Следующая неделя прошла так быстро, что Гелия не успел заметить, как пришло время ехать домой. После последнего разговора с Флорой он решил не покупать телефон — она будет просить фотографии, что вряд ли на пользу.
Гелия сел на кровать и шумно выдохнул. Комната пускай ещё не слишком обжита, но всё же казалась родной и привычной. А поездка к семье… Что ж, зачем врать? Он не хотел домой. Не хотел снова видеть Флору и изображать хорошего мужа и отца.
Он ведь… Черт. Он даже не хотел ребенка, не то чтобы совсем, просто не время было. И сейчас не время. Но Гелия же должен взять ответственность за свои действия, так? Он же сделал предложение? Он же спал со своей женой, зная, что ни одно средство не даёт стопроцентной гарантии?
Гелия чувствовал себя самым мерзким человеком в Магическом измерении. Подумать только, он жалел о рождении сына! Он же должен его боготворить, носить на руках и любить вместе с матерью.
Должен. Отвратительное слово, вбитое еще с детства. Но вроде как правильное — он же мужчина, кормилец и глава семьи. «Хорош глава, ничего не скажешь», — подумал он, закрывая сумку.
Ответственность снова навалилась грузом на плечи, и пускай теперь денежный вопрос не становился ребром, ему уже хотелось, как можно скорее вернуться на винодельню. И он очень боялся, что этого не случится.
Парни похлопали по плечам и пожелали легкой дороги. Джейми засунул в карман пару питательных батончиков. Тейя отвела к машине. В легком белом платье она казалась невинной. И нежно-голубые цветы на рукавах только подчеркивали этот обманчивый образ. Она заправила волосы за ухо и, встав на носочки, обняла Гелию.
— Ты же помнишь, что только мой? — промурлыкала она на ухо.
И в её глазах отразилось что-то звериное, но до спазма в груди знакомое и согревающее.
Парень сел в машину, сжав руками плечи. Тейя усмехнулась и послала вслед автомобилю воздушный поцелуй.
Родители Флоры встретили теплее обычного. Мать открыла дверь, с радостным возгласом поцеловала в щеку, оставив розовый отпечаток помады, и взъерошила волосы. Отец пожал руку с таким уважением и гордостью в глазах, что Гелии захотелось развернуться и побежать догонять машину. Пусть заберут. И пускай не будет так стыдно.
Флора гуляла с Генри по заповеднику, но она довольно быстро пришла, услышав о приезде любимого мужа.
Она похорошела. Прикупила новое летящее платье, рюши которого так нелепо смотрелись на грубоватой фигуре. Короткая юбка не прикрывала коленок, что обросли небольшими ушами жира во время беременности. Да и розовые туфли с милым ободком смотрелись глупо. Внешность Тейи, её настоящая внешность, была создана для совершенно иных образов. Тех, что Флора признавать категорически не хотела.
Девушка обняла парня, ласково защебетав о том, что соскучилась. Это были похожие объятия, и в то же совершенно противоположные.
— Вижу ты тоже обновил гардероб, — с улыбкой сказала она. — Тебе очень идёт. Ты выглядишь совсем как раньше…
…в Красном фонтане.
Гелия с грустью подумал, что только влюбленный взгляд Флоры мог не замечать редкую седину, что началась так рано, и пару морщинок на лбу. Какой уж «как раньше».
— Тебе тоже очень идёт.
Короткие объятия с сыном, который не выражал каких-то особенных эмоций при виде отца, и вот уже все семейство сидело за большим столом.
— Не стоило.
— Брось, зятек. Мы не можем не отметить твое новое место работы. Ещё и такое перспективное.
Гелия под хитрые смешки родственников положил себе в тарелку как можно больше — лишь бы рот забить и отвечать пореже. На столе как обычно стояли одни овощи да каши. В безумном количестве и в не менее безумных сочетаниях.
Для приличия Гелия спросил, как у них дела и как устроилась Флора. Под лучезарные улыбки ему рассказывали, как милашка Генри начал произносить первые звуки. Его первым словом было «ба», что не могло не умилять прекрасную Розу.
— Расскажи теперь как тебе на винодельне.
Флора взяла его за руку, но Гелия неловко опустил глаза и медленно вытащил пальцы. А потом и вовсе спрятал под стол. Жена то ли не обратила на это внимания, то ли сделала вид.
— Если честно, я пока не совсем освоился. Работа в целом не сложная, нужно следить за виноградом. На этой винодельне готовят очень дорогое вино из редких сортов. За ними нужен тщательный уход, поэтому мой друг и искал тех, кто точно будет ответственно подходить к делу. Я пока на обучении, хожу за более старшим сотрудником и читаю специальные книги.
— А в каких условиях живешь?
— Возле виноградников стоят небольшие домики. В одном из них за мной закреплена комната. Общие кухня и ванна.
— Очередь небось как в студенческие годы?
— Да, особенно в жаркие дни.
— А много вас там работает?
Невинный вопрос вызвал у Гелии волну дрожи. Он сжал кулак под столом и тихо сказал:
— Достаточно.
Ответ прозвучал неожиданно холодно, после чего на несколько минут повисла неловкая тишина — лишь стучали вилки да Генри издавал детский писк. Он тыкал в ярко-оранжевую морковку на своей тарелке, тщетно пытаясь сбросить её на пол. Гелия не мог смотреть на эту глупую возню с таким же умилением, как Флора. Хотел бы, но не мог.
— Что ж, — в конце сказал Орхидеус. — Самое время выпить за тебя, зятек. Пускай работа будет приятной и легкой.
В этом Гелия почему-то не сомневался.
На какое-то время воцарилась тишина, лишенная дурацких вопросов, на которые Гелия должен был лихорадочно придумывать не менее дурацкие ответы.
— Жаль, что ты будешь приезжать только раз в две недели. Может Джейми согласился бы отпускать на каждые выходные?
Еда во рту внезапно стала еще более пресной и безвкусной.
— Да, ты мог бы чаще видится с сыном, — добавила Роза.
Гелия едва дожевал пластиковые овощи и потянулся к стакану с томатным соком. В горле встал ком.
— Да что ж бабам всё не нравится! Он молодой ещё. Пускай пару лет поработает, накопит на жилье, может даже деньги вложит в перспективное дело. Он вон пахал сколько, Флора потерпит немного. Успеют ещё наглядеться друг на друга.
Такую парадоксальную мужскую солидарность Гелия видел только в баре «Космическое пойло Билла». Казалось, это было вечность назад.
До самого ужина его больше не заваливали вопросами. Гелия вызвался помочь Розе и Флоре, несмотря на их попытки отправить его отдыхать. Но, пожалуй, ему стоит хотя бы так отплатить за свое предательство.
Был ли он предателем?
Он очень хотел бы, чтобы Флора поняла. Но она не поймёт, он сам бы на её месте не смог бы. Так что, наверное, да.
Остаток дня Гелия старательно, как самый лучший муж, зять, внук и мужчина, ухаживал за женой и играл с сыном. Он выдавливал улыбку, слушая о приключениях Генри, интересовался, как дела у Текны и Тимми, хотя сам совершенно о них забыл, и смиренно кивал на рассуждения Флоры о будущем.
Она вспомнила о своей старой мечте жить в Озерном районе, где растут самые красивые и дивно пахнущие цветы. Там отличное место, чтобы начать тихую и счастливую жизнь. Их дети бегали бы по бескрайним лугам, купались бы в кристально-чистой воде и смотрели в синее небо, придумывая на что похожи мимо проплывающие облака.
— Я могла бы родить ещё девочку, — мечтательно протянула Флора.
— Нет. Вспомни прошлые роды.
— Но…
— Флор, тебе нельзя рожать. Твой максимум — кесарево сечение.
Девушка обиженно надула губы.
— Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. Роды это естественный процесс, они должны проходить так, как задумала природа.
Гелия сморщился. Снова. Он устал от этого. Да, он тоже с Линфеи и природа ему ближе всех самых современных технологий, но как же глупо полагаться только на неё, игнорируя медицину! А Флора всегда упрямилась. Она уже заводила подобный разговор — у сумасшедшей ещё швы не затянулись — и тогда Гелия не сдержался. Ляпнул, что если бы все пошло «как задумывалось», то Флора бы истекла кровью и переехала на кладбище. Возможно, даже с Генри. Но ничего кроме слез, увы, не добился.
Гелия сел на пол к сыну. Тот собирал замок из деревянных кубиков с вырезанными на гранях цветами. По словам женушки ребёнок уже отличал их друг от друга, а несколько даже находил в саду.
Замок рассыпался каждый раз, когда достигала определенной высоты.
— Он так похож на тебя.
Гелия не мог согласиться. Он был высоким и худым, с бледной кожей и острыми скулами. С длинными, густыми черными волосами, которые в его лучшие годы были на ощупь, точно шелк. Его пальцы отличались длинной тонкой костью. Генри же обычный ребенок с розовой, натянутой как барабан блестящей кожей, огромными щеками и сосисками вместо пальцев. Его ногти какие-то кривые, чересчур вогнутые вниз. И губы как вареники — большие, пухлые, налитые кровью. А волосы неряшливым нимбом торчали в разные стороны черной проволокой.
— На тебя больше.
Флора сморщилась.
Вскоре и родители, и сын легли спать.
Гелия сидел в ванной так долго, как только мог. Горячая вода сливалась в сток с характерным шипением, а он стоял перед зеркалом с полотенцем на костлявых бедрах и смотрел в собственные глаза.
Они были темные, как никогда.
Флора встретила его в спальне с нежной улыбкой. Подсела за спину и прижалась. Легкими движениями пробежалась по плечам — вряд ли это можно было назвать массажем, которого сейчас так не хватало.
— Я соскучилась.
Гелия не смог выдавить и слова. Она уткнулась носом в его плечо, как делала всегда, когда хотела от него инициативы.
В её наивном, странном мире существовал лишь монотонный, однообразный секс, где у неё всегда пассивная роль. Весьма пассивная.
— Милая, я… Устал после работы и дороги.
Он почувствовал легкую дрожь её руки.
— Да, конечно. Давай спать.
Следующий день мало отличался от предыдущего. Такой же душный, скучный и правильный. С утра овсянка на воде с россыпью ягод и прогулка по заповеднику. После родители Флоры ушли сажать в саду очередное редкое растение, а девушка взялась за готовку и уборку.
Каким-то негласным, но похоже коллективным решением Генри спихнули на Гелию. Выдали ему коляску, какую-то смесь в бутылочке и баночку с домашним пюре.
Коляска была старой, с потрескавшимися колесами, которые скрипели каждый оборот. Тонкие веточки торчали в разные стороны так, что конструкция напоминала скорее обглоданный куст.
Генри пялился своими большими глупые глазами непонятного цвета: то ли серые, то ли голубые, то ли зеленые. Мальчик издавал высокие хрюканья и мотылял неуклюжими ручками воздухе.
— Я определенно ужасный отец, — пробормотал Гелия и повез коляску по аллее.
Вскоре Генри уснул с приоткрытым ртом, из которого тонкой струйкой спускалась слюна. Во сне он иногда пищал и сжимал пальцы. А Гелия не мог понять, ради чего Флора пошла на такие жертвы. Загубила едва-едва начавшуюся карьеру в миграционной службе, здоровье и даже их и без того хрупкие отношения.
Иногда Гелия думал, что Флора специально забеременела — она же следила за противозачаточными.
В какой-то момент Генри проснулся и зарыдал. После недолгого ступора Гелия начал его успокаивать. Но ни игрушки, ни дурнопахнущая на его взгляд смесь, ни покачивания на руках не помогали.
Генри кричал. До посинения губ, покраснения лица до цвета помидора и хриплого кашля. У Гелии в голове била набатом лишь одна мысль: оставить коляску и сбежать, спрятаться где-нибудь и закрыть ладонями уши.
Но он положил ребенка обратно и спешно вернулся к Флоре, в руках которой мальчик быстро успокоился.
После очередной вегетарианской трапезы родители взяли внука в охапку и уехали на какое-то познавательное мероприятие — как бы невзначай оставили молодых наедине. Флора была благодарна, а Гелия лишь понуро пошел в спальню.
Флора снова уткнулась носом в плечо. Ласково погладила по волосам.
— Я не хочу, прости.
— Почему?
— Просто не хочу, — отодвигаясь от неё, сказал Гелия.
Девушка осунулась, как-то странно прищурилась и сжала губы, отчего воздух в комнате стал тяжелее.
— Ты спал с Тейей?
Гелия вздрогнул. Сердце на миг остановилось и тут же нервно пустилось вскачь. Во рту пересохло.
— Скажи мне правду! Ты спал с Тейей?
— Нет, — получилось менее уверенно, чем хотелось.
Флора топнула, сжав кулачок.
— Скажи. Мне. Правду.
— Нет, — тупо повторил Гелия.
Девушка выбежала из комнаты. Откуда она узнала и чем это грозит? Неужели всё же на ярмарке? Да, Гелия может и был бы рад разводу по инициативе жены, но если Флора обратится в полицию… Тогда никому сладко не будет точно, даже ей самой.
Она вернулась со стареньким ноутбуком, о существовании которого Гелия забыл. Эта рухлядь сломалась ещё несколько лет назад и, как он думал, давно покоилась на свалке вместе с жукотараканами.
Флора ввела пароль так быстро, словно делала это тысячу раз. Гелия же гадал — догадалась ли она чье имя было зашифровано в комбинации 23! _itee78_a48?
Она клацала по клавиатуре так яростно, что клавиши скрипели. Гелия молча смотрел. Его наполнило чувство какого-то мазохистского наслаждения.
Они оба знали, что сейчас запустит проигрыватель.
Видео под странным названием «Nt6qz77».
Комната в общежитии Красного фонтана. Ночь. Бледный лунный свет. Он, раздетый догола, лежит на постели, раскинув руки. Девушка с длинными русыми волосами подходит к нему, садится сверху. Тихо стонет, проводит руками по накачанной груди и плоскому животу. Ласкает соски, сжимает шею, отчего с губ Гелии срывается тихий шепот.
Девушка двигает бедрами, сжимается от наслаждения и бессильно падает на него — слишком приятно. Слишком сложно.
Гелия снова что-то шепчет, и они меняются местами. Под громкие стоны пара кончает, не одновременно, но одинаково сладко.
— Я не знал тогда, что это она.
Снова ложь. Мерзкая, отравляющая, но на правду не хватает смелости.
Флора заплакала. Тихо, вздрагивая. Гелия протянул к ней руку, но она отшатнулась. Как всегда бывало, у неё быстро покраснели глаза — так, что белого почти не осталось — и опух нос.
— Не трогай, — прогудела она, задышав ртом.
— Прости.
— Как ты мог? Я же говорила, что хочу остаться чистой до самой свадьбы. Разве можно было хотя бы представить, чтобы я вот так… Так…
Голос скатился до истеричного воя, и Флора заплакала навзрыд. Её плечи подпрыгивали каждый всхлип.
Гелия прижал жену к себе, невзирая на сопротивления. Впрочем, те длились недолго — она зарыдала громче и прижалась так сильно, что сдавила ребра до скрипа.
— Прости, я был идиотом, играли гормоны. Я хотел тебя и очень обрадовался, когда ты сама проявила инициативу.
Слова растаяли в воздухе не замеченными — девушка всё так же плакала, разве что теперь выла в чистую рубашку, заливая её горючими слезами. Она жалась к мужу как беззащитный ребенок, который так нуждался в заботе и внимании. Гелия же гладил её по плечам и шептал то, что как он думал, Флора хотела услышать.
Вскоре они легли на кровати. Флора уткнулась ему в шею, сжала слабыми пальцами и забормотала что-то про любовь. Любовь, что тонкой нитью связывает их и выдержит все-все-все испытания.
Гелия держал её, глядя в потолок. Изредка бросал ободряющие фразы, а сам едва не морщился от стыда, сожаления, вины и боли. От того, что не мог и, главное, не хотел быть с нею и Генри.