— Хель, с чего ты взял, что в вашей семье сохранились родовые дары? — нахмурившись, спросил Драко.

— Потому что мой прадед, Джон Милтон, был маггловским некромантом. Это, значит, раз. Два: Ларс — целитель. Три: я тёмный целитель и некромант. Такое ощущение, что разные дары проявляются из поколения в поколение. Вот только мой отец почему-то выпал из этой цепочки…

К Драко я рванул сразу, как только закончились занятия. Но он уже и без меня листал нужные книги, пытаясь найти объяснение. И вот теперь, после полуторачасовой лекции, я развалился в кресле, перевесив ноги через подлокотник, и задумчиво гипнотизировал пламя в камине.

— А чем занимается твой отец? — остановился напротив меня Драко.

— Торгаш. А ещё раньше они с матерью по всяким митингам шастали, народ к бунту подбивали… ЧТО?! — я аж подскочил от своей мысли.

— Гриндевальд тоже с этого начинал. Как оппозиционер существующему строю, — усмехнулся Драко.

— Но почему тогда и прадед, и дед добились успеха в своём деле, а отец нет? Ведь по уму он должен был стать политиком.

— Джон Милтон был сквибом. Твой дед — тоже, а отец?

— Нет. Я в детстве магические потоки видел. Так и узнал, что Ларс сквиб. А вот у отца ядра не было…

— Вот и ответ на твой вопрос. Он маггл, поэтому в нем проявилась лишь склонность, но не хватило способностей.

— То есть, по-твоему, я не только некромант-целитель, но ещё и политик?

— А разве нет? Выдрессировал факультет, пристроил сестру во влиятельный род, выбил себе долю в Садах Хельги, подбил моего сына на сделку.

— Надо же. Это так со стороны выглядит? А я думал — это потому что я старше и умнее…

— Дары не только проявились, но и собрались в тебе, как и магия. Ты ведь первый волшебник в семье?

— Да. Всё это похоже на то, что Гриндевальд действительно выжег сам себя из рода. Распылил дары во времени и в потомках. Это, кстати, единственное объяснение, почему он сидел в Нурменгарде, как в тюрьме.

— Что ты имеешь ввиду? — вскинул бровь Драко.

— Вот скажи, милый, если бы тебя заперли в родовом поместье и назвали это тюрьмой, ты бы страдал там?

Драко фыркнул и рассмеялся.

— Запереть в родовом поместье? Да кто и как бы это сделал? Я бы вышвырнул оттуда любого, даже будучи сквибом.

— А Гриндевальд сидит. И не один, а под надзором охранников. А ведь Нурменгард — его детище. Его родовая собственность. Неужели никто не обратил внимание на такой вопиющий факт?

— Действительно, никто не обратил, — нахмурился Драко. — Слова Дамблдора тогда просто приняли, как факт…

— Да, сильный старик, — вздохнул я. — Обречь себя на медленную смерть только для того, чтобы у потомков была возможность вернуть утраченное… Он же ещё жив?

— По какому-то недоразумению — да. В этом году ему должно исполниться сто тридцать лет.

— И из них он полвека провёл в заточении. Надо будет его навестить. Томми ведь сможет получить разрешение на посещение?

***

Выпускник факультета Райвенкло Саймон Честертон не обладал большим магическим потенциалом. Он был ниже среднего даже для магглорожденного. А вот мозгов, в отличие от магии, у него было не в пример больше.

Уже на четвёртом курсе он сообразил, что с его данными в магическом мире ему светит только статус прислуги. А прислуживать он не хотел, поэтому и вернулся к семейному адвокатскому бизнесу. Заочно закончил юридическое отделение в Бирмингеме, получил степень бакалавра и первые несколько лет набивал руку в административных и договорных спорах. Благо, беспалочковый Конфундус он всё-таки осилил.

Когда несанкционированным применением магии заинтересовались в министерстве, Саймон отпираться не стал. Вместо этого предложил свои услуги в качестве юридического посредника между двух миров. Предложение оказалось востребовано, и уже через год имя Честертона было известно в определённых кругах.

Свою фирму Саймон открывать не спешил, решив, что будет удобнее прикрываться чужим именем. Так даже проще: не надо тратиться на офис, персонал и легализацию. Крупная компания сама всё сделает. Тем более, что маггловский оклад был лишь каплей в той сумме, которую он получал от волшебников. За восемь лет работы он сменил три компании, присматриваясь, где удобнее будет вести дела. Фирма «VARDAGS» затащила его в Лондон, где он вынужден был снять квартиру.

Девушки Саймона не интересовали — это он понял уже давно. К молоденьким мальчикам он тоже был равнодушен. Ему были интересны старшие опытные партнёры. Живи он в магическом мире — без проблем нашел бы супруга. Вот только никто из состоявшихся магов иметь дело с миром маггловским не желал. А те, кто желал — не устраивали самого Саймона.

В маггловском мире с партнёрами дело обстояло хуже. Пусть сейчас к подобным связям магглы стали относиться терпимее, вот только достойных кандидатов не находилось. Только нахлебники-приживалки. Поэтому, когда пришедший проверить свою собственность, хозяин съёмной квартиры окатил его заинтересованным взглядом, Саймон решился.

Он понимал, что респектабельный моряк в отставке первого шага сам не сделает, так что пришлось самому. На удивление, Ларс даже не ломался, а после стал наведываться каждые выходные. Полгода ненавязчивых отношений внезапно оказались прерваны хлопком аппарации, и Саймон с удивлением узнал, что его любовник – сквиб и дед полноценного волшебника.

Саймон Честертон рассматривал присланный ему из министерства пергамент и думал. Пару месяцев назад, через отдел контроля за магглорожденными, он решил найти информацию по родственнику Ларса. Саймон даже не пытался скрыть свой интерес — подал официальный запрос. Он часто наводил справки о клиентах, особенно тех, кто не принадлежал магическим родам, и такой интерес никого в отделе не удивил.

А вот дальше начались странности. В недельный срок, как он обычно получал ответ, письмо не пришло. Знакомый человек в отделе сначала отмахивался, ссылаясь на загруженность, а потом и вовсе замолчал. Ларс о внуке знал немного. Только то, что он учится в Хогвартсе и он пару раз провожал его на поезд.

И вот теперь неожиданный сюрприз: официальный конверт и такие же официальные сведения. Хельгерт Милтон, 15 лет, пятый курс Гриффиндора, староста факультета, магглорожденный. И всё! Если не считать небольшой приписки: «Этого вам достаточно, мистер Честертон».

Эти пять слов, написанных красивым, чуть размашистым почерком, дали Саймону информации больше, чем весь предыдущий текст. Ещё ни разу ему не приходил ответ с комментариями самого министра Слизерина. Да и намёк не лезть дальше был более чем прозрачный.

— Что же ты за человек такой, Хельгерт Милтон, что в пятнадцать лет уверенно справляешься с парной аппарацией, без проблем используешь палочку в маггловском мире и тобой не интересуется надзор, да и интерес к тебе сразу оказывается под колпаком министра?

***

Магическая сеть не подвела. Уверенно брошенная умелой хулиганской рукой, она оплела попугая, намертво приклеиваясь к доскам разбитого шкафа, не давая ему взлететь. Птица задёргалась в силках, и, радостно взвизгнув, Хадар выскочил из убежища.

— Попался! Теперь ты никуда от меня не денешься, — приговаривал он, трансформируя сеть в клетку-переноску.

— Молодой человек, попрошу поаккуратнее. Мне дороги мои перья, — внезапно заговорил попугай.

— Ух ты, ещё и говорящий! Вот это повезло!

Хадар накинул сверху на клетку старую штору, чтобы братья раньше времени не увидели его добычу, и бегом бросился к себе в комнату. Уже там, поставив клетку на стол, Хадар принялся разглядывать улов.

— Хьюго? — вдруг спросил попугай. — Ты же Хьюго Уизли?

— А что? — прищурился Хадар, недовольный, что эта птица назвала его старым нелюбимым именем.

— Не мог бы ты меня выпустить?

— Не-а, ты мне нужен.

— И всё же, нехорошо держать волшебников в клетке, — укоризненно покачал головой попугай.

— Так ты анимаг, что ли? — расстроился Хадар. Он уже протянул руку, чтобы выпустить птицу, но вдруг задумался. — А чего по чужим домам летаешь без приглашения? И не перекидываешься?

— Увы, но принять свой истинный облик я пока не могу.

— А почему?

— Меня заколдовал один злой волшебник, — сокрушенно вздохнул попугай. — Очень плохой, злой и тёмный некромант…

На этих словах Хадар навострил уши.

— Сильный?

— Очень сильный. Самый страшный тёмный маг. Он собирался принести меня в жертву, чтобы обрести бессмертие!

— А как его зовут?

— О-о-о, он наложил заклятие на свое имя. И каждый, кто его произнесёт, окажется у него в плену. Поэтому о нем говорят: Тот-Кого-Нельзя-Называть. Я сумел вырваться от него и теперь ищу Сириуса Блэка. Это ведь Блэк-Хаус? Я не ошибся?

— Не ошиблись… — тихо сказал Хадар, обдумывая сказанные попугаем слова.

Выходило очень занятно. Значит, существует где-то очень сильный некромант Со-Страшным-Именем. И был у него враг — вот этот попугай, заколдованный волшебник, который от него сбежал. От сильного некроманта сбежал, а ему, Хадару, попался.

Тогда получается, если он сам принесёт в жертву этого попугая, то будет сильнее самого сильного некроманта? От открывшейся перспективы у Хадара аж дыхание перехватило. Да и бессмертие ему тоже пригодится. Особенно после того, как он станет самым сильным, и род Блэк будет гордиться им!

— Хьюго, не мог бы ты позвать сюда Сириуса? Или отнести меня к нему?

— Отнести не могу, а позвать попробую, — тихо сказал Хадар. — Только ты пока тут посиди и тихо.

Снова прикрыв клетку шторой, Хадар нахмурился. Отдавать птицу мистеру Блэку совсем не хотелось. Он не позволит принести попугая в жертву и выпустит его. И не видать тогда Хадару бессмертия. Тети Андромеды нет, она вместе с маменькой на Косую аллею ушла и вернётся только поздно вечером. Самому пойти в алтарный зал… Двери его могут не пропустить. А если пропустят, то не факт, что мистер Блэк не вмешается. Так что делать?

Шило в заднице и желание как можно скорее приобрести обещанные плюшки заставляло Хадара думать. Если не Мистер Блэк, не тётя Андромеда и не маменька, тогда кто? На ум приходил только один человек. Расплывшись в довольной улыбке, Хадар достал пергамент, чернила и, быстро начеркав записку, бросился на чердак за филином.

***

— Хель, — подсел ко мне в гостиной Бирн. — Скажи, а что парням дарят? Не цветы же?

— Каким парням и по какому поводу?

— У Калена день рождения через три дня, а я до сих пор не знаю, что ему подарить…

— Всё-таки подбиваешь клинья к Солсбери? И как, удачно?

— Не знаю, — смутился Ворон. — Я ему как бы случайно про вассалитет роду Блэк рассказал. И это… про те растения, которые ты мне продиктовал. Правда, я сказал, что сам их видел… Ну и он… того… короче, в Хогсмид мы вместе ходили. А теперь вот день рождения.

— Твоему Солсбери только цветочки и дарить, — усмехнулся я. — Только не в букете, а в горшке. Что-нибудь редкое и магическое.

— Так где ж я такое возьму? — нахмурился Бирн.

— Ладно, по нашей старой дружбе я тебе накину экземплярчик, — задумчиво произнёс я. Если Бирну удастся уломать Солсбери, я подгребу себе обоих. — Через три дня, говоришь? Будет тебе подарок.

Плохо, что уже вечер. Красавчика и Поттера давно в школе нет. Но ничего, я поймаю их завтра…

— Слышь, Красавчик, дело есть, — заявил я, вваливаясь следующим утром в директорский кабинет.

— Хель, почему я начинаю нервничать, когда ты упоминаешь про «дело»?

— Недотрах, что-ли? Молодой папаша не даёт?

От летящего в меня пресс-папье я увернулся легко.

— Ладно, я серьёзно. Мне нужен один экземплярчик из Садов Хельги. Я мог бы и сам накопать, да, боюсь, перепорчу половину.

— Хель, там все растения в единственном экземпляре! — возмутился Снейп.

— Так это кусты и деревья, а я про травку и цветочки говорю. Их там много. Дай задание Плодожорке, пусть подберёт что-нибудь.

— Зачем тебе? — прищурился Снейп.

— Надо! И вообще, чего я выпрашиваю своё? Давай, Красавчик, а то я ещё отчетность по Садам проверю. Не наёбывает ли меня Плодожорка? Пни её, чтобы через два дня у меня горшочек был.

А на обеде в Большой зал влетела сова. Чёрного блэковского филина я узнал сразу же. Сделав круг почёта, Сумрак приземлился возле меня и по-хозяйски сунул клюв в тарелку. За что и получил щелбан.

— Чего все невоспитанные такие? Даже птица, — фыркнул я, отвязывая послание.

Пергамент я развернул сразу же. Не так часто мне пишут из Блэк-Хауса, а значит — случилось что-то важное. Вот только вместо аккуратного почерка Гермионы или стремительного Андромеды, я уставился на детские каракули, щедро сдобренные кляксами.

«Господин мистер Милтон.

Я поймал заколдованного попугая, если которого принести в жертву, можно получить бессмертие. Мистеру Блэку я не сказал, а то он его выпустит. А ещё я стану самым сильным некромантом, сильнее, чем Тот-Который-Маг-Без-Имени, который его заколдовал. Мне так попугай сам сказал.

Не могли бы вы прийти в Блэк-Хаус и помочь мне с ритуалом? А то тётя Андромеда меня в ритуальный зал не пускает, а маменька заставит делиться бессмертием с братьями. А я эту птицу сам словил.Хадар Сириус Блэк»

Ещё раз перечитав послание, я подорвался, бросив обед, и рванул к аппарационному барьеру. Снейп и Драко обедают за преподавательским столом и выдёргивать их при всей школе не есть хорошо. А дожидаться, пока они освободятся… я до барьера быстрей добегу. Аппарировав на крыльцо Блэк-Хауса, я рванул на себя входную дверь.

— Кричер! Где Хадар? — спросил я у появившегося домовика.

— Старший сын леди Блэк у себя в комнате.

Бегом поднявшись по лестнице, я толкнул дверь. Хадар увлеченно копался в ящике комода, уже выложив на крышку с десяток ножей разной формы, размера и степени сохранности. Тут были серебряный нож для масла из столового набора, нож для вскрытия писем, кухонный тесак, складной маггловский ножик, обломанное лезвие от туристического ножа, очень неплохой аметистовый ритуальный клинок, а сейчас Хадар выудил из недр комода самодельную заточку.

— Добрый день, мистер Блэк, — отвлёк я его от столь увлекательного занятия.

— Ой, господин Милтон! — обрадовался Хадар. — А вы быстро. Я тут, вот, ножи собираю. Может какой пойдёт для ритуала? А то тётя Андромеда говорила, что у каждого уважаемого мага должен быть свой личный атам. А у меня ещё нет.

— Хадар, а где попугай?

— Там, в ванной, — махнул он рукой. — Я его туда специально утащил, чтобы не увидел никто.

Зайдя в ванную комнату, я сразу увидел инородный предмет, накрытый дырявой портьерой и, отогнув занавес, усмехнулся. В магической клетке-ловушке сидел крупный попугай-ара.

— Надо же, и правда, попугай. А он точно разговаривать умеет? — подражая детскому любопытству, спросил я у Хадара.

— Эй, маг, давай, скажи что-нибудь! — потряс Хадар клетку.

— Хьюго! — взвыла птица. — Мы же договаривались, что ты Сириуса Блэка приведёшь.

— И правда, может, — хмыкнул я, достал палочку и наложил на клетку дополнительную защиту.

А потом вызвал Патронуса. Призрачный кот лениво потянулся, обошел меня кругом и боднул головой. Вот так всегда: у всех Патронус как Патронус, а мне ленивая тварь досталась, которая делает всё нехотя, будто в одолжение.

— Министр Слизерин, настоятельно приглашаю вас в Блэк-Хаус. Желательно немедленно, — надиктовал я и отправил кота по назначению.

Услышав сообщение, попугай заметался в клетке, вот только сделать он ничего не мог.

— Кричер! — позвал я. — Когда прибудет лорд Слизерин, проводи его сюда, — отправив домовика, я обернулся к попугаю. — Вот мы и встретились, Альбус Дамблдор.

Попугай попытался притвориться неразумным, но я всё равно продолжил:

— Неужели не помните меня? Это мне досталось зелье «Туман Авалона» и это меня вы пытались убедить, что вы Мерлин. Неужели память отшибло? Зато я всё помню…

— Мистер Милтон, надеюсь, у вас есть действительно достойный повод для моего визита? — раздался за моей спиной голос Томми.

— Лорд Слизерин, — поклонился я. — Прошу взглянуть, какой чудесный экземпляр магической разновидности попугаев поймал мистер Блэк.

— Дамблдор, — прошипел Томми, только бросив взгляд на клетку. — Какая прелессть. Как же я давно хочу побесседовать с вами… Мистер Блэк, — повернулся Томми к Хадару. — Чссто вы хотите сса этот ценный эксссемпляр?

— Я вообще-то его в жертву принести хотел, — смутился от такого внимания Хадар. — Я бы тогда самым сильным некромантом стал.

— Сильным — не обещаю, но вот влиятельным вы точно будете, мистер Блэк. Я могу его забрать?

Потрясённый Хадар только кивнул. Томми подхватил клетку и аппарировал прямо из комнаты.