No warning sign, no alibi
We’re fading faster than the speed of light
Took a chance, crashed and burned
No one will ever, ever learn
Мэтт вернулся домой.
В квартирке было тепло и уютно. Его сразу же окружили аромат чего-то вкусного, и мягкие, ласковые завитки, слегка щекочущие где-то внутри – у кого-то было хорошее настроение. Кто-то ждал его, не подозревая пока о его возвращении, ждал и готовил ему. Что-то вкусное, что-то приятное.
Доктор был счастлив, и это чувство было жёлтым на цвет. Он был спокоен, безмятежен, и Мэтт бы назвал это персиковым.
Он улыбнулся, разделся, разулся и крадучись дошёл до кухни.
Доктор слушал музыку. Готовка всегда давалась ему легко – по рецепту, зато с душой, лучше, чем в любом ресторане, которые Мэтт посещал. Доктор был счастлив и безмятежен, он слушал музыку в наушниках и готовил, и Мэтт ощутил, словно его закутали в плотное тёплое одеяло, не насильно, мягко и хорошо, как после холодной улицы.
Вся кухня была персиковой и тёплой, потому что в ней был Доктор, который был просто счастлив. На нём была открытая домашняя одежда, он не был защищён слоями ткани, не пытался отгородиться от колючего мира, потому что он был дома и ждал возвращения Мэтта.
Мэтт сел за стол, неловко скрипнув ножкой стула, и Доктор это заметил. По комнате пронёсся холодок тревоги, но тут же сменился ещё большим теплом – Доктор обернулся, увидел его и, заулыбавшись, снял наушники.
Он был таким молодым, и Мэтт в полной мере осознавал это тогда, когда Доктор улыбался. По воздуху разливалось жёлтое счастье, и Доктор почти светился. Воздух прорезали озорные искорки – это Доктор засмеялся, потому что Мэтт, похоже, пропустил какой-то маленький его вопрос.
Сам Мэтт думал, что рядом с Доктором он становится розовым и пушистым, почти сахарным, потому что иначе рядом с ним он не мог. Мэтт, однако, не мог узнать наверняка – пусть Доктор ощущал всё в несколько раз ярче, чем он сам, но был лишён возможности ощущать всё, как он.
– Ну и? – спросил Доктор, заглядывая в его глаза. – Как тебе?
– Персиково, – жуя, ответил Мэтт.
– Я про еду, – уточнил Доктор, и снова засмеялся, потому что лёгкое счастье переполняло его, и он стремился им поделиться.
И Мэтт впитывал жёлтое счастье, дыша им, он смотрел на светящегося Доктора, и не мог насмотреться.
🌸
– Каково оно?
Доктора окружала тёмно-синяя задумчивость, глубокая, как море. Он кутался в одеяло и смотрел наверх, на ночное небо с далёкими горящими звёздами. Мэтт сидел достаточно близко, чтобы чувствовать его тепло. Доктор казался ему тоскующим по дому пришельцем, хотя в его настроении не было и капли тоски.
– Какого всё сейчас цвета?
– Тёмно-синего, – наконец, ответил Мэтт. – Но на самом деле я вижу всё в нормальном цвете, Док. Это просто упрощение. Я… думаю, твоё настроение тёмно-синее сейчас.
– Эх, – он усмехнулся и подвинулся чуть ближе. – Надеюсь, я не доставляю много хлопот. Иногда я… бываю нестабилен.
– Мне очень, очень повезло со своим соулмейтом, – тепло улыбнулся Мэтт, ощущая, как по воздуху снова распространился солнечный жёлтый.
– Мне, наверное, тоже, – теперь это был игривый малиновый, Доктор хихикнул, а Мэтт поцеловал его. В щёчку.
Потому что всё было хорошо, и они оба были счастливы.
🌸
Сосредоточенный голубой, усталый серый, мечтательный мятный. Комната Доктора отдавала всеми цветами, впитав настроение владельца. В последнее время сюда примешался ещё счастливый жёлтый, что не могло не радовать Мэтта.
Телевизор негромко шуршал на фоне. Мэтт сидел тихо, стараясь на разбудить задремавшего на его плече Доктора – тот ещё не спал, но был близок ко сну, и Мэтту бы отвести его до кровати, но так не хотелось нарушать момент.
– Мэтт? – тихо позвал Доктор сонным голосом.
– Мм?
– Ты ощущаешь вот совсем всё от меня?
Мэтт кивнул, и Доктор неслышно вздохнул, осознавая. Когда они только встретились, Доктор был красным, серым, серебристым. Каким угодно, но не жёлтым.
– Значит, я плохо прячу?
– Прячешь что?
Доктор хитро улыбнулся. Снова малиновый. Снова задумал что-то проказливое.
Мэтт невольно отзеркалил его улыбку, повернувшись к нему лицом. Доктор всё смотрел и не спешил отвечать.
– Я всё думал, достаточно ли я… ну… правильный? Я не могу ощущать эмоции соулмейта, не могу сравнивать их с цветами. Я даже не знал сначала, может, я и не твой соулмейт вовсе, вот и не чувствую, но… – Доктор взял Мэтта за руки. – Я подумал, глупость всё это.
Мэтт нежно улыбался. Их освещал только белый свет телевизора. Хотелось шептать, словно этот момент был каким-то торжественным, словно о нём никто не должен знать. Словно они прятались ночью, как дети.
– Ты так добр ко мне. И так терпелив. Я не ожидал, что такое в принципе возможно ощутить от другого человека. Это казалось мне таким далёким. И я… я прятал кое-что, что, кажется, должно принадлежать тебе.
Настроение в комнате изменилось. Мэтт видел улыбку Доктора, видел блеск его глаз, ощущал успокаивающий холодок его ладоней, которые он грел в своих. Но что-то изменилось. Сердце Мэтта забилось быстрее.
– Я… Я не понимаю, – Мэтт окинул взглядом всю ту же комнату, в которой ничего не, но всё же что-то, изменилось. – Какой это цвет?
– Стоит ли его называть, Мэтт? – Доктор прильнул к нему ближе, обняв за шею и негласно разрешая обнять себя в ответ, что Мэтт сразу и сделал, аккуратно прижав его к себе. – Я люблю тебя. Остальное, правда, не так важно.
I fell apart
But got back up again