Кирилла подбрасывало от нетерпения: настал день первой прогулки. Конечно, он понимал, что лужи и кучки еще не скоро полностью исчезнут из жизни, но сама вероятность уменьшения количества уже внушала надежду на светлое будущее.

А вот сама Гроза о надеждах Данилина ничего не знала, но голодные и холодные дни жизни на улице помнила, как и болючие уколы, на которые её возили, и решила — покидать квартиру не к добру. Едва Кирилл вынес щенка из общего коридора, как та завыла, горестно и громко. Данилин даже подумал, что странно, что не вышли соседи посмотреть, кто тут бедную собачку режет заживо.

Гроза выла все время спуска в лифте, а потом намертво встала, решив, что лестница — это какой-то исшаренный инструмент пыток.

— Спасибо, совсем забыл, — отозвался Кирилл и поднял её на руки.

Он много читал о собаках в общем и щенках в частности и знал, что до полугода щенкам не рекомендуется спускаться по ступенькам самостоятельно: есть риски для лап и спины. Осознав, что у хозяина каменное, черствое сердце, Гроза замолчала, и из подъезда Данилин вынес уже молчащую собаку.

Отнеся её на травку, Кирилл поставил Грозу на лапы, ожидая, что любопытный щенок начнёт обнюхивать траву. Но у малышки были другие планы. Она поджала хвост и села на жопу, вновь завыв, опасаясь, что хозяин оставит её тут, как уже было с другим двуногим. Данилин отошел на пару шагов, слушая за собой горький скулёж, присел на корточки и позвал:

— Гроза!

Его собака приподняла ушки, но не встала, лишь завыла еще громче. Кирилл поймал на себе осуждающие взгляды выгуливающих детей мамаш, но не сдался ни под осуждением, ни под моральным щенячьим террором и потянул поводок. Чтобы Грозе было удобнее, и опасаясь, что та будет слишком тянуть, Данилин купил ей шлейку и даже приучал к ней постепенно и грамотно. Ненадолго надевал на щенка шлейку и дома, хваля и угощая. Теперь же Гроза напрочь игнорировала движение поводка и не сделала ни шагу.

Осознав, что так дело не пойдет, Кирилл подошел сам и подхватил щенка на руки. Порадовавшись, что надел старые спортивные штаны, Данилин сел на траву, посадил себе на колени Грозу и, сорвав пару травинок, протянул их щенку. Не мудрствуя лукаво, вообще не размышляя, собака клацнула зубами, пытаясь сожрать то, что ей предложили, но, немного пожевав, выплюнула. Посидев пару минут на ногах хозяина, Гроза сама потянулась и понюхала траву.

— Фух! Видишь, какая интересная трава? — спросил Кирилл весело, почесывая спинку, стараясь приободрить так и щенка.

Надежда на то, что Гроза пописает или даже покакает на траву в первую же прогулку, умерла безболезненно и быстро. Данилин знал, что это маловероятно, и был готов к подобному развитию событий.

Прогулка продлилась минут двадцать, и Кирилл записал себе в победу то, что его Гроза сошла с колен и даже понюхала траву, а потом сама, с охотой, пошла в сторону подъезда. Вымыв ей лапы, Кирилл переоделся и повесил сушиться майку: та пострадала в процессе мытья лап. Он почти не расстроился, встав в лужицу, оставленную Грозой у самой двери ванной.

На прогулку, как и советовали, он вынес щенка сразу после дневного сна, тогда, когда она обычно и делала свои дела, но Гроза пока не понимала, что на улице можно делать свои дела, поэтому терпела до момента возвращения домой и просто не успела добежать до пеленок.

Такое и раньше периодически случалось: заигравшись, Гроза вспоминала, что нужно пописать слишком поздно, чтобы бежать к пеленке. А вот кучки теперь она оставляла только там, где нужно, за что Данилин был ей безмерно благодарен.

Лишь через два дня Гроза поверила, что Кирилл не собирается её оставлять одну среди неизведанного, чуждого мира, и прекратила воем оповещать всех о свой очередной прогулке. Начала даже ходить за Кириллом, пусть пока больше стараясь держаться рядом с хозяином, чем изучая мир.

Данилин старался выбирать время, когда рядом не было других собак, не зная, как щенок отреагирует на своих собратьев. Понимая, что пора начинать воевать с лужами, Кирилл взял с собой книжку, воду, пару бутербродов, миску для воды и немного корма. Он вышел на длительную прогулку с Грозой, решив взять эту крепость измором.

Освоившись, она уже отходила от хозяина, нюхая кусты и траву, и даже получала от прогулок свое удовольствие. Особенно Грозе нравились птицы: с детской наивностью она прижималась грудкой к земле и медленно кралась, выпятив жопку и активно виляя хвостом. Когда между ней и птицей оставалось метров двадцать, Гроза срывалась на бег, но подлые птицы раз за разом взлетали, не давая себя поймать.

Внимательно осматриваясь, чтобы случайно не наткнуться на бездомную кошку или крупную собаку без поводка, Кирилл увидел грузного мужчину с щенком лабрадора на поводке. Обменявшись заинтересованными взглядами, оба собаковладельца, не сговариваясь, двинулись на сближение.

— Сколько вашей? — спросил мужчина вместо приветствия.

— Трех месяцев нет, а вашему? — ответил Данилин.

— Пять уже, — важно кивнул тот в ответ.

Щенки же снюхивались не больше полуминуты и сразу начали веселую игру, запутываясь в поводках.

— Спустим на пустырь? — предложил мужчина, распутывая поводки на правах более опытного.

— Я не уверен, что она вернется ко мне, — виновато отозвался Кирилл.

— Тогда опусти поводок — постираешь потом, — посоветовал собачник. — Но команду «ко мне» нужно выучить!

— Оно понятно, — кивнул Данилин и послушно пошел за мужчиной, стараясь не давать Грозе намертво вновь запутать поводки.

— Как зовут? — спросил собачник.

— Кирилл, — представился Данилин, отчего мужчина хмыкнул. — Ой! Её зовут Гроза!

— Это Черчилль, а я — Юра, — улыбнулся мужик. — Мы, собачники, особый народ. Ты поймешь со временем. Поверь, ты меня без Чера и не узнаешь.

— С чего вы взяли? — спросил Кирилл с любопытством.

— А не на прогулке я не хожу как бомж, а вполне солидный мужик в костюме, — рассмеялся Юра. — И там меня все называют Юрий Владимирович.

Данилин рассмеялся и, немного посомневавшись, отпустил поводок Грозы. Они дошли до середины пустыря, и играющие щенки не могли никому помешать. Чер тут же бросился в сторону, припадая иногда на передние лапы, приглашая новую подругу поиграть. Гроза тут же кинулась догонять, азартно и весело.

— Спать потом будут без задних лап, — наблюдая за тем, как псы прижимают высокую траву, догоняя друг друга, сказал Юра.

— Вы в какое время выгуливаетесь? — спросил Кирилл, понимая, что общение с собратом полезно для Грозы.

Юрий Владимирович назвал приблизительное время и сообщил:

— Обычно мы выходим пораньше, нас целая компания молодых играющих собак и щенков.

— Нам это тоже будет полезно, — отозвался Данилин. — Нас не прогонят из вашей компании?

— Гроза еще и по возрасту на агрессию не способна, так что никто не прогонит.

Щенки резвились еще минут сорок и только потом разошлись, а Кирилл отметил, что впервые он вел настолько длинный и ничего незначащий разговор с мужчиной старше себя в два с половиной раза, с которым он до этого не был знаком.

С тех пор Данилин начал постепенно осваиваться в мире местных собачников. И Юра был прав — запоминал он не столько людей, сколько собак. Привык избегать забавного старого французского бульдога с зооагрессией, двух похожих и намертво отбитых такс, а также немецкую овчарку с постоянно пьяным хозяином. И оброс друзьями для Грозы помимо Черчилля.

Но вот общения с крупными собаками Кирилл старался избегать, опасаясь, что те могут повредить маленькой Грозе, а йориков обходил по противоположной причине. Активный щенок не сильно умел рассчитывать силы и мог повредить мелким. Та росла и явно со временем собиралась и сама стать вполне крупной.

Черного, величавого кане-корсо из соседнего двора Кирилл приметил еще в третий день прогулок, но крепкий темный пес, пусть и воспитанный на первый взгляд, внушал Данилину опасения, хотя хозяин пса…

Кирилл даже пожалел при первой встрече, что он не бульдог — можно было бы пустить слюну в открытую. Хозяин был под стать своему псу: высоченный, явно под метр девяносто или даже чуть выше, брюнет с великолепными волосами, с прямой осанкой. И, в отличие от большинства собачников, владелец кане-корсо был одет в модные джинсы и белую рубашку с подвернутыми рукавами. Это великолепно подчеркивало фигуру брюнета. Данилин дал на вид кане-корсо года два, а хозяину — около тридцати. Лицо рассмотреть с большого расстояния Кирилл не смог и был этому даже рад, зная, что оно вполне могло подвести. А так можно было мечтать, что в соседнем дворе живет эталон мужской красоты.

Данилин уже привык сворачивать, заметив эту парочку издали, опасаясь, что важно шагающий кане-корсо или откажется играть, упиваясь своим величием, или окажется агрессивным. Кирилл лишь позволял себе тихо вздыхать, любуясь двумя красивыми фигурами.

Все поменял случай: Гроза с высунутым языком гоняла Черчилля по пустырю в компании Тайсона, годовалого двортерьера среднего размера, когда величавая пара появилась из-за поворота тропинки.

— Гроза, ко мне! — строго крикнул Данилин, доставая из кармана, для убедительности, пакет с кормом.

Та, уже привыкнув, что хозяин иногда подзывает, прерывая игры, чтобы угостить вкусным, без раздумий бросилась к Кириллу. Данилин угостил Грозу и пристегнул поводок.

— Ты чего? — удивился Юра и помахал остановившемуся владельцу кане-корсо. — Моцарт шикарный парень! Он и с йориками играть умеет. А щенкам позволяет загнать себя и прыгать по своей тушке. Он только выглядит суровым парнем.

— Да? — с сомнением протянул Кирилл, гладя рвущуюся в игру Грозу.

— Обещаю, все будет хорошо, — отозвался Юрий Владимирович.

— Хорошо, — доверился знакомому Данилин и спустил Грозу с поводка.

Та тут же бросилась знакомиться с приближающимся кане-корсо. Кирилл чуть немного напрягся, но Гроза подбежала, и черный гигант остановился, принялся её обнюхивать, дружелюбно виляя обрубком хвоста и всей попой. Брюнет отстегнул поводок, и Моцарт неспешно пошел к стоящей группе собачников. Данилин с опаской последовал примеру остальных и погладил по голове огромного пса, а тот, удовлетворив свою любовь к ласке, рванул догонять Тайсона, за которым уже гонялся Чер.

Впечатленная размерами нового друга, Гроза тут же рванула за кане-корсо, а затем они уже втроем принялись гоняться за Моцартом.

— Доброе утро, — мягким, низким голосом поздоровался брюнет.

Кирилл глянул на незнакомца, сглотнул и отозвался неестественно высоким тоном:

— Доброе.

Данилин понял, что попал окончательно: лицо брюнета было красивым. Нос с горбинкой, широкие густые ровные брови, тонкие губы, длинные ресницы и яркие, серые глаза. Ухоженный молодой мужчина. Кирилл поспешно отвернулся, осознав, что глазеет слишком пристально. Все же каминг-аут на выгуле Данилин не планировал.

Перебросившись парой слов с Юрием и полноватой старушкой, хозяйкой Тайсона, брюнет протянул руку Кириллу, представляясь:

— Адам, приложение к Моцарту.

— Кирилл, живу под гнетом Грозы, — в тон ему представился Данилин, пожимая протянутую руку, теплую и крепкую. — Не обижайтесь, что мы вас избегали…

— Я знаю, что мой Моцарт может пугать, но он еще молодой дурачок, — улыбнулся Адам. — Ему всего-то два года, и запала в нем еще очень много.

Кирилл, чувствуя, что краснеет, млея от низкого, бархатного голоса, повернулся к собакам. Мелочь повалила колоса, и наглая Гроза стояла на Моцарте передними лапами, игриво тягая за брыль.

— Теперь я вижу, что этот грозный товарищ вполне себе подходит для игр, — улыбнулся Данилин, покосившись на Адама.

Тот кивнул, улыбаясь.

— А вы не только лапы, но всего Моцарта моете? — спросил Кирилл, поддерживая ничего незначащий разговор.

— Если нам повезет. Нас многие избегают, — тяжело вздохнул Адам. — К тому же взрослые кобели часто пытаются затеять с моим выяснение отношений. Но с дамами мой Моцарт всегда ведет себя как джентльмен и щенков любит всей своей огромной душой. Он еще к мелким неровно дышит.

— То есть моя Гроза для него идеальный вариант? — шутливо уточнил Данилин.

— Твоя дамочка вырастет, но все равно будет шикарной, — рассмеялся в ответ Адам.

— Тогда мы прекратим от вас убегать, — пообещал Кирилл и позвал. — Гроза! Не грызи брыли!

Та подняла голову и отвлеклась на мгновение, но это позволило Моцарту подняться и попробовать сбежать. Но мелочь была на страже и кинулась следом. Данилин с улыбкой наблюдал за игрой, стоя так близко к своему эталону мужской красоты. Жалел он только о том, что у него нет ни единого шанса.

Во-первых, Адам вряд ли был геем. Скорее всего в свои двадцать пять-двадцать семь он давно был женат и имел пару детишек, таких же красивых, как их папа.

Во-вторых, даже если бы хозяин Моцарта и предпочитал мужчин, то выбор у него был огромным, и среди брутальных красавцев или смазливых сладких мальчиков Кирилл бы затерялся. Брутальным он себя назвать не мог — роста в нем было всего метр семьдесят, несмотря на спортзал, фигура оставалась худощавой, а рыжие непослушные кудряшки и вовсе убивали всю мужественность и любую попытку быть лощеным красавчиком на подлете.

— У нас график прогулок совпадает, — прервал молчание Адам.

— Да, я часто вас с Моцартом вижу, когда вывожу Грозу гулять, — согласился Данилин. — Может, прейдем на «ты»?

— Было бы неплохо, — отозвался тот, улыбаясь.

— Котигора, — позвал Юрий Адама. — Напомни, как называется та штука, которой ты когти стачиваешь Моцарту?

— Гриндер, — ответил брюнет. — Черчилль вроде бы нормально относится к когтерезке.

— Это для Тайсона, — пояснила пожилая женщина. — Он рычит на каждую мою попытку, и мы теперь стрижем ему когти с истериками вчетвером, всем семейством.

— Я могу принести завтра свой гриндер, попробуете, прежде чем покупать свой, — кивнул Котигора. — Они бывают разной цены, но если Тайсон будет и его бояться, то смысл покупать.

— Ой, спасибо огромное! — отозвалась хозяйка Тайсона. — Обменяемся телефонами?

— Да, конечно, — достал свой телефон Адам и записал номер женщины.

— Адам, ты можешь потом и мне одолжить? — попросил Данилин, цепляясь за возможность безопасно получить номер телефона Котигоры, хотя понимал, что смысла в этом нет.

Звонить без причины или писать сообщения Кирилл бы Адаму не стал, чтобы не навязываться.

— Конечно одолжу, — протянув свой телефон, кивнул Котигора. — Набери себя, я сохраню твой номер.

— Угу, — кивнул Данилин, ликуя внутри.

Мобильный завибрировал в кармане, Кирилл сбросил вызов, достал из кармана пакет и пошел собирать кучку, что оставила Гроза, понимая, что сейчас он выглядит совсем антисексуально, только если говно оставить в траве, оно на следующем круге бесконечной гонки собак окажется на лапах, а может, и боках.