Тен-Тен сидит на высоком стуле возле барной стойки и уныло цедит через трубочку третий, кажется, по счёту гипералкогольный коктейль. Она покачивает ногой, сверлит взглядом красивый стакан, который минут десять назад поставил перед её носом бармен, и считает собственные крохотные глотки, чтобы успокоиться. Однако сердце с каждым вдохом стучит всё быстрее, а мурашки, бегающие по ногам, теперь карабкаются выше, из-за чего хочется нервно выстукивать ногтями по столешнице. Но делать так ни в коем случае нельзя, потому что это привлечёт лишнее внимание, а Тен-Тен и без того чертовски нервничает. Ей сейчас нужно немного самообладания и очень много алкоголя, чтобы решиться на то, на что она никогда в жизни не решилась бы в другой ситуации. И пока с первым у Тен-Тен выходит заминка, второе щедро обновляется раз за разом, из-за чего в голове становится немного мутно, а звуки, густо наполняющие небольшое помещение, приглушаются.
У Тен-Тен есть один шанс из десяти. А потом она просто струсит и умчится из бара на такой скорости, что все выросшие на пути преграды будут беспощадно снесены.
***
— Ты трусишь, — заговорщически прошептала Ино, наматывая на палец жвачку.
— Что? Я?! — тут же возмутилась Тен-Тен, но под красноречивым обличающим взглядом моментально сникла. — Если только немножко. Но это ещё ничего не значит!
Демонстративно фыркнув, Ино покачала головой и щёлкнула её по носу, оставив сладкий, чуть липкий след от жвачки.
— Ну и дура! — припечатала она и аккуратно, чтобы не размазать помаду, обхватила палец губами.
***
Тен-Тен не считает себя красавицей, потому что природа щедро наградила её теми качествами, которые идут вразрез с нынешними идеалами красоты: у неё спортивная поджарая фигура и прямой твёрдый взгляд, а также довольно заурядная внешность и несгибаемая уверенность в собственных силах. Эти качества парням, как правило, не сильно нравятся, поэтому абсолютное большинство из всех случающихся романов в жизни Тен-Тен заканчиваются быстро. Некоторые даже как-то фатально быстро. Поэтому она больше ничего не ждёт от случайных знакомств. Вернее, пытается не ждать, но получается с переменным успехом.
Тен-Тен вздыхает, подпирает кулаком щёку и, подхватив трубочку языком, втягивает небольшую порцию сладкого алкоголя в рот. Слишком шумно сглотнув, она морщится и старательно смотрит в сторону, чтобы не заработать себе косоглазие и нервный тик заодно. Но боковым зрением она всё равно видит высокого стройного бармена, который очень аккуратно начищает пивные бокалы и степенно расставляет их в сушилке, не отвлекаясь на посторонние шумы. У него сосредоточенный взгляд, который прячется под полуприкрытыми веками, сжатые в полоску тонкие губы и отточенные движения человека, который не первый год занимается подобной работой. А ещё у него жилистые сильные руки, широкие кисти, украшенные чуть вздувшимися, переплетёнными между собой венами, и длинные ловкие пальцы, при виде которых хочется нервно заскулить.
Он никогда не тратит на посетителей больше времени, чем это требуется по работе, всегда подчёркнуто вежливо общается и очень сдержанно ведёт себя — словом, делает всё, чтобы никого попусту не провоцировать. Однако всё вместе это смотрится просто ошеломительно провокационно. Настолько, что первым желанием Тен-Тен, когда она увидела его месяца два назад за этой стойкой, было подойти и впиться в него всеми конечностями. А затем — утащить в свою пещеру, пока кто-нибудь не сделал это вместо неё.
Собственно, именно ради этого бармена Тен-Тен тут и находится, изображая чёрт знает что на фигурной палочке. Именно из-за него она сейчас ёрзает и не может найти себе место. А всё потому, что у Ино хорошо подвешенный язык. И чуйка на сомнительные приключения, в которые она, как правило, втравливает своих хороших друзей.
***
— Ну что ты потеряешь, если предложишь ему простой секс без обязательств? — фыркнула Ино и, аккуратно упаковав жвачку в салфетку, игриво подмигнула сидящему за соседним столиком парню. Тот моментально смутился и отвернулся, сделав вид, будто он не пялился на неё секунду назад, распахнув рот и заливая слюнями столешницу.
— Не знаю. Может, самоуважение? — криво усмехнулась Тен-Тен, почувствовав вспыхнувшее внутри глухое раздражение из-за этой сцены.
Она злилась на себя из-за таких глупостей, но не признавать очевидное не могла — она иногда всё-таки завидовала Ино и её магической способности цеплять парней целыми пачками, не прилагая к этому особых усилий. Нет, Тен-Тен вовсе не желала быть настолько же популярной, но временами так хотелось, чтобы кто-нибудь тоже увидел в ней девушку, а не мальчишку в юбке. Ей хотелось почувствовать чужую заботу, а не проявлять её в постоянном режиме.
— Милая, — Ино театрально закатила глаза, отвлекаясь от заинтересовавшего её молодого человека, — на самоуважении в наше время далеко не уедешь. Это тебе не средние века, когда за один косой взгляд можно было схлопотать железной перчаткой по морде. К тому же, — она улыбнулась стремительно покрасневшей Тен-Тен и вытянула губы трубочкой, — уж не пытаешься ли ты мне сейчас наврать, что не хочешь его?
***
Тен-Тен угрюмо выплёвывает трубочку изо рта и с сожалением смотрит на практически пустой стакан, в котором остаются кубики льда и размазанная по ним лужица слишком сладкого сиропа. Она отодвигает от себя выпивку и с присвистом выдыхает, ощущая пока что приятное головокружение и дикий распространяющийся внутри озноб.
Как ни странно, алкоголь совершенно не помогает собраться. Даже наоборот — Тен-Тен ощущает себя зайцем с торчащим из загривка дротиком со снотворным. Ей хочется вскочить и убежать куда глаза глядят, но ноги уже не двигаются. Только сердце в груди колотится с такой скоростью, что кажется, будто оно сейчас выскочит наружу.
— Вам повторить? — густым мягким голосом спрашивает кто-то, и Тен-Тен, протяжно икнув, резко поднимает голову, затравленно глядя на подошедшего к ней человека, которым оказывается тот самый бармен. Он смотрит на неё сверху вниз, но не улыбается и даже практически не моргает, из-за чего кажется, что его взгляд проникает под кожу и въедается в кости.
Тен-Тен ёжится от этого не самого приятного ощущения и кивает зачем-то, хотя продолжать пить больше не хочет. Даже совсем не хочет, если быть честной. Но тогда придётся расплачиваться и, покачиваясь, идти домой несолоно хлебавши. А Тен-Тен не для того собиралась с духом целую неделю, чтобы потерпеть сокрушительное фиаско из-за глупой трусости.
Да и Ино её потом засмеёт…
Бармен едва заметно кивает и отворачивается, чтобы снова замешать для постепенно пьянеющей клиентки очередную приторную медвежуть с мятой и клубникой, а Тен-Тен невольно сглатывает, вновь засмотревшись на его предплечья. С ней же ни разу такого не было, чтобы с первого взгляда. Чтобы увидеть и пропасть на веки вечные… А тут какое-то наваждение, которое сложно назвать каким-то одним определённым словом. Это однозначно не любовь. Скорее, простое влечение, щедро приправленное долгим отсутствием у Тен-Тен парня. Но почему тогда так хочется, чтобы эти руки обвились вокруг её талии и никогда не отпускали?..
Чертовщина какая-то — не иначе!
— Ваш коктейль. — Бармен чётким движением протягивает Тен-Тен наполненный бокал, украшенный фруктами и зонтиком, и целое мгновение смотрит прямо в её глаза, а затем отворачивается к другому посетителю, который требует то ли пиво, то ли по морде…
А у Тен-Тен сердце, прилипнув к горлу, заходится бешенным стуком. Потому что глаза бармена — светло-серые, практически ледяные — обжигают сильнее калёной стали, и Тен-Тен готова принести в жертву кого угодно, чтобы ещё раз урвать вожделенные несколько секунд…
«Секс без обязательств, да?» — невесело думает она и, вздохнув, делает большой глоток, кривясь от горько-сладкого привкуса.
***
— И как мне это сделать, по-твоему? — в ужасе простонала Тен-Тен и закрыла голову руками, тысячный раз жалея, что вообще открыла рот и выболтала Ино о своей тихой страсти к парню, о котором она не знала практически ничего, кроме того, что он по вторникам и пятницам работал в баре у гипермаркета.
— Да просто! — Ино всплеснула руками, словно это было само собой разумеющимся. — Берёшь и предлагаешь ему секс. Думаешь, хоть один здравомыслящий парень откажется?
— Если у него есть хоть капелька мозгов, да, — проворчала Тен-Тен, тиская в пальцах крепко заплетённые гульки.
— Брось! — фыркнула Ино и, наклонившись поближе, понизила голос до горячего шёпота: — Если бы к тебе подошла симпатичная девушка с отпадной фигурой и аппетитной упругой попкой, ты бы отказалась?
— Да ну тебя! — покраснела Тен-Тен, разом вскидываясь. — Скажешь тоже… симпатичная…
— У кого-то слишком большие комплексы-ы-ы, — трагично вздохнула Ино и тихо засмеялась. — Ладно, так уж и быть, я научу тебя, как правильно подойти к парню, чтобы он уж точно не отказался. А ты взамен пообещай, что обязательно попробуешь!
— Н-но он не такой… Вернее, не выглядит таким… — заблеяла Тен-Тен, испуганно заморгав.
— Угу, рассказывай. — Ино подтянула лямки на топе, из-за чего её грудь плавно подпрыгнула, и парень за соседним столиком едва не ударился лицом о столешницу, засмотревшись на это. — Ну что? По рукам?
Тен-Тен страдальчески закатила глаза, поёрзала, снова кинула взгляд на пускающего слюни парня, вспомнила про своё полуторагодичное воздержание… и сдалась.
Ну, в самом деле, что она теряла в случае провала? Ничего, в общем-то.
Зато при удачном стечении обстоятельств был шанс воплотить в жизнь некоторые свои самые смелые фантазии, в которых тот самый бармен принимал непосредственное участие.
***
«Да уж, — с сарказмом думает Тен-Тен и снова смотрит на бармена, который замешивает коктейль для другого посетителя. — Система Ино наверняка действует безотказно на всех парней. Проблема только в том, что этот не «все парни». Он вообще ни на кого не похож».
Она уныло вздыхает и, закусив трубочку зубами, беззастенчиво разглядывает его чёткий профиль: чуть нахмуренные брови, прямой нос с аккуратными крыльями ноздрей и плотно сжатые губы. Затем, усилием воли сдержав судорожный вздох, скользит взглядом по длинным тёмно-каштановым густым волосам, прихваченным у затылка резинкой, и целое мгновение мысленно зарывается в них пальцами. А потом спешно перемещается на широкие плечи и жилистые предплечья, которые открывают закатанные по локоть рукава. Сглотнув кажущийся уже безвкусным коктейль, Тен-Тен несколько секунд рассматривает их и тут же зажмуривается, когда видит, как бармен берёт тряпку и начинает начищать вымытый только что бокал.
Она нервно отворачивается и всверливается взглядом в стену, ощущая, как внутренности скручиваются в бараний рог, из-за чего становится совсем трудно дышать.
Этот Дьявол во плоти какой-то обескураживающе совершенный, начиная от внешности и заканчивая нехитрыми движениями, от которых пульс в ушах стучит с запредельной скоростью. И мысль о том, чтобы подойти к нему и просто так предложить быстрый ненавязчивый секс без обязательств, становится до застрявшего в горле истеричного смеха нереальной. Он же пошлёт её первым рейсом на три весёлых буквы. И, несомненно, будет абсолютно прав…
Тен-Тен одним глотком осушает бокал до дна и закрывает лицо ладонью, мысленно ругая себя последними словами. Она не сможет… вот просто не сможет это сделать! Потому что такие парни обычно выбирают себе красоток под стать, а Тен-Тен явно не вписывается даже в пределы звания «красотки», не говоря уже о большем. Так что самое время признать своё поражение и с позором ретироваться домой, чтобы наутро, страдая от похмелья и стыда, позвонить Ино и поведать ей слезливую историю о девочке, которая не смогла.
— Курица, блин… — сквозь зубы стонет Тен-Тен и лезет за кошельком, чтобы ознаменовать своё поражение разгромным по всем статьям счётом за совсем невесело проведённое время в компании алкоголя и своих же сомнений.
— Желаете повторить? — снова раздаётся над головой приятный голос, и Тен-Тен едва не роняет сумочку от неожиданности.
— Н-нет, мне уже хватит, — с трудом ворочая языком, бормочет она и пытается подцепить непослушными пальцами кошелёк, но тот раз за разом выпадает, вызывая внутри приступ совсем не женственной ярости. Хочется швырнуть сумочку на пол и затоптать её, ругаясь последними словами. И удерживает Тен-Тен от такого падения нравов лишь чудо. Чудо с серыми глазами и самыми восхитительными на свете руками, в которых хочется раствориться…
— Может, желаете кофе? — всё с той же интонацией услужливо предлагает бармен, вряд ли подозревая о крамольных мыслях уже очень нетрезвой посетительницы.
«Нет, я желаю с тобой переспать», — с сарказмом думает Тен-Тен и порывисто качает головой, стыдясь своего пьяного раздражения. Он ведь совсем не виноват в том, что она настолько неудачница. Тем более он не виноват в том, что она не может даже слова произнести в его присутствии. Просто она трусиха законченная — вот и вся печаль. Одна большая печальная печаль.
— Спасибо, не стоит. Мне п-пора, — выдыхает Тен-Тен и вяло радуется, когда удаётся, наконец, выудить небольшой кожаный кошелёк из недр кажущейся неправдоподобно огромной сумки.
Молния плавно разъезжается, открывая взгляду два отделения, в одном из которых лежит наличность. Но как только Тен-Тен подцепляет несколько купюр дрожащими пальцами, чтобы расплатиться, наконец, и покинуть бар с гордо поднятой головой, желудок внезапно скукоживается до размеров жёлудя, и весь выпитый алкоголь, которому теперь некуда деваться, начинает усиленно проситься наружу. Тен-Тен приходится зажать рот рукой, чтобы остановить практически неизбежное извержение вулкана. Вернее, чтобы остановить свой неминуемый позор.
Бармен, до этого безмолвно наблюдающий за слегка неуклюжими действиями своей клиентки, в мгновение ока оказывается рядом, неведомым образом переместившись с той стороны барной стойки. Он подхватывает Тен-Тен за руку, чтобы удержать от возможного падения, и крепко стискивает ладонь, вселяя своим присутствием какое-то подобие уверенности. И Тен-Тен благодарна ему за это облегчение ровно две секунды, а потом по её телу простреливает ток такой мощности, что приходится вцепиться в стойку обеими руками, чтобы не свалиться. Однако одеревеневшие пальцы с противным скрипом соскальзывают со столешницы, и Тен-Тен, широко распахнув глаза, тихо съезжает со стула с другой стороны. Спасает только то, что бармен, снова с космической скоростью сориентировавшись в ситуации, тут же перехватывает вторую её руку, удерживая обмякшее тело в подобии равновесия.
— Вам плохо? — наклонившись так, чтобы музыка не могла заглушить слова, спрашивает бармен, и Тен-Тен едва удерживается от истеричного кивка, потому что ей и вправду очень нехорошо. Очень-очень нехорошо, причём не только по причине алкоголя.
Она булькает что-то невнятное, стараясь заверить хмурого бармена в своём терпимом самочувствии, и царственным жестом пытается отказаться от помощи, чтобы сохранить остатки гордости. Однако тело плохо слушается свою хозяйку, и она всё равно практически сползает на грудь своего спасителя, прижимаясь обнажёнными лопатками к жёсткой ткани барменской жилетки.
«Ино бы сейчас завизжала, что круче ситуации не придумаешь и самое время изобразить раненого в задницу лебедя, — уныло думает Тен-Тен, ощущая, как изнутри поднимается гадкая икота. — Но у меня наверняка получится только ревущий от ярости буйвол, которому зарядили солью под хвост… Ну почему мне при раздаче нужных качеств не отсыпали причитающейся по праву женственности или хотя бы хитрости? Что за… ик!.. несправедливость?!»
Бармен, внимательно глядя на бледнеющую с каждым судорожным иком физиономию, молча приобнимает мысленно стенающую Тен-Тен за плечи и аккуратно стаскивает её со стула, позволяя обхватить себя, как самое дорогое на свете сокровище. А Тен-Тен, в свою очередь, глотает слёзы унижения, но отцепиться от него всё равно не может, потому что ей теперь проще передвигаться ползком. На своих двоих она уйдёт ровно до пола лицом. И сразу баиньки.
— Наруто! — повернувшись в сторону закутка у стойки, громко окликает бармен. — Подмени меня ненадолго.
— Было бы сказано! — Из-за скрытой шторкой двери высовывается взлохмаченная блондинистая голова, и парень, которого бармен назвал Наруто, быстрым взглядом окидывает с трудом моргающую Тен-Тен, а затем обескураженно свистит. — Эк её развезло. Ты её своим фирменным напичкал, что ли, а, Неджи?
«Неджи», — очередной раз икнув, проговаривает про себя Тен-Тен и закусывает губу, искренне надеясь, что на следующий день вспомнит это имя.
— Меньше слов, — прохладно цедит тот и поудобнее перехватывает свою пьяную в дровину ношу за талию. — Я отведу девушку в служебное помещение, чтобы она пришла в себя. А ты постой пока за меня.
— Да не вопрос! — Наруто дружелюбно улыбается и кидает ещё один любопытствующий взгляд на бледно-зелёную от тошноты Тен-Тен. — Ты только это… не перестарайся там с приведением её в чувство, ага? — добавляет он и подмигивает, когда Неджи, осторожно ступая, направляется в сторону двери с надписью «Посторонним вход воспрещён».
Тен-Тен не слышит, что он отвечает на это, но почему-то краснеет как помидор. Ей кажется, что смысл слов его блондинистого приятеля куда более развязный, нежели может показаться на первый взгляд.
Неджи тащит вялое тело Тен-Тен с энтузиазмом заправской санитарки, аккуратно придерживая её за руки на особо крутых поворотах, чтобы вписаться с точностью до миллиметра. И до определённого момента Тен-Тен даже веселит такое времяпрепровождение, похожее на одну из глупых аркадных игрушек, которые в изобилии водятся в компьютере её друга детства.
Однако когда Неджи открывает дверь одного из служебных помещений и почти вталкивает Тен-Тен внутрь, рождающиеся в голове со скоростью пулемёта шутки перестают быть такими уж смешными, а колени и вовсе подкашиваются. Потому что в тесной комнатушке, где стоят накрытая пледом одноместная кушетка и небольшой шкаф с распахнутыми дверцами, они внезапно оказываются наедине. То есть совсем одни.
В смысле, только она и только он.
— Вам нужно прилечь, — советует Неджи, когда Тен-Тен в полном смятении замирает посреди комнаты, и мягко подталкивает её к кушетке. К той самой, на которой лежат цветастый плед и одна маленькая подушка с белоснежной наволочкой.
И Тен-Тен поначалу даже делает пару шагов, послушно следуя указаниям и глядя на предполагаемое место для «прилечь» с нескрываемым ужасом, но затем она упирается обеими ногами так, что Неджи едва не опрокидывается вместе с ней на пол. Все мысли о быстром ненавязчивом сексе, все советы Ино, все собственные мозговые завихрения неожиданно становятся вязкими как смола, и Тен-Тен невнятно бормочет что-то с нервозностью буйнопомешанного психа, начиная чесаться. Ей сейчас страшно, неудобно, стыдно и очень-очень хочется домой. В свою комнату и в свою кровать.
— Вам плохо? — спрашивает Неджи и, когда Тен-Тен поспешно кивает, решительно меняет траекторию движения. Теперь он тянет проблемную клиентку в сторону неприметной двери, за которой оказывается ещё более узкая и тесная ванная комната с упирающейся в потолок прозрачной душевой кабиной и ровными рядами полочек с банными принадлежностями.
У стены стоит раковина с очень крепкой на вид широкой тумбой, на которой при желании можно станцевать, а в небольшой нише виднеется практически сверкающий белоснежный фаянсовый унитаз. Но больше всего внимания к себе привлекает большое, почти в полный рост зеркало, которое находится как раз напротив этой раковины. И Тен-Тен замирает на некоторое время, глядя на своё помятое растрёпанное отражение. Затем она переводит взгляд на отражение Неджи рядом с ней и краснеет ещё сильнее, потому что тот стоит очень близко, практически вплотную, что смотрится совсем интимно.
— Вы можете принять душ, — прервав её мысли, говорит он и широким жестом указывает на кабинку. — Полотенца на полках чистые. Использованное кинете в корзину с бельём, его потом постирают.
Он присаживается на корточки и распахивает дверцы тумбы под раковиной. Вытащив несколько баночек и тюбиков, он на несколько мгновений замирает, задумчиво глядя на полочки, а затем поднимается на ноги и распрямляется, снова становясь к Тен-Тен так близко, что она при желании может уткнуться носом ему в ключицы. Приходится, неловко переступая, оттеснить его ближе к двери, а самой — встать к раковине, чтобы было на что опереться в случае непредвиденных катаклизмов.
— Спасибо, — сбивчиво бормочет она и смущённо отворачивается, нервно подумав, что крупно просчиталась по поводу своей смелости и навыков обольщения. Она не сможет просто взять и предложить незнакомому человеку, имя которого узнала минут десять назад, переспать. Ну не сможет — ни на трезвую голову, ни тем более на пьяную. Не такой она человек.
Кишка тонка, если уж на то пошло!
— Как вас зовут? — неожиданно спрашивает Неджи, и у Тен-Тен в который раз за вечер перехватывает дыхание от его непередаваемого голоса.
Она молчит некоторое время, с ужасом осознавая, что не может выговорить собственное имя, а затем порывисто и смущённо выдыхает:
— Тен-Тен. — И на автомате протягивает руку.
— Приятно познакомиться, — приподняв бровь, усмехается Неджи и обхватывает горячими пальцами её взмокшую от волнения ладонь.
Тен-Тен, глядя на это, радуется несколько мгновений, потому что дело, кажется, двигается с мёртвой точки. Но потом с некоторой долей удивления осознаёт, что двигается с мёртвой точки сейчас вовсе не дело, а она: ноги, обутые в лакированные туфли, пожертвованные Ино для великой порно-цели, плавно скользят по гладкой кафельной плитке, а рука, до побелевших костяшек стискивающая бортик широкой раковины, в которую Тен-Тен вцепилась, чтобы не упасть из-за сильных переживаний, начинает дрожать от постепенно обрушивающейся на неё тяжести. Ситуация снова стремительно приобретает опасные очертания провала. Причём на этот раз совершенно необратимого.
— Ой… — тихо и внятно произносит Тен-Тен, когда понимает, что не сможет остановить неминуемое падение, и беспомощно смотрит на Неджи.
А он, в свою очередь, моментально услышав этот немой крик о помощи или, может, прочитав его в широко распахнутых глазах, резко подаётся вперёд, чтобы помочь Тен-Тен удержаться на ногах. Однако коварные туфли соскальзывают с ровной поверхности быстрее, поэтому в следующее мгновение Тен-Тен пребольно ударяется поясницей о бортик раковины, а затем едва удерживается от вскрика, когда её под бёдра подхватывают широкие ладони.
Вцепившись обеими руками в ворот белоснежной рубашки, чтобы не треснуться затылком о стену, она где-то на краю сознания слышит весёлый перестук пуговиц по напольной плитке. А затем мир практически исчезает, тонет сразу в нескольких сильных ощущениях: в окутавшем её с ног до головы запахе чуть терпкого морозного парфюма, в ощущении скользнувшей под пальцами горячей кожи и в прострелившей по всему телу сладкой истоме.
Влекомый инерцией Неджи утыкается носом ей в шею и замирает, сдавленно выдыхая, из-за чего хочется сквозь зубы застонать. О таком сокрушительном успехе Тен-Тен и мечтать не могла…
Однако в следующее мгновение он, опомнившись, упирается обеими руками в столешницу тумбочки, на которой теперь сидит Тен-Тен, и отодвигается, случайно прочертив носом по её скуле ровную линию, которая сразу же вспыхивает огнём.
— Простите, — сконфуженно бормочет он, поднимая взгляд, и Тен-Тен снова тонет. Теперь уже вместе с миром или без него — совершенно неважно.
В этой вселенной сейчас существует узкая маленькая ванная комната, раковина с крепкой тумбой, она и он, а остальное… может катиться к чёрту!
— Нет, — сипло отвечает она и, подняв руки, обхватывает ладонями чуть впалые гладко выбритые щёки, не отрывая взгляда от его глаз. — Это вы меня простите.
Целое мгновение она думает, что не сможет, струсит, оплошает, нервно засмеётся, громко говоря, что это шутка, и сбежит, гонимая стыдом. Но затем пальцы задевают мочку уха, и Тен-Тен, не просыпаясь от наваждения, тянется вперёд, чтобы медленно коснуться сжатых в линию твёрдых губ. Ей страшно почти до боли, потому что Неджи не «все парни» — он может отвергнуть её, оттолкнуть и посмеяться, выгнать, в конце концов, за непотребное поведение и домогательства. И Тен-Тен нечего будет сказать в своё оправдание, потому что она и в самом деле ведёт себя как распоследняя потаскуха…
Однако когда на напряжённую спину ложатся крупные тёплые ладони, а дыхание, до этого момента замершее, обжигает кожу, страх внезапно проходит, уступая место маленькому робкому ликованию.
Неужели… у неё получилось?
Неджи, с неожиданным пылом ответив на неуверенный поцелуй, придвигается так резко, что Тен-Тен приходится одной рукой опереться на столешницу позади себя. У неё перехватывает дыхание, а сердце в груди захлёбывается стуком, когда он прижимает её к себе и чуть прикусывает нижнюю губу, а затем быстро проводит языком по укусу и замирает на некоторое мгновение, ожидая, по всей видимости, ответной реакции.
А Тен-Тен ошеломлена настолько, что даже моргать толком не может, потому что она просто не привыкла к таким активным действиям со стороны мужчины. Нет, у неё раньше были любовники, причём как опытные, так и совсем ещё новички. Но всех их объединяло одно не самое приятное качество — они безропотно и, можно сказать, с готовностью отдавали ведущую роль в сексе Тен-Тен, предпочитая пассивно получать удовольствие, нежели активно дарить его в ответ. И со временем она привыкла к этой расстановке приоритетов, смирившись с тем, что мужчины не любят (или не хотят?) быть мужчинами.
Но Неджи перехватывает инициативу сразу же. Он скользит руками по спине Тен-Тен, вычерчивая подрагивающими пальцами позвоночник и немного выпирающие лопатки, затем останавливается на тонкой шее и прерывает поцелуй, позволяя Тен-Тен вдохнуть, наконец, полной грудью. Она опирается руками на его плечи, чтобы выровнять сбившееся дыхание, и тут же вздрагивает всем телом, когда чувствует, как губы Неджи соскальзывают по её скуле на шею. Она поджимает пальцы, когда его язык выводит на покрывающейся мурашками коже первый витиеватый узор, и тихо всхлипывает, ощущая несильный, но достаточно чувствительный укус. Тен-Тен знает, что это потом превратится в багрово-фиолетовый засос, который нужно будет стыдливо прятать от взглядов окружающих, но останавливать Неджи и запрещать ему творить с ней подобные вещи она сейчас не способна.
Язык превращается в желе, как и всё тело в целом, и Тен-Тен расслабленно вязнет в сильных напряжённых руках, позволяя обхватить себя и прижать ещё крепче. Она взволнованно сопит, кусая губы и выгибаясь навстречу поцелуям, и ощущает, как под её пальцами вибрирует грудь Неджи, отзываясь глухими частыми ударами сердца на её реакцию. Ещё Тен-Тен чувствует, как ей в бедро упирается что-то твёрдое, и от этого воздух, кажется, совсем пропадает из комнаты, оставляя им одну на двоих липнущую к коже испарину.
Неджи медленно опускает ладони на поясницу Тен-Тен и поддевает пальцами край практически невесомой футболки, которую Тен-Тен тоже пожертвовала Ино, мотивируя свой выбор тем, что любому нормальному мужчине обязательно захочется её снять. Он тянет ткань вверх, и Тен-Тен с готовностью поднимает руки, чуть съёживаясь от скользнувшего по разгорячённой коже прохладного воздуха.
Прогнувшись и выскользнув, наконец, из футболки, она снова опускает руки на плечи Неджи и, закусив губу, решает исполнить одну из своих давних фантазий. Придвинувшись вплотную, Тен-Тен опять тянется к его губам и скользит ладонями по шее к лицу, а затем — к затылку, чтобы снять мешающуюся резинку и запустить пальцы в густую копну волос. Неджи отвечает на поцелуй, позволяя увлечь себя в очередной водоворот ощущений, и незаметно расстёгивает крючки лифчика. И когда под пальцами Тен-Тен лопается удерживающая хвост резинка, покрытое кокетливыми кружевами бельё тоже падает на пол.
«Дашь на дашь?» — мысленно хмыкает Тен-Тен и с довольным урчанием зарывается пальцами в волосы, испытывая практически неземное блаженство от скользящего под подушечками прохладного шёлка.
Неджи тем временем обхватывает ладонями небольшую грудь и, снова выводя языком замысловатые узоры на шее Тен-Тен, чуть сдавливает соски. У него немного шершавые пальцы, и по ставшей крайне чувствительной коже моментально разлетается приятная тянущая истома.
Тен-Тен сдавленно выдыхает, когда он большими пальцами обводит ореолы сосков, а затем, наклонившись, повторяет эти движения языком, задевая сжавшуюся от возбуждения плоть зубами. Она почти впивается ногтями в кожу на его голове и старается сжать колени, чтобы хоть немного погасить горячее острое желание, пульсирующее между ног. Но Неджи, коротко усмехнувшись, подхватывает Тен-Тен под бёдра и дёргает на себя, прижимаясь к её промежности напряжённым членом. Затем он тянется к пуговицам жилетки и, быстро расстегнув их, небрежно стряхивает с себя лишнюю одежду, а у Тен-Тен темнеет перед глазами и пересыхает во рту. Она медленно обводит взглядом широкие жилистые плечи, чётко проступающие ключицы, рельефную грудную клетку и чуть впалый живот и думает, что сейчас лишится чувств, потому что это всё слишком для неё…
С трудом сглотнув, Тен-Тен протягивает руку, осторожно касается ярёмной ямки и тут же вздрагивает, когда Неджи перехватывает её ладонь и, убрав с лица мешающие волосы, прижимается губами к запястью. Он смотрит в её глаза неотрывно, и Тен-Тен ощущает, как сердце пропускает удар, а мир на мгновение ставится на паузу: лампа над головой перестаёт потрескивать, воздух превращается в кисель и даже дыхание, кажется, останавливается…
А затем собственный пульс бьёт по ушам стальным молотом, руки сами тянутся к лицу напротив, а губы с необузданным вожделением прижимаются к губам.
Тен-Тен падает в пропасть, задыхается от желания. Она впивается в плечи ногтями и податливо приподнимается, когда руки Неджи проникают под её юбку. Она не возражает, когда он подцепляет её нижнее бельё, и, закусив губу, сама тянется к тяжёлой пряжке ремня, пытаясь одеревеневшими пальцами её расстегнуть. Лишь спустя несколько по-настоящему долгих секунд та поддаётся, и Тен-Тен едва не отрывает пуговицу на брюках. Об изяществе и красоте самого процесса она сейчас не думает, дрожа от нетерпения и подкатывающего к горлу комка из нервов и сдавленного дыхания. Ей хочется как можно скорее приступить к делу, и тихие смешки наблюдающего за этим Неджи лишь ещё больше распаляют воображение.
Наконец, тихо звякает молния на брюках, тонкое чёрное кружево соскальзывает по ноге, отправляясь на пол, одна туфля срывается со ступни и с глухим шумом ударяется каблуком о кафель…
Тен-Тен с трудом делает вдох и осторожно прикасается к натягивающему ткань трусов члену. Она медлит некоторое время, пытаясь поверить в происходящее, а затем оттягивает резинку и легко царапает кончиками ногтей гладкую головку. Неджи разом напрягается от этого и, шумно втянув носом воздух, чуть отстраняется, чтобы ей было удобнее. Он сжимает зубы, из-за чего на скулах проступают желваки, и с силой стискивает пальцами столешницу.
Тен-Тен усаживается поудобнее и, приспустив нижнее бельё на бёдра, бережно берёт вздрогнувший член в руку. Она медленно оглаживает его по всей длине ладонью, затем обхватывает пальцами у основания и, облизав губы, снова скользит к головке. Она видит, как часто и тяжело вздымается грудь Неджи, как резко очерчиваются рельефные мышцы на его животе от каждого движения её руки, и чувствует себя довольной до самого края развратницей.
Подняв взгляд на наблюдающего за ней Неджи, Тен-Тен медленно, со вкусом облизывает пальцы, а затем чертит влажными подушечками линию по всей длине члена, наслаждаясь целым спектром с трудом сдерживаемых эмоций, которые отражаются на слегка побледневшем лице. Однако повторить это же движение языком она уже не успевает, потому что Неджи, потеряв терпение, стискивает её запястье и останавливает мучительную экзекуцию.
— А с первого взгляда и не скажешь, что ты такая смелая, — хрипло шепчет он и, обхватив ягодицы Тен-Тен ладонями, притягивает её к себе, почти вдавливая в свою грудь и кусая за нижнюю губу.
— Ч-чего? — недоумённо переспрашивает та и, вздрогнув, стонет, потому что его пальцы, проскользнув по внутренней стороне бедра, осторожно оглаживают влажную промежность, надавливая на самую чувствительную точку.
Неджи усмехается, когда Тен-Тен двигает бёдрами ему навстречу, и, наклонившись к самому её уху, говорит:
— Девушка, которая приходит каждые вторник и пятницу — как раз в мои смены. — Он раздвигает мягкую плоть и медленно погружает один палец внутрь. Тен-Тен давится стоном, зажмурившись до цветных кругов под веками. — Кофе без сахара — латте или капуччино — и обязательно малиновый чизкейк или тирамису. — Неджи наваливается на неё, и Тен-Тен почти до крови закусывает губу, сдерживая жалобный всхлип. — От этой девушки всегда пахнет цитрусовыми духами, а на рингтоне её телефона стоит не самый популярный трек из репертуара довольно старой рок-группы. Она не пользуется косметикой, из причёсок предпочитает практичные гульки, а вместо украшений носит кожаные ремешки и фенечки, потому что их наверняка не так жалко потерять. — Он добавляет второй палец, и Тен-Тен неосознанно подаётся вперёд, прижимаясь к его ладони. — Судя по всему, эта девушка активно занимается спортом, поэтому в одежде придерживается довольно простого, но удобного стиля, а ещё носит преимущественно кеды, поэтому совершенно не умеет держаться на каблуках. У неё наверняка твёрдый бескомпромиссный характер и абсолютное неприятие чьего-либо доминирования, так что наблюдать за её неловкими попытками привлечь к себе внимание очень занимательно. Мне продолжать?
— Откуда?.. — сквозь зубы выдыхает Тен-Тен, пытаясь обуздать своё дикое возбуждение и включить, наконец, голову, чтобы думать ею, а не тем органом, в котором и мозгов-то нет.
— Сложно не заметить постоянных клиентов, — поддевая языком мочку её уха, говорит Неджи, — особенно если они приходят ради тебя.
— Значит, ты знал, зачем я пришла сегодня? — ошеломлённо спрашивает Тен-Тен, снова погружаясь в тёплый омут вожделения.
— Нет, — он качает головой и неожиданно улыбается, понижая голос до едва слышного шёпота, — но если бы ты так и не решилась на это, я бы сам пришёл и взял то, что мне причитается.
— Самоуверенный!.. — ахает Тен-Тен и захлёбывается своими же словами, когда Неджи резко убирает руку и стискивает стальными пальцами бёдра, подстраивая её под свой рост.
Подхватив одну ногу под коленом, он отводит её чуть в сторону и прижимает головку члена к промежности. Затем с издевательской медлительностью делает несколько движений, из-за чего Тен-Тен приходится приложить усилие, чтобы подавить гортанный хриплый рык, и иронично хмыкает, глядя в её сверкающие от смеси злости и желания глаза.
— Ты тоже многого обо мне не знаешь, да? — Неджи прижимается к её губам и одним резким толчком входит сразу на всю длину.
Тен-Тен с громким стоном выгибается ему навстречу и, разрывая поцелуй, впивается ногтями в плечи. Неджи обхватывает одной рукой её за талию и сразу задаёт такой темп, что первое время Тен-Тен приходится, скрипя зубами, подстраиваться. Удаётся далеко не сразу, но когда первый угар от наслаждения проходит и Неджи слегка замедляется, растягивая удовольствие, ей удаётся ухватить его ритм.
Наваливаясь сверху, он почти подминаяет Тен-Тен под себя. Он глухо стонет, прижимаясь губами к её шее и иногда прикусывая кожу зубами, а сама Тен-Тен, поудобнее перехватив его за шею, неожиданно ловит себя на том, что отвлекается на посторонние движения. У неё уходит несколько мгновений, чтобы осознать очевидное и снова расслабиться, потому что это всего лишь зеркало.
Тен-Тен внимательно смотрит на двигающиеся в отражении плечи, сокращающиеся от каждого движения мышцы, сжимающиеся от резких толчков ягодицы. Она проводит ногтями по его коже и с нескрываемым удовольствием видит, как у его двойника в зеркале тоже появляются следы. Это отчего-то заводит так, что Тен-Тен практически теряется в расщепляющем её тело наслаждении, с силой отвечая на отрывистые резкие ласки и быстрые, почти сухие поцелуи. Она снова и снова смотрит на отражение в зеркале и не может оторваться, загипнотизированная движениями, которые каким-то магическим образом отзываются в её теле.
Но затем, когда по позвоночнику вверх простреливает молния, заставляющая вскрикнуть от почти болезненного наслаждения, зеркало теряет свою власть, и Тен-Тен, содрогнувшись всем телом, кончает, оставляя на спине и плечах Неджи длинные красные полосы.
Протяжно застонав, она откидывается на спину и, звучно стукнувшись затылком о стену, кривится от боли, которая, впрочем, не может заглушить яркого удовольствия.
— Самоубийца, — задыхаясь, хмыкает Неджи и почти в следующее же мгновение кончает сам.
Он стонет сквозь зубы, отрывочно двигаясь внутри, затем упирается влажным лбом в плечо Тен-Тен и, обессиленно выдохнув, замирает. А Тен-Тен, прислушиваясь к своему сердцебиению, которое постепенно приходит в норму после такого марафона, сумрачно молчит и неверящим взглядом сверлит потолок, ощупывая себя на предмет галлюцинаций и алкогольных обмороков. Однако ощущения, от которых до сих пор немного покалывает кожу, вполне реальны, а парень, сипло дышащий ей в плечо, не думает никуда исчезать, из чего можно сделать вывод, что…
— Мне пора! — спохватывается Тен-Тен, чувствуя себя поистине неприлично счастливой идиоткой, которой для начала обязательно нужно сбежать куда глаза глядят от себя и своего стыда, чтобы всё переварить, а потом уже решить, что со всем этим делать.
Она бестолково дёргается, пытаясь спихнуть с себя неподвижное тяжёлое тело, но Неджи на это лишь ехидно усмехается и, подперев рукой щёку, устраивается поудобнее, попутно придавливая Тен-Тен к тумбе ещё сильнее.
— Куда собралась? — будничным тоном интересуется он, сверля её испытующим взглядом.
— До-домой, — мямлит Тен-Тен, медленно осознавая, что просчиталась не только относительно своей смелости, но ещё и относительно намерений этого человека. Видимо, навык продумывания ситуации на десять шагов вперёд ей освоить попросту не суждено, хотя было бы неплохо…
— Домой, — повторяет Неджи и, приподнявшись, обхватывает пальцами подбородок Тен-Тен, чтобы поймать её бегающий взгляд.
— Домой, — подтверждает она и, мельком глянув в сверкнувшие стальным блеском глаза напротив, чувствует, как у неё седеют внутренности, потому что уйти так просто ей теперь не грозит ни под каким видом. Уж больно решительно настроен этот человек. Даже слишком, почти пугающе решительно.
Неджи выдерживает внушительную паузу, в течение которой Тен-Тен успевает проститься с жизнью и своими непокормленными рыбками, которые наверняка сдохнут, даже если за ними будет ухаживать Ино… особенно если за ними будет ухаживать Ино, а затем качает головой и выдаёт:
— Нет. — Он встаёт, наконец, с неё, позволяя сделать глубокий вдох, и бескомпромиссно добавляет: — Ты никуда сейчас не пойдёшь. — Затем мельком смотрит на часы, которые зачем-то висят в ванной комнате над дверью, и чётко произносит: — Моя смена заканчивается через три часа. Хочешь — жди меня тут, хочешь — в зале. Но одна ты домой не пойдёшь. — Неджи выразительно приподнимает брови, видя зреющий в глазах Тен-Тен протест, и просто говорит: — Сейчас уже позднее время, а ты всё-таки девушка. Я провожу тебя, как закончу с работой.
— А вдруг нам не по пути? — обескураженно выдыхает Тен-Тен, во все глаза глядя на то, как Неджи поднимает с пола испорченную рубашку и швыряет её в корзину с грязным бельём.
— По пути, — с нажимом отвечает он и, подумав, добавляет, многозначительно понизив интонацию: — И не вздумай сбежать.
Тен-Тен приходится проглотить целый комок из негодования, непонимания и паники и хотя бы мысленно попытаться смириться с озвученным решением, потому что этот человек, кажется, знает опровержение всем её словам, какими бы рациональными и разумными они ни были.
«Хотя мне ли говорить о рациональности…» — уныло думает Тен-Тен и, соскользнув с тумбочки, поднимает свою одежду. Прыгая на одной ноге, она натягивает нижнее бельё, затем, скрипя зубами, застёгивает лифчик и быстро ныряет в футболку. От лёгкой ткани пахнет крепким густым мужским парфюмом, и Тен-Тен вздрагивает, когда этот аромат касается кожи. Она усилием воли прогоняет карабкающиеся по ногам мурашки и поворачивается в сторону двери, за которой минуту назад исчез Неджи.
Проскользнув в комнату, Тен-Тен некоторое время смотрит, как он надевает новую рубашку, застёгивает все пуговицы и придирчиво поправляет воротник, глядя на себя в зеркало, а затем нервозно произносит, почёсывая запястье ногтями:
— Слушай, если ты думаешь, что чем-то мне обязан из-за того, что тут… произошло… В общем…
— Не вздумай сбежать, — перебивает её Неджи и, заправляя рубашку в брюки, одаривает таким взглядом, что Тен-Тен сразу понимает — договаривать не стоит. — Я ведь и догнать могу.
Он накидывает сверху жилетку, быстро затягивает ремень и, щёлкнув пряжкой, решительно направляется к двери, чтобы вернуться, наконец, на работу. Проходя мимо поникшей Тен-Тен, он притормаживает и, едва уловимо улыбнувшись, наклоняется, чтобы прижаться губами к её обнажённому плечу.
Тен-Тен вздрагивает всем телом от этого прикосновения и затравленно смотрит на него, слабо осознавая, что вообще происходит и каким образом изначально ненавязчивый одноразовый секс мог превратиться в нечто подобное. Мысли в голове путаются, цепляясь друг за друга, и этот загадочный со всех сторон человек с только ему известными мотивами ясности в них не привносит. Даже наоборот — он только добавляет сумбура.
— Приляг и отдохни всё-таки, — спокойно советует Неджи и застёгивает галстук-бабочку. — А то, кто его знает, когда ещё удастся поспать. — Он подмигивает разом порозовевшей Тен-Тен и исчезает за дверью, оставляя её уже не просто в недоумении, а в крайней степени самого настоящего шока.
Лишь когда собачка замка тихо щёлкает, а в комнате становится на одного человека тише, Тен-Тен выдыхает и, икнув, сползает по стеночке на пол, ощущая себя добровольно сдавшимся в рабство глупцом. Она закрывает лицо ладонями и качает головой, а затем усмехается и снова качает головой.
— Влипла я, кажется, по самое не балуйся, — с нервным весельем бормочет Тен-Тен и дёргается, когда в кармане звучно вибрирует телефон.
Достав его, она некоторое время смотрит на мигающий конвертик, оповещающий о входящем сообщении, а затем нажимает на «Прочесть», хотя прекрасно знает, что это, скорее всего, Ино и её неуёмное любопытство.
«Ну как оно?! Не разочаровал тебя мужчина-мечта? :Р»
Тен-Тен сжимает пальцами переносицу, сопит, а затем смеётся, думая, что если всё это — тщательно спланированная ловушка, она даже рада, что попала в неё по своей воле, а не повинуясь чужой указке. Это не так обидно, как если бы кто-то посторонний пришёл и заявил на неё свои права.
«Мужчина-мечта, — пишет Тен-Тен, посмеиваясь, — не такой, как все».
И отправляет сообщение, зная, что Ино теперь изведётся от желания выведать все подробности. Но говорить сейчас об этом совсем не хочется, потому что у Неджи через три часа заканчивается смена, а это значит, что история пока не кончается. По крайней мере, очень хочется в это верить.