Счастье на двоих

Приятный запах роз разносится по просторной, погруженной в полумрак, кухне. Ароматические свечи расставлены на столешницах, подоконнике, небольших полочках, создавая приятное глазу освещение, за окном, скрытым полупрозрачным бежевым тюлем, улица накрытая ночью. Лёгкий свежий ветер проникает через открытое окно, слабо колыша листья стоящих на подоконнике цветов, невесомо касается молочной кожи, пуская мурашки и путается в белых волосах. Посередине комнаты стоит небольшой круглый стол, на котором стоят два наполовину полных бокала с красным вином, несколько тарелок с нарезанными фруктами и ещё пара свечей.

Чонгук прикрывает глаза, подперев голову руками и скучающе напевает себе под нос какую-то надоедливую песню, что услышал сегодня в магазине, возвращаясь домой с работы. Рядом, на столе, лежит телефон, за спиной тихо тикают настенные часы, что пробили половину одинадцатого вечера. Соблазн набрать высокий, но омега держится, покорно дожидаясь своего любимого искусителя.

Чонгук откидывается на спинку стула, изящно закидывая ногу на ногу и толкает язык за щеку, начиная злиться. Он затягивает поясок своего чёрного шёлкового халата, что еле прикрывает бёдра, потуже и, хмыкая, встаёт. Лёгким шагом Чон подходит к окну и, чуть отодвинув тюль пальцами, вглядывается в бесконечные силуэты на улице. Тот, кого он ждёт, среди них нет.

Следом за гневом приходит разочарование и обида. Чонгук окидывает взглядом кухню и в уголках тёмных глаз собираются слезы. Он как дурак, весь вечер готовил блюда, что сейчас стоят в холодильнике, зажёг эти гребанные свечи, искал вино и сам потратил уйму времени на то, чтобы привести себя в порядок, а его альфа даже не позвонил и не предупредил, что задержится.

Омега подходит к столу и подхватывает телефон, все же набирая номер любимого, за которого уже просыпается лёгкое волнение. Тот не берёт трубку и Чонгук грустно хмыкает.

— Ну и черт с тобой, — фыркает он, а сам от обиды задувает свечи, что находились на столе и быстро уходит в спальню.

Чон падает на кровать спиной и тихо шмыгает, стараясь сдержать слезы — подводка потечёт. Он правда обижен, сильно, потому что он бы понял, если бы готовился в любой другой день, но не сегодня, не в их дату. А альфа его даже не поздравил…

Входная дверь тихо хлопает и Чонгук распахивает глаза. Он прислушивается к тихому шороху и бормотанию. С губ срывается тихий облегчённый вздох — чтобы там не было, а он начинал переживать.

— Гук-и? — Глубокий голос пускает по коже мурашки и омега встаёт, поправляя халат.

Такой же лёгкой походкой он выходит, сверкая недовольными и обиженными глазами.

— Где ты был? — Чонгук только сейчас осознаёт, насколько зол, внутри все ревет и клокочет.

Тэхён вешает чёрное пальто на вешалку и переводит уставший взгляд на мужа, слабо улыбаясь.

— Задержали на работе, солнце, прости.

— Почему не позвонил? — Голос срывается, заставляя поджать губы и Ким только сейчас замечает, как выглядит омега.

— Сегодня годовщина. — Выдыхает, стоит лишь вспомнить, какая сегодня дата, лицо вмиг преобретает серый оттенок. — Солнце, прости.

Чонгук шмыгает, опуская голову, пока его трепетно прижимают к себе и целуют в макушку.

— Прости, пожалуйста. — Вновь шепчет Тэхён, мысленно проклиная себя. — Меня правда задержали на работе, в последнее время у нас завал по отчетам. Ты не представляешь, как мне жаль.

Чонгук ничего не отвечает, но прижимается ближе, прикрыв глаза. Он верит Тэхёну, чтобы тот не делал, потому что тот действительно возвращается в последнюю неделю крайне поздно и без сил валится спать. Возможно, омега даже знал, что так будет, потому не устроил скандал сегодня.

— Сильно устал? — Чон тычется носом в щеку Кима, слабо улыбается, чувствуя слабые поглаживания по пояснице.

— Не очень, — врёт и омега знает это, потому все же невесомо целует альфу в губы и отходит.

— Переодевайся и подходи на кухню.

Чонгук, подогревая ужин, слышит тихие шаги и лёгкий шум в спальне, улыбается, вновь окидывая кухню взглядом. Какие-то свечки уже погасли сами, некоторые ещё горят. Надо бы их убрать…

Омега вздрагивает, едва не роняя чистую тарелку с рук, когда его обнимают со спины за талию и притягивают.

— Тэ, господи. — Чон выдыхает, чувствуя, как бешено бьётся сердце. — Нельзя же так пугать!

— Прости. — Шепчет тот куда-то в висок и улыбается. — С годовщиной, родной.

Омега откидывает голову на плечо Кима, прикрыв глаза, тоже слабо улыбается. Ему сейчас спокойно и хорошо, что ещё нужно для счастья?

Тэхён тихо рокочет, проводит рукой по животу мужа и поднимается выше, к шее, проводя кончиками пальцев по метке.

Что-то совсем тихо брянькает и Чонгук слабо вздрагивает, когда чувствует что-то холодное на шее. Он сразу распахивает глаза, тянется к груди, где что-то слабо холодит кожу и пальцами нащупывает что-то маленькое. Взгляд сразу опускается вниз и натыкается на маленький серебряный кулончик в виде скрипичного ключика с небольшим синим камнем.

— Это не искупит мою вину, — вновь шепчет Тэхён, — но я старался.

— Н-но когда? — На щеках играет слабый румянец, в глазах скопились слезы, а пальцы все также слабо сжимают кулон.

— Месяц назад? — Будто спрашивает Ким и целует плечо через ткань халата. — Не представляешь, как я боялся забыть о годовщине или перепутать день. Потому купил заранее.

Чонгук шмыгает носом, разворачивается в кольце рук и смотрит прямо в душу своими глазами цвета ночного неба, усеянного мириадами звёзд. У Тэхёна до сих пор дыхание перехватывает, совсем как пять лет назад, в день их свадьбы.

— Я люблю тебя, — шепчет омега и целует, зарываясь пальцами в чёрные пряди и приподнимаясь на носочках.

Чонгука обнимают ещё крепче, отвечают на поцелуй пылко и неспешно, водят руками по талии и пробираются ладонями под халат, оголяя бёдра. На это он довольно и поощрительно мурчит, ластится, игриво прикусывая губы альфы.

Выдержка Тэхёна начинает лопаться, он подхватывает омегу под бёдра, заставляя того обхватить свою талию ногами и усаживает на стол, едва не сметая бокалы и тарелки, что до сих пор ждут своего часа. Пальцы ловко развязывают узелок пояса и шёлк чуть съезжает по плечам, оголяя грудь.

Чонгук тяжело дышит, откидывает голову назад, цепляясь за плечи и шею Кима, когда тот оставляет на шее мгновенно расцветающие метки, пробирается своими тёплыми ладонями под халат и касается поясницы, заставляя ткань повиснуть на локтях. Омега жмурится, не сдерживая тихого стона, стоит Тэхёну слабо прикусить мочку уха.

Футболка альфы летит на пол, Чонгук мелко дрожит от нежных и осторожных касаний, сам оставляет поцелуи на шее мужа и несколько засосов, что уже к утру расцветут бутонами. На это Ким тихо смеётся и укладывает омегу на стол, придерживая за лопатки, припадает к молочной коже, целует плечи и слабо кусает за выпирающие ключицы.

— Мне завтра на работу, а ты засосы на самом видном месте оставил, — Тэхён никогда не был против того, чтобы все видели, кому он принадлежит, но все равно ему в радость лишний раз подначить его вспыльчивого омегу.

— А чтобы никто не лез к тебе, — дрожащие шепчет он, распахивает губы в чувственном тихом стоне, выгибаясь навстречу влажным поцелуям и касаниям.

— Мне никто кроме тебя и не нужен, — шепчет альфа уже на ухо и стягивает с Чонгука кружевное чёрное бельё, поймав кончиками пальцев уже заметную дрожь.

Его омега безумно отзывчивый, такой нежный и хрупкий, временами капризный, но такой любимый, что сердце щемит. Иногда Тэхён может следить за мужем, пока тот готовит или убирается и не может понять, чем заслужил такое счастье в жизни. Чонгук словно лучик света, одной своей улыбкой заставляет сходить с ума, очаровывает своей красотой и заманивает в сети харизмой и игривостью. За каждый его поцелуй Ким готов умереть, готов сделать все, лишь бы каждый раз обнимать и вот так касаться. И кто бы знал, как ему льстят завистливые взгляды альф, когда те узнают, что Чонгук замужем.

— Я так люблю тебя… — Тихо, на грани шёпота говорит Тэхён, проводит руками по талии и бёдрам, целует в подтянутый живот и тазовую косточку. — Ты даже представить не можешь, насколько…

Чонгук задыхается. Он знает, насколько сильно его любят, потому что видел, чувствовал и чувствует сейчас. Он не забудет, как Тэхён за него дрался, стоило кому-то бросить даже косой взгляд в сторону омеги, помнит, чего стоило ему добиться расположения родителей Чонгука. Помнит каждый взгляд, касание, поцелуй, никогда в своей жизни не забудет их первую ночь, в которой Чон сгорал от любви к этому альфе. А дальше пошла совместная жизнь, свадьба, все та же нежность и любовь, в которой его топят. Разве что иногда, совместными вечерами, Чонгук ловит в глазах любимого грусть, прекрасно понимая причину. Омега за это себя винит, потому что не может исполнить мечту, не может родить малыша, которого бы горячо ждали и тоже любили. Из-за этого Чонгук, бывало, истерил, требовал развода, чтобы Тэхён нашёл омегу, способного забеременеть, но получал в ответ нежный взгляд и трепетные касания со словами о безграничной любви. И каждый раз, засыпая в тёплых и родных объятиях, не может понять, за что ему такая радость в жизни.

Его целуют. Медленно и горячо, проталкивая язык в рот и ладонями спускаясь вниз по груди. Пальцы касаются колечка мышц, собирают смазку и неспешно толкаются сразу два, заставляя омегу слабо выгнуться и выдохнуть прямо в губы Тэхёна.

— Ты готовился? — Альфа целует Чонгука под подбородком, спускается к шее, слабо прикусывая кожу и продолжая толкаться двумя пальцами, добавляя третий, не чувствуя сопротивления.

— Д-да, — Чон выгибается, стоит Тэхёну задеть простату и начинает жалобно хныкать, требуя большего.

Ким слабо усмехается, вытаскивает пальцы и чуть отстраняется, чтобы снять с себя домашние шорты и бельё. Чонгук ерзает на столе, тяжело дышит, желая восстановить дыхание, но оно вновь сбивается к чертям, стоит Тэхёну вновь затянуть в поцелуй.

Омега хватается за плечи, слегка царапает их, сцепляет ноги за талией Кима. Он будто горит по ощущениям, когда в него медленно толкаются, сжимая бёдра до красных отметин, стонет от того, как растягиваются стеночки. Чонгук отрывается от припухших губ Тэхёна, прикрыв глаза в удовольствии, откидывает голову назад, слабо ударяясь затылком о стол, отчего тихо шипит.

Альфа входит наполовину и останавливается, давая себе небольшую передышку, иначе у него, по ощущениям, лёгкие разорвутся. Он тяжело дышит, проводит языком по метке Чона и входит до конца чуть резче, заставляя омегу взвизгнуть, сильнее вцепившись ногтями в плечи.

Двигаться начинает почти сразу, плавно и ещё неспешно, выходя наполовину. Чонгук под ним стонет от каждого глубокого толчка, смазано целует в щеки, подбородок, губы, водит дрожащими ладонями по взмокшей груди и вновь цепляется за плечи.

Оба задыхаются. Задыхаются от поцелуев, касаний, жара, что их окутал. Кожа будто раскалённая, вот-вот начнёт плавится. Тэхён немного ускоряется, меняет угол проникновения, заполняя кухню тихими шлепками. Чонгук судорожно хватает воздух ртом, подставляя раскрасневшееся лицо под поцелуи, подмахивает бёдрами, отчего альфа поощрительно порыкивает.

— Тэ… Люблю… — С отдышкой шепчет омега, дрожа от подступающего оргазма.

Ким улыбается, коротко целуя мужа в губы и вовремя подхватывает его ноги, когда те едва не соскальзывают с талии. Приходится остановиться, чтобы закинуть омежьи ноги себе на плечи.

Чонгук сильно выгибается, поскуливает от стимуляции на простату. Тэхён наклоняется, впивается в любимые губы, обхватывая омежий член, принимаясь водить по нему в такт толчкам. От этого Чона едва не размазывает по столу, лёгкие будто придавило чем-то тяжелым, вытесняя весь воздух и он громко стонет, содрогаясь в руках альфы, пачкая животы.

Тэхён делает пару резких толчков, уткнувшись носом Чонгуку в шею и с тихим рыком кончает, прикрыв глаза.

Ещё несколько минут уходит на то, чтобы более менее перевести дыхание.

— Я тоже тебя люблю, — Ким целует омегу во взмокшую шею, помогает сесть и обнимает, зарываясь пальцами одной руки во влажные светлые волосы.

***

За окном глубокая ночь — начало третьего ночи. В гостиной тишина, прерываемая звуком работающего телевизора. На небольшом диване, закутавшись в большой плед, сидят Чонгук и Тэхён, что смотрят какую-то комедию. Омега положил свою голову мужу на плечо и вырисовывал одному ему известные узоры на голом торсе альфы, слабо улыбаясь чему-то своему. Влажные после душа волосы зачесаны назад, на шее красуется маленький кулончик, что ему подарили.

Тэхён тоже улыбается, перехватывает ладонь Чона и подносит к губам, невесомо целуя каждый палец.

— Тэ? — Чонгук поднимает взгляд на любимое лицо.

— М-м?

— А ты ведь даже не спросил, какой я тебе подарок приготовил, — омега вновь принимается водить узоры по голой коже Тэхёна.

— Мне ничего и не нужно, солнце. — Улыбается Ким и чмокает мужа в макушку. — Ты и есть мой самый главный подарок.

— Ну так не честно, — дуются в ответ и альфа беззвучно смеётся, слабо качая головой.

— Хорошо, показывай, что ты приготовил.

Чонгук аж просиял, соскочив с дивана и метнулся в спальню. Вернулся спустя минуту с нервно одергивая полы домашней футболки, но все равно улыбается, блестящими глазами смотря на Кима. Он подходит, усаживается к альфе на колени и обнимает за талию, устраивая подбородок на плече.

— Тэхён, я очень сильно люблю тебя, — шепчет он и протягивает что-то.

Тэхён перенимает с рук омеги какую-то полосочку, щурится, чтобы при свете телевизора понять что это и теряет дар речи. Тест на беременность. Ещё больший шок настигает тогда, когда он разглядывает две заветные полоски.

— Что ты видишь? — Спрашивает довольный Чонгук, получая в ответ искрящийся радостью взгляд.

— Д-две полоски, — хрипит он и вновь смотрит на тест, будто не верит.

— Тэ… — Чон смеется, негромко, тянется к телефону и включает фонарик. — А теперь? Что ты видишь?

— Их три? — В глазах альфы собираются слезы, его целуют в щеку и выключают фонарик, откидывая телефон в сторону.

— Их три. — Шепчет Чонгук и смотрит мужу в глаза, роняя слезы. — У нас, наконец-то, вышло.

Тэхён счастливо смеётся, прижимает омегу ближе к себе, осыпает лицо поцелуями, шепча «спасибо». На это Чонгук тепло улыбается, хихикает и жмурится от настойчивости мужа.

Счастье, кажется, забилось в каждый уголок их дома, укутывает собой, словно одеялом и позволяет наслаждаться моментами. В этом доме всегда так будет, потому что здесь, наконец, сбылась мечта.