— Мистер Нотт.

За дверью тихим, пугающим до дрожи, буквально пропитанным скрытой угрозой шёпотом на грани шипения прозвучал тихий вкрадчивый голос. По всему телу Малфоя пробежались мурашки.

Крёстный.

Его можно было узнать по сгущающемуся вокруг воздуху, не то что интонации или шагам. Как он смог пропустить его появление? Слишком увлечён был? Опасно… он становится слишком невнимательным. До ужаса.

Гарольд, видимо, уже потерявший сознание, не издавал больше ни звука, что было лишь на руку взволнованному Драко. Что-то в сознании трепетало, нашёптывало, что вот сейчас можно позвать его, что ещё немного - и все проблемы решат за него, но Малфой одёрнул себя, не позволяя этой сиюминутной слабости вылиться в последующее унижение. Всё было уже в порядке. Гарольд дышал. Ему не было плохо. Просто обычный обморок. Ведь разве если бы ему становилось хуже, он не продолжал бы биться в конвульсиях, кричать? Ведь так?

Драко прикрыл глаза, пытаясь составить хоть какой-то план действий. Понятно было только одно — друга необходимо перенести в безопасное место. Желательно подальше отсюда. Лучше всего в личные покои. Эльф уже исчез и снова призывать его — значило бы выдать своё присутствие. Да и невербально он, к сожалению, пока что приказы давать не умел.

Он прислушался к голосам из-за двери. Крёстный и Нотт всё ещё были там. Да и остановились, будто назло, прямо напротив двери.

— Здравствуйте, профессор, — голос Нотта показался каким-то чересчур звенящим в оглушительной тишине коридоров. Каким-то слишком надрывным, неуместным. — Я искал Драко и Гарольда. Но, кажется, заплутал в коридорах и потерялся.

— И где, по вашему, они могут быть? — если бы Драко стоял прямо там, то наверняка бы увидел усмешку крёстного.

Драко напрягся. Нотт искал их и потерялся? Это не было даже близко похоже на правду. По крайней мере, Теодор точно не мог заблудиться в их доме, который знал почти настолько же хорошо, как сам юный господин. Вряд ли профессор поверит в эту ложь.

— Я надеялся, что они вышли на террасу. В спальнях их тоже нет, я проверял, — голос Теодора звучал фальшиво и неуверенно. Драко закатил глаза и покачал головой. Тео совершенно открыто врал. — Простите, сэр, но что вы тут делаете?

Северус молчал, но Малфой почти буквально видел, как тот кривит губы в усмешке и приподнимает бровь, сверкая своими глазами так, будто этот взгляд являл собой нематериальный веритасерум — хотелось сразу сказать всё, что посмел утаить, попутно извиняясь за враньё и стесняясь за свою глупость.

— То же, что и вы, мистер Нотт. Искал мистера Уэллса, — в голосе профессора прозвучало ехидство. — Будьте так любезны, мистер Нотт, если встретите их, дайте мне знать. И постарайтесь долго не задерживаться вне спален. Уже давно время отдыха.

— Конечно, сэр!

Мужчина негромко фыркнул, будто и не сомневался в ответе, и, развернувшись на каблуках, ушёл, демонстративно шелестя мантией. Драко задержал дыхание, вылавливая посторонние звуки. Он не обманывался, Нотт совершенно точно знал, где их искать, иначе с чего бы вообще ему ошиваться в этом крыле.

— Малфой, я знаю, что вы тут. Выходите.

Чего и следовало ожидать, не так ли?

Вздохнув, Драко приподнялся, отмечая, что Гарольд всё ещё без сознания. Этот факт и огорчал, и вызывал облегчение. С одной стороны, лишних вопросов от Нотта ему не хотелось, да и в принципе подпускать его, пока Гарольд в таком состоянии близко, было неразумно. Даже опасно. Но, с другой стороны, Нотт-старший был колдмедиком когда-то, и наверняка обучал своего сына некоторым простым заклинаниям.

Но Драко не доверял Нотту. И сам Гарольд совершенно точно не стал бы доверять ему.

Что же делать?

Наколдовав зеркало, Драко цепко оглядел свой внешний вид, пытаясь подметить какие-то слишком выбивающиеся из привычного образа детали, и слегка успокоился — кроме чуть примятой мантии ничто не могло бы выдать события, свидетелем которого он стал. Придав лицу максимально равнодушное выражение, Малфой задумался о том, что вообще можно было сделать.

Самая огромная проблема была в одном — во внимательности Нотта к мелочам. Он явно мог что-то заподозрить, а, значит, отвлечь его внимание было просто жизненно необходимо. С этим, как знал он по собственному опыту, были сложности. Теодор не был глупым, и чем больше от него скрываешь, тем больше любопытства в нём просыпается. А значит… Нужно было увлечь его чем-то другим, более интересным, чем нечто в пустой тёмной комнате.

— Тео, — протянул Драко, распахивая дверь и выходя наружу. — Что ты тут делаешь? Не надо говорить, что искал меня — я не поверю.

— Не тебя, Уэллса, — хмыкнул тот, сложив руки на груди и насмешливо сверкнув глазами. — С чего же вы вдвоём заперлись здесь? Прятались от Снейпа?

Несмотря на шутливый тон, что-то настораживало. Словно на самом Теодор не был просто заинтересован ситуацией, а отчего-то негодовал. Изнывал от жгучего, ему самому непонятного чувства, граничащего с яростью.

— А ты вдруг стал его сиделкой? Я не заметил какой-то особо бурной дружбы между вами.

Глаза Нотта заблестели ещё ярче, подтверждая мысли Драко. Тот был на грани бешенства. И Малфой абсолютно не понимал причин.

— Представь себе, Драко, не всем обязательно зацикливаться на ком-то, чтобы иметь повод его искать, — Нотт ухмыльнулся, глядя в темнеющий за спиной Драко дверной проём, и тот напрягся. — Но, согласись, это подозрительно. Сначала ему вдруг стало плохо, а потом вы вместе куда-то уходите… О, я знаю, — Теодор склонился ближе, глаза его сверкнули в свете тусклого света. — Вы либо встречаетесь, что само по себе глупо выглядит, либо готовите какую-то пакость. Я тебя знаю, Малфой, ты никогда не стал бы возиться с тем, чья кровь хоть немного запачкана.

— К чему ты клонишь? — прищурился Драко, сжимая в пальцах палочку. — Ну, договаривай.

— К тому, — прогудел Нотт, ослепительно улыбнувшись, будто вообще не замечая в руке собеседника палочку. — Что Гарольд не так-то прост, не так ли? — вскинув подбородок, он с превосходством посмотрел на Драко. — И либо ты объяснишься, либо я сам докопаюсь до правды. Для начала мне потребуется совсем мало - поговорить с тем мальчиком, который — вот так совпадение — сейчас лежит в одной из спален без сознания. Думаю, когда он придёт в себя, я смогу задать несколько наводящих вопросов взрослым. Как думаешь, твой отец будет рад, услышав, что его сын не только подслушивает грязные разговоры, но и довёл своего гостя до опасного для жизни состояния?

Внутри всё будто рухнуло, разбилось на множество осколков, лицо вновь обдало жаром. Драко на какое-то время застыл, совершенно не понимая, как действовать теперь. Он не ожидал, что Нотт так быстро — даже быстрее, чем он сам - сможет сопоставить случившееся.

— Шантажируешь, Нотт? — ухмыльнулся Драко, перекатываясь с пятки на носок. — Попробуй. Иди и рассказывай. Не забудь объяснить им также, как ты оказался тут. Почему не последовал примеру своего отца и не вернулся домой. О, точно, твой отец же больше не часть гильдии. Его вышвырнули оттуда из-за, кажется, связи с магглой. Дай угадаю, друг, ты очень жаждешь вляпаться в неприятности, — заметив, как глаза оппонента расширились, а на щеках проступил румянец, Драко победоносно улыбнулся, разводя руки в стороны. Будто сожалея о том, что так получилось. — Так иди. Вляпайся. Но, имей в виду, что защищать тебя теперь некому. Ты сам по себе.

Скривившись, Драко обогнул замершего столбом Нотта и только на самом краю лестницы обернулся.

— Если ты хочешь быть причастным к чьей-то тайне, попробуй для начала проявить дружелюбие. Это поможет расположить людей к себе и поспособствует зарождению доверительных отношений. А пока этого не случилось, не пытайся копаться в чужой жизни, если не хочешь, чтобы однажды тебя прижали к стенке и размазали.

Не став слушать, что может ещё такого придумать Нотт, Драко спустился на второй этаж и, забежав быстро в свою комнату, позвал эльфа.

— Эш! Перенеси в мою спальню Гарольда, — отдал приказ Драко, падая в мягкое кресло и прикрывая глаза.

Отвратительный вечер.

***

Гарольд хмурился, переводя недоумённый взгляд с одного мужчины на другого. Он казался себе полнейшим кретином, неспособным не то что мыслить, но и воспринимать чужую речь. Хотя он и понимал — причина не в его глупости, а в банальном незнании терминов. Но всё равно было стыдно. До обиды, горечи, разочарования, колющего чувства где-то внутри, заставляющего желать отвернуться, не смотреть в чужие, наполненные каким-то непонятным состраданием, глаза.

После того приступа — ещё одного — и не менее тяжёлого, Снейп будто избегал его. Он покинул менор рано утром, сухо поинтересовавшись состоянием Гарольда, и предупредил, что вечером вернётся за ним, чтобы отправиться в Мунго. А ещё он что-то такое сказал Драко, отчего тот ходил весь день понурый и вялый. На все расспросы Драко стоически молчал.

Гарольд был благодарен Малфою за то, что он помог ему, что не стал распространяться о странном происшествии. Конечно, Драко тоже пытался выяснить с чем оно было связано, но Гарольд пока что не был готов раскрыть свою тайну. Хотя бы потому, что не знал полной причины.

Но сейчас, сидя в стерильном от запаха зелий кабинете целителя, Гарольд пытался не обращать внимания на мрачно сверкающего глазами Снейпа. Всё его внимание было приковано к целителю. К его словам.

— То есть, сэр, вы хотите сказать, что это… навсегда? — неуверенно, почти робко уточнил он ещё раз в надежде, что всё-таки ослышался.

— Не совсем, молодой человек, — как-то уклончиво отозвался целитель, не переставая пристально разглядывать его из-под тонких стёкол своих прямоугольных очков, при этом будто и не замечая эмоций, возникающих на бледном лице. — Подобные случаи, пусть и редки, однако всё же реальны. Несомненно, если верить опыту, то все изменения, что коснулись вашей внешности, должны сойти на нет. Хотя вам, к сожалению, уже не избавиться от последствий полностью. Изменениям подверглась сама структура вашей магии. А это, как вы понимаете, необратимо.

— Будьте конкретнее, мистер Сметвик.

Голос профессора излучал такое недовольство, даже почти неприкрытое раздражение, что, казалось, состоял из него полностью. И лишь желание узнать правду о состоянии своего студента заставляло мужчину замереть возле кушетки и, склонив голову, слушать каждое слово, пряча эмоции за показным холодом и равнодушием.

Целитель лишь тихо выдохнул, слабо покачав головой, и начал говорить:

— Его магия. Всё дело в ней, её специфике, — целитель взмахнул палочкой, и чуть выше чем в метре от пола появился полупрозрачный и извивающийся, словно живой, клубок. — Взгляните.

В этот же момент нити словно загорелись, налились силой, стали и вправду магическими.

— Прекрасно видно, что сама структура клубка отличается от принятой за норму. Как правило, когда сила концентрируется в одной точке, она неподвижна. Но в случае с мистером Уэллсом всё немного иначе, — клубок вдруг распался на множество мелких пятен, начал переливаться, пока полностью не исчез из виду.

И лишь гул и дрожащие зеркальные контуры предметов, очертания людей, говорили о том, что нити всё ещё здесь. Они просто стали… невидимыми?

— Магия мистера Уэллса приспосабливается к внешним воздействиям, чужой силе. Она сливается с ней, принимает её образ, полностью копирует любую форму окружающей среды. Так же, чаще всего, такие волшебники способны корректировать и воссоздавать окружающие их потоки силы.

Гарольд задержал дыхание, крепко зажмурившись. И что стоило мистеру Сметвику промолчать? Он абсолютно не хотел, чтобы хоть кто-то знал о том, что он умеет. Это ведь может навредить ему. Дать противникам больше возможностей найти его слабости.

Убить.

Нет, конечно, Снейп врагом ему не был. Гарольд даже в последнее время стремился хоть немного сблизиться с ним, добиться диалога, но тот всё равно был чужим человеком и не спешил сокращать дистанцию. Уязвляло. Его будто только что раздели. Обнажили его душу.

Глаза Снейпа чуть сощурились, он посмотрел прямо на него, и было абсолютно невозможно понять, о чём тот думал. Но это явно не было чем-то приятным.

— Как интересно, - протянул профессор, и уголки его поджатых губ дрогнули в намёке на усмешку. Он словно сдерживал недовольство. — И яд Кровавой лилии как-то повлиял на свойства магии мистера Уэллса?

Теперь его взгляд был устремлен на целителя, в нём больше не клубилась та завораживающая тьма. Скорее, будничный интерес, словно вопрос был о флобберчервях, не более.

— Несомненно, — кивнул Сметвик и, клубок магии, что до этого пребывал в спокойном состоянии, задрожал, наливаясь кроваво-лиловым цветом, пузырясь и вспыхивая в разных местах. Гарольд подвинулся ближе, как и Снейп, до этого стоявший в стороне. — Яд коснулся ядра, почти убивая магию. Но, что-то… я бы сказал, “постороннее” вмешалось, не позволяя яду уничтожить магию полностью.

— Что-то… постороннее? — прошептал Гарольд, замирая.

— Да. Какая-то сила или… Я бы предположил, что на вас наложили какую-то защиту. Она, можно сказать, реанимирует вас. Происходит своего рода конфликт, когда сердце останавливается, магия замирает, но “смерти” души не происходит. Яд продолжает распространяться, убивая клетки, но те регенерируют и восстанавливаются. Своего рода замкнутый круг, — Сметвик выглядел до ужаса заинтересованно. — Если кратко, то вы умирали и воскресали.

Гарольд распахнул глаза, на короткое мгновение забыв, как дышать.

Он… умирал?

Значило ли это, что тот старик на полянке был не плодом его воображения, не разгульной фантазией отправленного мозга, а…

Кем?

Проводником душ, что пришёл за ним, но не смог забрать?

Наверное, это бы объяснило причину его недовольства. Почему он был так… Заинтригован? Вот, что означали тот взгляд и все слова о чудищах и тополе, который Гарольд должен был найти. И было ещё что-то, о чём Гарольд никак не мог вспомнить. Мысль ускользала, как только казалось, что ему удавалось её зацепить.

По телу прошёлся холодок, мир на короткое мгновение задрожал, накренился в сторону, перед глазами помутнело. Осознание того, что в ту ночь он мог умереть — что фактически и произошло — приводило его в почти иррациональный ужас.

Что бы было, если не эта странная защита? Он навсегда остался бы на руинах покинутого Хогвартса, стал его вечным заложником? И сколько же ещё таких несчастных, которым повезло меньше, чем ему, блуждало там, в темноте?

Гарольд, казалось, отключился от всей той суеты, что творилась вокруг. Кабинет пропал, как и образ целителя, а силуэт Снейпа, будто вплавившийся в память, тонул в дрожащем полумраке.

Он, не задумываясь, обхватил себя руками, медленно, будто маятник, раскачиваясь из стороны в сторону. В сознании правила пустота. Она вытеснила всё. Эмоции, ощущения - всё осталось где-то там, далеко за пределами его головы и мыслей, а сам он словно тонул в совершенном вакууме. Окружающее казалось чем-то огромным, бесконечным, дающим покой.

Откуда-то издалека доносились звуки. Чужая речь теперь была ломаной, обрывистой и невнятной, то и дело срывающейся на фальцет, и, откровенно говоря, ему и не хотелось вникать в её смысл. Сейчас весь его мир — лишь воспоминания. Они проносились перед глазами яркими вспышками, смазанными очертаниями полулюдей-полузверей. И он, посчитав всё это какой-то уж совсем сюрреалистичной чушью, рассмеялся.

В самом деле, что за глупость?

— Он смеётся, — констатировал голос очевидное, и человек с головой пантеры фыркнул.

— Сошёл с ума?

Гарольд вздрогнул. Это не казалось плодом воображения, так как голоса были даже слишком реальными и звучали будто со всех сторон разом. А вот образы… один чуднее другого. Одетый в строгий смокинг человек с головой пантеры презрительно гримасничал, в то время как некто с головой лошади в жёлтом плаще пытался в чем-то его убедить.

И, как казалось мальчику, тот совершенно не преуспевал.

— Мне хочется выйти, – прошептал он беззвучно одними губами, не надеясь даже, что двое существ его услышат.

Но они услышали, резко замолкая.

В глазах пантеры плескалась ничем не прикрытая ярость. Захотелось зажмуриться и заткнуть уши.

По телу прошлась дрожь. Силуэты разом начали двигаться в каком-то рваном, искажённом и понятном лишь им самим танце. Они выгибались, сжимались, плавились… Из их разомкнутых пастей вырывалось невнятное бульканье, шипение. Хотелось сбежать, но отчего-то он не мог, что-то удерживало Гарольда на месте, заставляя смотреть и смотреть в зияющие чернотой прорези. Через силу, с трудом, но он отшатнулся назад, всем телом упираясь во что-то позади.

Почему они смотрят? Почему не уходят прочь?

— Вот, о чём я и говорил. Галлюцинация возвращается, когда мальчик испытывает сильный стресс. Нам нужно подождать, пока это пройдет, — скрипящим голосом заявила жёлтая клякса, и её непропорционально-длинные руки взметнулись вверх.

— Как долго длится это состояние? — чёрная клякса расплылась, при этом обретая очертания человека. Смутно знакомого, вытянутого, как палка, одетого во всё чёрное, от ощущения, будто этот таинственный человек находится совсем близко, становилось жутко. Гарольд почти возрадовался, когда странные образы начали стекать, подобно воску или смоле, на серый кафель.

— Я в порядке, — проговорил Гарольд уверенно, пытаясь сфокусироваться на двух магах, игнорируя гудящую голову и желание снова закрыть глаза, вернуться в иллюзорный мир. — Что… что это было, сэр?

— Приступ, — констатировал целитель, качнув головой. Он отошёл к одному из небольших шкафчиков с разными пузырьками, бутылочками, что-то вытащил оттуда, посмотрел на просвет и откупорил крышку. — Я могу предложить вам эту настойку. К сожалению, это пока единственное, что вообще можно сделать. Она поможет приглушить эти приступы, минимизировать боли. Но обязательно нужно, чтобы во время этих приступов был кто-то рядом. Кто будет знать о состоянии и сможет дать вам это зелье.

Гарольд неуверенно покосился на небольшой флакон с мутно-коричневым содержимым. Снейп, чьё лицо было видно достаточно хорошо, как-то странно посмотрел на целителя, словно задавая какой-то немой вопрос. Возникла неловкая пауза.

Гарольду совсем не понравилась реакция профессора на предполагаемое лекарство. И дело было далеко не в недоверии к целителю, скорее предчувствие чего-то неправильного, какого-то подвоха, никак не отступало.

— Профессор, что-то не так? — Спросил он, не выдержав этого молчаливого спора.

— Данное зелье даётся людям с неустойчивой психикой. Психопатам, если угодно, — осклабился Снейп, скривив губы. Он отступил к стенке, словно сдаваясь под требовательным взглядом целителя. — Но я согласен с мистером Сметвиком. Это действительно может помочь.

— Вы… предлагаете мне пить лекарство от психопатии?! Считаете, что я неадекватен?

— Ваши приступы, мистер Уэллс, опасны. Не только для вас, но и для окружающих. Представьте себе, начнись приступ на уроке, к каким последствиям это может привести. Вы не контролируете это, не сможете отделить реальность от галлюцинаций. И у вас есть выбор: прекратить обучение в Хогвартсе и отправиться в Мунго на постоянное лечение, пока приступы не прекратятся, если прекратятся вообще. Либо пить зелье и быть уверенным, что в случае подобного происшествия вы будете в состоянии контролировать процесс и сможете покинуть класс или любое другое многолюдное место, никому не навредив, — жёстко припечатал Снейп.

— Мистер Уэллс, это очень важно, — добавил Сметвик.

— Это просто глюки! Я ни на кого не нападаю. И я — не сумасшедший! — прорычал Гарольд, ощерившись. Внутри всё рухнуло при одной лишь мысли, что его могут запереть здесь. Навсегда.

Очень болезненными и режущими показались слова профессора. Будто его предали. Словно тот одним предложением отказался от него, от его присутствия.

Кривит губы в отвращении.

Ненавидит.

За что?..

— Мистер Уэллс, прекратите истерику! — рыкнул Снейп, встряхнув задыхающегося Гарольда. — Это временно! И никто вас психом не считает. Упаси вас Мерлин, — он вновь скривился. — Это простое зелье, больше успокаивающее. Ничего дурного с вами не случится!

Гарольд судорожно выдохнул, отворачиваясь. Стиснул зубы: до скрежета, до боли. Хотелось плакать от обиды.

— Мистер Сметвик, благодарю вас за консультацию и помощь, — Гарольд целителя не видел, но всё равно понял, что тот попытался что-то добавить. — Не стоит. Я сам разберусь.

Гарольд осознал одну простую истину. Всё это было зря. Он ничего не узнал. И из-за этого осмотра всё перевернулось вверх дном.

— Вставайте, мистер Уэллс, нам пора возвращаться. В отличии от вас, у меня есть свои дела, — он взмахнул полами мантии и покинул кабинет.

Гарольду ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Но, видит Мерлин, как же он устал.