маска

если человек перестает понимать, где он настоящий, а где нет, то это верный признак того, что маска слилась с лицом столь крепко, что ее уже не отодрать

Где-то там, за стенами этого здания, уже глубокая ночь… Но не здесь. Яркие огни и приторно сладкий запах заполняют комнату, забитую до краев. Громкая музыка наверняка побудила б соседей, если бы поблизости были жилые дома. Все так тянутся друг к другу, будто не прикоснись они сейчас хоть к кому-то, то их мир рухнет… Забавно. Алая жидкость в полупустом стакане слегка колышется от вибраций трека. Вся эта атмосфера переполняет...

Мысли в хлам, но сознание еще на месте. Я всегда удивлялась стойкости своего организма к алкоголю. Рядом открытая пачка самых дорогих сигарет, купленных в стареньком магазинчике, что в двух минутах от дома. Любимые. С каждым ударом сердца все больше и больше нарастает желание забить на последствия и выкурить всю пачку за раз. А потом пойти опустошить бар и пофиг вообще, что после хер погасишь этот кредит. Внутри буквально все жжет из-за препаратов… Кровь переполнена всякой дрянью, но мое тело еще справляется. Интересно, как долго я протяну? “Если не притормозишь и хоть немного не скинешь обороты, то уже через несколько лет летальный исход неизбежен”, - так мне тогда сказали. Поначалу сложно было в это поверить, но спустя некоторое время я постепенно осознала серьезность ситуации и, как итог, полностью забила на собственное здоровье… Все равно подыхать, так зачем только заморачиваться лишний раз? Живите себе, как жили, а я получу чуть больше свободы и чуть меньше времени для реализации… Планов, надежд, желаний, целей и чего-то там еще, чего я так хотела. Время почти вышло.

***

Какой-то молодой парень приглашает на танцпол, но я здесь не для этого. Отшиваю без лишних раздумий. Хотя он был весьма симпатичным и приятным на вид… Ладно, похуй. Мысли путаются, изначальная цель визита успешно потеряна. Мое физическое состояние просит желать лучшего, но ведь я сама выбрала эту реальность и теперь должна принимать ее такой, какая она есть. Странно, да? Но каждый, даже малейший, выбор, слово, звук, мысль, движение… Изначально имеет бесконечное число проекций исхода, бесчисленное множество вариантов развития событий. Вероятно, когда-нибудь, мы все же будем счастливы вместе, если верить исключительно в хороший исход… Вероятно, мы все таки встретимся... Но сейчас я лишь прикрываю глаза, задыхаясь в этом душном помещении.

***

Как же тошнит от людей. От этих лицемерных взглядов, которыми переполнен нынешний прогнивший мир. За натянутыми улыбками скулит, разлагаясь, правда. Ее никто из присутствующих добровольно не откроет... Ее проще проглотить, как горькую таблетку. Ту, которая бесполезна для смертельно больного - не спасет, не поможет, лучше не сделает. 

Внутренности давно гнить начали, трупный запах застревает в глотке невысказанными вслух словами. Все молчат, все улыбаются и давятся, задыхаясь, сдерживают кашель из того, что так хочется сказать, выплеснуть наружу. Играть роль, преподнесенную нашим обществом, для них уже жизненно необходимая функция. Но, главное, всех все устраивает, всем все нравится, все удовлетворены… Несите Оскар, здесь каждый лучший в своем театре одного актера. Награда нужна каждому, маски въелись в кожу так глубоко, что уже и не видно позабытой истины в обезображенной ложью жизни.

А что под ними? Если б пустота. Там, глубоко в тени, люди спрятали, сковали свою настоящую сущность, проклиная собственные особенности и приказывая заткнуться совести. Куда она лезет? Утопай во лжи, бесполезная, выбраться тебе нельзя, и подави уже наконец свой смрад святого духа. Ты здесь никому не нужна, будешь лишь под ногами мешаться.

Ври, подстраивайся, прогибайся, прячься и говори то, что хотят услышать, делай то, чего от тебя ждут… Тогда, безусловно, ебанное общество примет тебя, как родного. Теперь ты их, теперь ты такой же - кусок дерьма в толстой оболочке изо лжи. Ты с ними, двуличная мразь, либо ты против системы, ибо конченый изгой... Но маска твоя шикарная, переживать так не надо. Интересно, сколько времени и усилий ушло, чтобы отполировать ее до блеска?

***

Никогда ещё люди не относились друг к другу с таким ожесточением, никогда ещё не были в такой степени ослеплены, как в наше время, когда они стали воображать, что знают всё. Только вот окружающие редко замечают, как ты валишься с ног и насколько истощен изнутри. Они редко понимают, что если ты шутишь и проводишь время в компании - это не значит, что потом ты не лежишь несколько часов в слезах, глядя в полок, не зная, куда себя деть... Людям, в принципе, почти всегда нет дела, что там внутри тебя происходит, ведь для них главное, что ты вовремя отдаёшь им то, что они требуют.

А знал ли ты, что никто не может заставить тебя почувствовать себя неловко, кроме самого себя? Чувства стыда не существует, оно не заложено в человеке. Нас просто когда-то ему научили, чтоб было легче управлять. И стеснение туда же. И скромность тоже. Убей уже наконец эти чувства и стань той самой уверенной сучкой, образ которой держишь у себя в сознании. Говори, как хочешь, танцуй, когда хочешь, и будь лучшей версией себя. Ты меня послушаешь, обязательно последуешь совету… Но, увы, маски слетают только после заката, а по утру вновь возвращаются на свое место. Сумерки - граница между днем и ночью. Те, кто боятся тьмы, спешат скрыться от неё, в то время как другие, собственно, почти все люди, сливаются с ней, срываясь с цепи. Уходящее солнце окрашивает мир в багровые тона, пока тени ночи становятся глубже и темнее. Наступает время, когда абсолютно все по ту сторону границы могут с лёгкостью её переступить. Когда-то люди верили, что в это время суток появляются чудовища… И только со временем поняли, что сами ими и являются.

Мы изгоняем внутренних демонов табачным дымом, в то время как они им питаются. Мы проводим острым лезвием по коже в надежде избавиться от боли, но причиняем тем самым себе ещё больше страданий. Мы сидим в кромешной тьме и полном одиночестве, думая о счастье... А демоны обитают внутри наших душ и смеются над нами. Как бы это не звучало, но мы сами являемся нашими внутренними демонами. А у них, как известно, нет преданности или вины за содеянное, они следуют своим принципам, наплевав на все.

***

Мне нравится ночь. Я верю, что тела, умы и души находятся в состоянии дремоты в результате долгого и утомительного дня, что когда приходит время, когда луна занимает свое место высоко, чтобы осветить нас своим призрачным светом, она предлагает нам другую личность. Серебряная искра обнимает нас, когда наши сердца открываются, облегчая разговор, уступая место на поверхности тому, что мы чувствуем. Слезы застилают нам глаза. Мы кричим от печали, страха или счастья в темное небо, что заставляет нас чувствовать себя в безопасности, когда весь остальной мир погружен в глубокий сон. В то же время, в таких местах, как это, некоторые слушают мелодии песен, которые приносят каждому то кайф, то какое-то почти забытое воспоминание о неразделенной любви, позволяя сладкой слезе скатиться по красной щеке, не чувствуя себя виноватым… Лишь прекрасной луной, которая составляет нам компанию, мы можем быть пойманы на горячем. Ночь открывает для присутствующих свой портал. Он переносит нас в другое состояние - более чистое, более реальное, чем то, которое мы позволяем увидеть другим людям в светлое время. Ночью каждый таков, каким ему бы следовало быть, а не такой, каким он стал. Масок сейчас нет.

***

Я разлепляю глаза, в висках болит несносно, оглядываю толпу безучастным взглядом и допиваю горькую жидкость со своего стакана, отставляя его на столик. Нужно в уборную, холодная вода должна помочь немного прийти в себя… Только вот до умывальника дойти бы еще. На пути, почти у дверей, меня окутывает дискомфорт, а после и боль. Внутри что-то треснуло, я готова поклясться, что услышала звук разбивающегося стекла. Я начала отчаянно глотать воздух... В голове лишь паника. «Это не впервые, все хорошо», - мелькает в мыслях... А отходить от этого труднее и труднее. Перед глазами все плывет, пустой коридор, кажется, вытягивается в беспросветный тоннель. Отвратительный писк оглушает, шум на фоне лишь доливает масла в огонь, деформируя звуки… Дышать не могу, грудь будто тисками сжало. Внутри чувство, словно тело отмирает сантиметр за сантиметром. Дрожь прошибает до такой степени, что удержаться на ногах уже не получается, не говоря о том, чтобы оставаться в ровном положении. Отчаянно цепляюсь за холодную стену, хотя почти не ощущаю ее под немеющими пальцами, оседаю на пол, зажимая второй рукой рот. Если задержать дыхание и сфокусировать внимание на реальном мире, то постепенно отпустит. Отчетливо слышу стук сердца, готового пробить ребра, голова кружится безбожно, сознание уплывает слишком сильно… Только бы не упасть в обморок. Стоп, это тепло сейчас… Чья-то рука на спине, смех, вроде нескольких. Меня поднимают, но я не могу разглядеть, как выглядят спасители.

Спасибо парням, прихожу в себя я довольно быстро. Как оказалось, умники решили, что я перебрала, но при этом весьма эффективно помогли и быстро сообразили. Жизнь, как в последний раз. Что может быть лучше? В зале влажные горячие тела все так же трутся друг о друга, повышая градус возбуждения. В глазах туман, а может, обычный сигаретный дым. От огней прожекторов он разноцветный, переливается всеми оттенками радуги... Свет скользит по толпе, двигающейся в такт тяжелым и громким битам. Все живут, как будто еще немного и человечество вымрет, все здесь, чтобы забиться, выпускают наружу свою истинную натуру, оставив маски при входе в здание. Тут все обнажены друг перед другом, и всем это нравится. Сказанные слова - чистейшая правда без примесей. Удовольствие самое настоящее, а желание ничем не подделать, его не спрятать. Сегодня все друг для друга открыты и полностью доступны. И неважно, что утром все вернется на свои, нихуя не свои, места. Этот момент растянется на бесконечность, пока первые лучи не спугнут чертовок.

Я поднимаю глаза, чуть откинув голову, все же музыка действительно одна из моих слабостей. Тело двигается в плавном размеренном ритме, как будто плывет по приятным прохладным волнам, а в голове абсолютная пустота. Всю дурь из себя извлекла, опустошив оболочку, что для собирания дерьма была создана природой. Внутри пожар, но тушить его не хочется. Пусть очистит, пусть освободит. Я на улицу хотела, но это подождет…

На губах легкая расслабленная улыбка, на них же горький привкус сигарет и спирта. Так выглядит правда, ничем не скрытая. Так выглядит кайф. Я с ним расставаться не намерена, ближайшую вечность так точно. Голова, как карусель, реальность медленно смазывается, но так даже лучше. Чувствую, как сзади кто-то прижимается плотно, горячим дыханием обдавая затылок, а руки заводит вперед, скользя грубыми пальцами под одежду. Ухмылка и резкий поворот на сто восемьдесят прежде, чем чужие губы успеют коснуться раскаленной кожи на шее. Передо мной стоит, как не странно, совсем нет на самом деле, девушка. В больших глазах напротив явное, кричащее желание, которое я охотно готова разделить. Тут похуй, кто с кем, главное, чтобы хорошо было обоим.

А у меня сейчас как раз помутнение рассудка, предвкушение секса, словно масло в огонь. Держать себя нет смысла и какого-либо желания. Я вжимаю будущего партнера в себя, скользя рукой по талии, и вгрызаюсь в манящие пухлые губы без капли нежности. Одна только жажда, которую срочно нужно утолить. Девушка, что сейчас охотно отвечает на мои грубые поцелуи, думает точно так же. Только вот мое состояние, похоже, протестует. Нужен свежий воздух и тихое местечко. Улыбаюсь, наверняка коряво, и делаю пару шагов назад… Она не выглядит разочаровано, скорее немного удивленно. Быстро хватаю рюкзак и начатую пачку с дивана и ухожу. Сейчас так хочется исчезнуть, что не закурить будет грехом.

***

Я жду неизбежного. Я цепляюсь за свое прошлое. Я мечтаю о последствиях. Я - открытая боль. Кровавая, отчаянная и горячая. От меня ничего не осталось, кроме гнева. Он заполняет каждую полость в этом теле, каждую трещинку на моем фасаде. Меня однажды предупреждали о его кислоте. «Эта ярость будет концом тебя, девочка», - а сейчас злость держит меня на коротком поводке. Я художник, пишущий по холсту жизни кровавыми мазками. Кто-то опять пытается подкатить ко мне свои яйца, как же бесит. С трудом сдерживаюсь, чтобы не заехать сходу ему в ебальник. Не для этого я отошла так далеко одна.

В последнее время я стала холодной, грубой и очень жестокой. Такое чувство, будто я постепенно теряю себя, а монстр, что сидит глубоко внутри, лишь обнажает клыки в ехидной улыбочке... Меня больше не волнует смерть, что на протяжении многих лет окружает, окутывает тело и топит в себе, заставляя задыхаться от боли. Я улыбаюсь в минуты молчания, до моего сознания уже почти не достучаться. Я тыкаю в себя иголочками, дергаюсь, хихикаю, расплываюсь по полу, тону в собственной крови... Я больше не вздрагиваю от прикосновений, а сразу сношу лицо с ноги. Черт, да убери же ты свои вонючие ручонки, иначе я все же сломаю тебе парочку костей. Прошу, не подходи близко. Во мне ничего человечного не осталось... Я пыталась сохранить тепло, но тело начало гнить изнутри. В отражении треснувшего пополам зеркала в уборной пару минут назад была не я. Сердце в груди - разбитый на мелкие осколки камень. Память - искажена до неузнаваемости. Тело - изрублено, искалечено. Признаки жизни - едва ли присутствуют. Где же я? Как мне все вернуть на круги своя? Хотя... Надо ли оно мне? Так ведь даже лучше, правда?

Я не сразу замечаю, что последняя цепь, удерживающая меня в отстраненном состоянии с треском лопается… А все потому, что я терпеть не могу, когда у меня забирают сигарету, красуясь речами о вреде здоровью и указывая на отсутствие члена между ног. Одно резкое движение и у самонадеянного ублюдка, посмевшего распустить руки, сломан нос, что понятно по характерному звуку. За первым следует еще несколько ударов – в челюсть, глаз, скулу, когда кольцо рассекает бровь, я чувствую резкую боль в животе. Кто-то с его корешей подоспел на помощь, как я только этого не заметила. Тишина ночи должна была усыпить меня, но вместо этого она не дает мне заснуть, заставляя выпустить демонов, которых я держала в узде в течение дня. Ввязаться в драку – обычное дело. Только вот терять контроль не в моем стиле. Я лишь на затворках сознания понимаю, что делаю. Не слежу даже за тем, куда и с какой силой бью. Тело, будто само по себе. Единственный метод избавиться от искушения - это ему поддаться. Сопротивляйся и твоя душа заболеет от жажды того, что она запретила себе… Но я позволяю себе слишком много и осознаю это слишком поздно.

***

Сплевываю на пыльный асфальт густую кровавую слюну и стираю сбитыми нахрен костяшками хлынувшую из носа. Молодец, четко целился, не промазал. Меня не попустило, пока хруст не услышала, пока кровь чужую сполна не почувствовала, пока истошными криками не насладилась. Ничего не тормознет, пока не полегчает. Псих конченный. Но вот затуманенный рассудок медленно проясняется. Болезненные стоны и хрипы ласкают слух, но этого мало. Мало, блядь. Вернуть себе власть над телом задача непростая, особенно, когда убивать хочется, когда ограничители трещат и швы расходятся. Пожалуй, не стояло так переусердствовать, но кому какая к черту разница? Даже если и заметили, разнять не попытались. Не тогда, когда крышу сорвало мне. Многие боятся, некоторые уважают, другим же просто похуй. Ну и пусть. Чистый кайф, ощущать, как кожа рвется от очередного удара, как кровавые разводы пропитывают одежду. Чужую и свою собственную. Я хоть и начинаю соображать, но сладкое чувство жжения на костяшках так не хочется прекращать.

На заблеванном асфальте в свете единственного тусклого фонаря поблескивают капли гнилой кровушки, что я стряхиваю с рук в растекшуюся лужицу. В такие закоулки, как этот, света много не поступает, а то живущие там черти разбегутся. Место специально для разборок, а, если точнее, чтобы покурить, потрахаться, поплакать, в общем и целом – уединиться. Поднимаюсь на ноги, плюнув смачно в рожу на последок, нужно уматываться.

Подбираю вещи, не охота возвращаться внутрь, дабы отмывать эту грязь, и ухожу прочь. Пусть кожу оттереть и можно, но зачем, если внутри все намного хуже? Позади остается грязный, исписанный граффити закоулок. Фонарей здесь больше нет. Дальше – исключительно мрак. Я растворяюсь в нем, а единственный источник света - тлеющая сигарета, пару раз затянуться, чтобы окончательно успокоится. Что это было? Да хрен его знает. В любом случае, сам нарвался, нечего было доебываться со своим «выпьем, рыбка?»…

Порез на предплечье щемит и похоже он оказался глубже, чем я думала. Пару человек, даже если у одного из них нож, ничто для меня, разомнутся и всего. Когда кто-то берется за оружие, он обязательно хочет защитить. Это может быть его собственная жизнь, положение, честь, любимый человек, верный друг или еще что... Причин много, но желание защитить всегда будет одно, независимо от них. В этом убитом горем мире не осталось никого, кто не терял своих близких. В этом проклятом мире нет человека, у которого не было бы тьмы в душе. Постоянная боль со временем меняет даже принципы, не говоря уже о приоритетах человека… И меня тоже это коснулось. Стало как-то похуй. Не сразу, постепенно, но все же я начала вновь получать от подобного удовольствие. Пучина бездны тянет ко мне свои ручонки, намереваясь на этот раз окончательно превратить в монстра…

В рюкзаке еще пару бутылок пива, на всякий пожарный купила. Я, заключенная в ночи, создаю кошмары и ненавистно смотрю в глаза людям. Ноги подкашиваются, пока я иду по дорогам пустынных улиц, погруженных в беспросветную тьму… Звук шагов эхом разносится по безлюдной округе, отпугивая притаившихся чертей. Она, тьма то бишь, как пасть чудовища, оскалив зубы, поглощает меня. Я держу бутылку в правой руке и она уже почти пуста. Вспоминаю тот день, когда потеряла все, включая себя... Нет, это случилось фаза за фазой, а не в конкретный момент. Почему-то вспомнились слова, сказанные одним дорогим для меня человеком: «Лишь утратив все до конца, ты обретаешь свободу». Смешно.

***

Я так устала от боли, что слышу и чувствую. Я устала от дорог, устала быть одна, как воробей под дождем. Устала от того, что никогда ни с кем мне не разделить компанию и не сказать, куда и зачем мы идем. Я устала от ненависти людей друг к другу. Она похожа на осколки стекла в мозгу. Я устала от того, что столько раз хотела помочь и не могла. Я устала от темноты. Но больше всего от боли. Ее слишком много. Если бы я только могла со всем этим покончить… Но ведь мне же дали выбор: ходить на небесах или продолжать сжигать ноги в аду. Я не ангел, не свет. Что я должна была выбрать в тот момент, если саженцы уже вытатуированы на моей коже, и я уже научилась гореть? Даже демоны рассказали мне о своих тайнах, а дьявол лично поведал о своих грехах... Не пытайся отнять мой мир, создав ложный образ. Я родилась в беспорядке, когда все вокруг боялись печальной известности, и я умру в развалинах хаоса, вызванного моими поступками. Так чего я жалуюсь сейчас, когда имею столь резвое мнение? Моя душа всегда скиталась во тьме. Всегда…

Сбегая во тьму, я не чувствую боли. Я отнюдь не святая, скорее всего, я заядлая грешница и спущусь в Ад легендой. Мудрецы говорят, что последовательность - это ключ, и они правы, но я не ищу праведности, которую может предложить мне жизнь. Я колеблюсь часто, в некоторые дни, бывает, люблю и обожаю святых и их слова, но в другие - падаю к ногам грешников, чтобы прикоснуться к кусочку настоящего во мне. Ночь мне в этом лишь помогает, подталкивает. Когда я родилась, то принесла с собой огонь. Использую ли я его, чтобы согреть этот холодный мир, или сожгу его до пепла? Ответ очевиден.

***

На лавочке в стареньком парке под мигающим фонарем промывать ссадины уже традиция. Хотя, чаще это происходит после холодного душа в какой-то дешевой квартире, если вообще происходит. Рваная рана. Снова. Ты обрабатываешь ее, накладываешь повязку. Спустя время она заживает. Остается шрам. Рельеф со временем уходит. Остается сиренево-красное пятно на твоей коже. Потом пропадает и оно. Рана заживает полностью, а ты вовсе о ней забываешь, но только если не раздирать ее каждый день по кругу. А вообще, проще тупо сходить до правильных людей, как только она затянется, где профессионально уберут след.

Если честно, я удивлена, лезвие показалось мне острым, а царапина выглядит странно. Больно. Что синяки, что порезы, невыносимо жжет… Действую на автомате, слишком часто получала ушибы, чтобы сейчас задумываться. Нужно все же поскорее завалится к кому-то и привести свой внешний вид в порядок, а то выгляжу, будто реально грохнула кого-то. Нужно лишь спросить в группе «Ближний круг»… Всего одно сообщение и никаких объяснений. Они никому не нужны, сами слишком погрязли во всем этом дерьме, итак поймут. Люди подвержены соблазну. Когда они стоят на краю адской пропасти отчаяния, то готовы встать на любую дорогу, открывающуюся перед ними и неважно, в какую сеть они попадут или кем являются… Так, если наша судьба утонуть, давай же опустимся на самое дно этой пропасти.

Для мести мне нужна сила. И если я могу её заполучить, то мне глубоко плевать, от кого она - будь то даже демон или сам дьявол. Я устала жить, оставляя людей умирать… Месть - это правда глупо. Хаос и минутное забытье - все, что можно из нее извлечь. Занавес опустится, не оставив ничего… Месть не восстанавливает справедливость, она лишь убивает того, кто ею одержим… Но это так долго было единственным, что держало меня в этом мире и заставляло раз за разом подниматься с колен, что сейчас стало частью меня. Люди делятся на тех, кто убивает, чтобы выжить, и тех, кто живет, чтобы убивать. Типы, которым нравится это, часто вступают в схватку азартно и ожесточенно, но побеждают обычно те, кто борется за свою жизнь… Даже находясь с самых глубинах отчаяния, повиснув на тонкой паутине, мы крепче схватимся за нее и не сдадимся. В этом наша, людей, сила. Только вот большинство упускает один важный момент: любой убийца в первую очередь убивает самого себя, увы.

***

На просьбу сразу откликается один давний знакомый, что вернулся недавно из-за границы, предлагает к нему на ночь заскочить, а то самому скучно. Практически тут же находится и тот, кто подкинуть готов, не расспрашивая лишнего. У таких, как они, как я, в жизни правил нет. Газ до упора, окна опустить и не забыть пристегнуться… Я только расслабляюсь, как мы уже приехали. По личным причинам скорпиоша, таков его псевдоним, выбрал потрепанную квартирку в обычной многоэтажке. Но, пусть он и не живет в хоромах, при желании может посетить дорогие рестораны и без проблем оказаться средь элиты, он наслаждается жизнью по-другому, находя в ней прелести с другой точки зрения. Он достиг нирваны, точно зная, что ему в этом мире нужно и как в нем выживать. Он нашел себя и смысл во всем, включая жизнь. Потому чужие ожидания оправдывать не будет, как я, до конца дней. Живется ему охуенно, это сразу видно. Никто ему ничего не запрещает, никто не осуждает, не плюется ядом, окидывая презрительным взглядом. Он сам по себе, один на один с миром, который таких, как мы, пытается вытеснить из системы, как ошибку. Но этот сторожевой песик держится на плаву, легко балансирует, вертя на хую законы фальшивок. Все, что для жизни ему необходимо, он имеет. А самое ценное среди прочего – он самому себе принадлежит. По улицам свободно ходит без всяких масок, и мне пытается вдолбить в голову, что средь бела дня выйти в том же прикиде, что и ночью, не страшно. Не надо бояться. Страх - тоже маска. Жалкая, позорная. Ну, а я завидую ему, прикусив язык.

Первым делом гонит в ванную, кто бы сомневался. Опираюсь на умывальник… А там, в отражении, взгляд почти черных, как ночное небо, глаз с разгулявшимися бесами, которым скоро на отбой. В уголке губ запекшаяся кровь, на скуле расцветающий космосом синяк, с которым резко контрастирует кожа, словно ставшая на пару тонов бледнее. Я смотрю на себя исподлобья, долго смотрю, как будто вечность. Взгляд этот днем бывает другой. И вся я вообще не такая. Сейчас - настоящая, как и должно быть. Умытая в дерьме порочных ночей, но все равно такая, как надо. Похуй, что вся в крови собственной и чужой, похуй, что в морду дали пару раз за вечер, похуй, что ужасно себя чувствую... Еще один способ освободиться от грязи - другой грязью себя обмазать. Ночью все дозволено, ночью правил нет. Это единственное время, когда можно жить по-настоящему, а не существовать, как красивая картинка на обложке книги с хуевым содержанием. Такая реальность мне по вкусу. Правда, по вкусу, но раскрывать ее нельзя, запрещено. Какая, блядь, жалость.

Предусмотрительный гад, в комнате две кровати и обе всегда заправлены. Снять покрывало и всего-то. С кухни доносится шум, от сладкого чая не откажусь, но подъебать все равно нужно. Тусклый свет двух маленьких ламп над плитой с трудом охватывает всю комнату. Окно открыто, но сигареты выхватывает, подлец, прямо из-под руки. Не осуждает, просто проверяет количество. Судя по нечитаемому взгляду, догадался, что пачка была куплена перед поездкой в столицу, хотя уже почти закончилась. Отдает, но кивает на дверной проем, понимаю, что намекает на балкон в спальне, ну и ладно, жажда что-то горло дерет, попить. Мы почти не разговариваем. Даже перебазировавшись с всякими вкусностями в руках на кровать, фильм включает, не уточнив. Он просто знает, что мне понравится, не съязвить. Укладываюсь на плече, обтянутое домашней футболкой так же молча…

***

Когда принимаюсь писать конспекты, едва не ломаю крепко сжатую в сбитых пальцах ручку, царапающую слова в тетради. Нога нервно дергается, а зубы покусывают фильтр сигареты. Как же я все это ненавижу, как презираю.... Как же я заебалась казаться правильной. Утром снова сотня масок будет, одна на каждого. Утром от фальши, что непременно будет сыпаться со всех сторон, надо будет укрыться внутри себя, чтобы не пострадать от атаки, не заразиться. Не стать такой же. Вот только уже такая... А против системы смею идти только по ночам, как последний трус. Думаю, что это протест, но нет. Это жалкий писк крысы из норы. Его никто не услышит. Я ношу маску, как и каждый существующий. Сама все прекрасно понимаю, но на сопротивление духу не нахожу или, скорее, смысла. Унизительно для самой себя. И после бешеной ночи я заново полирую эту свою маску, начищая до блеска, чтобы никто не усомнился в ее идеальности. Готова для предков, для преподов, готова для друзей, которые лишь на словах, и для каждого встречного. Это не я, честно, но… Похоже, это часть меня. У моей маски есть обязанности и сопротивление тут бесполезно. От меня ждут лучших результатов, а иначе в чем смысл? Подводить нельзя, иначе обзовут сбоем в системе… Только вот себя я уже давным-давно подвела. Стоит ли скрывать свою сущность?

***

Не выспалась, веки, будто свинцом налиты. Да и кто бы сомневался? Поспала ведь час или два, полежала еще немного, пока домой добиралась, опять примерно сотню километров на машине почти в отключке. Разве мне привыкать? Наоборот, нравится ведь это блядство.

Так не хотелось выныривать из пучины сна, встречать новый день, полный очередной порции лжи, что добродушно дарит жизнь. Пока глаз не откроешь, находишься в своем маленьком уютном мире, во мраке и покое, но время, как вода, утекает сквозь пальцы. И вот она, серая реальность, заполоненная различными масками.

Жизнь каждый день заставляет нас сталкиваться с кучей дерьма… Но не всегда мы можем дать отпор, вовремя прикрыться, чтобы не получить по роже. Не всегда имеем силы, возможности... Право. Наши руки бывают связаны, и, причем, добровольно. Укрыться нечем, спрятаться не за что. У нас есть только маски. Наше спасение и наша погибель в них. Кому-то легче так, а кому-то - это просто пытка. Мы - рабы, и в рабстве мы у самих себя. А кто примет плату за свободу? Мы сами. Но не все решаются. Не всем хватит духу подняться с колен и объявить о своем существовании, протянуть мешок с самым ценным и заполучить свободу. Некоторым просто не хватает этого «самого ценного», кого-то и так все устраивает. Рабство - контроль, порядок и предписанная наперед жизнь, к которой лишь один большой спойлер - смерть. Но для кого это новость? Всем одна дорога, только пути подхода к ней разные. Душа рвется наружу, мысли вертятся на кончике языка, хочется кричать, рвать и метать, но уже поздно… Утро наступило. Я, как и все, кого я сегодня встречу, надела маску.

Каждый новый день - испытание на стойкость, игра на выживание... И каждый раз думаешь, что все, сейчас точно придет конец, но стоически выдерживаешь, сама с себя охуевая. Фитиль еще не подожгли, грань не перешли. Жить можно. И так всегда.

Меня сейчас способен воскресить только свежезаваренный горячий кофе с молоком, нужно будет заскочить в любимую кафешку перед тем, как идти в школу. Сегодня снова нужно там появится с выполненными заданиями, похлопать глазками и вылизать всем жопы. Раньше так было каждое утро, каждый день. Приходилось пачку сигарет на дне рюкзака меж книгами прятать, словно там что-то похуже находится. Не поймут ведь. Осудят. Повезло же мне в дохуя правильном обществе родиться. Даже смешно. И самых родных, ценных друзей, самое дорогое и близкое, что у меня есть, приходится прятать, как какую-то страшную тайну, чтобы не возникало лишних вопросов. Они выглядят, как настоящие плохие парни и шлюшные девицы, о которых предупреждают взрослые. Только они не плохо влияют, а на истинный путь направляют, но кому какая разница? Выглядят не так, как обычная серая масса, а значит, смертельно опасны, беги от них скорее, пока еще можешь.

Чувство свободы, что у меня есть, и вправду иллюзорное, но такое прекрасное в своей непродолжительности, в своей быстротечности. Так оно даже слаще и приятнее. Его хочется растянуть на подольше, но вариант только один. И к нему я никак не осмелюсь сделать шаг. Реальность сдерживает, как может, в своих цепких и болезненных объятиях. Маску так легко не отодрать от лица, она буквально приросла к нему, пустила корни глубоко-глубоко.

Натягиваю рукава толстовки на пальцы, пытаясь инстинктивно скрыть сбитые в мясо костяшки, хотя под мейком ничего не видно. Снимаю капюшон и улыбаюсь глазами знакомым и незнакомым лицам, встречающимся на пути. Первым даже киваю, подавляя дикое желание послать глубоко и надолго. А под медицинской маской ни один мускул не дрогнет. Конечно, пиздецки рада вас всех видеть, дорогие лицемеры.

В подобных прогнивших местах людям жизненно необходимо кого-то обсуждать и строить ложные предположения, которые распространяются потом со скоростью звука, поэтому я даже не обращаю внимание, когда кто-то подолгу засматривается или начинает шептаться, уверенный, что я не слышу. Пусть, похуй. Ушла после девятого класса, выгнали, хотя на самом деле сама отчислилась, из колледжа спустя месяц учебы, перевелась в другую школу, а потом посмела заявится сюда с просьбой учится экстернатом. Да уж, есть почва для сплетен… Только вот в старшей школе кое-что изменилось, что и повлекло такие проблемы – я начала рвать цепи, понемногу ломая клетку, в которой меня при рождении заперли.

Я пока что не готова окончательно освободится, страшно, маска слишком крепко въелась в бледную кожу… Чуть ли не больше всего на свете я жалею о том, что буквально всю жизнь строила противоположный себе образ. После школы я мечтала его разрушить, обещая самой себе, что смогу начать с чистого листа и больше не разрываться между двумя личностями, но нихуя не вышло. Давно отработанную до совершенства маску не получилось расколоть, так с ней и осталась. Образ прилежного и доброго ученика, который никогда никому не отказывает, ведет здоровый образ жизни и ни в какие проблемы не влезает. Все, кажется, хорошо, разве грех жаловаться? Было бы хорошо, если бы я такой была на самом деле. Но когда ты лишь играешь роль, это кажется чертовски сложной задачей. Практически пытка. Мне тошно от красивой маски, которая абсолютно не соответствует внутреннему миру, и теперь, когда все так к ней привыкли, избавиться будет почти невозможно. По-другому меня воспринимать уже не станут. Хорошая девочка. До конца своих дней ею и будешь, дура. Мучайся теперь, барахтайся в паутине лжи, как жалкая муха, поздно уже.