Что и говорить, а ума у Тай Лунга было поболее, чем у чокнутого павлина и того рогача - как там его? - что слонялся по миру Духов, бормоча что-то про Угвея и предательство. Ему ли говорить о предательстве, когда Тай, без пяти минут Воин Дракона, вдруг, без суда и следствия, был отвергнут, выброшен, как ненужный мусор? И ладно бы этот придурок Угвей - Шифу тоже отвернулся! Слабовольный ублюдок! Всё повторял за Учителем, не пытаясь быть собой хоть на толику! О, как же он тогда жаждал поквитаться с ним за свою искалеченную судьбу! И если бы не панда...
Панда! Да, это ещё одна заноза в душе, убийца, что ещё ходит по земле «благодаря» несовершенным китайским законам. Скольких он уже уничтожил своим пальцевым захватом? Даже страшно представить!
Поначалу Тай много думал об этом. Думал и злился, что не может вновь попасть назад, где бы непременно навёл свои порядки и начал новую жизнь. Мир был жесток к нему, но он бы ответил добротой и справедливостью, поскольку понял теперь, насколько сильно это оружие. Одних Шифу с По он бы заставил страдать, ведь смерть для них – слишком мягкое наказание.
Барс чуял: як что-то замышляет. Что-то грандиозное и связанное с Угвеем. Хитростью он выяснил, что именно, и навязался Каю в партнёры. Тот ничего не заподозрил и научил барса, как отнимать ци. Вместе они переловили всех умерших мастеров, и когда настал решающий день, Кай напал на Тай Лунга с целью и его сделать нефритовым зомби, своей послушной марионеткой. Вместо этого як проиграл ученику, и теперь лишь Угвей стоял на пути в мир живых, последний из обитателей этого мира, чьё ци не поработили. Только после этого портал в мир живых мог открыться.
Последний противник пал под натиском силы и ловкости барса. Подобрав его палку с символом инь-ян, Тай прыгнул в лодку и выехал на середину золотого озера. Собрав в кулак нефритовые кулоны, он ударил ими о дно лодки. Волны вокруг вздыбились, слившись в водоворот, и закрутили Тай Лунга, окружённого усиленной ци. Ещё миг – и вода уже настоящая подхватила его и понесла к берегу.
Он оказался в реке, протекающей через долину Мира. Выбравшись, барс не торопясь высушил шерсть и направился вершить суд над виновными.
Неистовая Пятёрка встретила барса во всеоружии – и сильном удивлении. Впрочем, они уже забыли, как выглядит Тай, и выбросили предчувствие из головы.
- Кто ты такой и что тебе нужно? – с вызовом спросила Тигрица.
- Это так вы теперь встречаете гостей? – усмехнулся барс. – А я слышал обратное и ожидал более радушного приёма.
Тай решил сыграть на их забывчивости и выдать себя за другого.
- Я скиталец, - продолжил он. – О вашей свирепости ходят легенды, вот мне и хотелось увидеть это своими глазами. Но… теперь уже не хочется.
Пятёрка переглянулась, затем все убрали боевую стойку и в недоумении воззрились на барса.
- Я пришёл сказать, - продолжал Тай, - что этот ваш Воин Дракона только что убил невинного – моего брата, с которым я путешествую. – И, уже не скрывая своих эмоций, прорычал: - Почему вы это допустили? Если он Воин Дракона, ему разрешается убивать всех, кто не него косо посмотрит?
Не поверить барсу было нельзя: гнев и отчаяние давно стали частью него, особенно здесь и сейчас, на пороге когда-то родного дома, так что роль свою он играл убедительно.
- Хорошо, мы разыщем По и узнаем, что случилось, - бросила Тигрица и помчалась вперёд. За ней – остальные.
«Значит, Шифу здесь», - скалясь, подумал барс. Иначе бы кто-то из Пятёрки остался с гостем или предложил ему уйти.
Войдя внутрь, Тай Лунг отметил, что тут мало что изменилось, разве что золотые скульптуры повсюду расставили – Шифу, как и Угвей, любил помпезность, а жизнь в богатом дворце испортит любое, даже самое доброе и невинное существо. Ну а добрым и невинным его бывший отец и Учитель не был никогда. И уж точно не стоило лишний раз подчёркивать свою патологическую привязанность к Угвею, возведя ему памятник возле дворца.
Ну и где же этот лопоухий болван? Уж он-то должен узнать того, кого проклял и выслал, от кого отрёкся в тот день. Интересно, что он сказал, как повёл себя, когда узнал о гибели первенца? Ответ барс, кажется, знал. И очень хотел познать приём, после которого губы малого панды уже никогда не смогут улыбнуться!
Неторопливые шаги Тай Лунга почти сразу были услышаны, и не успел барс дойти до спален мастеров, Шифу выскочил навстречу. Старый мастер ожидал увидеть кого угодно, но только не сына. Буквально за миг до того, как узрел взгляд, внутренний голос намекнул: не так уж и незнакома ему эта мягкая поступь.
- Этого… этого не может быть… - потрясённо выдохнул Шифу.
- Может, - рыкнул барс, слегка подбрасывая зажатый в лапе клинок с широким лезвием. – Оружие моей юности превратили в музейный экспонат, но сейчас оно вернёт себе былую славу и впервые отведает крови!
Последние крохи жалости он утратил ещё до гибели, уже ничто не связывало Тая с тем, кто поступил не как любящий отец, а как чужой, как враг. Да Шифу, по сути, всегда был ему чужим. Вместо того, чтобы найти родителей подкидыша, Шифу разрушил то, что сам и создал. Так стоило ли вообще начинать, если не справишься с воспитанием, если недостаточно воли и навыков? Если понимаешь, кто ты, а кто ребёнок. Ребёнок, которого в силах воспитать только волевые хищники – такие же, как и он сам. Конечно, никакой малой пандой барс не стал, да и не мог стать. Ту же ошибку Шифу едва не повторил с молодой Тигрицей, пытаясь сделать из неё себя.
Как он и думал, мастер сразу бросился в бой. Взмахнув мечом, Тай с ходу попробовал проткнуть его тщедушное тельце. Слишком вёрткий для своих лет, Шифу ушёл от лезвия, успев ударить задними лапами барса по плечу. Мгновенно развернувшись, Тай Лунг ответил ударом наотмашь, не позволив мастеру приземлиться на лапы.
Клинок тут же обрушился на Шифу, ему оставалось лишь одно: задержать его лапами. Его сын явно не желал ввязываться в затяжной бой, к тому же, воскреснув, будто впитал в себя мощь десятерых, стал гибче и реагировал мгновенно. Остро наточенный клинок задержать не удалось: лезвие рубануло по пальцам, отрезав большую их часть на обеих лапах.
- Вот так, теперь никакого захвата уси, - довольно бросил Тай, наблюдая, как мастер корчится от боли, зажимая одни обрубки другими. – Что отрезать дальше? Признаться, я бы очень хотел растянуть эту пытку подольше.
Шифу молчал и явно не желал бороться с ним. Пожав плечами, барс шагнул вперёд и вонзил клинок ему в грудь. Захлёбываясь кровью и дёргаясь в предсмертных конвульсиях, мастер выдавил, глядя на Тая:
- Я встречу тебя… там…
Барс выдернул клинок.
- Не встретите.
Услышав торопливые шаги, пятнистый воин обернулся к выходу и бросился встречать своего главного недруга.
Оказалось, не только Шифу, но и По прекрасно помнил облик Тай Лунга, и все шестеро примчались быстрее, чем он ожидал. Он мог, как и прежде, одолеть всю Пятёрку даже без силы ци, даже без нефритовых зомби, кулоны которых он оставил под камнем у реки, поскольку не был жаден так, как Кай. Никто, даже Воин Дракона, не способен победить такого могучего воина. Воина, который вернулся из мира мёртвых.
Они поняли, что случилось. По клинку барса стекала кровь, и все шестеро набросились на пятнистого воина, не подозревая о его загробной мощи. Тай Лунга переполняла ци умерших мастеров, в том числе и ци Шифу, что в момент гибели перетекла в его тело. Поэтому их мастерство не помогло никому из них, даже Тигрице, что дралась отчаянней остальных. Тай Лунг отбивался, но не наносил смертельных ударов. Его целью был только По, которому давно пора покинуть этот мир.
Отрубить жирные, как сардельки, пальцы изящным клинком оказалось непросто. Под конец, когда Неистовая Пятёрка лежала поверженной и измотанной, панда вдруг бросился на Тай Лунга сзади и сцепил свои пальцы у него на шее. Сотой доли мгновения барсу хватило, чтобы догадаться – и вывернуться. А вот панде не хватило. Применив пальцевый захват на самом себе, По навсегда сгинул из мира живых.
- Кай бы точно так не сумел, - усмехнулся барс и взглянул на постанывающих от боли мастеров. Затем склонился к Тигрице и ухватил её за подбородок.
- Вероятно, ты теперь станешь новым настоятелем Нефритового дворца, - бросил он презрительно. – Даже если и нет – не вздумай меня искать. Я два раза оставлял вас в живых из жалости к вашему, пусть и недостаточному, мастерству, так как по-прежнему уважаю учение кунг-фу. На третий же раз пощады не ждите. Ни ты, ни твои друзья никогда не станете сильнее меня, однако я даю слово, что больше никого не лишу жизни, если они первыми не покусятся на мою. Не за этим я возродился, чтобы вновь вставать на ту же тропу.
Тигрица вздрогнула, почувствовав, как об неё вытирают клинок. Заткнув оружие за пояс, Тай Лунг не спеша направился к персиковому дереву. Сил догнать его не было, да Тигрица и не желала. Не дала это сделать и Журавлю, поднявшемуся на ноги. Как ни кипели в ней ярость и горе по убитому Учителю, где-то внутри зародилось вдруг понимание. С удивлением прислушиваясь к себе, она глядела на то, как пятнистый воин, просто воин, без свитка Дракона, о котором и словом не обмолвился, сел возле дерева в позу лотоса и замер, должно быть, медитируя. Точно так же когда-то сидела и она в минуты внутренней борьбы. До сих пор Тигрице многое в себе не нравилось, что уж говорить о Тай Лунге, который вернулся, чтобы найти новый путь, новый смысл, вырубив на корню всё, что тянуло его в прошлое – своих старых врагов. Она наблюдала рождение нового воина из оболочки прежнего подобно тому, как гусеница обращается в бабочку.
Её окликнул Журавль, затем Гадюка, и Тигрица вспомнила о тех, кого лишилась. Долго рыдала над телом Шифу, пока не начало темнеть, но когда, вспомнив о Тай Лунге, она сквозь горе поплелась к выходу и взглянула в сторону дерева, там уже никого не было.
- Что ж, надеюсь, он нашёл такой путь, который никогда не пересечётся с нашим, - тихо сказала она, втайне радуясь тому, что барс ушёл. И что он изменился. В любом случае, убить его она бы ни за что не смогла, даже если б единственной осталась в живых.