В последнее время Югём не находит себе места. Ему тесно в одежде, тесно в своём же теле, в мыслях, в друзьях, в общении, даже в дыхании тесно. Он ощущает себя комком напряжённого желания вырваться на свободу, ведь у него куча ответственности, группа, мозги, в конце концов, на месте.
Однако даже при всём при этом он никак не может оторвать взгляда от обтянутых узкой юбкой ягодиц Хваюн, которая прохаживается за толстым звуконепроницаемым стеклом студии, разговаривая с кем-то по телефону. Югём видит, как она хмурится, как шевелятся её губы, как они кривятся, когда ответ собеседника ей не нравится, и натурально тупеет. Его завораживает в ней всё — от глубокого проникновенного голоса до манеры, с которой она постукивает пальцами по столешнице, отбивая ритм. И сейчас ему как никогда сильно хочется вцепиться себе в волосы и взвыть.
Да какого же хуя?! Он, конечно, самый младший в тусовке GOT7, но это ведь не значит, что он ребёнок по определению. Он мужчина, он умеет себя контролировать, в конце концов, он…
— Извините, что отвлеклась, — втекает в уши чуть приглушенный аппаратурой голос Хваюн, — можем продолжать.
У Югёма мурашки по телу: на коже, под кожей, даже, кажется, по ногтям и ресницам. Он не смотрит в сторону Хваюн, но почему-то всё равно знает, что она сейчас опирается на микшерный пульт и разглядывает каждого из них — пристально, серьёзно, внимательно.
У него дыхание перехватывает от этого.
А ещё — от ровной линии шеи, уходящего под ворот блузки росчерка ключиц и темнеющей между ними ярёмной впадинки.
Югём сглатывает. И тут же получает тычок под рёбра от стоящего рядом Джексона. Сморщившись, он возмущённо косится на него и только после этого понимает, что уже второй раз пропускает начальный проигрыш песни.
— Югём-а, плохо себя чувствуешь? — с беспокойством интересуется Хваюн, и Югёму кажется, что через него пускают ток.
Сделав над собой колоссальное усилие, он поворачивает голову, перехватывает её взгляд и улыбается. Во рту сухо, как в пустыне, он даже каркать сейчас не сможет без предварительной распевки, но тем не менее всё равно поднимает большой палец вверх и искренне надеется, что хёны не побьют его за отстойную запись.
Вернувшись к микрофону, он тихо просит пустить трек заново и пытается сосредоточиться на звучании своего голоса. Получается плохо.
Югём понятия не имеет, когда всё пошло не так. Ким Хваюн, конечно, понравилась ему сразу — своим профессионализмом, умением заставить слушать себя и учиться, а также — несгибаемой верой в их способности. Однако затем, шаг за шагом, что-то стало меняться, причём далеко не в лучшую сторону.
— Чувак, ты сегодня пиздец какой несобранный, — сетует БэмБэм, когда они наконец-то возвращаются в общежитие.
Все рассасываются по комнатам, Югём, еле передвигая ноги, вяло плетётся последним. Трёхчасовая запись выдавила из него все силы.
— Не знаю. — Он пожимает плечами и, перехватив взгляд проплывающего мимо Джинёна, ёжится. Его косяки точно не остались незамеченными. — Может, магнитные бури?..
БэмБэм корчит такую физиономию, что ему моментально становится стыдно за свою скудную фантазию.
— Сказал бы я, как твои магнитные бури называются, да ругаться не хочется.
Отвернувшись он стягивает футболку, и Югём в стотысячный раз чувствует лёгкий укол зависти. Из-за роста и телосложения никто не воспринимает его как макнэ, а по сравнению с БэмБэмом, который старше на целых полгода, он и вовсе выглядит медведем. Югёма это парит, причём последние несколько недель особенно сильно.
***
Следующий урок выпадает на выходной. Торопиться никуда не надо, поэтому парни ползают по главному корпусу компании сонными, взъерошенными и небритыми, но, к счастью, Пак-пидиним прощает им подобное поведение. Всё равно сниматься никто не собирается.
Югём давится зевком и со стоном растекается по столешнице в ожидании появления Хваюн. Ему, на самом деле, не было никакой нужды приходить — нуна-преподаватель сказала, что поймёт, если он возьмёт передышку после изматывающего промоушена, который закончился на днях. Но Югём отдыхать не хочет. Он хочет видеть Хваюн.
— Надо было всё-таки отменить на сегодня занятия, — слышится от двери знакомый голос, и Югём вздрагивает, с удивлением поняв, что успел придремать.
Приподнявшись, он фокусирует взгляд на вошедшем в аудиторию человеке и не может сдержать полной нежности улыбки. Хваюн без косметики, одетая в практичные джинсы и рубашку и, кажется, такая же лохматая, как и он. Это мило.
Спохватившись, Югём одёргивает себя, чтобы убрать с лица глупое влюблённое выражение.
— Всё хорошо, я в норме. — Его голос после непродолжительного сна переливается низким басовитым хрипом.
Взгляд Хваюн на одно неуловимое мгновение меняется, и Югём, разом сбросив остатки сна, ошеломлённо моргает. Наверное, показалось, думает он.
Урок проходит по чётко отработанному алгоритму. У Хваюн индивидуальный подход к каждому подопечному, поэтому Югём легко втягивается в уже привычный способ отработки вокала. По словам нуны-преподавателя, его слабость в управлении дыханием. Однако Югём уверен, что с дыханием у него как раз полный порядок, а вот Хваюн — куда более реальная проблема, потому что только в её присутствии он сбивается и не попадает в ноты.
Это, к слову, замечают все. Кроме неё.
Вымотавшись, Хваюн с громким выдохом усаживается на стул и задумчиво тянет:
— Что же нам с тобой делать?
Губы Югёма опять растягивает глуповатая улыбка. Он пытается взять себя в руки, но стремительно летящий вниз уровень интеллекта заставляет его чувствовать себя придурком.
— Вы замучились со мной, да? — робко спрашивает он, но Хваюн, ни на секунду не задумавшись, качает головой.
— До вас я работала в школе, — с усмешкой говорит она, — и, поверь, мне встречались кадры и пострашнее.
Югём опускает взгляд. Ну да, в Ким Хваюн наверняка и в школе влюблялись пачками. Дело ли, когда прямо тебе в макушку дышит молодая красивая преподавательница — тут последние мозги с хлопком исчезнут, не говоря уже о способностях и талантах.
Решительно прокашлявшись, Хваюн поднимается на ноги, делает шаг к Югёму и подхватывает пальцами его подбородок.
— Давай сначала. Смотри на меня и повторяй, — произносит она, заставив его поднять голову и по самые пятки провалиться в её глаза.
Югёму кажется, что его макают в кипяток. Хваюн слишком близко, она в считанных сантиметрах от него, так что он может видеть каждую ресницу, каждую веснушку на её лице. А ещё он может чувствовать исходящий от неё запах.
Щёки обжигает румянцем, а во рту пересыхает так, что язык приклеивается к нёбу. Застыв, Югём даже моргнуть не может от разлившейся по телу слабости. На несколько бесконечно долгих мгновений он становится истуканом — каменным, неподвижным, практически неживым. Его будто примораживает к месту дыханием Хваюн, которое едва ощутимо касается лба.
Хотя, если подумать, Югём не целиком превращается в гранит. В одном определённом месте он чувствует себя живее всех живых. И если он сейчас же не уберётся куда подальше, Хваюн это место обязательно заметит.
— Н-нуна, — выдавливает Югём, сгорая от стыда, — можно мне выйти на пару минут?
Хваюн вздёргивает брови.
— Сейчас? Может, лучше прогоним программу последний раз и разойдёмся уже?
От неё умопомрачительно пахнет лавандой и корицей, из-за чего в паху появляется отчётливый зуд.
Югём сглатывает, на миг опускает глаза в вырез широкой, слегка расхлябанной рубашки и в панике мотает головой. Он чувствует, как постепенно твердеет член, и суёт между коленей вспотевшие ладони, чтобы хоть как-то это скрыть.
— Извините, мне очень надо именно сейчас.
Нахмурившись, Хваюн несколько мгновений сверлит его взглядом, а затем отстраняется с утомлённым разочарованным вздохом.
— Ну как хочешь. Тогда закончим завтра. Но, учти, на полтора-два часа я зависну с БэмБэмом. Будешь ждать, пока мы не отзанимаемся.
Югём истово кивает. Он готов согласиться на всё, лишь бы избежать неловкости, которая, судя по ощущениям, становится всё внушительнее и заметнее.
Хмыкнув, Хваюн пожимает плечами и подхватывает со стула сумку. Её явно озадачивает поведение Югёма, но сильно важного значения она этому не придаёт. И слава богу.
— Я тогда пойду. До завтра!
Она взмахивает рукой на прощание и выскальзывает за дверь, а Югём чувствует, как по его шее тягуче медленно соскальзывает капля пота.
***
Валяющийся на соседней кровати БэмБэм безвылазно торчит в телефоне. Он развлекается тем, что охмуряет фанаток в твиттере, и Югём снова страшно ему завидует. Он бы тоже не отказался пуститься в лёгкий флирт, однако на данный момент единственной привлекающей его девушкой является их преподаватель по вокалу. И ни с кем, кроме неё, он заигрывать не хочет. Это ужасно тупо, но перебороть себя Югём не может. Складывается ощущение, будто кто-то наложил на него абсурдное заклинание верности, которая, впрочем, никому, кроме него, не нужна.
Вдоволь начатившись, БэмБэм откладывает телефон и, повернувшись на бок, впивается в Югёма внимательным взглядом.
— Они такие милые, — со смешком говорит он. — Тебе тоже следует завести твиттер. Ну или ещё какую-нибудь соцразвлекуху — всяко полезнее, чем пялиться в потолок и мысленно передёргивать в стотысячный раз.
Югём сперва досадливо кривит губы, потому что БэмБэм постоянно подбивает его на эту ерунду, но на последних словах его едва не подбрасывает. Заметно напрягшись, он перехватывает направленный на него взгляд и холодеет. БэмБэм, заметив это, фыркает в кулак.
— Я не… — торопливо начинает Югём, но БэмБэм, махнув рукой, перебивает:
— Думал, я не заметил? Чувак, да каждое моё утро начинается с ужаса, потому что когда я открываю глаза, первое, что я вижу, — твой член. И самое страшное, что иногда он смотрит на меня в ответ.
Югём чувствует, что стремительно краснеет.
— Вообще-то я сплю в одежде, если не один, не пизди, — буркает он, тщетно пытаясь справиться с собой.
БэмБэм, закатив глаза, прижимает ладонь к груди и проникновенно говорит:
— Бро, когда на тебя направлена пушка энного диаметра, даже могучий чехол из нижнего белья, пижамных штанов и одеяла не сможет скрыть её агрессивных намерений.
Югёму кажется, что на его лице теперь спокойно можно жарить яичницу. Насупившись, он отворачивается, чтобы прервать смущающий разговор, но БэмБэм и не думает отставать. Пакостно захихикав, он перепрыгивает на кровать Югёма и виснет на нём пиявкой.
— Признавайся, на кого запал?
Югём дёргает плечом, пытаясь сбросить его цепкие ручонки.
— Отвали, — буркает он и морщится, когда перед глазами против воли всплывает образ Хваюн.
— Это дебютантка? — не унимается БэмБэм. — Или, может, кто-то из ведущих шоу? Нуна?
Югёму впервые за долгое время хочется вломить ему так, чтобы зубы посыпались. Мешает только страх — убьёт ведь.
БэмБэм, по-девчачьи пискнув, наваливается на Югёма всем своим цыплячьим весом.
— О, нет, серьёзно? Это кто-то из наших нун? — восклицает он.
Югём цыкает. Вот ведь Шерлок недоделанный!
— С чего ты взял? — сердито отзывается он, пытаясь подавить вспыхнувшее внутри волнение.
БэмБэм ехидно прищуривается.
— Когда я сказал «нуна», твоя пушка приподняла одеяло.
Не выдержав, Югём с рыком подскакивает, и БэмБэм, хохоча, кубарем скатывается с кровати. Он стукается локтем и некоторое время шипит от боли, но его лицо при этом продолжает цвести, как солнечная полянка. Югёма это бесит ещё сильнее.
— Югёмми, — чуть успокоившись, БэмБэм с кряхтением поднимается с пола, — мой тебе совет: подрочи ты уже. Полегчает.
Югём сдвигает брови к переносице.
— Тебе-то откуда знать?
— А я так регулярно делаю. — БэмБэм заговорщически подмигивает.
Югём приоткрывает рот, удивившись такому откровению, но произнести что-либо не успевает, потому что из спальни Джинёна слышится полный раздражения голос:
— Если вы сейчас же не заткнётесь, я заставлю вас дрочить друг другу до тех пор, пока у вас руки не отвалятся!
Зажав рот ладонью, БэмБэм с видом нашкодившего детсадовца ныряет под одеяло, а Югём опять отворачивается. Никто не воспринимает его угрозу всерьёз, потому что Джинён предпочитает брать авторитетом, а не силой, но если его основательно довести, он обратится к Джебому — тогда пиши пропало.
***
Следующие несколько дней проходят в относительном спокойствии. Югём исправно посещает занятия, но теперь он старается держаться от Хваюн на таком расстоянии, чтобы не бередить попусту богатую фантазию. Этого хватает, чтобы привести себя в чувства, поэтому уже на третьем занятии Хваюн хвалит его за хорошие результаты, а на пятом — полушутя заявляет, что такими темпами её работа стремительно подойдёт к концу.
Югём напряжённо улыбается, слыша эти слова, а сам мысленно холодеет. Расставание с нуной-преподавателем — последнее, чего он хочет.
Перешагнув порог студии, Югём приветственно кивает стаффу с камерами, машет рукой БэмБэму, который крутится около зеркала, и целенаправленно идёт к ноутбуку. Сегодня он хочет отработать наиболее сложные элементы хореографии, которые, как ни странно, даются всем, кроме него. Он до сих пор топчется на месте, в то время как остальные шагают на следующий этап. Это недопустимо. Нельзя ему так сильно расслабляться, иначе он точно вылетит не только с поста ведущего танцора, но и из группы заодно.
— У Югёмми боевое настроение? — замечает БэмБэм, когда по студии разлетается знакомая мелодия. Повернувшись, он суёт руки в карманы и хмыкает.
Югём кисло улыбается ему в ответ. Поправив кепку, он становится так, чтобы видеть каждое своё движение в зеркале, и БэмБэм немедленно оказывается рядом. На самом деле, наличие партнёра Югёму особенно не требуется, но с ним однозначно легче вовремя подмечать свои косяки. Тем более что БэмБэм больше остальных преуспел в новой хореографии.
Спустя два часа пот так заливает глаза, что Югём с трудом может различить свой силуэт в отражении. Он повторяет сложный отрывок снова и снова, не отвлекаясь даже на то, чтобы промокнуть лоб полотенцем, поэтому лицо, кажется, горит, как и лёгкие, и ноги, и душа. Но он всё равно продолжает.
Обессиленный БэмБэм сидит неподалёку и периодически поливает голову из бутылки, посылая в сторону Югёма полные ужаса и уважения взгляды. Его сил хватило всего на час с небольшим.
В очередной раз споткнувшись на простейшем элементе, Югём останавливается. Он упирается ладонями в колени, натужно выдыхает и командует:
— Заново.
БэмБэм вздрагивает.
— Чувак, сделай перерыв, — бормочет он. — Я понимаю, конечно, что у тебя гордость там и всё прочее, но давай ты продолжишь минут через десять хотя бы. Дохлым ты нам пользы ну вообще не принесёшь.
Югём на миг зажмуривается. Глаза щиплет от испарины, но он упрямо встряхивает головой, разгибается и повторяет:
— Заново.
БэмБэм цыкает:
— Хренов одержимый чудик! — но руку к ноутбуку всё-таки протягивает.
Услышав набивший оскомину переход с одного куплета на другой, Югём становится в нужную позу, выжидает момент и, мысленно прокрутив в голове необходимую часть, вдруг видит в зеркале отражение ещё одного человека. Нуны-преподавателя, которая стоит в дверях студии и с таким восхищением смотрит на него, что сердце пропускает удар.
Ноги подкашиваются в самый неподходящий момент. Югём понимает, что не успевает сгруппироваться, и с таким грохотом валится на пол, что подскакивают все. Боль обжигает лодыжку, с губ невольно срывается ругательство, однако сильнее всего в этот момент его пугает вовсе не травма, которая может повлечь за собой нежелательные последствия, а то, что его позорное падение произошло в присутствии Хваюн. Она видела, какой он нелепый и неуклюжий.
Какой стыд…
— Бро, ты живой? Моргни, если да! Ну или хотя бы открой глаза для начала! Эй, Югёмми! — врывается в потемневшее сознание обеспокоенный голос БэмБэма.
В плечо впиваются острые как когти коршуна пальцы, и Югём снова ругается, только теперь уже от раздражения.
— Живой я, отпусти!
Выдохнув, он облизывает пересохшие губы и, наконец, опасливо оглядывается. Вокруг него взволнованным морем колышутся лица, которые плывут и искажаются из-за усталости и боли, но одно из них оказывается как назло самым чётким и ясным.
— Югём-а, ты в порядке? — слышится сквозь взволнованный ропот, и Югём искренне жалеет, что не потерял сознание.
Сглотнув, он пытается улыбнуться и едва не вздрагивает, когда с кончика носа срывается капля пота. Это ощущение кажется ему вдруг чересчур щекотным. Чересчур сильным.
— Всё… хорошо… — выдавливает он, сделав над собой усилие. — Ничего серьёзного.
Он и вправду так думает, потому что острая боль в лодыжке постепенно стихает. Но БэмБэм, судя по всему, с ним не согласен.
— Нуна, кажется, он бредит, — уверенно заявляет он, и Югёму снова хочется его стукнуть.
Он поднимает взгляд, чтобы попросить БэмБэма держать рот на замке, но, наткнувшись на застывшую в глазах Хваюн панику, замирает. Югём знает, что нуна относится ко всем ним с теплотой, которой, по идее, не должно случаться между стаффом и айдолами. Однако сейчас ему почему-то кажется, что в её эмоции вплетается кое-что ещё. И это «кое-что» заставляет кровь кипеть.
— Югёмми, — ухо обжигает горячим шёпотом, и Югём, опомнившись, оторопело моргает, — если ты сейчас же не успокоишься, у всех может сложиться весьма превратное мнение. Плохое мнение. Так что обопрись на меня и вставай. Только медленно.
Югём холодеет. Этого только не хватало!
Кивнув, он перехватывает услужливо подставленное предплечье БэмБэма, однако первая же попытка подняться на ноги оканчивается провалом из-за вновь вспыхнувшей острой боли. Югём сжимает зубы, зажмуривается и вздрагивает, когда под свободную руку вдруг кто-то подныривает. Опешив, он опускает взгляд и снова жалеет, что не потерял сознание раньше, потому что неожиданным помощником оказывается Хваюн.
— Н-нуна, не надо, — осипшим голосом блеет Югём, но его тут же перебивает донельзя воодушевившийся БэмБэм.
— Нуна, вы же знаете, где у нас медкабинет? — гаркает он, незаметно подмигнув онемевшему от шока другу.
— По коридору направо, — ни на секунду не задумавшись, отвечает та. Её рука тем временем тонкой юркой змейкой обхватывает спину Югёма, чтобы ему было удобнее повиснуть на её плечах мешком.
Это наверняка выглядит уморительно, учитывая разницу в их размерах, но Югёма не тянет смеяться. Он чувствует, как пальцы Хваюн сжимают влажную от пота футболку на его спине, и в ужасе поворачивается к БэмБэму, который спокойно отходит в сторону.
— Именно, — произносит тот, не отрывая насмешливого взгляда от полыхающего лица Югёма. — Помогите Югёмми добраться туда, пожалуйста, а я пока сгоняю за медсестрой. Справитесь?
Хваюн фыркает, сжав ткань на спине Югёма сильнее.
— Легко. Только не задерживайся.
БэмБэм сгибается в благодарном поклоне и, отсалютовав Югёму, выскальзывает за дверь. В тот же момент остальной стафф частично следует за ним, частично — возвращается к работе. Югём ещё несколько секунд верит в справедливость и в то, что хрупкой нуне-преподавателю кто-нибудь обязательно предложит помощь с транспортировкой крупногабаритной жертвы, однако никто больше даже не смотрит в их сторону. Кажется, инцидент с падением теряет актуальность, когда у пострадавшего появляются помощники.
Вот и верь после этого в высшие силы.
— Давай потихоньку, — говорит Хваюн с ободряющей улыбкой и делает первый шаг.
Югём, кривясь, повторяет за ней. Ему, в принципе, ничего другого и не остаётся.
Путь до закутка, который стафф гордо называет медицинским кабинетом и который по сути является тесной кладовкой с кушеткой, шторкой и не самым удобным столом, оказывается пугающе долгим. Хваюн идёт медленно, боясь лишний раз потревожить хромающего Югёма, а тот, в свою очередь, мечтает провалиться сквозь пол, ведь если он расслабится и позволит себя тащить, несчастной нуне придётся совсем туго. Поэтому он морщится, крепче стискивает зубы и старается действовать самостоятельно. Получается отвратительно, потому что нога действительно болит.
В медкабинет они вваливаются спустя несколько минут потными и уставшими, будто прошли не несколько метров, а километров двадцать — не меньше. Югём едва может дышать от волнения, потому что когда он видит, как к вискам Хваюн прилипают волосы, на плечи обрушивается невиданная тяжесть. Он пытается не вдыхать исходящий от неё запах, пытается не смотреть в её сторону, пытается, чёрт подери, абстрагироваться от действительности, но у него ожидаемо не выходит.
Усевшись на скрипнувшую кушетку, Югём со стоном вытягивает ногу и на пару секунд позволяет себе расслабиться. Утомительное путешествие впритирку с Хваюн подошло к концу, так что сейчас она наверняка пожелает ему скорейшего выздоровления и уйдёт. Однако когда Югём поднимает взгляд, слова благодарности застревают в горле кактусом, потому что Хваюн подтаскивает к кушетке стул и с самым деловым видом присаживается. Челюсть Югёма с щелчком отваливается.
— Ничего, сейчас придёт медсестра и осмотрит тебя, — уверенно произносит она, неправильно истолковав его бледность. — Готова спорить, ничего серьёзного. Ушиб, быть может, ну или что там у нас заживает быстрее всего? Словом, не переживай и не смей даже думать о плохом! Через пару дней будешь как огурчик, вот увидишь.
Она говорит быстро и много, словно стараясь этим поддержать убито молчащего Югёма. Однако его проблема заключается вовсе не в страхе за будущий промоушен, ногу и выступления. Его проблема в том, что он никак не может оторвать взгляда от её губ.
Интересно, что будет, если она всё-таки узнает?..
Югём в ужасе вздрагивает. Нет, пусть лучше всё идёт как идёт. Он готов держать свои чувства в узде сколько потребуется, лишь бы не доставлять нуне неудобств. Она не заслуживает неприятностей, особенно такого масштаба и характера.
— Сильно болит? — участливо спрашивает Хваюн, когда тишина бьёт по ушам вакуумным хлопком.
Резко вернувшись в реальность, Югём рассеянно пожимает плечами. Не очень, в общем-то. Он по-прежнему остро ощущает присутствие Хваюн, чувствует её дыхание, видит каждую чёрточку лица пугающе чётко, но теперь, благодаря глухой пульсирующей боли, он может хотя бы отчасти контролировать себя. Что, впрочем, не умаляет того, что у него опять эрекция — пока слабая, но уже достаточная для того, чтобы чувствовать неловкость.
Югём опускает руку так, чтобы закрыть ширинку. Он думает, что Хваюн нужно отпустить с миром, пока не случилось непоправимое, однако когда он открывает рот, чтобы попросить её уйти, она вдруг наклоняется и, задрав штанину его джинсов, осторожно касается пострадавшей лодыжки.
Югёму кажется, что его бросают в электрический щиток.
Тело напрягается до болезненного спазма, а язык практически прилипает к сжатым до скрипа зубам, когда по коже лёгкой щекоткой проходятся прохладные пальцы. Это оказывается так приятно, что Югёму приходится с силой закусить губу, чтобы сдержать взволнованный выдох.
— Выглядит… немного опухшей, — сдержанно говорит Хваюн и, подняв взгляд, улыбается.
Югём, едва дыша, кивает. Ещё бы. Если подумать, у него сейчас не только нога выглядит опухшей. У него, кажется, даже мозг опухает от обилия обрушившихся на него фантазий.
Зажмурившись от очередной волны ярких ощущений, Югём с трудом расцепляет зубы.
— Больно. Немного, — хрипит он, стараясь выглядеть жалобным.
Хваюн резко отдёргивает руки.
— Прости, — покаянно бормочет она.
Югёму становится мучительно стыдно за своё безнадёжное враньё.
— Ничего. — Он дёргает уголками губ, мысленно взывая к БэмБэму и его длинным, как у кузнечика, ногам, на которых, по идее, за это время можно было бы весь корпус оппрыгать! Он потерялся между этажей, что ли?! — Я в порядке.
Хваюн скептично выгибает бровь.
— Ну да, а бледный до синюшности ты от природы.
Югёму хочется рассмеяться, чтобы разбавить сгустившуюся атмосферу, но одеревеневшее лицо не слушается. По вискам и шее градом катится пот, а член напрягается так, что скрывать эрекцию становится всё сложнее. Хваюн нужно выпроводить любыми способами. Если она заметит его состояние, она неправильно всё поймёт.
Ну, вернее, поймёт-то она как раз правильно, но её реакция на это может оказаться непредсказуемой.
Прежде чем начать, Югём старательно прочищает горло. Он всё ещё не представляет, какой предлог использовать, чтобы попросить Хваюн уйти, однако она вдруг сама даёт ему подсказку.
— В горле пересохло? — спрашивает она, услышав, как долго и надрывно Югём прокашливается. — На втором этаже стоит автомат с напитками. Хочешь чаю? Или, может, воды?
«Вас!» — застывает на языке ледяной глыбой.
Поспешно проглотив это, Югём бормочет:
— Воды лучше.
Хваюн кивает. Поднявшись, она подходит к двери, но перед выходом внезапно останавливается и бросает взгляд на Югёма.
— Я скоро вернусь. Приляг, отдохни, — говорит она и вдруг улыбается так нежно, что низ живота скручивает. Югём едва не охает от пронзившей пах боли.
Дождавшись, когда дверь с тихим хлопком закроется, он в бессилии откидывается на подушку. Тело прошибает холодным потом, простынь кажется раскалённой сковородкой. Хочется упасть на пол и растянуться во весь рост прямо на кафеле, чтобы хоть немного остыть, но Югём не может пошевелить ни единым мускулом. Кажется, будто его придавливают к кушетке огромной каменной плитой.
Закрыв глаза, Югём прижимает ладони к лицу, чтобы растереть его и хоть немного взбодриться, однако ударивший в нос аромат — что-то до жути приятное, цветочное — заставляет его застыть. Это не его запах, потому что после репетиции от него несёт как от коня, поэтому дыхание замирает в горле и Югём, поперхнувшись, заходится продолжительным надсадным кашлем.
Это уже слишком, ну серьёзно…
Отняв руки от лица, Югём морщится от тянущей боли внизу живота. Член так сильно оттягивает ткань джинсов, что губы невольно трогает усмешка. Теперь фраза БэмБэма про пушку и ужас при её созерцании не кажется такой уж глупой. Эта эрекция с лихвой перехлёстывает все предыдущие, Югёму даже кажется, что стоит ему сунуть руку в трусы, он тут же кончит.
«Подрочи ты уже по-человечески. Полегчает», — издевательски шепчет подсознание голосом БэмБэма, и Югём, собравшись привычно отмахнуться, вдруг озадаченно хмурится. Может, БэмБэм не так уж неправ? Югём ведь пока не пробовал сбросить напряжение таким способом. Ну, вернее, он мастурбировал, разумеется, но ещё ни разу при этом он не представлял Хваюн.
Сжав губы, Югём косится в сторону выхода из каморки, прикидывает время, которое потребуется нуне-преподавателю, чтобы сбегать на второй этаж, купить напиток и вернуться, и торопливо берётся за ремень. Вспотевшие пальцы дрожат и постоянно соскальзывают с пряжки, но Югём настроен слишком решительно, чтобы отступить в такой момент. Он должен избавиться от эрекции до того, как дверь опять откроется, а там хоть трава не расти.
Расстегнув, наконец, тугой механизм, Югём на секунду останавливается. Он выдыхает, зажмуривается и ныряет рукой под пояс. Член лежит чертовски неудобно, резинка трусов трётся о головку, но когда ладонь накрывает её, все неприятные ощущения отходят на второй план. Становится так хорошо, что Югём, запрокинув голову, сдавленно стонет сквозь стиснутые зубы. Тело передёргивает от нахлынувшего наслаждения.
Теперь, главное, не увлечься и не упустить время.
Воображение подгонять не приходится. Перед глазами моментально быстрыми мазками рисуется картинка: Югём и Хваюн стоят посреди студии, окутываемые приятной медленной мелодией; свет приглушен до интимного полумрака, поэтому отражение зеркала демонстрирует только тёмные силуэты.
Югём прижимает Хваюн спиной к своей груди, обвив руками талию. Он вслушивается в музыку, отсчитывает нужное количество тактов и, на миг задержав дыхание, делает первое движение. Хваюн немедленно следует за ним.
Стиснув зубы, Югём напряжённо сглатывает. Ему кажется, что крохотный закуток погружается во влажное марево. Становится жарко и от своего же срывающегося дыхания, и от сменяющих друг друга картинок в голове. Он весь погружается в огонь, видя как наяву каждое движение Хваюн, ощущая её руки на своём теле.
Втянув носом воздух, Югём смачивает ладонь слюной и крепче сжимает член.
Хваюн лёгкая и стройная, она практически чувствует каждый удар пульса Югёма. И хоть местами ей недостаёт гибкости, Югём всё равно приходит в восторг от плавности её движений. Она будто музыка, заключённая в музыку, а её тело — струна, звон и вибрация которой заставляет его давиться вдохами.
До боли закусив губу, Югём вжимается затылком в подушку. Он пытается подавить рвущиеся из горла стоны, но картинка перед глазами настолько натуральная, что спазмы в паху становятся сильнее. Ему давно не было так плохо и хорошо одновременно.
Первый поцелуй выходит отрывочным и жадным. Хваюн обвивает шею Югёма руками и, привстав на цыпочки, горячо приникает к его губам. В исходящем от неё запахе причудливо смешиваются жар, чуть кисловатый пот и почти выветрившийся кофе. Она дышит глубоко и часто, однако отстраняться и брать паузу всё равно не торопится. Кажется, она боится не успеть или передумать, поэтому вливается в поцелуй вся без остатка, и у Югёма от этого земля уходит из-под ног. Он обхватывает её обеими руками и, приподняв над полом, с не меньшей страстью отвечает. Где-то на периферии сознания он чувствует, как стукаются их зубы, слышит тихое насмешливое урчание, но ему это ни капельки не мешает.
Югём с щемящей остротой чувствует сочность губ Хваюн, из-за чего во рту пересыхает, а низ живота снова простреливает тянущей истомой. Он не может знать наверняка, каково это — целовать её на самом деле, но почему-то не сомневается, что в реальности ощущения получатся не менее захватывающими.
Судорожно выдохнув, Югём немного ускоряется, и картинка перед глазами резко меняет тональность: теперь он сидит на жутко неудобном пластиковом стуле, а Хваюн стоит перед ним на коленях. Не отрывая взгляда от его лица, она медленно тянет вниз молнию его джинсов, затем приспускает резинку трусов и берёт в руку член. У Югёма перехватывает дыхание от того, какой соблазнительной она выглядит в этот момент.
Когда мягкие губы накрывают головку, Югёма и в фантазиях, и в реальности почти подбрасывает. Спина покрывается испариной, а изо рта невольно вырывается едва слышный возглас. Язык Хваюн скользит по члену осторожно и чувственно, и Югём нарочно замедляет движения, чтобы прочувствовать это в полной мере. Ощущения получаются сногсшибательными, круче любого порно.
Хваюн ласкает его неторопливо, со вкусом. Она помогает себе руками и с такой осторожностью касается головки зубами, что в глазах темнеет. Югём с трудом сглатывает и поднимает взгляд, чтобы немного отвлечься, однако отражение в зеркале заставляет его ещё сильнее напрячься. Он видит сидящую между его широко расставленных ног Хваюн, видит, как она двигает головой, чувствует скольжение губ по члену и понимает, что больше не может сдерживаться. Запустив пальцы в её волосы, он зажмуривается до цветных искр под веками и, застонав, толкается глубже в горячий влажный рот. Это ведь фантазия, ничего плохого он не делает.
Кончает Югём спустя несколько судорожных рывков. Сдавленно замычав, он зажимает головку тканью трусов, чтобы сперма не забрызгала всё вокруг, и, содрогнувшись от финальной волны оргазма, наконец-то расслабляется. В то же мгновение картинка рассыпается перед глазами разрозненным паззлом, так что он вновь оказывается в узкой душной кладовке наедине со своим тяжёлым дыханием и густым запахом пота, который, кажется, становится ещё концентрированнее.
Югём облизывает пересохшие губы, вытаскивает руку из штанов и морщится от ощущения прилипшей влажной ткани. Нужно будет после осмотра на второй космической стартовать в душ, пока трусы не присохли к нему намертво, иначе их придётся срезать с кусками волос и, возможно, кожи.
К моменту, когда в коридоре раздаются торопливые шаги и приглушенные голоса, Югём успевает привести себя в подобие порядка. От обжигающей скулы и шею красноты избавиться, конечно, не получается, но теперь он хотя бы не выглядит, как оживший кошмар — взъерошенные влажные волосы прячутся под кепкой, а смятая футболка заправляется за пояс джинсов.
Дверь распахивается через пару мгновений, явив взгляду запыхавшуюся Хваюн, довольного БэмБэма и меланхолично вздыхающую медсестру. Югём, увидев их, успевает только моргнуть, а затем всё смешивается в гомонящую разноголосую массу. Его, успевшего со всеми удобствами усесться, почти насильно укладывают. БэмБэм наваливается на его плечи и, игнорируя изумлённый взгляд, оживлённо спорит о какой-то ерунде с Хваюн, в то время как медсестра без лишних слов задирает его штанину и быстрыми ловкими касаниями ощупывает лодыжку. Боли, как ни странно, нет, зато есть лёгкий ступор.
Как компания из трёх человек умудряется создавать столько шума?
— Ну, на первый взгляд ничего страшного, — произносит, наконец, медсестра. — Похоже на небольшое растяжение, заживёт за неделю-две. Но ты всё-таки сделай рентген, чтобы убедиться наверняка, мало ли.
Югём чувствует облегчение. С растяжением проще жить, чем с переломом или вывихом, так что он, можно сказать, отделался лёгким испугом.
Однако поблагодарить медсестру он не успевает, потому что БэмБэм вдруг разражается притворно огорчённым вздохом.
— Ну вот! А я понадеялся, что вы наконец-то пропишете ему отдых. Он же пашет в студии как проклятый! Скажите ему, чтобы перестал!
Заломив бровь, медсестра кидает на него пристальный взгляд, в котором явственно читается весьма обидный вопрос.
— Покой и отдых обязательны по умолчанию. Хотя бы пару дней, — с нажимом говорит она, обращаясь уже к Югёму. — Я думала, это и так ясно, но раз нет, — она мельком косится на засопевшего БэмБэма, — могу написать то же самое в рецепте.
Югём, успевший с горем пополам снова принять сидячее положение, пихает открывшего рот БэмБэма локтем и поспешно кланяется, чтобы не дать назревающему конфликту разрастись.
— Спасибо, нуна, я всё понял. Постараюсь сдерживать желание работать всеми силами. По крайней мере, до тех пор, пока не смогу сносно ходить.
Взгляд медсестры теплеет.
— Вот и славно. Не переживай. Уверена, рентген подтвердит мои слова, так что уже через неделю будешь снова прыгать козликом.
Улыбнувшись, она чинно выплывает из кабинета, и БэмБэм, дождавшись хлопка двери, фыркает.
— Подумаешь!
У него настолько оскорблённый вид, что становится смешно.
Югём поднимает взгляд на кусающую губы Хваюн, которая тоже изо всех сил пытается не расхохотаться, и та, поймав его, вдруг спохватывается. Подняв руку с зажатой в ней банкой с каким-то напитком, она протягивает её Югёму и застенчиво отводит взгляд.
Какая же она милая, чёрт подери…
— Извини, воды не было, пришлось взять сок. Если не захочешь, просто оставь тут.
Замотав головой, Югём суетливо перехватывает банку, из-за чего их пальцы на миг соприкасаются, и жарко выдаёт:
— Обожаю сок, спасибо, нуна!
Губы Хваюн растягивает радостная улыбка.
— Да не за что, — душевно говорит она и обводит взглядом каморку. — Ну, и раз уж теперь всё точно в порядке, пойду я, пожалуй, а то у меня занятия с Ёндже через полчаса, боюсь опоздать.
Она кланяется на прощание, берётся за ручку двери, однако когда она почти делает шаг за порог, у Югёма вдруг вырывается:
— Нуна, вам понравилось?
Хваюн замирает. Кинув на него изумлённый взгляд, она уточняет:
— Что именно?
— То, как я двигался, — выдавливает Югём, мечтая откусить себе язык за чрезмерный идиотизм. — Вы ведь смотрели, пока я не… упал.
Глаза Хваюн округляются. Несколько мгновений она задумчиво смотрит на Югёма, а затем вдруг стремительно краснеет.
Югём в недоумении хмурится. Он сказал что-то не то?
— Ты… отлично справился, — скороговоркой выпаливает Хваюн и, снова поклонившись, без лишних слов выскакивает в коридор.
Югёму остаётся только оторопело моргать ей вслед. Поведение Хваюн и её реакция оставляют после себя столько вопросов, что впору срываться с места, догонять и пытать её до победного, но у Югёма никогда не хватит решимости на что-то подобное. Да и состояние не слишком располагает к таким подвигам.
Хотя зачем гадать, если правды он всё равно не узнает?
Пожав плечами, Югём поворачивается к БэмБэму, однако предложение отправиться, наконец, в общежитие проваливается в желудок вместе с остальными словами, потому тот выглядит как хитрый лис в полном несушек курятнике.
— Т-ты чего? — бледно улыбается Югём, поймав себя на мысли, что ему вряд ли понравится причина, по которой БэмБэм так ухмыляется.
— Нет, ничего, — хмыкает тот и любезно подаёт руку, чтобы помочь другу сползти с кушетки. — Просто интересно, как твоё самочувствие.
Югём едва не падает носом вперёд. Тон БэмБэма напоминает ему мультик про Маугли, где здоровенный питон усыплял бдительность жертв.
— Нормально. Почти не болит.
БэмБэм кивает.
— Хорошо, что не болит, — покладисто говорит он, и у Югёма появляется отчётливое ощущение, что он вовсе не ногу имеет в виду. — Может, звякнем тогда хёнам, чтобы не пилить в общагу на своих двоих? Заодно и в больницу заедем, сделаем тебе рентген.
Югём дёргает уголками губ. Прекрасная идея, просто замечательная, только теперь беспокойство о травме отходят даже не на второй, а на десятый план. Мысли, одна другой ужаснее, проскальзывают в голове со скоростью пуль.
Почему Ким Хваюн покраснела?
Почему БэмБэм выглядит так, будто знает все тайны вселенной?
И почему от пока ещё невнятных подозрений у Югёма подгибаются колени?
— Кстати, — говорит вдруг БэмБэм, Югём едва повторно не ныряет в пол носом, — Хваюн-нуна знает толк в движениях, да? — Он перехватывает направленный на него полный ужаса взгляд и щурится — ну точно коварная мультяшная змеюка. — Она очень наблюдательная, ты заметил?
— Ну да, она ведь преподаватель, должна подмечать детали, — севшим голосом отвечает Югём. Ему не хочется верить ни одному из своих предположений, они слишком смущающие.
БэмБэм разражается смехом.
— Точно, у неё определённо есть чему поучиться, как считаешь? — Он перехватывает хромающего Югёма поудобнее и вдруг воодушевлённо гаркает: — Хотя, знаешь, пофиг на хёнов, я сам тебя в больницу отвезу. Ща у менеджера ключи от машины отожмём…
Югём вздрагивает, представив эту поездку. Если за руль сядет БэмБэм, одним растяжением он точно не отделается. Накроется тогда не только промоушен, но и все ближайшие мероприятия.
— Не надо! — испуганно блеет он.
БэмБэм снова смеётся. Он стискивает Югёма так, что тот едва может дышать, и с потрясающим энтузиазмом тащит его к выходу, поэтому тихий ужас моментально превращается в громкую панику. Югём отпинывается руками и ногами, боясь за свою жизнь больше, чем за что-либо ещё, поэтому все посторонние мысли на время утрачивают остроту. Хотя в голове всё равно волей-неволей вспыхивает лицо Хваюн и то, как волнующе блестели её глаза, когда она наблюдала за ним. Остаётся узнать, про тот ли танец она подумала, когда он задал смутивший их обоих вопрос.
И танец ли она вообще имела в виду?..