
Джисон смотрит на тебя, моргает и улыбается.
— Понял.
— Отлично.
Момент тишины возникает между вами, когда вы осознаете, что будет дальше. Больше никаких увиливаний и разговоров вокруг да около. Джисон собирается укусить тебя.
Джисон, кажется, думает о том же, когда его взгляд снова падает на твою шею.
Ты чувствуешь что-то странное в животе, словно бабочки. Что ж, вполне логично. Конечно ты немного нервничаешь из-за того, что вампир собирается сделает большой вампирский кусь, друг он или нет.
— Итак, я предполагаю, что ты просто кусаешь шею, и… — ты делаешь паузу, пытаясь придумать, как это сформулировать, — …ом-ном-ном.
Ты ожидаешь какой-то реакции на свою попытку сбавить напряжение, но глаза Джисона тёмные, зрачки поглощают любые проблески карей радужки.
Джисон наклоняется, и на долю секунды ты ощущаешь, как его губы касаются твоей кожи, словно в нежнейшем из поцелуев.
А потом его рот открывается и клыки впиваются в шею.
Ты невольно шипишь от краткого укола боли, но звук почти сразу же заглушается стоном Джисона от твоего вкуса.
Звук проходит сквозь тебя, наполняя странным теплом. Укус как-то влияет на тебя. Каждая унция напряжения в твоём теле медленно тает — твои мышцы расслабляются, дыхание замедляется, даже мысли начинают течь медленнее.
Это не совсем как сон — ты не чувствуешь усталости, ты просто чувствуешь…
Удовлетворение. Расслабление.
А потом рука Джисона обхватывает твое бедро, и ты возвращаешься к реальности.
Одно дело объективно знать, что твоя юбка задралась, и совсем другое — чувствовать его руку на оголенной коже, крепко сжимающую, удерживающую тебя.
Это зажигает что-то глубоко внутри — и с каждым глотком, что Джисон берёт у тебя, это растёт. И растёт.
Блять. Блять.
Твои глаза закрываются.
Это что-то делает с тобой. Это что-то делает в тебе.
Шея — эрогенная зона, шепчет тихий голосок в глубине твоего сознания. Но это не объясняет того, как каждое мизерное ощущение, приходящее с укусом Джисона, курсирует по твоему телу и концентрируется прямо между ног.
Твои дрожащие руки тянутся к его плечам, чтобы просто держаться за что-то, пока ты так перегружена.
Ты чувствуешь, как его язык прижимается к твоей шее, влажный и тёплый, ласкающий кожу.
И ты не можешь остановить всхлип, который вырывается из твоих губ.
Джисон замирает, его рука напрягается на твоём бедре, но ты слишком возбуждена, чтобы чувствовать себя неловко.
Тебе просто нужно больше.
Одна из твоих рук поднимается, чтобы запутать пальцы в его тёмных волосах — когда ты толкаешь его голову к себе, и вы оба стонете, чувствуя, как его клыки погружаются ещё глубже в тебя.
И вот так Джисон возвращается к действию. Его свободная рука обхватывает тебя за талию, вдавливая в грудь. Его язык снова на тебе, вылизывая, словно котёнок, так, что мышцы внизу живота подрагивают. Ноют.
Это пытка. Медленная, сладкая пытка, как худшая — лучшая — прелюдия. В голове нет чётких мыслей, только лакомый туман, полностью поглощающий тебя.
Рука на бедре скользит выше по ноге, останавливаясь на подоле юбки.
Тебе нужно… необходимо ещё выше.
Блять, тебе нужно, чтобы он прикоснулся к тебе, ты можешь взаправду умереть, если он этого не сделает. Ты скулишь, закрывая глаза, сопротивляясь желанию качнуться к нему. Мышцы в бёдрах дрожат от напряжения, удерживая тебя на весу, останавливая от желания потереться о него.
— Б-блять, — бормочешь ты. — Джисон…
У тебя опустошается, кружится голова, тебя переполняет… всем.
Джисон внезапно напрягается, застывая под тобой, и ты протестующе скулишь, когда он немедленно отстраняется от твоей шеи.
Ты открываешь глаза и видишь, что Джисон смотрит на тебя. Его губы окрашены в бордовый, и тебе требуется секунда, чтобы понять, почему.
О, думаешь ты ошеломлённо. Это ты.
Тебе нужна ещё секунда, чтобы понять, что во взгляде Джисона паника.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Ты понимаешь, что дрожишь.
— Я старался не брать так… я пытался нежно, но… чёрт, это было…
Ты дрожишь не от страха, и не от шока, и не от потери крови.
Ты дрожишь так же, как в постели, когда партнёр дразнит тебя, доводит до состояния хнычущего беспорядка, а затем останавливается.
Блять. Ты мокрая. Мокрая и жаждущая. Ты можешь чувствовать, как твоё нижнее белье прилипает к тебе, настолько оно влажно.
В неведении, Джисон всё больше и больше пугается твоего состояния — твоего ошеломлённого взгляда, твоего молчания.
— Пожалуйста, поговори со мной, я… я сделал тебе больно? Боже, я не хотел…
Твой голос хриплый, когда ты наконец собираешься ответить.
— Я… я…
Как ты это объяснишь? Как скажешь ему, насколько ты блять потекла?
— Пожалуйста, — говорит Джисон напряжённым голосом, сглатывая, когда признаётся тебе. — Ты меня пугаешь.
Рука с твоей талии спадает, и ты вздрагиваешь, когда чувствуешь уходящую с бедра руку-
Ты хватаешь её, движение настолько быстрое, что ты даже не осознаешь, что сделала, пока не чувствуешь его запястье в своей крепкой хватке.
Джисон смотрит на тебя, на то, как ты сильно сжимаешь его запястье, и его беспокойство превращается в замешательство.
Ты не знаешь, что сказать или что сделать с его рукой, поэтому, без слов, ты тянешь её обратно к себе. Под юбку. Прямо туда, где нуждаешься в ней.
Лицо Джисона, когда его рука встречается с тобой, когда костяшки касаются твоего нижнего белья, и он чувствует эффект, который произвел на тебя, выжигается в твоей памяти.
— …О, — шепчет он, потеряв дар речи.
Его реакция — едва заметное смущение, и ты прочищаешь горло. Ты уже начинаешь восстанавливать способность формировать слова — и мысли, если быть откровенной, — и изо всех сил пытаешься взять ситуацию под контроль.
Итак, ты недовольно хмуришься, как будто рука под юбкой вообще не влияет на тебя.
— Ты не упоминал, что это… возбуждает.
— Оно и не возбуждает! — восклицает Джисон, потрясённый твоим обвинением. — Это… ну, обычно нет. Я…
— «Обычно нет»? И ты не подумал предупредить меня об этом?
Джисон бледнеет, наклоняя голову.
— Это… это происходит только когда…
Он вдруг замолкает и поднимает голову — и ты моргаешь, видя, как дёргаются уголки его губ. Как будто он борется с улыбкой.
Или ухмылкой.
— Это происходит только тогда, когда уже есть интерес. И я не думал, что ты…
… Чёрт.
Твоё лицо краснеет, когда ты понимаешь, что тебя поймали.
— Д-да, ну… — ты не находишь слов, лицо становится ещё краснее. — Ты меня знаешь. Мне нравится доказывать, что ты неправ.
Запястье Джисона внезапно выворачивается под твоей хваткой, когда он поворачивает руку, чтобы прижать к тебе ладонь. Ты резко вдыхаешь, когда его пальцы потирают тебя через нижнее белье, проверяя, насколько ты мокрая.
— Очень неправ, по-видимому.
— Ты маленький засранец, — шипишь ты сквозь зубы.
— Что-что говоришь? — невинно спрашивает Джисон, когда ты чувствуешь, как его большой палец втирает круги, что-то ища. И он знает, что нашёл, когда ты внезапно выгибаешься, задыхаясь, и твоя рука летит к спинке кресла, чтобы удержать себя. — О, кое-кто очень чувствителен.
— Кое-кому сейчас надерут его бессмертную задницу, — бормочешь ты, но угроза слегка омрачается тем, насколько дрожит твой голос.
— Это до или после того, как я помогу тебе с этим? — спрашивает Джисон, и у тебя перехватывает дыхание.
Ты смотришь на него, ожидая подвоха. Но он просто смотрит в ответ, с искренностью в глазах.
— …Предлагаешь? — спрашиваешь ты неуверенно.
— Я был бы идиотом, если бы не предложил, — замечает он. — Особенно когда ты делаешь это.
— Делаю что?
Ты ожидаешь какую-нибудь глупую пикаперскую фразочку или дразнящее замечание о том, насколько ты отчаянно нуждаешься. Но вместо этого Джисон смущённо улыбается.
— … Так смотришь на меня.
Ты моргаешь — и всё обретает смысл. Все эти маленькие игры для привлечения внимания.
Всё это время…
— …трудно не делать этого, — неохотно признаёшь ты. — Типа, взгляни на себя.
Улыбка Джисона становится шире, глаза широко раскрыты и полны восторга.
Ты борешься с желанием нахмуриться, уже смущённая прежде, чем вы действительно начнёте, и добавляешь.
— Пошёл в жопу.
— Может быть, — поддразнивает Джисон. — Если ты хорошо попросишь.