Тэмину нравятся посиделки с друзьями. Он с энтузиазмом принимает приглашение Джонхёна, который собирается праздновать новоселье. Однако когда он приходит к положенному времени, вежливо здоровается с Саюн — девушкой Джонхёна — и проходит в гостиную, помимо Минхо, Джинки и Кибома на диване обнаруживаются ещё две девушки, при виде которых Тэмин сбавляет шаг.
— Саюн пригласила подруг, — говорит идущий следом Джонхён.
Тэмин с неудовольствием думает, что о таких моментах вообще-то нужно предупреждать заранее.
Выдавив кривоватую улыбку, он кивает, девушки, приподнявшись, кланяются ему в ответ. И Ан Тхиян, и Ким Ёльши он знает с тех пор, как Джонхён познакомился с Ли Саюн, и не то чтобы они ему неприятны или он не рад их видеть. Но ощущение неловкости всё равно виснет в воздухе невидимым тяжёлым облаком, и причиной тому служит то, что с одной из этих девушек его кое-что связывает. Кое-что давнишнее, личное — то, о чём не принято говорить в присутствии лишних ушей.
Присев за стол рядом с оживлённо болтающим Минхо, Тэмин косится на Ёльши. Та сидит напряжённой струной и упорно смотрит в пол. Кажется, она отрешается от реальности, и Тэмин не может её за это осуждать. Он и сам не отказался бы впасть в кому, ведь перед глазами снова, как и при каждой их встрече, всплывают картинки семилетней давности, когда они были слишком молоды, едва знакомы и очень пьяны.
Выпивка на столе появляется одновременно с закусками. Все учтиво благодарят хозяйку и принимаются за еду, попутно обсуждая последние новости и сплетни. Одному Тэмину кусок в горло не лезет. Он никак не может перестать смотреть на Ёльши, которая также не притрагивается к палочкам. Их нервозность тянется тонкой нитью между остальными, и Тэмин вздрагивает всякий раз, когда Минхо или Кибом обращают на него внимание. Он улыбается, кивает невпопад и тщетно пытается влиться в беседу, но выходит откровенно так себе, поэтому его быстро оставляют в покое.
Ёльши поднимает взгляд только после того, как бутылок на столе становится больше, чем тарелок. Пьёт она, на удивление, намного охотнее, и Тэмин ловит себя на мысли, что действует так же. Он будто подстраивается под её движения, и память услужливо подсовывает очередной кадр из прошлого: тёмная комната, жаркое дыхание и тихое насмешливое «Не торопись, повторяй за мной».
Тэмин закашливается от того, как резко пересыхает в горле. Он поспешно хватает бутылку с пивом и, налив в стакан, почти залпом выпивает всё под удивлённым взглядом Минхо.
— Кажется, у Тэминни сегодня задорное настроение, — со смешком говорит тот и толкает поперхнувшегося Тэмина локтем. — Как придёшь домой, перед сном обязательно поставь рядом с кроватью тазик, а то мало ли.
— И прихвати пару таблеток болеутоляющего, — кивает Кибом, сморщившись. — С утра очень пригодится, поверь мне.
Тэмин, рассеянно угукнув, пытается улыбнуться, но на него уже не обращают внимания. Тема за столом соскакивает на скабрезные шуточки о похмелье. Кто-то делится опытом, остальные смеются. Тэмин никак не может сосредоточиться. Алкоголь наполняет голову шумом, голоса окружающих сливаются в гул — назойливый, почти раздражающий.
Тэмин не понимает ни слова.
Отставив опустевший стакан, он снова смотрит на Ёльши, и та внезапно тоже поворачивается в его сторону. Их глаза встречаются на короткий миг — секунда или того меньше, — однако этого хватает, чтобы щёки обдало жаром. Тэмин в замешательстве отводит взгляд.
Вечер, между тем, набирает обороты. Компания постепенно пьянеет, разговоры становятся всё откровеннее. Саюн и Джонхён, в принципе, не стесняются друг друга — они встречаются чуть больше ста дней и вполне свободно шутят на темы, из-за которых Тхиян и Ёльши начинают нервничать. Основательно захмелевший Минхо всё настойчивее обращается к их половине стола, Кибому приходится пару раз одёрнуть его, чтобы не скатиться в то, что люди называют домогательством.
Ни для кого не секрет, что Минхо уже четвёртый месяц пытается добиться расположения Тхиян, но его упрямство пока даёт отрицательные результаты. И, если подумать, Тэмин понимает, почему. Стоит напомнить хёну, насколько надоедливыми могут быть некоторые фанаты, ведь он сейчас ничем не отличается от них.
Улыбнувшись фривольной шутке Кибома, Тэмин подносит рюмку с соджу к лицу и едва не роняет её, снова поймав взгляд Ёльши. Она настолько внимательно смотрит на него — вернее, на его губы, — что внутри невольно вспыхивает смущение. Тэмину приходится приложить определённое усилие, чтобы не выдать этого. По спине разлетается рой мурашек, когда он представляет, как она прокручивает в голове сцену семилетней давности, и жажда вновь даёт о себе знать. Он слишком давно не испытывал подобных эмоций, и это чудовищно неудобно, потому что он привык контролировать себя и свои желания. Во всяком случае, в вопросах, касающихся женщин.
Тэмин лихо опрокидывает соджу и передёргивает плечами. Он не любит вспоминать эру Люцифера, потому что та была связана с некоторым ущемлением его мужских качеств в угоду популярности. Однако кое-какой эпизод того времени до сих пор горит в груди клеймом. И связан он с Ким Ёльши.
Познакомились они незадолго до выхода нашумевшего клипа. Тэмин жутко стеснялся своего вида и старался компенсировать это нарочито мужественным поведением. Его раздражала необходимость соответствовать излишне женственному концепту, но деваться было некуда — едва дебютировавшие артисты не могли диктовать агентству свои условия.
Ким Ёльши была сестрой Ким Ёльбома — помощника их менеджера. Она тоже строила карьеру стаффа, но в другой группе, поэтому часто сталкивалась с ними по работе. Тэмин знал, что Ёльши была старше, но никогда не интересовался, насколько. В то время его заботила только сцена, а женщины, которые сыпались на него как из рога изобилия, могли претендовать только на роль декорации. И Ёльши, при всей своей очаровательной неуклюжести и старательности, ничем от них не отличалась.
Всё изменилось одним вечером. Клип завоевал первую награду, поэтому стафф и менеджеры решили закатить небольшую вечеринку. Несовершеннолетнему Тэмину, разумеется, никто не наливал, однако это не помешало ему случайно выдуть из стакана Джинки сногсшибательную смесь из соджу и пива. Алкоголь подействовал на неокрепший организм мгновенно — Тэмин опьянел так стремительно, что сам не заметил.
Поэтому момент, когда в их каморке оказалась Ёльши, остался покрытым тайной. Кажется, она пришла к брату или что-то в этом роде, но тот заканчивать вечер так рано не торопился, так что её усадили на диван и дали в руки стакан с пивом.
Тэмин понятия не имел, чем руководствовался Ёльбом, накачивая сестру алкоголем в практически незнакомой компании, но в тот момент заострять на этом внимание не хотелось. Постепенно меняющееся выражение лица Ёльши забавляло его, поэтому когда Ёльбом отлучился, он решил подсесть поближе.
Тэмин до сих пор не мог вспомнить, когда именно они с Ёльши оказались в отдельной комнате. Это была каморка стаффа. Тесное пространство заполняли сразу три одноместные кровати — и это всё, за что зацепилось плывущее сознание, остальные детали тонули в жаре и попытках не споткнуться о собственные ноги.
Тэмин впервые оказался в подобной ситуации. Будь в его крови меньше алкоголя и адреналина, он непременно спустил бы всё на тормозах. Однако в тот момент голова слишком кружилась от градусов, запаха Ёльши, горячих поцелуев и не менее горячего дыхания, остановиться и подумать не было ни сил, ни возможности. Тэмин почти в прямом смысле помешался, у него ещё ни к кому не возникало настолько сильных чувств.
Ёльбом уволился спустя полгода. Ёльши исчезла из поля зрения одновременно с ним на долгих пять лет, и Тэмин ни разу не вспоминал о ней — бытность айдола едва ли оставляла время на подобную роскошь. Однако потом Джонхён познакомился на радиостанции с Саюн, около полугода осознавал свои чувства и, наконец, привёл её вместе с подругами знакомиться. И Тэмин впервые за долгие годы испытал шок, ведь одной из подруг Саюн оказалась девушка, которую он давным-давно стёр из памяти и которая всё равно осталась частью его жизни. Несмотря ни на что.
Тэмин сжимает губы, пытаясь выбросить из головы интимные картинки, но они всё равно назойливо всплывают в памяти. Изгибы фигуры, мягкость груди, сладость первого секса, когда каждое ощущение похоже на удар током. Многие говорят, что подобный опыт не забывается: кто-то запоминает свою неуклюжесть, кто-то — неподходящую обстановку и дурацкую неловкость. Тэмин помнит, как сходил с ума. И после возвращения Ёльши ему всё сложнее избавиться от желания испытать эти ощущения вновь.
Джинки засыпает, когда время приближается к полуночи. Он достаточно пьян, чтобы его невозможно было поднять даже пушкой, поэтому Джонхён, сперва честно попытавшийся растолкать лидера, вздыхает и накрывает его пледом.
— Пусть проспится, — говорит он. Остальные согласно кивают.
Съёмки в дораме вкупе с плотным графиком из кого хочешь душу выжмут, Джинки жутко устаёт. Поэтому энное количество алкоголя действует на него, как транквилизатор.
— Если хочешь, могу проводить его на такси, — подаёт голос Минхо.
Перехватив вопросительный взгляд Джонхёна, Саюн качает головой.
— Не стоит. Завтра всё равно нет эфиров, я дождусь, пока Джинки-ши не выспится. Пусть отдохнёт как следует. А утром я сварю ему похмельный суп.
— Звучит как песня, — вздыхает Кибом. — Может, мне тоже остаться? Похмельный суп с утра — самое то.
— Облезешь, — кривится Джонхён. — Могу принести его тебе в термосе на тренировку.
Кибом демонстративно морщит нос.
— Фу! Всю романтику испоганил! Суть ведь в том, чтобы его приготовила девушка.
— Его и приготовит девушка, — дёрнув бровью, говорит Джонхён. — Моя девушка, поэтому принесу тебе его я. Смирись.
Вздохнув, Кибом обращает к посмеивающейся Саюн полный тоски взгляд.
— И как ты с ним только живёшь? Тиран, деспот и жопа у него наверняка жутко волосатая!
— Ну, насчёт тирана и деспота ты точно преувеличиваешь, — фыркает та.
— А кучеряшки на моих ягодицах её жутко заводят, — подхватывает Джонхён.
Комната моментально взрывается смехом. Тэмин тщетно пытается зажать рот рукой и опасливо косится на Джинки. Однако того совершенно не беспокоит поднявшийся гвалт.
Когда общее веселье утихает, Тэмин краем глаза видит, как Ёльши меняется в лице. Грузно облокотившись на столешницу, она прикрывает глаза рукой и икает, на что тут же реагирует Тхиян. Она наклоняется, спрашивает что-то и, услышав ответ, хмурится. Судя по всему, Ёльши не стоит больше наливать, и Тэмин то ли с огорчением, то ли с облегчением понимает, что вечер подходит к концу.
— Саюн-а, — зовёт Тхиян, — Ёльши нехорошо.
Саюн не мешкает: присев рядом с Ёльши, она с беспокойством заглядывает той в лицо.
— Пончик, хочешь прилечь?
Ёльши, рассеянно махнув рукой, качает головой.
— Всё хорошо. Я сейчас приду в себя.
Тхиян недоверчиво поджимает губы. Подхватив Ёльши под руку, она осторожно поднимается.
— Придёшь обязательно, только давай для начала ты немного полежишь, хорошо?
— Да, — Саюн присоединяется с другой стороны, — полчаса в кровати — и будешь как огурчик, гарантирую.
Ёльши болтается между ними как болванчик.
— Ага, тухлый… огурчик, — глупо хихикает она. — Ладно, веди меня, свита, умру красиво в кровати Саюн!
— Я тебе умру, — бухтит та. — Завоняешь мне плед — с того света вытащу и заставлю стирать!
— Д… Дыгав… Похер, я в теме, — сбившись, кивает Ёльши и безвольно плетётся к комнате.
Тэмин провожает их спины взглядом, затем поворачивается к замершему в напряжении Минхо и улыбается.
— Поздно уже, пора собираться.
— Д-да, — рассеянно отзывается тот. — Сейчас пойдём.
Услышав это, Кибом оживляется.
— Закажем такси? На улице, конечно, тепло, но идти пешком так лень.
Тэмин охотно кивает. Ему тоже не улыбается напрягать ноги. Тяжесть в голове и желудке тянет его к земле, хочется поскорее растянуться в кровати.
Однако резво построенные планы разваливаются, когда появившаяся из спальни Тхиян изъявляет желание отправиться домой. Минхо будто только этого и ждёт. Подхватившись, он вскакивает на ноги и громогласно объявляет:
— Я провожу!
Тхиян шарахается от него, как почтальон от бульдога.
— Спасибо за предложение, но не надо, я живу недалеко, сама дойду, — чеканит она, пытаясь слиться со стеной.
Но Минхо не привык сдаваться. Тэмин ловит себя на мысли, что почти завидует его упрямству.
— Девушке не следует так поздно ходить одной. Если хочешь, я буду держаться позади.
Тхиян заметно бледнеет. Её явно не прельщает перспектива оказаться наедине с тем, кого она всеми правдами пытается избегать, но вариантов категоричного отказа не особенно много.
Помощь приходит внезапно.
— Так давайте пойдём вместе, всё равно по пути, — радушно предлагает Кибом.
В глазах Тхиян вместо уныния появляется паника. Овертеться сразу от двух провожатых будет куда проблематичнее.
Минхо, судя по кислому виду, тоже не в восторге от идеи. Правда, по совершенно другой причине. Однако когда он открывает уже рот, чтобы возразить, в спор вступает Саюн.
— Если хочешь, можем и мы с оппой присоединиться. Прогуляться, так сказать, перед сном. Джинки-ши всё равно спит, а Ёльши нескоро придёт в себя. Тэмин-ши, — она вдруг поворачивается к молчаливо наблюдающему Тэмину и молитвенно складывает ладони, — посиди с ней, пожалуйста, пока мы не вернёмся, а то мне страшновато оставлять её совсем без присмотра.
Тэмин на долю секунды застывает, думая, что ослышался, а затем едва не роняет стакан с остатками пива.
— Н-но я тоже… В смысле, мне идти… — невнятно булькает он, в полной мере осознав, как именно чувствует себя сейчас Тхиян. Разница только в том, что ему точно помочь некому: Минхо решительно настроен проводить Тхиян, Кибом быстрее облысеет, чем пропустит это зрелище, Саюн не бросит подругу, а Джонхён никогда в жизни не отпустит свою девушку шататься в потёмках в одиночестве.
Ситуация патовая, хуже не придумаешь.
— Я потом вызову тебе такси, — говорит Джонхён, когда пауза затягивается, — мы ненадолго.
— Девушке нельзя оставаться с парнем наедине, — выдавливает Тэмин.
Кибом так красноречиво закатывает глаза, что становится стыдно.
— Так вы наедине и не останетесь, тут ведь ещё и Онью-хён, — улыбается Минхо.
— Мертвецки пьяный, так что не теряйся, дерзай, — ехидно хмыкает Кибом, за что тут же получает тычок под рёбра от Джонхёна.
Саюн, шикнув на них, опять умоляюще смотрит на Тэмина, который разве что не горит от смущения.
— Я не могу тебя заставлять, но, пожалуйста, останься с Ёльши. Вдруг ей станет плохо.
— Ага, подержишь ей волосы в случае чего, — слышится из прихожей издевательский смешок Кибома. — Ну или что-нибудь другое.
Тэмину кажется, что на него выливают ведро кипятка. Он в ужасе смотрит на покрасневшую Саюн и на периферии слуха слышит тихий шлепок, который разом затыкает ехидный фонтан под названием «Ким Кибом». Мысленно возблагодарив Джонхёна — или Минхо, — он вздыхает, закрывает глаза, несколько секунд думает матом, затем опять смотрит на Саюн, ещё раз беззвучно ругается и, наконец, выдавливает улыбку.
— Хорошо, я останусь.
Саюн расцветает.
— Спасибо. Мы скоро вернёмся, чувствуй себя как дома, стол не трогай, я сама уберу, ещё раз спасибо! — частит она, пока остальные шумно выходят на лестничную клетку.
Тэмин всё это время стоит каменной статуей. Он чувствует, как немеют губы от попыток удержать улыбку, а вызванный алкоголем шум в голове постепенно превращается в боль. Нудную, ноющую, противную боль, от которой бесполезно пить таблетки. Хлопок двери заставляет его вздрогнуть. Он несколько раз моргает, после чего со скрипом поворачивает голову к безмятежно спящему Джинки и проваливается в такую чёрную зависть, что хочется затопать ногами. Лучше бы он сейчас вместо лидера валялся в беспамятстве.
Вздохнув, Тэмин обводит взглядом комнату. За столом сидеть уже не хочется, диван оккупировал Джинки, а бродить по квартире неприкаянным привидением у него нет ни малейшего желания. Остаётся либо стоять на месте, либо…
— Саюн-а! — слышится из спальни, и Тэмин вздрагивает повторно.
Прикусив губу, он опасливо косится на дверь. Саюн попросила присмотреть за Ёльши на случай, если той станет плохо. Нужно проверить — вдруг действительно стало. Иначе зачем он вообще согласился.
В спальне оказывается темно. Тэмин умудряется споткнуться о порог и зацепить бедром комод. Зашипев от боли, он мысленно проклинает свою отзывчивость, поворачивается к кровати и застывает, натолкнувшись на испуганный взгляд. Ёльши сидит на кровати, прижав руку ко лбу. Больной она, к счастью, не выглядит, поэтому Тэмин незаметно переводит дух. Может, всё не так уж ужасно.
— Ты в порядке?
— Да, — поспешно отвечает Ёльши. На её лицо падает свет из окна, Тэмин видит, как уголки её губ нервно дёргаются.
Ей наверняка ничуть не лучше, чем ему. Вот так удивительное стечение обстоятельств может заставить двух взрослых людей чувствовать себя не в своей тарелке.
— Хорошо, — кивает Тэмин. — Саюн-ши и остальные ушли провожать Тхиян-ши. Меня попросили остаться с тобой на всякий случай.
Ёльши со стоном зажмуривается.
— Серьёзно? Ох, это лишнее, правда. Я, конечно, пьяна, но помирать пока не собираюсь. — Она снова открывает глаза, у Тэмина почему-то пересыхает во рту. — Извини, из-за меня тебе пришлось остаться.
— Ничего страшного, — вырывается раньше, чем он успевает подумать. — В смысле… никакого беспокойства. Это ведь ненадолго.
Ёльши опускает взгляд.
— Извини, — глухо повторяет она.
Тэмин едва удерживается, чтобы не цыкнуть. Замечательное начало, ничего не скажешь. Сунув руки в карманы джинсов, он переступает с ноги на ногу. Язык и горло жжёт множеством вопросов, однако он не уверен, что готов получить на некоторые из них ответы.
«Ты вспоминала обо мне хоть раз?»
Покрывшись мурашками, Тэмин передёргивает плечами. Нет, не стоит, это слишком личное. К тому же Ёльши может сказать совсем не то, что он хочет услышать.
Почти собравшись с духом, чтобы выйти из комнаты, Тэмин слышит тихий скрип матраса. Все мысли разом вылетают из головы. Подняв взгляд, он видит, как Ёльши не сильно уверенно поднимается на ноги, и холодеет, поняв, чем это может закончиться. Он кидается вперёд как раз в тот момент, когда она оступается. Алкоголь сильно замедляет реакцию, так что поймать Ёльши красиво, как в дорамах, не получается. Он успевает перехватить её запястье, прежде чем они, запутавшись в ногах, не сильно грациозно плюхаются в кровать. Ёльши шумно выдыхает, притормозив падение свободной рукой, Тэмин с размаху упирается ладонью в край матраса.
На миг в комнате становится пронзительно тихо. Тэмин, зажмурившись, радуется, что ничего не отбил ни себе, ни Ёльши. Однако когда он, отдышавшись, почти поздравляет себя с успехом, нос улавливает запахи соджу и крема.
Или, может, мыла?
Одеревенев, Тэмин практически слетает с кровати. От окутавшего его аромата внутри что-то с оглушительным треском надламывается.
— Я всё-таки и вправду перепила, — невесело усмехается Ёльши и, подняв руку, проводит ладонью по шее.
Тэмин при виде этого напряжённо втягивает носом воздух. Нужно взять перерыв, пока он не наделал глупостей.
— Принести воды? — резковато интересуется он.
Ёльши кивает. И Тэмин сбегает из комнаты так, будто за ним гонятся демоны. На кухне он позволяет себе перевести дух и лишь после этого возвращается обратно. По спине всё ещё бегают мурашки, но теперь он хотя бы отчасти может их контролировать. Несусветное достижение, учитывая его состояние.
Ёльши принимает воду с благодарной улыбкой. Она почти залпом выпивает её, пока Тэмин старательно смотрит в сторону, отставляет стакан на тумбочку и, поёрзав, подвигается.
— Присаживайся, а то я себя немного неловко чувствую. — Она замолкает на пару секунд и тихо, почти шёпотом добавляет: — Если хочешь, конечно.
Тэмин округляет глаза, ощутив острейший укол дежа-вю. Они совершают ту же ошибку: оказываются наедине в тёмной комнате при наличии в крови большого количества алкоголя. Но колени подкашиваются раньше, чем он успевает возразить. Ухватившись за кованую спинку кровати, он со всей осторожностью опускается на покрывало, успев подумать, что у хёна специфический вкус относительно мебели.
Комната погружается в тишину. Тэмин никак не может отделаться от навязчивых запахов, которые утягивают его в воспоминания, Ёльши, кажется, и вовсе срастается с матрасом. Им обоим неловко, но начинать говорить пока никто не торопится. Тэмину хочется уйти, он нервничает, но в то же время никак не может сдвинуться с места. Он чувствует, что сейчас между ними должно произойти что-то важное. Что-то, что направит их отношения хоть в какую-нибудь сторону. Однако когда он почти собирается с мыслями, чтобы начать разговор, глухой стук заставляет его вздрогнуть. Тэмин в изумлении поворачивает голову и едва не подпрыгивает, потому что Ёльши падает на его плечо. Распахнуть объятия он не успевает, боль от удара головой заставляет его зашипеть. В следующий миг с губ Ёльши срывается цветистое ругательство.
— Извини, я, кажется, уснула, — хрипит она, прижав ладонь к пострадавшему затылку, которым она приложилась о стену.
Тэмин впадает в ступор. Не то чтобы он удивлён, работа стаффа подчас сложнее, чем бесконечные репетиции и концерты айдолов. Но такого он всё равно не ожидает. В смысле, сейчас ведь отличная ситуация, чтобы душевно поговорить, разрешить некоторые вопросы…
Но, видимо, не для всех.
Ёльши, покачиваясь, пытается приподняться, чтобы вернуться в сидячее положение, но Тэмин со вздохом прижимает её голову обратно. Хуже всё равно не будет.
— Отдохни немного, — вздыхает он и чуть наклоняется, чтобы заглянуть ей в лицо.
Увиденное заставляет его закусить губу, чтобы сдержать смех: Ёльши сидит прибитым кроликом, круглыми глазами уставившись куда-то в подпространство — весь её вид выражает смятение. Они одни, если не считать Джинки, и при этом всё равно ведут себя так, будто на них направлены тысячи объективов. Как глупо.
— Знаешь, — говорит Тэмин после небольшой паузы, — я всю голову сломал, пытаясь представить, как это будет.
Ёльши в недоумении поворачивается.
— В смысле?
— Ну… — Тэмин рассеянно взмахивает рукой. — Мы ни разу толком не поговорили, и я всё думал, что случится, когда нам это всё-таки удастся. — Он усмехается. — Забавно, что ты уснула именно в такой момент.
Дёрнувшись, Ёльши вдруг прижимает пальцы к губам, и Тэмин, увидев её трясущиеся плечи, на секунду пугается, что брякнул что-то не то, расстроил её до слёз. Однако затем на его лицо возвращается улыбка, потому что Ёльши смеётся. Расслабленно, тихо, будто с души падает огромный камень. Это действует окрыляюще.
— Я тоже пыталась представить, как это будет, — немного успокоившись, произносит она. — И каждая моя фантазия оканчивалась позорным побегом.
Тэмин насмешливо вздёргивает бровь.
— Моим?
Ёльши снова хрюкает в ладонь.
— Ты что! Моим!
— Неужели я такой страшный?
Тэмина интригует сложившаяся ситуация, наружу потихоньку прорывается откровенность. Однако Ёльши почему-то замирает. Некоторое время она молчит, раздумывая над ответом, затем проводит рукой по волосам и вздыхает.
— Нет, ты не страшный, это мысли у меня страшные.
Тэмина настораживает её резко утративший цвета голос. Он чуть подвигается, чтобы иметь возможность видеть её лицо, но Ёльши, заметив это, прячется в волосах. Она явно нервничает, но чертовски не хочет это показывать. Тэмина продирает насквозь нервной дрожью из-за моментально изменившейся атмосферы.
Кажется, вот оно…
— И насколько страшны твои мысли?
Ёльши закусывает губу. Она сомневается так долго, что Тэмин едва не теряет контроль над дыханием, а затем нехотя выдавливает:
— Настолько, что одно твоё присутствие вгоняет меня в ступор.
— Почему? — не унимается Тэмин.
Ему мало такого ответа, он хочет понять, что чувствует к ней. Что она к нему чувствует, ведь дальше так продолжаться не может. Он же с ума сходит каждый раз, когда видит её!
Ёльши заходится дрожащим смехом. Она натягивает юбку на голые колени, Тэмин, видя, как белеют костяшки её пальцев, сглатывает. Жест получается красноречивее любых слов.
— Я просто… Ну, понимаешь, память ведь не стереть, хотя иногда очень хочется. — Она мнёт ткань так остервенело, что Тэмину хочется накрыть её руки ладонями, успокоить. — В общем, когда я вижу тебя, я вспоминаю, что произошло между нами тогда.
— И? — настойчиво подгоняет Тэмин. Его коробит собственный резкий тон, но усмирить волнение он не может. Хочется верить, она это понимает.
Ёльши снова теребит подол юбки. Костяшки ходят ходуном под кожей, а грудь вздымается взволнованно и часто — Тэмина завораживает это зрелище. Хочется прикоснуться к Ёльши до зуда в ладонях, но приходится постоянно одёргивать себя. Настолько удачный момент может не повториться, а Тэмину хочется докопаться до истины. Какой бы она ни была.
Несколько мгновений проходят в напряжённом молчании. Ёльши собирается с силами и, когда у Тэмина почти кончается терпение, произносит:
— И я очень боюсь, что одна хочу повторения.
Кровь превращается в лаву — внутри проносится настоящий обжигающий ураган. Тэмин вздрагивает всем телом, сжимает руки в кулаки, а затем, когда Ёльши в изумлении поднимает лицо, торопливо наклоняется. Выходит не очень красиво, они стукаются зубами. Охнув, Ёльши пытается отстраниться, но Тэмин не даёт этому произойти. Он обхватывает её лицо ладонями и с таким жаром прижимается к губам, что сам пугается. Ему страшно сгореть дотла в своих же эмоциях, ведь теперь он совершенно точно знает, что будет гореть не один.
Ёльши застывает, не реагируя ни на поцелуй, ни на попытки Тэмина придвинуться. Она будто превращается в струну, которая вот-вот лопнет от напряжения. Лишь когда Тэмин на мгновение отстраняется, чтобы заглянуть ей в глаза, она оторопело моргает и, кажется, наконец-то приходит в себя.
— Из-звини, — запинаясь, выдавливает она. — Не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится.
Тэмину кажется, что он ослышался. Слова бьют по самому больному — по обнажившимся спустя годы чувствам, которые пока слишком беззащитны, и даже неживой голос Ёльши его не настораживает.
Поджав губы, Тэмин хмурится. Ему не нравится подобный переход, ведь буквально секунду назад он готов был поклясться, что Ёльши к нему неравнодушна. Однако сейчас она напоминает мраморную статую — застывшая, холодная. Его это ощутимо задевает, особенно если учесть, что он первым потянулся к ней.
Резкий обидный ответ сворачивается на языке ядовитой змеёй. Однако когда Тэмин открывает рот, чтобы озвучить его, перед глазами чередой цветных картинок проносятся воспоминания: всё та же каморка стаффа, расслабленная Ёльши в его объятиях, её тихий довольный смех и внезапно открывшаяся дверь…
Тэмин в шоке распахивает глаза и снова смотрит в окаменевшее лицо Ёльши. Та по-прежнему не шевелится, только губы кусает и молчит.
Как же он мог забыть, что их тогда застукали? И не кто-нибудь, а брат Ёльши. Ким Ёльбом.
В душе разверзается огромная ревущая пропасть, Тэмин порывисто придвигается, сгребает Ёльши в объятия и с жаром прижимает к себе. По ладоням бьёт сотрясающая её тело крупная дрожь, Тэмин вполголоса ругается на себя. Легкомысленность молодости помешала ему воспринять тот факт, что их связь произошла практически у всех на виду. Ёльши наверняка досталось от брата. Вот почему Ёльбом не звал её больше на общие сборища, а потом и вовсе уволился. Боясь за карьеру сестры, он сохранил их секрет, но кто знает, что именно он наговорил ей без свидетелей.
Зажмурившись, Тэмин прижимается губами к макушке Ёльши, гладит её по спине, прислушиваясь к постепенно затихающей дрожи, затем снова поднимает её лицо. В её взгляде отражается всё — и боль, и застарелая печаль, однако всё это с лихвой перекрывает надежда, так что Тэмин почти физически ощущает, как она проникает в его душу.
— Ты не одна хочешь повторения, — низким от нахлынувших эмоций говорит он.
Только в этот раз он тоже будет нести за их общее желание ответственность.
Глаза Ёльши на секунду увлажняются. Тэмину кажется, что она сейчас заплачет, но этого не происходит. Вместо этого она тянется вперёд и мягко касается его губ своими — робко, неощутимо, неуверенно. Тэмина оглушает этот поцелуй. Он не похож на то, что она дарила ему тогда, в тесной комнатке стаффа, хотя у него всё равно темнеет перед глазами. Желание обладать вспыхивает пучком сухой травы, поэтому он, уже не отдавая себе отчёта, мягко укладывает Ёльши на кровать.
Время тонет в прикосновениях и срывающемся дыхании. Тэмин путается в прошлом и настоящем, не в силах отделить одно от другого. Он чувствует, как Ёльши зарывается пальцами в его волосы, скользит ногтями по коже, и пытается понять, что воспламеняется в нём сильнее. Её тело податливо выгибается навстречу поцелуям, которые с губ перемещаются на подбородок, затем — на шею. Ёльши вся похожа на текучий, просачивающийся сквозь пальцы песок, и Тэмин едва сдерживается, чтобы не зарычать, когда до ушей доносится тихий судорожный вдох. Ему кажется, что происходящее — сон, он почти боится проснуться в самый неподходящий момент.
Стараясь действовать осторожно, Тэмин протискивает колено между ног Ёльши. За прошедшие годы он значительно прибавил и в размерах, и в массе, риск навредить заставляет его сосредоточиться на самоконтроле, но дрожащие руки всё равно подгибаются, когда Ёльши сильнее сжимает волосы на его затылке. И Тэмин, сбившись, с силой вдавливает её в кровать.
Ёльши прижимается к нему, трётся ласковой кошкой, путая остатки сознания. Тэмин почти захлёбывается от возбуждения. Пока ладонь неторопливо скользит по её телу — от шеи до туго натянутого бёдрами подола юбки, он никак не может оторваться от поцелуя. Его будоражит то, как Ёльши отзывается на любые его прикосновения — как языка, так и пальцев, как она мнёт в ладонях рукава его футболки, сдавленно стонет, когда он щекоткой проходится по животу, и жмурится. Её грудь вздымается так взволнованно, что Тэмину становится тесно в одежде. Он никак не может насмотреться на неё, понимая, что именно такой реакции ему не хватало во всех следующих партнёршах. Они все, разумеется, получали удовольствие от близости с ним, но только у Ёльши получается выражать это так, что он не хочет останавливаться.
Тэмин забирается ладонью под юбку и плавным движением оглаживает нежную кожу на внутренней стороне бедра. На Ёльши чулки, ажурный край подвязки щекочет кончики пальцев, и он, ёжась от приятных ощущений, не может сдержать улыбки. Забавно, что она предпочитает этот предмет одежды для повседневной носки, но это ещё больше распаляет интерес. Тэмину внезапно представляется, что Ёльши готовилась к каждой их встрече — тщательно подбирала как одежду, так и нижнее бельё. И хоть эта мысль отдаёт подростковыми влажными фантазиями, он не торопится с ней расставаться.
Ёльши прикусывает губу, когда Тэмин, скользнув рукой выше чулок, проводит пальцем по коже. Он чувствует, как она покрывается мурашками, и нарочно не торопится двигаться выше. Вместо этого он опускает голову, медленно проводит губами по шее и прикусывает зубами ворот блузки. К счастью, декольте рассчитано так, что возиться с пуговицами не приходится, поэтому он просто сдвигает мешающую ткань в сторону и прижимается долгим поцелуем к ложбинке. Его одурманивает и пьянит аромат кожи Ёльши, а когда он касается её языком, чуть солоноватый привкус пота заставляет его содрогнуться от удовольствия. Кровь с силой приливает к паху, из-за чего и без того болезненная эрекция становится практически невыносимой.
Глухо замычав, Тэмин вжимается членом в бедро Ёльши и одновременно с этим проталкивает руку глубже под юбку. Пальцы задевают ткань нижнего белья — уже влажную и горячую, — по телу проходит судорога от возбуждения. Кажется, ещё немного — и он точно сгорит. Или кончит. Или и то, и другое сразу.
Ёльши стонет, когда Тэмин проводит пальцем по промежности. Он мягко надавливает, ласкает, гладит, но не спешит сдвигать нижнее бельё в сторону. Ёльши ёрзает под ним, подстраиваясь под движение руки, но Тэмин постоянно сбивает ритм, заставляя её всё чаще облизывать губы. Он смотрит, как она жмурится, как приоткрывает рот, и думает, что это неприлично привлекательно. Он старается не представлять, сколько мужчин могли видеть её такой до этого вечера, но лёгкая ревность всё равно оставляет укол в сердце.
Тэмин мотает головой, чтобы избавиться от лишних мыслей, и замирает, почувствовав скольжение ладоней на спине. Сосредоточившись на своих действиях, он не замечает, как Ёльши неспешно задирает его футболку. Лишь когда она останавливается, чтобы заглянуть ему в глаза, он приходит в себя и, перехватив её взгляд, без раздумий вытягивает руки. Футболка влажная, кожа под ней сплошь покрыта испариной, избавление от липнущей к лопаткам ткани вызывает полный наслаждения выдох.
Решив, что не только на нём одежда смотрится лишней, Тэмин легко стягивает с Ёльши блузку, затем — юбку и, наконец, трусы. Замерев, он некоторое время раздумывает снимать ли остальное, но вид Ёльши — раскрасневшейся, с выбившимися из хвостика волосами, одетой только в лифчик и чулки — заставляет его убрать руки. Она как ожившая эротическая картинка, от которой горло стягивает спазмом.
Тэмин прокашливается, испытывая почти нестерпимое желание сказать, как она красива, но язык вовремя немеет. Сейчас слова — любые слова — будут лишними, он не простит себе, если снова заставит её нервничать.
Перехватив жадный взгляд, Ёльши смущается. Она сдвигает бёдра, стискивает пальцами покрывало и пытается отвернуться, но Тэмин не даёт этому случиться. Он перехватывает пальцами подбородок Ёльши и вынуждает её смотреть на него. В её глазах паника и застенчивость, у Тэмина из-за этого едва пар из ушей не валит. Ёльши старше него, но он почему-то чувствует себя куда взрослее и опытнее. От осознания этого внутри просыпается что-то совсем дикое, почти первобытное.
Вдоволь насладившись взглядом Ёльши, Тэмин наклоняется. Приникнув к её губам, он раздвигает их языком и накрывает ладонью лобок. На ощупь она горячая и влажная, и когда он мягким движением обводит клитор, Ёльши шумно втягивает носом воздух. Судорожно сглотнув, она впивается в запястье Тэмина, чтобы направить движение руки, но он, улыбнувшись, сильнее наваливается, мешая свободно шевелиться, и не спеша проталкивает палец внутрь.
Тэмин нарочно двигается медленно. Он не торопится, растягивает удовольствие, доводя Ёльши до исступления. Поэтому когда она сильнее впивается в его запястье ногтями, он морщится, но всё равно не ускоряется. Ему нужно заполнить оставшуюся после прошлого раза брешь, когда он был слишком требовательным, нетерпеливым, жадным до своего наслаждения. И взгляд Ёльши — умоляющий, горячий, не менее жадный, чем у него тогда — становится лучшим доказательством, что он всё делает правильно.
Когда дыхание Ёльши становится чаще и глубже, Тэмин сдвигает лифчик выше, чтобы добраться до груди. Он касается языком одного соска, одновременно с этим сжав пальцами другой, и Ёльши, замычав, резче двигает бёдрами навстречу его руке. Она пытается нагнать наслаждение, вскрикивает, когда Тэмин прикусывает сосок. Теперь её тело не песок, а жидкий металл — горячий, оставляющий незаживающие ожоги, но Тэмина это не пугает. Он смотрит, как она запрокидывает голову, хрипло шепчет что-то искусанными припухшими губами, и ловит себя на том, что уже хочет повторения. Когда сегодняшняя ночь закончится, когда они, попрощавшись, разойдутся по домам, он будет думать об этом, прокручивать в голове каждое мгновение и до боли желать ещё раз совершить ошибку, о которой опять не пожалеет.
Оргазм накрывает Ёльши, когда Тэмин, налюбовавшись выражением её лица, сильнее надавливает на клитор. Выгнувшись, она зажмуривается и стонет сквозь стиснутые зубы, в то время как мышцы внутри конвульсивно сжимают его палец. Это длится пару-тройку секунд — не больше, затем её влажные от пота ладони соскальзывают с запястья Тэмина, а сама она в бессилии откидывается на подушки. Тэмин видит, как по её виску соскальзывает капля пота, и, не удержавшись, наклоняется, чтобы поймать её губами. Сердце глухим молотом бьёт в грудную клетку, член так оттягивает ширинку, что на боль уже невозможно не обращать внимания.
Решив, что дальше тянуть некуда, Тэмин торопливо целует Ёльши и поднимается, чтобы снять, наконец, джинсы. Однако стоит ему коснуться нагревшейся пряжки, его внезапно останавливают подрагивающие, но удивительно твёрдые пальцы. Ёльши смело отводит его руки, садится и сама берётся за ремень. Несколько мгновений она сосредоточенно возится с механизмом и неловким движением стягивает джинсы вместе с трусами. Тэмин покрывается мурашками, только сейчас ощутив, что в комнате, оказывается, прохладно. Он ёжится, поводит плечами, чтобы сбросить озноб, и застывает, когда Ёльши обхватывает его член ладонью. Придвинувшись к краю кровати, она наклоняется и тянет его в рот, из-за чего у Тэмина в который раз за вечер темнеет перед глазами. Он боится, что кончит раньше, чем она успеет начать, однако когда головку накрывают мягкие губы, из горла вырывается вовсе не протест, а низкий стон.
У Ёльши явно не самый богатый опыт в подобных делах — это чувствуется по неуверенным движениям и попыткам успеть всё и сразу. Однако усердие, с которым она продолжает ласкать член языком и руками, заставляет Тэмина сходить с ума. Он зарывается пальцами в волосы Ёльши, с трудом удерживаясь от желания толкнуться глубже в её рот, кусает губы и почти теряет над собой контроль. Каким-то чудом накатывающее волнами наслаждение пока далеко от оргазма, но вовсе не потому, что у Ёльши плохо получается. Напротив, она быстро схватывает, и Тэмин думает, что с этим пора завязывать, иначе он точно финиширует, не добравшись до главного.
Спустив руки с головы Ёльши на плечи, Тэмин мягко надавливает, и она сразу останавливается. Подняв горящий взгляд, она вызывающе медленно проводит языком по губам, а Тэмину кажется, что его бьёт током. Он моментально забывает, что не надо торопиться, что следует помнить про разницу в весе, что он вообще-то больше не пускающий слюни юнец, и практически набрасывается на Ёльши. Он вжимает её в кровать, уже ни о чём не заботясь, жадно впивается в её рот и торопливо, будто вернувшись на несколько лет назад, ныряет рукой между их телами. Его трясёт и колотит от желания, так что когда член оказывается в ладони, он шипит сквозь зубы от скрутившего низ живота спазма.
Ёльши шире разводит ноги, обхватывает его плечи, тянется вперёд и, пользуясь тем, что Тэмин пытается совладать с эмоциями, втягивает мочку его уха в рот. На миг время останавливается, прилипнув к их телам тяжёлой испариной. Затем Тэмин чувствует укус и внутри с оглушительным хлопком взрывается целая пачка динамита. Остатки сознания испаряются быстрее, чем он успевает моргнуть, поэтому когда головка прижимается к влажным складкам, а свободная рука нашаривает кованую спинку кровати, он с протяжным рыком толкается вперёд.
Мир вспыхивает сотней, нет, тысячей цветов под зажмуренными веками, кровь превращается уже даже не в лаву — в живой огонь. Тэмин, не сдержавшись, охает от обрушившихся на него ощущений. Он не может двигаться несколько долгих секунд, в течение которых шум в голове только нарастает, а затем его будто снимают с паузы. Он проникает в Ёльши до упора, замирает на пару мгновений и, наконец, срывается в пропасть.
Кровать скрипит от каждого движения, спинка с грохотом бьётся о стену, но Тэмину это не мешает. Он до боли стискивает пальцами вырезанную из железа завитушку и резко, с силой толкается вперёд под отрывистые жалобные стоны. Воздух становится раскалённым, по лицу и рукам струится пот. Но это едва ли может его остановить. Он захлёбывается старыми-новыми ощущениями, и в этот раз — он точно знает — Ёльши получает ничуть не меньше.
Тэмин не слышит, когда Ёльши снова достигает оргазма — понимает это только по тому, что член резко сжимают мышцы влагалища. Подняв голову, он ловит наполненный удовольствием взгляд, на долгую секунду проваливается в расширившиеся зрачки и, двинувшись ещё раз, кончает сам. Наслаждение бьёт по затылку с невиданной силой, с губ против воли срывается такой громкий стон, что становится почти стыдно.
Ёльши обхватывает мокрое лицо Тэмина, притягивает его к себе и целует — нежно, почти с любовью. Он позволяет себе раствориться в этих чувствах, наслаждаясь отголосками сотрясающего тело оргазма, а затем откатывается в сторону. Дыхание сбивается, сердце проламывает рёбра, но Тэмин всё равно счастлив как мальчишка. Его переполняют смешанные эмоции, среди которых смутно угадывается опасение, что Джонхён прибьёт его за непотребства на их общей с Саюн кровати. Но сейчас это кажется слишком далёким и второстепенным.
Тэмин теряет счёт времени, пока они с Ёльши неподвижно лежат в тишине. Он прислушивается к её дыханию, считает удары пульса в ушах и думает, что случившееся превзошло все ожидания. Он рассчитывал испытать тёплую ностальгию с привкусом лёгкого разочарования, ведь надежды редко оправдываются на сто процентов, а получил сногсшибательную близость, от которой до сих пор сводит ступни. После подобного действительно тянет закурить.
— Нужно собираться, — говорит вдруг Ёльши, и Тэмин вздрагивает, резко вернувшись с небес на землю.
Вообще-то она права, Джонхён и Саюн наверняка проводили всю компанию и теперь направляются домой. Однако её будничный безразличный тон всё равно отзывается внутри прохладой. Не этого он ждал после настолько восхитительного секса.
Нахмурившись, Тэмин пытается заглянуть в лицо Ёльши, но та успевает сесть и, повернувшись к нему спиной, взяться за одежду. Он наблюдает за ней несколько секунд в ожидании, что она либо посмотрит на него, либо заговорит, но когда она молча поправляет лифчик, он понимает, что это бесполезно.
Вздохнув, Тэмин подхватывает с пола джинсы. Натянув их, он опять бросает взгляд на Ёльши — та как раз возится с юбкой, пытаясь застегнуть её одной рукой. Сперва он думает, что она справится, но когда пальцы в третий или четвёртый раз соскальзывают с пуговицы, он берётся за дело сам. Присев на кровать, он отводит её руку и на миг останавливается. Этот простой, казалось бы, жест отзывается в паху тянущей истомой, ведь несколькими минутами ранее Ёльши делала то же самое. Только она раздевала его, а он вот, напротив, помогает ей одеться.
Закончив, Тэмин замирает в нерешительности. Он смотрит в спину Ёльши, ждёт, что она повернётся, обнимет его — сделает хоть что-нибудь, чтобы дать понять, как следует себя вести. Однако она не шевелится, даже, кажется, не дышит. Лишь когда Тэмин, стушевавшись, снова сдвигается к краю кровати, она выпаливает так резко, что он едва не валится на пол:
— Это было потрясающе! — Осёкшись, она сильнее напрягается. — В смысле, я ни о чём не жалею и всё такое, но давай пока не будем говорить об этом.
Тэмин каменеет от её дрожащего голоса.
— Почему?
Ёльши поворачивает голову так, чтобы он мог видеть её профиль, и улыбается. Вернее, пытается улыбнуться.
— Потому что умом я понимаю, что ты мне по-прежнему ничего не должен, но всё равно жду от тебя совсем других слов. Не хочу разочаровываться после всего… этого. Извини.
Тэмин в шоке отводит взгляд. Не сказать, что она не права, ведь предложить ей он действительно ничего не может — карьера айдола не терпит вмешательства личной жизни. Но внутри всё равно становится гадко. Получается, будто он снова использовал её и бросил на съедение сомнениям.
Джонхёна и Саюн они дожидаются в молчании. Услышав шуршание ключа в замочной скважине, Тэмин поднимается на ноги первым. Ёльши, старательно изображая присутствие духа, идёт в прихожую следом.
Некоторое время они шутят, обмениваясь натянутыми улыбками, Саюн в красках рассказывает, как Тхиян шарахалась от попыток Минхо ухаживать. Затем Джонхён вызывает два такси, которые развозят их в разные стороны, и вечер всё-таки подходит к концу.
Тэмин заходит в квартиру и с наслаждением потягивается. Родная обстановка действует расслабляюще и усыпляюще одновременно, поэтому он, едва скинув обувь, зевает и вяло бредёт в комнату с мыслью, что душ лучше принять утром, иначе он уснёт прямо в кабинке. Кулем рухнув в кровать, он вдыхает полной грудью привычный запах лаванды и вдруг хмурится, поняв, что теперь ему до смешного сильно не хватает другого аромата — того самого то ли мыла, то ли крема, которым пользуется Ёльши.
Перевернувшись на спину, Тэмин впивается взглядом в потолок. Некоторое время он размышляет над сложившейся ситуацией, затем хмыкает. Губы трогает неуверенная улыбка, он до сих пор понятия не имеет, как следует вести себя, что говорить и какие темы затрагивать. Однако одно он знает точно — опять терять Ёльши из виду ему точно не хочется. Он не может предложить ей отношения, любовь, семью и прочее, его занятость больше похожа на бездонное болото. Однако никто не может запретить им просто общаться. Дружба, конечно, не самая лучшая альтернатива чувствам, которые кипят между ними, особенно если учесть, что Тэмину как никогда сильно хочется повторения. Но начинать нужно с малого. А там, как знать, вдруг всё повернётся иначе.