На смятые простыни упала последняя бело-розовая капля.

— Ну всë!.. — выдохнул Папс, опустившись на кровать. — Сейчас надо убраться!..

— Подожди немного, — улыбнулся Меттатон, — Насладись моментом. Простыни подождут…

— Момент станет ещё лучше, если всë будет чисто! Лучше сразу сделать, чем потом.

Меттатон засмеялся, опустив руку на лицо.

— Узнаю, узнаю Папса!.. Но дай себе немного отдохнуть, — повернутся он в его сторону и воскликнул: — У тебя же даже свет не пропал ещё!

Папс посмотрел вниз, ойкнул и легонько стукнул себя по груди. Свет на мгновение стал ярче, будто на зло, но тут же погас. А душа Меттатона гаснуть не торопилась.

Папс только нахмурился, но Меттатон совсем не хотел его злить. Только довольную улыбку сдержать так и не получилось. Он заулыбался ещё шире, когда Папс попытался подняться, но тут же опустился… И попытался подняться снова.

— Не мучай себя, — улыбнулся Меттатон. — Дай телу отдохнуть. Да и душе тоже.

— Мы всё это время лежали! Как тут можно было устать?

— Лежал тут только я, — заметил Меттатон. — Ты же, можно сказать, занимался физкультурой.

— Но это же не тренировка! Я не стал сильнее, мне просто было хорошо.

— Мне тоже, — добавил Меттатон. — Но ты лучше ещё полежи, чтобы прочувствовать момент.

— Да я и так прочувствовал! Больше некуда! Душа и так вся истекла, нужно за ней убрать…

— Знаешь, я смотрю, а пятно-то с каждым мигом уменьшается…

Папс посмотрел на это место и коснулся его.

— Всë ещё влажно, — нахмурился он. — Так стыдно…

— А ты не стыдись! В этом сила нашей страсти. В том числе и твоей! Это наше воспоминание. То, за что мы можем любить друг друга. А знаешь, что я в тебе ещё люблю?

— Если будешь перечислять, то мы ещё неделю тут проваляемся! А если ещё и я начну… Ох, мы тогда никогда не встанем!

— Но так ли это плохо?

Рука Папса искала пятно от слияния душ, но оно давным-давно исчезло, как и влажность. Меттатон положил свою ладонь в его и Папс еë не одëрнул.

— Ладно, твоя взяла!

— Когда мы ещё так полежим, в конце концов?

— …твоя правда. Твоя правда.

Папс всë равно поднялся, когда Меттатон сделал вид, что спит. Он не стал его останавливать, разве что помог убраться.

— Может, тогда повторим? — предложил он.

К щекам Папса прильнул румянец, а душа ярко засветилась. И душа Меттатона отвечала тем же — и их совсем не пугало, что простыни снова придëтся поменять.