Хибари никогда не присутствовал на общих сборищах, праздниках и прочих корпоративах семьи Вонгола — как внутренних, так и внешних. Он предпочитал игнорировать сам факт своей принадлежности и к боссу, и к Хранителям. Он мог сорваться с места при опасности, мог бросить всё, чтобы оказаться за три тысячи километров через пару часов ради какого-нибудь архиважного дела. Но если вопрос упирался в количество стульев за общим праздничным столом, один можно было смело убирать.
Гокудера смачно выругался и пнул валяющуюся под ногами гирлянду с пошлыми рюшами и завитушками. Он, на самом деле, понимал Хибари и его стремление исключить себя из общества выпивающей публики, но, с другой стороны, он всё-таки являлся Хранителем, так что просто обязан был прийти. Хотя бы на несколько минут.
— Гокудера-сан!
Запыхавшаяся Хару, завёрнутая в бумагу, шарики, ленточки и прочий реквизит, пронеслась мимо грохочущим бронепоездом и едва не снесла праздничный постамент, который в скором времени должен был стать фонтаном. Вовремя притормозив, она замерла, затем развернулась и вперилась в слегка побледневшего Гокудеру таким взглядом, что ему стало не по себе.
— Гокудера-сан, там нужно твоё участие!
Гокудера вздёрнул брови, пытаясь понять, куда именно надо идти, а потом всё-таки угадал среди десятого или пятидесятого слоя лент указывающий направление палец. Сжав тлеющую сигарету зубами, он кивнул и широким шагом двинулся в сторону кухни, где, судя по всему, вершилось форменное беззаконие. В противном случае Хару никогда не стала бы идти к нему за помощью.
— Что тут у вас? — распахнув дверь, буркнул Гокудера и тут же замер: кухня оказалась на диво пустой — кто-то будто вычел из неё всех, включая поваров и официантов, которые просто обязаны были толпиться тут.
Нахмурившись, Гокудера хотел уже нецензурно высказаться по этому поводу, но не успел.
— О, ты пришёл! — радостно раздалось из-под стола.
Гокудера едва не сел прямо там, где стоял.
— Кто здесь? — севшим от испуга голоса просипел он.
Несколько секунд в воздухе висела тишина, а затем над хромированной столешницей показалась живописно взъерошенная голова Ямамото.
«Придурок! — скрипнув зубами, подумал Гокудера. — Я чуть не охренел, блядь!»
— Иди сюда! — заговорщически на всю кухню зашептал Ямамото.
— Ага, щас! — зло рыкнул в ответ Гокудера. — Дел — хоть застрелись. Говори уже, не тяни коня за яйца!
Ямамото, упрямо замотав головой.
Закатив глаза, Гокудера сунул руку за пазуху и вытащил динамитную шашку.
— Либо ты сам идёшь ко мне, либо летишь с горящей жопой — выбирай, — демонстративно прикурив фитиль о сигарету, сухо кинул он.
— Тогда на тебя обрушится град из нас, — напряжённо хохотнул Ямамото. — Потому что я тут не один.
Гокудера, окончательно опешив, округлил глаза. Быстро потушив искрящийся огонёк пальцами, он сунул динамит обратно во внутренний карман и, повинуясь любопытству, всё-таки подошёл к столу. Наклонившись, он не сдержал обречённого стона: там, сидя впритирку как курицы на насесте, расположилась личная гвардия Десятого Босса, элита семьи Вонгола почти в полном составе, исключая, по понятным причинам, Гокудеру и Хибари. Даже смущённо моргающая Хром, старательно сливающаяся с ножкой, чтобы весьма немаленьким мужчинам оставалось больше места, присутствовала.
— Гокудера-сан, — едва живым голосом отозвалась она, поймав полный шока взгляд, — добрый вечер.
Гокудера на автомате кивнул и свирепо уставился на цветущего улыбкой Ямамото.
— Три секунды, а потом я начинаю убивать.
— Ты не залезешь к нам?
— Полторы.
— В общем, — хлопнул в ладоши Ямамото, — мы решили напоить Хибари.
Гокудере показалось, что он проглотил сигарету, потому что в желудке стало горячо, а из ушей повалил дым. Прищурившись, словно это могло как-то помочь ему лучше слышать, он выдавил:
— Что?
Ямамото укоризненно покачал головой, затем сложил руки рупором и повторил громче:
— Мы хотим напоить Хибари!
Его голос тонким далёким эхом пронёсся по закоулкам сознания, а потом со всего маху треснул Гокудеру увесистой наковальней прямо по макушке. Едва не повалившись на пол, он дрожащей рукой вытер вспотевшую шею.
— Я прекрасно расслышал тебя, придурок! Если ты не понял, мой вопрос был цензурным аналогом фразы «вы совсем ебанулись, дятлы недоразвитые?!»! Что за хренов бред вы тут, сидя под столом, родили?! И какого, блядь, хуя вы вообще под столом делаете?!
Ямамото глянул на Рёхея, передавая слово. Тот с готовностью приосанился.
— Мы экстремально не хотим спалиться перед Хибари. Вот и забрались под стол.
«Ебанашки!» — усилием воли удерживая истеричный рыдающий смех, подумал Гокудера.
— То есть вы уверены, что стол спасёт вас от Хибари?
Он взглядом послал в сторону Хром убийственно концентрированный заряд укоризны. Та застенчиво потупилась.
— Нет, ты что! — замахал руками Рёхей. — Просто тут экстремально меньше шансов, что он подслушает.
— Ладно, — Гокудера прижал ладонь к лицу и напряжённо выдохнул, — с одним мы разобрались. Теперь объясните, за каким лядом вам потребовалось поить Хибари?
Заговорщики обменялись недоумёнными взглядами.
— Ну, — Ямамото пожал плечами и улыбнулся, — интересно же.
Гокудера очередной раз опешил от такого простодушия. Снова глянув на пунцовую Хром, которая наверняка затесалась тут совершенно случайно, он обречённо застонал и смирился с мыслью, что придётся искать новых Хранителей. Эти после запланированной операции стопроцентно не выживут всем составом.
— Вы дебилы. Он всё равно не придёт.
— А вот и придёт! — подал вдруг голос молчащий до сих пор Ламбо.
Гокудера прожёг его взглядом.
— С чего ты взял?
— Он… — занервничав, забормотал тот. — В смысле, это же день рождения дочери босса. Он сказал, что обязательно поприсутствует на торжественной части.
Гокудера воскресил в памяти белокурое большеглазое чудо, при виде которого даже у цельнометаллического Хибари плавилась броня, и вынужденно признал, что ради этого тот действительно мог пожертвовать уединением. Это был уже второй по счёту день рождения ребёнка Десятого. Первый Хибари по воле случая пропустил.
Взъерошив волосы, Гокудера вздохнул.
— От меня вам что надо?
— Ну… ты с нами? — неуверенно спросил Ямамото, оглянувшись на товарищей.
Гокудера мысленно обрушил на его пустую голову рояль вместе со стульчиком и пианистом.
— Прочти ответ в моих глазах, придурок! — процедил он и распрямился.
По пути обратно в зал Гокудера швырнул порядком пожёванную сигарету в урну и сразу вытащил новую. Без приличной дозы никотина жизнь превращалась в унылую жвачку, щедро сдобренную рутинным говном, которое периодически бросали в сторону вентилятора. Гокудера, в общем-то, привык ко всему, но некоторые вещи всё ещё оставались за гранью его понимания. И одна из таких вещей — тупость окружающих его людей.
Праздничный вечер начался вполне мирно. Сперва пришли самые сознательные гости. Они степенно приветствовали хозяина дома с супругой и складировали подарки для юной наследницы в определённый угол. Затем, чуть припозднившись, объявились ещё несколько человек. Всех их Гокудера лично сопроводил в общий зал, где практически с рук на руки передал администраторам, так что эксцессам просто неоткуда было взяться. Поэтому к моменту появления в зале Хибари он почти выдохнул и почти посчитал, что отработанная до последней минуты программа пройдёт как по маслу.
— О, Хибари-сан!
Гокудера замер, подражая собакам-ищейкам, повернул голову и во все глаза уставился в сторону, откуда только что прозвучал восторженный голос Хару. Нахмурившись, он осторожно отложил в сторону чашку с вензелем Вонголы и быстро пробежался взглядом по посетителям, опасаясь увидеть членов новообразованной группировки смертников. Однако ни Ямамото, ни остальных зачинщиков неприятностей не наблюдалось, и Гокудера слегка расслабился.
Впрочем, ненадолго, потому что стоило ему отвернуться и снова взяться за брошенное дело, где-то на периферии зрения мелькнула пятнистая футболка Ламбо.
Навострив уши, Гокудера решил на всякий случай лично обойти зал и едва не споткнулся, когда к внимательно наблюдающему за почтенной публикой Хибари вдруг подплыла Хром.
«Мать… твою!» — шумно втянув носом воздух, подумал Гокудера и ускорился.
— Хибари-сан, — робко произнесла Хром, старательно отводя взгляд, — не желаете…
— Нет, не желает! — перебил её Гокудера, подоспев как раз вовремя.
Хром запнулась и испуганно вцепилась в свой трезубец обеими руками, словно готовясь вступить в бой. Хибари же, напротив, даже бровью не повёл. Медленно повернув голову в сторону вспотевшего Гокудеры, он хмыкнул и плавно шагнул вперёд, покидая душный кокон замешательства, который образовали внезапные собеседники.
— С ума сошла?! — дождавшись, когда объект отойдёт подальше, зашипел Гокудера. — Эти долбоёбы что, решили отдать тебя ему в качестве жертвы?!
Хром сжалась в комок.
— Н-нет… — проблеяла она. — Мне надо было сделать так, чтобы Хибари-сан сел на нужное место.
Гокудера глянул в сторону стола, за которым постепенно рассаживались гости, и едва не хлопнул себя ладонью по лицу. От большого синяка его спасло только то, что он побоялся промахнуться и ударить кого-нибудь другого.
— Как ты вообще согласилась на эту авантюру? Я считал, что ты немного умнее, чем кажешься.
Бледные щёки Хром стали стремительно краснеть.
— Ямамото-сан попросил, — почти неслышно произнесла она, опустив голову.
— И ты не смогла отказать. — Гокудера тоскливо вздохнул. — Надеюсь, ты хотя бы осознаёшь, насколько смертельная штука этот ваш план?
Хром кивнула.
— Ладно, — снисходительно хмыкнул Гокудера, — хочется верить, больше тебя от Хибари отгонять не придётся. А теперь кыш!
Снова кивнув, Хром растаяла в воздухе, применив одну из иллюзий Тумана. Гокудера поёжился, вспомнив Мукуро и его штучки, но быстро пришёл в себя и направился к Тсуне. Необходимо было спасать босса, а всякие подпольные и подстольные организации в любом случае могли подождать.
Когда именно ситуация из стабильной превратилась в безвыходную, Гокудера не понял. Вернее, ровно до середины торжественной части, где гости выходили, осыпали родителей и ребёнка поздравлениями, коротко обрисовывали, что именно они приготовили в качестве подарка, и усаживались обратно, всё шло нормально. Потом Гокудера увидел Ламбо, который суетливо носился туда-сюда с бокалом, но не придал этому значения.
И только потом понял, что зря.
Хибари степенно восседал на своём месте, держась так царственно и обособленно, что не возникало сомнений — он тут совершенно один. Гомонящие гости предусмотрительно держались на почтительном расстоянии, не рискуя вмешиваться в образовавшееся вокруг него уединение, потому что убийственная аура членовредительства, которая сопровождала Хибари повсюду, была чудовищно концентрированной — намного концентрированней, чем обычно.
Собственно, именно это и стало причиной преступной халатности Гокудеры, который решил, что у дебилов-суицидников отобьёт желание расставаться с жизнью. Однако он явно недооценил страсть Ямамото и Ко к кретинизму, и когда по залу разнёсся тонкий звон разбитого стекла, осознание вспухло в голове колючим кустом.
Гокудера повернулся на звук и едва не заорал: Хибари, слегка покачиваясь, стоял почти прямо и мрачным взглядом сверлил разбитый бокал, который, судя по всему, вывалился из дрогнувших пальцев. Гокудера не представлял, каким образом этим идиотам удалось влить в Хибари алкоголь, чтобы тот, во-первых, не заметил, а во-вторых, не убил их на месте. Но теперь дело принимало весьма скверный оборот, и Гокудера почувствовал, как лысеет. Во всех местах сразу.
Пробурчав своему собеседнику невнятное «прошу прощения», Гокудера на подкашивающихся ногах двинулся к столику, чтобы первым принять на себя всё, что учудит Хибари в подобном состоянии. Он видел много пьяных придурков, с некоторыми дрался, большинство усмирял прицельным ударом в челюсть. Но пьяного Хибари он видел впервые и теперь был не уверен, что переживёт такое столкновение.
— Не рекомендую, — раздалось над ухом, когда до пункта назначения оставалось несколько шагов.
Гокудера повернулся в сторону говорящего, чтобы вежливым матом попросить того сгинуть, но цепкие руки сжали его плечи и почти насильно вытолкнули с линии огня, потому что Хибари, закончив моральное уничтожение разбитого бокала, перевёл слегка осоловелый, но от этого не менее тяжёлый взгляд на чинящих шум гадов.
Едва не споткнувшись о чью-то ногу, Гокудера выругался и хотел уже высказать всё, что он думает и о ситуации, и о братии подстольников, которые в скором времени должны были переименоваться в поджопников, но раздавшийся в образовавшейся тишине капризный детский плач заставил его гулко проглотить претензии. Взгляды присутствующих мгновенно отлипли от мрачного Хибари и переместились к украшенной золотистым тиснением двери комнаты, где мирно почивала дочь Десятого босса.
Кёко, до этого внимательно наблюдающая за творящимся вокруг, всплеснула руками и быстро убежала, чтобы успокоить проснувшуюся дочь, но, судя по звукам, сделать ей это не удалось ни через пять минут, ни через десять. Юная наследница рыдала громко, взахлёб, чем вгоняла оставшихся в зале гостей в благоговейный трепет. Матёрые мафиози и их юные жёны и любовницы, которые, по сути, не сильно-то далеко ушли по возрасту от дочери Тсуны, видимо, не сильно были приучены обращению с детьми.
Гокудера потянул узел галстука. Он хотел уже вмешаться, чтобы отвлечь публику на себя, но тычок под рёбра от Ямамото заглушил рвущиеся из горла извинения, заменив их на шипение:
— Совсем охренел, придурок бейсбольный?! Ещё раз — глаз на жопу натяну и трижды вокруг очка обмотаю!
— Да-да, но пока ты этого не сделал, посмотри-ка туда, — нервно отозвался тот и кивнул в толпу.
Гокудера дёрнул рукой, собравшись послать его куда подальше, но голова против воли повернулась в указанную сторону, а потом челюсть со скрипом отвалилась и закатилась, кажется, под чей-то стол. Хибари, до этого молчаливо слушающий детский плач, неожиданно пришёл в движение: он распрямился и решительно зашагал в комнату с неизвестными пока намерениями. Вид у него при этом был такой внушительный, что становиться на его пути не возникало никакого желания.
— Что за?..
Гокудера, опомнившись, в два прыжка оказался у двери, но стоило ему заглянуть в небольшую щель, решимость растаяла дымом, потому что Хибари вдруг сделал то, чего от него не ожидал никто. Вот совсем никто. Никогда.
И у Гокудеры повторно отпала только что вернувшаяся на место челюсть.
Лишь когда подёрнувшееся плёнкой недоверия зрение вернулось в норму, он смог, наконец, поверить тому, что видит: Хибари со всей осторожностью, на которую только был способен в таком состоянии, забрал хныкающую девочку из рук Кёко и бережно провёл ладонью по её голове.
— Мне это снится? — едва шевеля языком в пересохшем рту, пробормотал Гокудера.
— Если да, у меня для тебя плохие новости: тебе снюсь ещё и я, — хмыкнул в ответ незаметно приблизившийся Ямамото.
— Пиздец… Даже не знаю, что хуже.
Повисшую в зале тишину можно было резать ножом — настолько плотная и напряжённая она была. Тсуна превратился в готовую тотчас же сорваться пружину, но твёрдый взгляд Кёко, которая покинула комнату, удерживал его на месте. Кажется, она понимала происходящее намного лучше, чем любой из присутствующих, и Тсуна, привыкший доверять своей жене в любых вопросах, предпочёл усмирить панику и остаться наблюдателем до поры до времени.
Гокудера прилип лицом к щели между дверью и косяком, стараясь предугадать любое действие со стороны Хибари, но тот, вопреки ожиданиям, не делал ничего предосудительного. Он мягко держал на руках всхлипывающую девочку и, кажется, что-то шептал. Вернее, пел… Он, чёрт подери, в самом деле пел, укачивая малышку, словно та была его собственным ребёнком.
— Я в шоке, — свистящим шёпотом произнёс Ямамото.
Гокудера только кивнул. Он и так весь день перманентно охеревал от происходящего, но эта сцена побила все мыслимые рекорды. Пьяный поющий Хибари не вписывался в картину его мира, выпадая, как носок из переполненного чемодана, однако не признать очевидного Гокудера не мог — голос у него был таким, что действительно хотелось молча стоять и слушать, впитывая каждый звук.
И малышка, судя по всему, была того же мнения, потому что уже через пару минут она перестала сотрясать стены плачем, а ещё через пару — и вовсе притихла, глядя на Хибари круглыми, как блюдца, глазами.
— Хибари надо дать почётную грамоту за умение обращаться с детьми, — усмехнулся Ямамото.
— А вас надо удушить чёрным поясом за неумение пользоваться собственными мозгами! — зашипел Гокудера, не зная, что его больше раздражает — успех Хибари в сближении с ребёнком Десятого или собственная неосведомлённость в некоторых вопросах. — Я вообще поражаюсь, как вам удалось это провернуть!
— Ну… — Ямамото почесал шею. — Ламбо подменил минералку в его графине, а Хром при помощи иллюзий обманула обоняние и вкусовые рецепторы Хибари.
— А вы что с травянной башкой делали? — Гокудера, прищурившись, глянул на него. — Прыгали с помпонами и отвлекали внимание?
— Ну почти. — Ямамото улыбнулся. — Зато результат превзошёл все ожидания.
— Боюсь представить, какими именно они были. — Гокудера вздохнул, снова вернувшись к наблюдению за Хибари. — А если бы он оказался из буйных?
— Вот на этот случай как раз нужны были мы с Рёхеем, — с готовностью отозвался Ямамото.
— Да он вас в фарш превратил бы за три минуты!
— Зато эти три минуты спасли бы вам жизни.
Гокудера закатил глаза.
— Я хуею: сперва вы сами подвергаете праздник опасности, а теперь ещё и героически пытаетесь доказать, что риск был оправдан! Да я вас лично расстреляю, идиоты!
Ямамото тихо засмеялся.
— Ну зато теперь мы знаем, чего можно ожидать, если Хибари когда-нибудь неожиданно напьётся.
— Экспериментаторы хуевы! — выплюнул Гокудера. — Сгинь, пока я тебе твои же стельки не скормил!
Ямамото хмыкнул, но спорить не стал. Он исчез так стремительно, что о его присутствии теперь напоминали только лёгкий аромат свежей туалетной воды и дикое раздражение.
Гокудера пробурчал что-то нецензурное ему вслед и опять заглянул в комнату. Хибари, закончив, аккуратно укладывал мирно сопящую малышку в колыбель. Судя по всему, ему удалось сделать то, что не получилось у родной матери, и Гокудера готов был проглотить собственный язык от удивления.
Кто бы мог подумать.
— Может… может, кто-то желает чаю? — Срывающийся звонкий голос Хару прорвал плотную тишину и звоном повис в ушах.
Гокудера сморщился, оторвав взгляд от спины Хибари, и сделал шаг в сторону.
Хибари вышел в зал спустя пару секунд. Остановившись на пороге, он быстро пробежался глазами по обескураженным лицам присутствующих, затем кивнул улыбнувшейся Кёко и, наконец, покинул помещение под всеобщее убитое молчание. Каждый из присутствующих знал о чудовищной силе Хранителя Облака, но никто и предположить не мог, что у него были и другие качества, тщательно скрытые от остальных и совершенно внезапные.
Услышав звучный хлопок двери, Гокудера расслабился. Всё напряжение, казалось, ушло вместе с прямым как струна Хибари, поэтому через несколько секунд то тут, то там стали вспыхивать тихие разговоры, прерывающиеся неуверенными смешками. Видимо, гости, заранее попрощавшиеся с жизнью, никак не могли поверить, что опасность миновала.
Гокудера снова подтянул галстук, отыскал взглядом растерянную Хару и решительно направился к ней. Встав рядом так, чтобы никто посторонний не смог услышать, он быстро отчеканил:
— Найди Хром и скажи ей, чтобы она сделала иллюзию забвения на последние минут пятнадцать для всех, кроме меня, иначе слухи распространятся так быстро, что мы чихнуть не успеем. Ещё найди бейсбольного придурка и пни его от меня хорошенько. Передай Ламбо, чтобы оглядывался, когда ходит по дому, а Сасагава… Сасагаву я лишу спортзала на месяц. Пусть взвоет, чекист херов! — Он кашлянул в кулак и, взяв с подноса пробегающего мимо официанта бокал с шампанским, уточнил: — Всё запомнила?
Хару спешно закивала.
— Прекрасно. — Гокудера дёрнул уголками губ, но когда Хару почти сорвалась с места, он вдруг вцепился в её плечо стальными пальцами. — Хотя, знаешь… Какое у тебя любимое число?
— Четыре, — пролепетала Хару.
— Значит, пни Ямамото четыре раза. Свободна.
Вопреки ожиданиям, Хару беспрекословно подчинилась, хотя раньше наверняка закатила бы целый скандал с выяснением, кто, сколько раз и куда должен пойти «и вообще, засунь себе в зад свои приказы!».
Подумав, что вечер полон сюрпризов, Гокудера прислонился бедром к столу и с наслаждением отпил из бокала. Шампанское было превосходным, пузырьки приятно щекотали язык, и раз уж праздник продолжался, терять бдительность не следовало ни в коем случае. Тем более что коровья рубашка Ламбо снова мелькнула где-то неподалёку.