lady gaga — lovegame
Мальчик на экране томно прогибается в пояснице, когда другой, шепча негромкое: «Не бойся, малыш, тебе очень понравится», входит в него до упора. Стоны с его губ срываются тихие, нежные, совершенно потрясающие в той самой робости, когда он скромно расставляет ноги: его всего мелко потряхивает, он приторно закусывает губу, тихо хныча. Актив, в свою очередь, держит телефон в свободной руке, демонстрируя прелести своего мальчика, вводит в сладкого один палец на пробу: он любит его, он хочет быть с ним аккуратным.
Чимин любит это. Любит это домашнее порно из твиттера, где парни снимают друг друга трясущимися от возбуждения руками: есть в этом что-то до невероятного эстетичное, возбуждающее своей такой простотой, но действительно годное, правда, зачастую сложно найти, если не знать, по каким веткам искать. Твиттер Чимину, в принципе, нужен только для этого: в его подписках — аккаунты с порно, но в профиле даже аватарки нет никакой. Он не то, что скрывается: в конце концов, никакие спецслужбы за ним, простым студентом пусть и не самого простого вуза, не следят, из бисексуальной ориентации своей он тоже тайны не делает, просто…
Чёрт, все смотрят порно, почти все — в этом самом, блять, твиттере, почему Чимин должен не делать этого? У каждого свои предпочтения, свои кинки и фетиши, и он далеко не ханжа, но очень любит смотреть на трепетный, софтовый секс, когда пассивы робко пытаются сдвинуть ноги, а им не позволяют этого сделать чередой поцелуев по бёдрам. Любит смотреть на то, как мальчики хнычат, закрепощаясь, а потом жадно садятся на член до шлепка мошонки об ягодицы, чтобы в итоге сделать вязкий минет и проглотить всё до капли.
Это красиво.
Эстетично.
Любяще? Чёрт его знает, но фантазировать ему нравится, правда.
Мальчик на экране мобильного громко стонет, как стонет и сам Чимин, грубо толкаясь побагровевшим стволом в ладонь: ему, на самом деле, не так уж много и надо, чтобы бурно кончить, испачкав ладонь — пара фрикций, и пальцы снова в сперме, размазывает её по пульсирующей головке, словно втирая, а потом откидывается светловолосым затылком на стену, чувствуя капли пота по вискам.
Чимин любит секс, но его так до ничтожного мало в последнее время. Хороший партнёр — он как годная твиттерская порнуха: тяжело найти и легко потерять, блять.
***
— Ты не хочешь быть моим партнёром в проекте по зарубежной литературе? — раздаётся сверху в очередное утро понедельника: хмурое, дождливое из-за наличия грозы за окном, но от этого — не менее тёплое в силу мая месяца на дворе. Белокурая голова Чимина неумолимо и тяжело тянется к поверхности парты, а мысли неуклонно вертятся вокруг одного простого «Кажется, у нас проблемы». Дело в том, что, возможно, стоит уже реально найти кого-то, с кем можно было бы сладко потрахаться, пусть даже и не так, как делают мальчики в розовом твиттерском порно: этой ночью он настолько увлёкся поиском годного контента, а после — непосредственно закреплением результата, что очнулся с ноутбуком на животе уже за считанные мгновения до рассвета.
В общем, не выспался, а теперь поднимает на своего одногруппника осоловелый взгляд, полный непонимания. Парнишку напротив него зовут Ким Тэхён, он довольно привлекательный внешне (настолько привлекательный, что, доведись кому-нибудь предложить Чимину дать ему оценку по пятибалльной шкале, он бы дал все десять, на самом деле), улыбчивый и, вроде бы как, в какой-то степени даже милый чертовски (вот с ним бы Чимин точно занялся самым софтовым в мире сексом, если честно), но вот только есть у него некоторые нюансы помимо одного основного — они толком никогда не общались.
Нюанс первый: Тэхён, как говорят, странный. В том самом смысле, что не просто какие-то милые необычности роятся в его голове, как у любого, даже самого заурядного человека, а действительно странный, насколько может быть странным человек, который сменил уже невероятное количество девушек, но ни с одной из них не занялся сексом. В общем, да, именно эти самые девушки, которых его одногруппник мягко, но уверенно в итоге бросал, и говорили, мол, что-то с ним совершенно не так: целоваться — пожалуйста, но стоит ему засунуть руку в штаны — отскакивает, как ошпаренный, а после — всегда расстаётся, давая понять, что на возобновление отношений не стоит рассчитывать. Чимин бы и не хотел всего этого знать, если честно, но Тэхён буквально мутил с четырьмя девушками из их группы из двадцати пяти не всегда самых свежих и готовых к знаниям тел, четырьмядевушками из одной компании, состоящей… из четырёх человек, которые после последнего раза достаточно бурно обсуждали эту его такую вот странность, сидя прямо за Чимином на паре по корейской литературе.
Нюанс второй: Тэхён, как говорят, ненадёжный в плане учёбы. В том смысле, что он часто просыпает, забывает про пары и как партнёр по проектам, на самом деле, такой себе — Чимин учится с ним уже третий год и видит подтверждение этим слухам своими глазами и, в общем-то, не сомневается в них так, как подвергает критике нюанс первый (в любом случае, все эти четыре девчонки известны в универе как слабые на передок барышни, и не стоит Тэхёна винить в том, что он не захотел пополнить свою жизнь таким увлекательным событием, как хламидиоз). Тэхён действительно редко доходит до пар, а если и доходит, то домашнее задание делает ещё реже, впрочем, отлично импровизируя и забалтывая всех преподов так, что они забывают, как их зовут. Однако всё бы ничего, но именно здесь и сейчас он является человеком, который напомнил Чимину о работе, о которой он совершенно забыл, поэтому…
— Какой, нахер, проект? — звучит это довольно растерянно: Пак Чимин, двадцать один год, кажется, в полном проёбе.
— По зарубежной литературе, — терпеливо повторяет Тэхён, а Чимин совершенно не к месту оценивает приятный, едва уловимый запах лосьона с лавандой, а ещё отмечает, что у его одногруппика очень красивые пальцы: длинные, жилистые, с аккуратной узкой ногтевой пластиной — одно слово, эстетика. Чимин активный, но на эти пальцы бы непременно присел.
Почему он вообще начал залипать на этого парня только сейчас?
— …в журнале у старосты, я болел просто, и у меня нет партнёра, а, заглянув туда, я увидел, что ты единственный, кто тоже никого так и не выбрал. Может быть, будем готовить его вместе?
Чимин смотрит на этого парня несколько пристальнее. Длинная серьга в левом ухе, тёмные волосы небрежно уложены, а пряди чёлки странно, но оригинально выкрашены в зелёный цвет — не человек, а настоящий набор вопросов, и, наверное, будет сложно его не захотеть с таким спермотоксикозом, каким располагает Пак в полном объёме и в сокрушающих рассудок масштабах. Окей, возможно он смотрит слишком пристально и также, чёрт, долго: Тэхён под его таким взглядом не смущается, не теряется, но бровь вскидывает, наклоняя к плечу голову на манер щенка — это даёт повод очнуться (о том, что Чимин конкретно залип, он подумает позже, например, никогда или же совсем никогда).
— Ладно, окей. Напиши мне в какао вечером, обсудим тему, — выбора у него, блять, всё равно нет, если честно: проект этот, сука, обязательно групповой, его нельзя самому сделать, а препод по корейской литературе — традиционно припизднутый на голову и ему совсем похуям на то, что в группе третьего курса родного Сеульского национального ебучее нечётное количество человек: любимая рубрика самых конченных преподов «Ебитесь, как хотите, а я посмотрю, подрочу».
— Идёт, — широко и совершенно счастливо улыбается Ким Тэхён, а потом, неловко помахав ему рукой, идёт на своё место.
Чимин идёт нахуй. Возможно, потому что откровенно залипает на задницу своего одногруппника, а потом ловит себя на том, что у того немного задралась толстовка, обнажая полоску чего-то чёрного на теле, что напоминает корсет — впрочем, Тэхён быстро поправляет одежду, оставляя блондина без намёка на годный контент, но с расшалившейся, мать её, фантазией.
***
Тэхён приходит к нему в гости спустя два дня бурного обсуждения в какао творчества и личности современной писательницы Чон Унён и её неординарных, часто тяжёлых для восприятия сюжетов: Ким искренне полагает, что на этом можно отлично сыграть — ни один препод мира не имеет права диссить просто за то, что студенты выражают своё мнение по отношению к чужому творчеству, Чимин же, напротив, считает, что старый мудак, который ведёт у них пару по корейской литературе, доебётся именно из-за того, что Чон Унён не читал (они, к слову, тоже, но это временно) и будет пытаться пыжиться, чтобы показаться специалистом в любой области.
Тэхён в его комнате, стоит, отказавшись садиться, привалившись жопой к письменному столу Чимина, скрестив на груди руки и готовый к дискуссии, которая вот-вот рискует перерасти в откровенный срач; открытый ноутбук Чимина, мирно спящий с тёмным экраном на том же столе, рискует в случае сильной экспрессии и жестикуляции полететь на пол, но что сейчас нервирует блондина больше, так это, блять, не закрытая вкладка с твиттерским софтовым порно, о которой он, пытаясь привести себя и спальню в порядок перед приходом Тэхёна, на которого за два дня уже даже успел словить лёгкий краш, забыл приблизительно нахер. Тэхён стоит у ноутбука, Чимин стоит напротив него, у него каменное лицо, суровый взгляд (пожалуйста?) и ни единой эмоции (возможно, только лёгкий оттенок надежды, что одногруппник сменит свою дислокацию?), кроме серьёзности (откровенного очкования, что Тэхён зацепит ёбанный комп рукой и тот «проснётся» и выдаст ему глубокие чертоги всей чиминовой софт-порнушной души).
— Послушай, он не разбирается, — хмурится Тэхён. — Ты его вообще видел? Ему лет восемьсот, он рождение первых мамонтов застать успел, понимаешь?
— Вот именно, — закатывает глаза Пак, нервно зажмурившись и на резком выдохе откидывая светлую чёлку со лба, чтобы снова взглянуть на шатена… и вскинуть бровь, потому что Тэхён, кажется, хотел что-то сказать перед тем, как Чимин сделал то, что сделал, но, видимо, забыл, потому что целиком поглощён сейчас процессом залипания на своего одногруппника с полуоткрытым ртом. — Ты чего?
— Не делай так больше, — хмурится Тэхён неожиданно, и голос его звучит напряжённо.
Чимин моргает раз.
Возможно, моргает второй.
— Почему?
— Это слишком секси, ясно? — неожиданно выдаёт Ким. — А я сюда не трахаться пришёл, а проект обсуждать? Учёба, знаешь? Сеульский национальный университет — слышал когда-нибудь?
— Ты гей? — внезапно даже для себя спрашивает блондин неожиданно. Тэхён вздрагивает, губу закусывает, а потом неопределённо пожимает плечами, слегка ведя рукой в сторону — достаточно для того, чтобы зацепить мышку ёбанного ноута и вывести его из спящего режима.
Вот блять, или как быстро убедить себя, что смотреть порно — нормально, даже если оно гомосексуальное, как нормально и то, что твой одногруппник, на которого ты ловишь лёгкий краш, удивлённо сейчас смотрит в экран на охуенную картинку с не менее охуенным содержимым.
Вообще-то, Чимин почти гордится тем, что нашёл этот профиль в твиттере: он посмотрел уже видео двадцать, но не остался равнодушным ни к одному. Возможно, это сомнительный повод для гордости — он точно не знает, но Тэхён смотрит на экран, хлопая глазами медленно-медленно, и, возможно, прямо сейчас один Пак Чимин, двадцать один год, обладатель лёгкого краша, который рискует разбиться в пух и прах сразу же, как главный объект переведёт взгляд на него, хочет оказаться на другой планете сейчас, и никто не имеет права его в этом винить.
Типа.
Тэхён классненький. У него потрясающая зелёненькая чёлка, милая улыбка, классный грудной грубый голос, и он весь из себя такой легко заводящийся и умеющий круто дискутировать и говорить; да, возможно, многие девчонки считают его чертовски странным, но что, если он просто… гей? Гей, который пытался отвести от себя подозрения кучей разных муток, совсем, как в дерьмовой яойной манге?
Да ну, бред какой-то. Но сейчас он переводит взгляд на Чимина, в комнате повисает неоднозначная пауза, и, да, Чимин не делает тайны из своей ориентации, но это явно не та ситуация, в которой ты, ни капли не смущаясь, можешь вскинуть брови и сказать «Да, это порнуха, и чо?», потому что Чимину Тэхён буквально миленько и без всякого намёка на взаимность, но нравится, и это — та самая лёгкая влюблённость, какая может быть в нового друга или подружку, она проходит, и всё становится нормально…
Или нет.
Потому что Тэхён сужает глаза и снова делает это: наклоняет голову к плечу, и что-то в его взгляде (и в паузе, сука, он может уже сказать хоть что-то?!) говорит Чимину, что, кажется, где-то система конкретно насбоила и всё идёт не совсем так, как он мог бы подумать.
Поэтому он берёт ситуацию в свои руки, и просто?
— Да, это порнуха, и чо? — грудь колесом, взгляд — альфы-ёбыря, потому что Чимин на диких нервах, а ещё ему не очень приятно, что кто-то узнал о его сексуальных предпочтениях, пусть даже это и Тэхён, на которого у него конкретно стоит (он даже подрочил на него в душе разок), и который, возможно (но только возможно) гей. — Я не стесняюсь своей ориентации, я бисексуал, я могу и люблю дрочить на гомосексуальное пор…
— Это мой аккаунт, бро, — говорит Тэхён.
—…но, — заканчивает Чимин, возможно, выпадая в тотальнейший ахуй от жизни.
— Один из двух, — поясняет Тэхён, даже, кажется, буднично, но в уголках губ Чимин видит смешинку. — Этот популярнее, потому что я загружаю туда только свою софтовую порнуху, но есть и другой.
— А какой… второй? — в горле почему-то становится сухо, а в голове не укладывается, что Чимин всё это время дрочил, блять, на парня, в которого самую малость, но втюхан, и, что немаловажно — он его не узнал: Тэхён никогда не снимал ничего выше линии ключиц (охуенных), но, что важно — теперь Пак в курсе, что его одногруппник может…
Принять в себя разные вещи. Много разных вещей такого же разного размера, и от этого немного становится дурно. И охуенно. Больше охуенно, чем дурно, и вместе с тем — максимально дерьмово, потому что он чувствует, как начинает тянуть в паху только от воспоминании о том, что Тэхён с собой вытворял и что с ним вытворяли другие люди на видео.
Типа.
Пиздец.
— Туда я сливаю то, чем мне действительно нравится заниматься в постели, — с улыбкой поясняет Тэхён.
— Чем? — возможно, это не самый корректный вопрос. Тэхён же, кажется, откровенно играя, пучит губы, и потом, закусив нижнюю (блять), снова широко улыбается (вот говно-то):
— Возможно, мне будет проще… показать?
Чимин моргает, а потом кивает поспешно, потому что, окей, в этом нет ничего страшного, ну, типа, в том, что он дрочит на Тэхёна, потому что тот ведёт охуенный порно-акк в твиттере, созданный для того, чтобы на него дрочили, а вот что именно побудило его одногруппника вообще его завести — вопрос отдельный, и, возможно, если сейчас Тэхён просто клацнет по мышке пару раз, показывая ему другой аккаунт, будет не совсем тупым, а Чимину понравится и этот контент…
Но вот только Тэхён не клацает по мышке, а хватается пальцами за полы своей широкой чёрной толстовки, чтобы потянуть вверх и снять её через голову — и Пак где-то откинулся ещё в самом начале, его душа обогнула планету Земля, визжа ебучим ультразвуком, а потом резко вернулась в тело и ударила аккурат в член, потому что Чимин не может объяснить стояк в джинсах при виде… при виде…
Портупеи из чёрной кожи на худощавом теле Тэхёна (не корсет, сука!), том самом, которое блондин уже изучил на пять с плюсом: пресс рельефный, но не перекаченный, рёбра прослеживаются, но не убого торчат — здесь всё хорошо, всё в меру, всё приятно для глаза, но, блять.
Портупея.
Полуголый краш в его спальне, который, закусив нижнюю губу, неожиданно опускает глаза, а потом снова ведёт головой, прямо в душу заглядывая, и тихо-тихо скулит, что в совокупности с его низким голосом совершенно выносит за дверь ногами вперёд:
— Прости за этот перфоманс. Возможно, тебе стоит меня наказать за такую дерзость? — и взгляд, ёбаная колючка, прикован аккурат к топорщащейся ширинке джинсов Чимина, но ровно пару секунд, потому что после Ким делает пару шагов вперёд, чтобы шепнуть: — Или, может, мне лучше извиниться? Могу я извиниться, папочка?
Чимина ведёт, потому что в глазах Тэхёна видит искреннюю мольбу: такая может быть только у человека, который действительно нуждается в чём-то и, чёрт, это настолько внезапно, это настолько из колеи выбивает, что все мысли вылетают из головы разом, и ничего, кроме давления блядской ширинки на член не ощущается, поэтому всё, на что он способен — это судорожный быстрый кивок.
Тэхён встаёт на колени, быстро облизывая губы.
Возможно, пол под ногами начинает качаться, но Чимин не может оторвать взгляда от чужого языка, быстро касающегося слегка припухших от покусывания губ, как не может оторвать взгляд и от самого одногруппника, который, тихо поскуливая, подползает к нему, слегка сутулясь и выглядя виноватым ребенком, смотрит снизу вверх, чтоб попросить:
— Папочка, я не хочу, чтобы ты злился на меня или чувствовал себя некомфортно. Могу я сделать тебе лучше, пожалуйста-пожалуйста? — и Чимин снова кивает, чувствуя оцепенение по всему телу, особенно, когда Ким наклоняется, и осторожно губами касается выпуклости на его молнии джинсов — становится невыносимо горячо от чужого дыхания, от прикосновения в принципе, но его парализует в ту секунду, когда Тэхён слегка прогибается в спине, отклячивая задницу и расстёгивая чужие пуговицу и ширинку: Пак видит мурашки по чужому телу, видит напряжение смуглых сосков, его кроет совсем не по-детски, но не так сильно, как в тот самый момент, когда шатен цепляется своими невозможными пальцами за шлёвки джинсов, цепляя бельё за собой, и не приспускает до середины чужих бедёр, высвобождая вставший чиминов член — налитая кровью головка оказывается аккурат перед его слегка сморщенным носом, и Тэхён, снова по-блядски глядя ему не в глаза, но в душу, блять, тихо рокочет:
— Я рад, что я нравлюсь тебе, папочка, — и, не дожидаясь ответа, быстро лижет в той самой чувствительной зоне, где находится уретра, и у Чимина перед глазами темнеет, серьёзно, потому что то, что происходит сейчас — это невиданный, нахуй, пиздец, потому что Тэхён с тихим стоном расставляет собственные ноги и накрывает губами головку, обильно массируя её внутри своего рта языком, не забывая похотливо напрягать и расслаблять губы в тот же самый момент: контраст давления вынуждает блондина захотеть найти себе точку опоры, да вот, в чём проблема — они оба всё ещё находятся посреди его блядской спальни, и деваться, кажется, некуда. Тэхён влажно и вязко скользит ртом до середины ствола, увитого венами, не забывает каждую приласкать языком, и стонет глухо, вибрацией — этот звук отдаётся до самых кончиков пальцев, потому что невозможно, чёрт, чтобы его одногруппник в портупее на голое тело сейчас делал ему самый спонтанный и охуительный в мире минет.
Но это происходит.
И у Чимина рвёт башню, в том смысле, что он цепляется пальцами за тэхёновы волосы и толкается вперёд бёдрами, так, чтобы Ким принял его до основания — и, чёрт, тот действительно делает это с таким стоном удовлетворения, будто всю жизнь ждал того момента, когда сможет ему, наконец, отсосать. Хорошо отсосать. Изумительно, так, чтобы до искр из глаз, чтобы себя самого забыть — какой тут, в пизду, проект, если во рту у Ким Тэхёна сейчас самая вкусная на свете игрушка, которая отдаёт солоностью и запахом кожи, но, что более важно — то самое, что он так хотел получить несколько мгновений назад? Член Чимина упирается в глотку, Ким несколько давится — громкий горловой звук, очень пошлый, отзывается разрядом по венам, но Тэхён приоткрывает гортань на манер зевка, округляя нёбо, и позволяет блондину рвано и аритмично скользнуть в тесноту своей горячей влажной глотки, чтобы вернуться в исходную точку на корне языка тяжёлым давлением — и снова толкнуться.
Несколько фрикций, разрядка так близко: Чимин начинает скулить, слюна течёт по подбородку Тэхёна, жизнь перед глазами плывёт, нахуй, и вертится, но, блять, Пак не эгоист от слова совсем, и обламывает и себя, и шатена, только потому, что понимает — не только ему здесь одному хочется скулить от желания получить заветный оргазм, и подаётся назад, высвобождая член из плена чужих вспухших губ. Между головкой и ртом Тэхёна — вязкая нитка коктейля из слюны и предэякулята, взгляд у одногруппника — крайне потерянный, Ким почти хнычет, выгибает шею, ловя прикосновение чиминовых пальцев, дышит рвано и стонет так громко, будто это ему сосут, честное слово.
Чтоб прошептать:
— Я хочу тебя в себе, папочка. Так сильно хочу… можем ли мы?
— Мы сейчас, блять, всё можем, — прерывисто дыша, сообщает Чимин, и Тэхён с радостным визгом подскакивает на ноги, морщась от болезненной эрекции в собственных штанах, и не сохраняет ни капли интриги: расстёгивает свои джинсы, спускает до середины бедра, чтобы после — помочь себе ногами, однако не снимает боксеров чёрного цвета (это почти что обидно), но Чимин цепляется взглядом за головку его члена, которая выглядывает поверх туговатой резинки.
Снова пауза. Тэхён, он в нижнем белье и только в одной лишь портупее, его соски топорщатся, член стоит колом — на головке видно капельки смазки — и ему как будто неловко за весь свой такой внешний вид, грудь вздымается тяжело-тяжело, выкрашенная в зелёный цвет чёлка намокла, прилипла ко лбу, а глаза блестят виновато. Он кусает за нижнюю губу себя — снова, сука, у Чимина и так всё на пределе стоит, куда ещё больше — и выдыхает прерывистое, тихое:
— Папочка, ты только не злись…
— Что такое, малыш? — Пак не понимает, как принимает правила этой игры, но ему нравится, чёрт, так сильно нравится всё то, что происходит: это безумие, этот адреналин, что вперемешку с кровью по венам, этот Тэхён, у которого дрожь и мурашки по телу — их, чёрт, видно так хорошо, так хорошо.
Так хорошо.
— Знаешь, у меня есть… фетиши, — начинает Ким очень неловко, пальцы заламывая. — Они могут тебе не понравиться?
— Какие фетиши, детка? Скажи мне?
— Я… — сглатывает, чёрт, его губы такие распухшие, такие влажные чертовски, а Чимин, чёрт, помнит то, как они сжимали его член. — Я…
— Нет, не так. Лучше покажи мне, окей? — и дыхание снова сбивается, потому что Тэхён, тяжело выдыхая, стягивает нижнее бельё, откидывает в сторону неловко, снова встаёт на колени, но только спиной, всем телом дрожит.
И Чимин понимает, какой именно фетиш есть у Тэхёна, ещё до того момента, как Ким, прогнувшись в пояснице, цепляется за свои ягодицы длинными тонкими пальцами, чтобы раздвинуть их в стороны, демонстрируя большую чёрную анальную пробку.
— Я хочу, — всхлипом. — Чтобы ты вытащил её из меня, папочка. Вытащил — и заменил своим членом. Можно ли?.. Пожалуйста, можно?
— Тише, — это Чимин уже говорит, вставая на колени сзади и аккуратно касаясь пальцами тэхёновых губ: тот же, скуля, мгновенно вбирает их в рот, начиная сладко посасывать и, чёрт, Чимин правда не может больше терпеть, честное слово — отстранившись, дотягивается до прикроватной тумбочки очень неловко, а потом выуживает оттуда тюбик лубриканта, который всегда хранит не для таких, конечно, случаев, но для комфортной мастурбации — ладонью всё же, чёрт, суховато; а потом, выдохнув, осторожно хватается за хвостик анальной пробки, осторожно и медленно вытягивая из плена тугого кольца мышц — и с губ Тэхёна срывается чёртов протяжный стон, который не затихает всё то время, что Пак делает своё грязное дело, но что становится внезапным, так это чавкающий звук, и тонкие ручейки тёплой смазки, которые, не встречая препятствия, начинают тихо выливаться по промежности шатена. — Малыш, да ты под завязку?..
— У меня… — задыхаясь. — Фетиши…
— Помню, детка. Что же, ты хочешь, чтобы я помог тебе удовлетворить свои желания, да? — Тэхён протяжно скулит, и Чимин интереса и оттягивания момента ради несильно проталкивает в него большой палец, не забывая приласкать нажатиями указательного и среднего чувствительное место между сфинктером и мошонкой. Ким вздрагивает, стонет — громко, пошло, открыто, палец входит в него без всяких усилий, как, блондин уверен, в него войдут и два, и три, и четыре — анальная пробка действительно большая, и, он уверен, Тэхён, проходивший с ней хрен знает сколько (так вот, почему он отказался сидеть?), растянут, мягко говоря, хорошо. — Что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, малыш?
— Т-трахни меня, папочка, — всхлипом, и Чимин понимает, что не может ему отказать: это совсем не розовое сопливое порно, это мольбы, это вскрики, когда Чимин пристраивается сзади, толкается внутрь, погружается в Тэхёна сначала головкой, чувствуя, как обхватывают её чужие ослабевшие мышцы, и проникает в тесноту и жар горячего тела, чтобы податься назад — медленно, но до темноты в глазах, и снова толкнуться вперёд, чувствуя, что Ким подаётся назад, стараясь насадиться плотнее.
— О, нет, детка, мы так не договаривались с тобой, слышишь? — замерев, мурлычет на ухо, вцепившись в чужие тёмные волосы на затылке: Тэхён без всякого сопротивления откидывает голову, позволяет покрыть свою шею грязными, размашистыми засосами, потому что к чёрту всё, ясно? — они оба хотят охуительно кончить сегодня, здесь и сейчас. — Никакой инициативы, а то папочка отшлёпает тебя, ясно?
— Я обещаю… — хнычет Ким, а потом дышит тяжело и шепчет так, что едва слышно. — Но если ты отшлёпаешь меня, папочка, это будет божественно, — и вскрикивает, когда Чимин, не мешкая, грубо толкается внутрь, сопроводив это дело звонким шлепком, а потом также рывком подаётся назад, чтобы сорваться на аритмичный хаотичный темп: такой, что у Тэхёна не получается выстонать ничего, кроме рваного «а»... и останавливается, резко, издеваясь. — Папочка, пожалуйста, я молю тебя, я...
— Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы я трахнул тебя? — держась из последних сил, предлагает ему Пак.
— Чёрт, папочка, я хочу, чтобы ты трахнул меня грубо, грязно и быстро! Папочка, я так хочу кончить... — и Ким закрывает глаза, опираясь локтями на пол, а пальцы сцепляя в крепкий замок. — Папочка, пожалуйста, просто скажи мне, что я могу кончить, пожалуйста...
— Ты можешь, детка, — почти неслышно произносит Чимин, снова толкаясь, и едва, что не присвистывает, потому что стоит ему произнести эти слова, как по телу Тэхёна проходит сильная судорога, с губ срывается крик, сфинктер сжимается, обхватывая член блондина плотно-плотно, до ужасного тесно, а на пол, аккурат на чиминов паркет, стреляет сильным белёсым — и в знак поощрения Пак снова шлёпает своего малыша по ягодице, срываясь на быстрый темп, удобный ему для разрядки, но не забывая ущипнуть с силой. — Ты моя умница. Послушный ребёнок, — и Тэхён снова стонет, обмякнув, расслабившись, позволяя Чимину трахать себя так, как ему удобно, под тем углом, который комфортнее.
Того не хватает надолго, чёрт, Тэхён слишком горяч.
— Пожалуйста, папочка, в меня, — хриплым шёпотом просит Ким, и кто такой Пак Чимин, чтобы ему отказать.
***
Проект они защищают на пятничной паре и аккурат на высший балл, возможно, правда, уже в статусе пары, получают шумные аплодисменты от аудитории — даже старый хрыч хлопает им, потому что, чёрт, они реально хорошо подготовились, но не так, как, Чимин знает, Тэхён подготовился к их секс-марафону на выходных.
Не исключено, что слушать часть презентации шатена было действительно сложно, если знаешь, что в нём в этот момент, чёрт, запечатано слишком много согревшейся смазки, которой очередная качественная анальная пробка не даёт просочиться.
***
Ночью же субботы Ким Тэхён, двадцать один год, смотрит, ухмыляясь, на лицо спящего рядом с ним Пак Чимина, и думает о том, что, возможно, всё то, что он имеет сейчас, стоило трёхлетней влюблённости без, казалось бы, всякого шанса на взаимность.
Аккаунты в твиттере он, к слову, удаляет.
Возможно, потому что теперь хочет, чтобы на его тело дрочил только один лишь человек.
Имеет право, в конце концов.