Горит огнём тоска

Одеяния мягко струились, пряча Шена от пронзительных взглядов. Муан всматривался в единственный видимый участок – лицо.

И ждал.

Ждал, когда посиневшие губы вновь изогнуться в улыбке – с ноткой задорности в уголках губ. Ждал, когда глаза засияют мириадами звёзд – чуждых этому миру, но всё равно родных. Ждал колких, но метких замечаний. Только время шло. И ничего не менялось. Точно маска прилипла. Вцепилась намертво. Руки чесались от желания содрать её, разодрать в клочья и сжечь.

Грудная клетка Шена не вздымалась. И от этого внутри разрасталось пламя.

Девичий возглас – и звонкий удар вслед за ним. Оторвав взгляд от неподвижного тела, Муан обернулся. Шеновский... нет. Ал тяжело дышал и с яростью дикого зверя смотрел на стоящую рядом с ним Аннис. Возле их ног покачивалась с одного округлого бока на другой пустая пиала.

– Ты же всегда была смышлёной, так почему сейчас так слепа, – мальчишеский шёпот, больше похожий на шипение, прорезал слои затянувшегося молчания, забираясь под кожу и вонзаясь в кости, – посмотри на эти лживые...

– Прекрати. Живо. Ты выбрал не лучшее место для подобного спектакля, – вышло сурово, без нотки отчаяния, пропитавшем сердце. Муан остался доволен.

Мальчишка повернулся, усмехаясь.

– Старейшина Муан, – выплюнул, точно проклял, и Муан в ожидании нахмурил брови, – простите, но слова такого прославленного мечника, как вы, для меня не указ.

– Как ты-

– Ал!

Схватив Ала за руку, Аннис попыталась оттащить его в сторону, однако безуспешно. Точно шавка, грызущаяся за последний кусок хлеба, тот вырвался и с нескрываемой ненавистью во взгляде уставился на Муана, готовясь поднять лай.

– Вы уверяли, что сможете защитить его. Что никто, кроме вас, не способен это сделать. И что же теперь? Почему же тогда это, – резкий взмах рукой и указывающая на бездыханное тело ладонь, – произошло?!

Муан скрипнул зубами. Хотелось поставить мальца на место. Выгнать за неподобающее поведение, но каждая брошенная им фраза змеёй проскальзывала через броню напускной невозмутимости и впивалась своими острыми клыками прямо в сердце, попутно впрыскивая яд. Мальчишка был прав. И Муан не мог воспротивиться в ответ.

– Ал, перестань! Простите, Ал слишком удручён, он на эмоциях! Не судите его строго. Вашей вины в произошедшем нет. Вероятно, учитель давно принял такое решение. Никому не удалось бы отговорить его.

Покрасневшие от слёз глаза пристально смотрели на Муана. Ему мерещилось, что тёмные зрачки видят его насквозь. Всю душу от края до края и даже ту сквозное отврстие прямо по центру, которое так любезно оставил на память Шен, разорвав нить, что связывала их души и сердца. Ещё раз быстро извинившись, Аннис обхватила собравшегося вновь возгореться недовольством Ала за предплечье и стремительно потащила в сторону главного выхода.

Нет его вины. Вот оно как.

Из груди вырвался нервный смешок. Муан перевёл взгляд на столпившихся вокруг людей, что внимательно наблюдали за представлением. На лицах старейшин и их учеников с ученицами, осторожно перешёптывающихся, висели маски великой утраты, но через прорези для глаз отчётливо виднелись облегчение и радость. Спектакль, устроенный по приказу главы ордена. Ни капли искреннего сожаления. На весть о гибели Шена во имя спасения ни в чём не повинных людей от рук новоявленного божества, старейшины только усмехнулись. Столь благородный поступок – искупление за все сотворённые прежде грехи.

Шен заслужил подобный исход. Так почему они должны сострадать ему?

Сделав глубокий вдох, Муан на мгновение прикрыл глаза. Злость сжигала изнутри. Хотелось рвать и метать, клясть стоявших вокруг людей за их притворную скорбь, а себя – за бессилие. Только имело ли то смысл? Он мог бы бесконечно швырять проклятия в каменные стены, сгорая от жгучей тоски до пепла, или же яростно шептать ночами имя, давясь собственными слезами и сожалениями. Однако время не двинуть вспять. Прошлое не изменить. Впредь один тяжёлый день будет медленно сменять другой. И Муану остаётся лишь мириться с этим.

И продолжать жить дальше.

С улицы доносились тоскливые завывания ветра, что неистово бился в дощатые двери. Помещение окутывала паутина расставленных по периметру благовоний, из-за резкого аромата коих голова выла от боли, а мысли – путались.

Сегодня в ордене РР проходила церемония погребения старейшины пика Чёрного лотоса.

Сегодня Муан хоронил частичку своей души.