Дарек почесал затылок, словно решаясь, и заговорил:

   — Начну с хреновых лет, чтобы тебе понятнее было. Рос я в нормальной семье, вполне себе обеспеченной. Был обычным пацаном, а потом в подростковом возрасте гормоны в одном месте заиграли. Захотелось больших свершений и правых дел. И эта хрень еще долго у меня не проходила. Понимаешь?

   Бирк неопределённо пожал плечами, но на самом деле он не понимал. В те годы ему хотелось только жрать и трахаться. А так как с кем подраться было всегда, на подвиги особо не тянуло.

   Дарик, осознав, что понимания в собеседнике он не найдет, продолжил:

   — На этом меня и подловили вербовщики. Родители, конечно, пытались отговорить, но меня тогда нереально несло.

   Так я после обучения и попал в Афганистан. Стычки с местными были редко. Мы стояли с НАТОвским контингентом — скука страшная, должен сказать. И вот один раз кто-то из наших принес порошок. Я и попробовал по глупости. А потом, знаешь, еще и еще… В итоге, нас — безмозглых юнцов — поймали и отправили в США. Но и там я находил дозу. Из армии меня, предсказуемо, поперли.

   Была у меня в детстве хорошая подруга — Сабина Гранд. Хрупкая такая, светленькая девочка, но задиристая, словно мальчуган, и невероятно правильная. В глотку вгрызалась в борьбе за справедливость. Я ее постоянно опекал и защищал, — голос Дарика потеплел от этих воспоминаний. — Так вот, пока я порошком баловался, Сабина успела весьма хорошо подняться в военном ведомстве по карьерной лестнице. Это она меня нашла уже почти невменяемого и лечиться отправила, а потом в эту ЧВК пристроила.

   Но и тут начальство смекнуло, как меня можно использовать: дурь, правда, была какая-то странная. Я всё ясно видел и понимал, может, даже в разы лучше, чем в обычном своём состоянии, но чувства напрочь отключались. Ни страха тебе, ни жалости, ни сожаления…

   — То, что ты чем-то ширяешься — это я знал давно. Трудно было не заметить, как ты без этой дряни с катушек слетал. Ближе к баронессе, давай, — перебил его Бирк.

   Дарик недовольно ответил:

   — Сейчас! Имей терпение, командир! Как я выбрался из ЧВК ты уже догадался, наверное.

   — Да. Я понял, что тебе из этого дерьма помогли выбраться. Везучий ты, сукин сын.

   Дарик усмехнулся:

   — Добрее надо быть, и люди к тебе потянутся.

   — Договоришься сейчас и вылетишь из моего дома, — оскалился Бирк.

   — Остынь, командир. Ты прав. Сабина снова меня спасла, но уже дельце в обмен предложила: стало известно, что на Востоке химию какую-то стряпают, чтобы в водопровод в Нью-Йорке пустить. И, конечно, надо было это дело уладить. А мне-то что? Мне не привыкать! Командовать операцией, сказала, будет Виктория Винтер. Регалий не упоминала.

   Бирк скривился:

   — Такое дело доверили какой-то бабе. Совсем из ума выжили!

   — Ты, Бирк, сексист чертов! Двадцать первый век на дворе, а ты мыслишь категориями каменного века! — вспыхнул, как спичка Дарик, гневно сверкнув глазами.

   У Рамена тут же возникла мысль: врезать зарвавшемуся соседу, но он здраво оценивал шансы. В весе Бирк, конечно, выигрывал, но вот в ловкости — он точно проиграл бы молодости. А если бы Дарику в руки попали ножи, то он Рамена разделал бы, как свинью, за считанные минуты. Хорош был в этом деле, черт.

   Бирк с товарищами по боевой группе много раз стоял перед горой нашинкованного мяса, порой даже не понимая, где теперь кто из жертв.

   Останавливаться Дарик тоже не умел, а соваться к нему в такие моменты под руку было просто опасно.

   Джеймс правильно расшифровал его взгляд:

   — Успокойся, Бирк! Что тебя сегодня несет?!

   — А ты не провоцируй, — Бирк достал из-под дивана мятую пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся.

   — Может, хватит, командир, уже четвертая за сегодня, — Дарик с беспокойством посмотрел на бегущий по сигарете огонек.

   — Я все равно сдохну. Рано или поздно они меня найдут. У меня нет даже гражданства этой убогой страны. Так что меня выдадут им на блюдечке, даже про последнее желание не спросят.

   Джеймс ничего не сказал, только покачал головой. Да и что тут можно было сказать?

   — Давай, болтай дальше. Обещаю больше не дергаться, — Бирк выпустил в потолок облако сизого дыма.

   — Помнишь тот конфликт в Косово? — продолжил Дарик.

   — Допустим, — уклонился от ответа Бирк.

   — Она была там. Приехала, типа, как посол доброй воли для мирного урегулирования.

   — И только? — с сомнением спросил Бирк.

   Дарик недовольно цокнул языком:

   — Естественно нет, ещё и как разведка в пользу Германии. Но приехала она со своими сыном и мужем.

   — Понятно. Для большей убедительности. И?

   — НАТО начало бомбить Югославию без предупреждения. Мы — США — начали бомбить чужую страну.

   — Ясно… Так у нее там погибли муж и сын? — Бирк затушил окурок в металлической консервной банке, которая стояла возле ножки дивана.

   — Да, но она и дальше участвовала в том конфликте, даже принимала участие в зачистке территорий: как лично, так и организовывала местных. Ее перевербовала разведка США. Вернее, она позволила им так думать. Знаешь, у нее потрясающее самообладание. За все время работы с ней не было и намека на то, что у нее на уме на самом деле.

   — Кончай интригу разводить! Что она сделала? — Бирка начало раздражать то, что история затянулась.

   — Мы достали эту отраву, а лабораторию, как было велено, уничтожили. Хрень какая-то была на основе синильной кислоты. Я не силён в химии, да мне и не надо, — сморщил нос Дарик. — Но вся отрава была тщательно упакована в такие маленькие бутылочки, — Джеймс пальцами показал размер, — которые находились в небольшом пластмассовом кейсе. Было их ровно восемь штук. В гражданский самолет, как ты понимаешь, такое не пронести, так что через океан мы поплыли на теплоходе. Красивый такой, большой, — Дарик криво усмехнулся воспоминаниям. — Мы плыли уже вдоль побережья США, и оставалась пара часов до порта, когда Виктория бесследно исчезла. Я дважды обошел весь теплоход, но ее нигде не было. Уж не помню, что меня толкнуло проверить кейс. Бутылок в нем не было. Я сразу же позвонил Сабине, а она уже всех на уши подняла, — Джеймс вытер рот тыльной стороной ладони, будто его слова были грязью, а он испачкался. — Викторию быстро задержали, оцепив берег: она спрыгнула с теплохода так, что никто не видел, и самостоятельно доплыла до суши. Когда стали разбираться, выяснилось, что она не хотела, чтобы в водопровод эту отраву вылили какие-то там «дети Аллаха», она хотела сделать это сама.

   — Вот же ж стерва! — не удержался Бирк. — Столько людей бы положила!

   — Думаешь, она не имела на это права? — удивился Джеймс.

   — Никакого! — уверенно заявил Бирк.

   — А мы?! Мы имели право бомбить Югославию? Думаешь, жизни людей в этих городах стоят меньше, чем американцев; или жизни тех африканцев, которых мы расстреливали в Мали вместе с местной полицией и французами только потому, что они хотели лучшей жизни, и чтобы их и их детей прекратили обирать слишком ушлые европейцы, — начал пламенно и вдохновенно приводить аргументы Дарик, инстинктивно взъерошив короткие волосы рукой, а его взгляд возбужденно заметался по комнате.

   И в эту секунду Бирку показалось, что тот все же преувеличил факт, что смог соскочить с дури, потому как сейчас он вновь стал похож на того Дарика, который с энтузиазмом нёс горячечный бред.

   — Ты, блять, в пацифисты записался, что ли? И почему же тогда сдал ее, святоша, если сейчас так рассуждаешь? — рявкнул Бирк, желая остановить этот поток.

   — Тогда еще из головы наркота не выветрилась. Да и привык я выполнять приказы. Это позже у меня появилось много времени на программе поразмыслить над прошлым, понять, сколько дел мы наворотили, Бирк.

   — То есть ты, наконец, смог посидеть кружочком с такими же нариками, как ты, и излить им душу, — ядовито заржал Бирк.

   — Заткнись! — теперь стало явно видно, что Дарик уже еле сдерживается. — Ты ничего не понял и не понимаешь!

   — А что тут понимать? –искренне удивился Рамен. — Ты резал народец за наркоту, а тут вдруг осенило, что дело это было не богоугодное, и у тебя нет должного оправдания своим поступкам, а вот у баронессы, оказывается, есть.

   — Ты и сам не во имя и во благо это делал! — рявнул зло Дарик.

   — А я и не прикрываюсь красивыми речами. Может, ты и правильно говоришь, но рядовые американцы мне ближе, чем какие-то африканцы. У нее должен был быть другой способ отомстить за свою семью, — упрямо процедил сквозь зубы Бирк.

   Конечно, в чем-то Джеймс был прав, но хотелось верить во что-то святое, например, в непогрешимость США.

   — Упертый баран, — констатировал Дарик, становясь к Бирку боком. — Сходишь завтра вечером к ней и скажешь, что я еще не уверен в том, что хочу отдать цветы миндаля именно ей.

   — Я тебе не мальчик на побегушках! — Бирк хотел сказать это зло, но лицо незнакомки некстати всплыло перед ним, и в итоге, его голос позорно сорвался. — Позвони ей, чего зря ходить?

   — Нет! Сам знаешь, телефоны вещь ненадёжная. Так что, сходишь, — заявил Дарик категорическим тоном.

   — У меня вечером разборки с соседской бандой, — напомнил Бирк с облегчением, надеясь избежать сомнительной встречи. — И мне уже заплатили, — он осознал, что ему придется стоять рядом с баронессой и, что хуже, разговаривать. Нельзя было просто сунуть в руки что-то и уйти, а надо как-то по-человечески сказать то, что передал Дарик, и только потом уйти так, чтобы это не выглядело позорным бегством. Рамен даже вспотел, пытаясь отвязаться от этого «свидания».

   — Без тебя обойдутся. Я пойду, — разбил его надежды Джеймс.

   — Нет! — Бирк интенсивно замотал головой. — Ты там всех покалечишь, как в прошлый раз.

   О! Тот раз Бирк запомнил надолго, если не навсегда.

   Рамен все же старался щадить безголовых дебилов на этой территории. Дарик же этим совсем не озаботился.

   Бирку заплатили, чтобы он разобрался с неким Марком. Что уж там эти слабоумные не поделили, Бирка не интересовало. Марка надо было лишь предупредить, чтобы он не лез в чужие дела. Дарику было скучно и он напросился пойти с ним…

   Дом Марка по понятиям этого района был «богатым»: добротные стены, стеклопакеты, бронированная дверь. Впрочем, он, как и прочие здания в этом месте, выглядел так же погано, потому как эти элементы никак не сочетались друг с другом, будто их притащили из разных мест и насильно соединили.

   На пороге сидела молодежь: пила, курила, громко ругалась, напоминая стаю визгливых обезьян. Такие сборища Бирк ненавидел, потому что обезьяны опасны стаей. По одиночке они лишь громко визжат, но не нападают, а вот в стае чувствуют себя гораздо наглее.

   Чтобы попасть в дом, надо было пройти через набор глупых оскорблений и понтов зарвавшихся недомерков, за которые хотелось каждому из них запихать кулак прямо в глотку.

   — Марк дома? — спросил Бирк у развалившего на ступенях подростка с зажатой сигаретой в зубах.

   — Ну, допустим, — процедил тот, делая вид, что его значимость для мира зашкаливает до небес.

   — Вы, старички, валили бы отсюда подобру-поздорову. Марк сегодня не принимает, — противно ухмыльнулся здоровяк, до этого сидевший на корточках под окном. Он выпрямился, попутно разбивая пустую бутылку о камень. Острые стеклянные края недобро сверкнули в полумраке вечерних сумерек.

   «Блять!», — выругался про себя Бирк. Конечно, эта группа малолетних дебилов, мнящая себя сильными и задиристыми, не представляла для него опасности. В его жизни бывали случаи намного, намного хуже, чем этот. Но уж очень ему не хотелось обрывать молодые бестолковые жизни ни за что. Понятное дело, что долго и счастливо никто из них здесь не проживет, но на свою совесть Бирк не хотел ставить еще одно пятно. Он и сам был таким, и это было сродни тому, как убить себя из прошлого. И тут вопль боли заставил Рамена оторваться от собственных душевных терзаний. К этому моменту рука здоровяка уже под неестественным углом была выгнута в другую сторону, а лицо живописно располосовано той самой «розочкой» из разбитой бутылки. Пара человек бросилась на помощь другу, и Бирк едва успел простонать:

   — Нет! — как «розочка» пошла гулять по человеческой плоти. От наркомании, может, Дарика и вылечили, а вот от войны нет. Подростки с криками в панике бросились врассыпную.

   — Остановись! Это приказ! — гаркнул, что было сил, Бирк, срывая голос, и Дарик замер, будто очнувшись ото сна — как и раньше.

   — Прости, командир, — он довольно равнодушно оглядел раненных и небрежно отбросил в жухлую траву окровавленное стекло. — Пойдем, пообщаемся с Марком? — Дарик, не мигая, посмотрел Бирку в глаза и кивнул на дверь.

   Надо ли говорить, что Марк тем вечером осознал все свои ошибки и клятвенно пообещал больше никогда и никуда не лезть? А Бирк в очередной раз убедился, насколько труслив этот мир.

   — Кончай ломаться, командир! Если тебе так важны местные, то я буду на этот раз с ними ласков и нежен, — раздраженно сказал Дарик.

Бирк с недоверием посмотрел на бывшего наркомана.

   — Блять, да умею я не убивать всех направо и налево! Может, и сломаю по паре рук, но остальные-то недоумки точно сами разбегутся, как и тогда, — закатил глаза Джеймс. — Ты идешь на встречу! — внезапно «припечатал» Дарик, и его глаза мгновенно стали злыми и холодными. И это был очень плохой признак.

   Бирку показалось, что тот сейчас снова слетит с катушек, совсем как раньше. И ни черта эта программа Джеймсу не помогла.

   — Черт с тобой, — проворчал недовольно Бирк, но спорить больше не стал.

   Рамен исподлобья пригляделся к соседу. Дарик, поселившись у него, почти сразу сменил прическу: совсем коротко подстригся, и теперь в небритом виде походил на уголовника, то есть на него самого.

   «И так выглядим, как братья-близнецы, блять, а теперь еще и место мое рвется занять», — зло подумал Бирк.

   День прошел как-то суетно и незаметно, и ближе к вечеру Бирк решил перекусить. Толковых продуктов в этом районе было не достать, так что он решил довольствоваться яичницей. Жарить пришлось, конечно, на двоих. Но Дарик в этот раз хотя бы вызвался резать салат. Занимались, правда, своими делами молча, пока Джеймс неожиданно не спросил:

   — Бирк, ты помнишь, как тащил меня раненого по джунглям?

   Рамен резко повернулся в его сторону и нахмурился. Среди похожих ситуаций он никак не мог выделить конкретно эту: возможно, всё дело в том, что таких случаев в его жизни было полным-полно.

   Нож в руках Дарика тем временем мелькал с сумасшедшей скоростью, безжалостно кроша огурец. Сам он и не думал об остром лезвии, которое могло с легкостью отрезать ему палец, витая в каких-то своих воспоминаниях.

   — Нет. Почему ты спрашиваешь об этом? — Бирк снова развернулся к плите и посолил яичницу. Но Дарик будто его и не слышал:

   — Ты еще оставил меня под свалившимся деревом.

   Бирк стал что-то припоминать.

   Отряд у него тогда был небольшой, а заданий дали много. Надо было проверить аж четыре деревни.

   По данным разведки находилось там только мирное население, но своими глазами всегда ж лучше убедиться. Надвигалась нехилая такая заварушка, и надо было точно знать, что местные не примут в ней активного участия.

   Бирк за многое ненавидел Африку, но еще и в частности за то, что обманула его ожидания: солнца и песка. Ведь тогда все было бы видно, как на ладони. Но нет, на этом континенте еще и дремучие леса оказались с кучей насекомых и всякой прочей неприятной живности.

   Разделились они по два человека и пошли проверять. С Дариком никто идти не захотел, так что пришлось Бирку, как командиру отряда. Тот вел себя в дороге довольно адекватно и шел молча. А вот Бирка звуки леса бесили: все эти резкие крики птиц, рычание неизвестных животных, противное жужжание около уха. Да если бы к ним даже танк подъехал, они бы его не услышали за этим гамом! И они ведь, сука, и не услышали, вернее, не услышал Бирк, а Дарик резко дернулся вперед, стреляя куда-то в кусты. Ответная пуля вошла Джеймсу в ногу, и он неловко присел с удивленным видом.

   — Блять! — сердито прошипел Бирк, дернул Дарика за дерево и тоже выстрелил наугад по кустам и, видимо, попал, услышав, как хрустнули ветки под падающим телом.

   Но дальше начался полный пиздец. Вдалеке послышался шепот множества голосов, будто люди, скрываясь, шли цепочкой. Ожидать, что там, за деревьями и кустами, дружелюбное к американцам население явно не стоило. В этом Бирка убедила пара автоматных очередей, звук от которых рваным эхом разлетелся по лесу.

   И тут он вспомнил о Дарике. Надо было срочно перевязать его рану.

   Джеймс сидел возле дерева с побелевшим лицом и безучастным взглядом, пока темно-бордовая кровь приличной струйкой стекала по бедру, впитываясь в землю. То, что помогало Дарику в бою, сейчас напрочь лишало его чувства самосохранения.

   Бирк, не церемонясь, разрезал ткань ножом и осмотрел рану. Все было плохо: пуля не вышла, видимо, застряла в кости, а, может, и раздробила ее, и там сейчас винегрет из острых обломков. Он открыл перевязочный пакет и быстро перебинтовал рану.

   — Встать! Надо идти! — шёпотом приказал Бирк.

   Дарик, цепляясь за него, поднялся. Бирк устроил его правую руку на своей шее, чтобы было удобнее поддерживать Дарика за талию. И они пошли… Джеймс не слишком чувствовал боль из-за наркоты в крови, поэтому жестко становился на раненую ногу, не щадя ее, отчего она подгибалась, а он почти падал.

   Идти быстро не выходило. А люди позади всё приближались. Все слышнее были их голоса.

   Бирк попытался тащить Джеймса на себе, благо тот был не слишком тяжелый, но это не улучшило дело. Стало понятно: еще минут пятнадцать — и их нагонят.

   Бирк внимательно осмотрелся. Недалеко торчало поваленное дерево, развёрнутое в их сторону уродливыми корнями, а новая жизнь из мелкой поросли, опираясь на них, создавала шатер из листьев.

   Бирк дотащил Джеймса до этого естественного убежища и уложил на мягкий мох. Для одного здесь места вполне хватало.

   — Ты будешь молчать, что бы не произошло. Ты не выстрелишь и не выдашь себя! Это приказ! Ты понял? — прошептал Рамен. Он смотрел в пустые, прозрачные глаза и понимал, что с тем же успехом он может говорить и с деревом, под которым теперь Дарик лежал. Твою ж мать! Выхода и так не видно, так еще этот засранец изображает из себя стену. Бирк в сердцах съездил ему ладонью по лицу:

   — Давай, парень, соображай!

   Голова Дарека дернулась:

   — Молчать, не стрелять, — повторил он механически, будто робот.

   — Точно! — с облегчением выдохнул Бирк.

   Он оставил Дарика одного и ушел, надеясь, что до того дошло, что нужно сидеть тихо. При первой же возможности сам Бирк забрался на дерево, пропуская людей вперед. Это были местные крестьяне, тем не менее вооружённые автоматами, значит, стоит учитывать, что они тоже могут ввязаться в драку, если здесь поблизости что-то произойдет. Эти люди явно кого-то ловили, возможно, того, кого он с Дариком застрелил в кустах.

   Бирк подождал, пока голоса крестьян стихнут, и слез с дерева, собираясь вернуться за Джеймсом. Вместо тридцати минут на дорогу до места встречи у них ушло два часа.    Отряд их терпеливо ждал. Бирк сразу же позвонил начальству, и через десять минут над ними появился вертолет, который забрал Джеймса. Дальше, как Бирк думал, Дарика отправили в Европу. И, видимо, в лучшую клинику из возможных, потому что, вернувшись, тот даже не хромал.

   Бирк кинул сверху на яичницу нарезанный укроп:

   — Ну, было такое. И что?

   — Это первое, что я вспомнил на программе. Ты тогда вернулся за мной. Почему? Меня все ненавидели, да и ты тоже. Я это знаю. Так почему? Ведь это был твой шанс избавиться от меня раз и навсегда.

   — Чушь не неси! — оборвал его Бирк. — Не отрицаю, я был бы рад избавиться от тебя, но не таким же способом. Ты бы там часами подыхал от жары и мошкары. И когда действие наркотика закончилось бы, то тебя шибанула бы такая боль, что врагу не пожелаешь.

   — Я бы тебя бросил, — честно признался Дарик, — как только понял бы, что ты мне в тягость. Мне тогда эта дурь неплохо так по мозгам била. Выполнил бы задание и ушел.

   Бирк пожал плечами:

   — Я это знал.

   Он разложил еду по пожелтевшим от времени, треснутым тарелкам и поставил одну из них перед Джеймсом. Тот окончательно перемешал салат в большой миске и положил его в их тарелки:

   — И все равно пришел.

   — Джеймс, если ты был на наркоте, то я — в здравом уме. Бросить человека из своего отряда на страшную смерть я бы не смог ни при каком раскладе. И, да, я видел в каком ты состоянии, поэтому на ответную любезность даже не рассчитывал.

   — А Джек — друг твой — бросил бы, — Дарик произнёс это глухо, низко наклонив голову, будто общался с тарелкой, и в этот момент был похож на быка, который собрался идти в атаку.

   Что-то в его голосе Бирку совсем не понравилось: в нем прорывалась едва сдерживаемая злость:

   — Я слышал, как он сказал кому-то, что ты упустил единственный шанс избавиться от меня, — продолжил Джеймс.

   Если Дарик сейчас так реагировал, то и тогда, наверняка, был в бешенстве. Бирк подозревал, что Джека спасло в тот момент только то, что Дарик был ранен и потерял много крови, а потом и вовсе забыл. Но вот теперь, как оказалось, вспомнил.

   Бирк посмотрел на вилку с кривыми зубцами и подумал, что Джек бы точно мог: Джеймса он не переваривал. Но то, что он такое сказал вслух, конечно, глупость. Джек, наверняка, сейчас уже где-то похоронен, но Бирк не знал этого точно. Не хватало еще, чтобы Джеймс открыл на него охоту, если тот жив.

   — Послушай… Ты тогда всех знатно достал, и Джек это на эмоциях сказал. Уверен, он так не думал.

   — Думал! — упрямо повторил Дарик, ударив ладонью по столу. — А вот ты почему-то нет.

   — Блять! Далась тебе та ситуация? Было и было! — Бирк бросил вилку на стол. Есть резко расхотелось. Да и пора было собираться. В городе он не был очень давно: цивилизация, нормальные люди — все это казалось теперь таким нереально далеким.

   Дарик еще немного посидел, прикрыв ладонью глаза, пока не успокоился, и тоже, встав из-за стола, стал собираться. Бирк заметил, как под его легкой курткой цвета хаки исчезли ножи, а в карманах легко угадывались силуэты массивных кастетов. Рамен махнул на это рукой: что-то переигрывать было поздно.

   Джеймс неуклюже потоптался на пороге у дверей, будто ему было за что-то неудобно. Потом глухо бросил через плечо:

   — Ну давай, командир, — и быстро скрылся в сумраке улицы.

   По какому случаю ПМС случился у Джеймса на этот раз, Бирк выяснять не собирался.

   Сам он долго выбирал достаточно чистые джинсы и не слишком мятую майку — все равно ее прикроет кожанка, а раздеваться Бирк точно нигде не собирался.

   В городе, он понял, что чувствует себя неуютно среди хорошо одетых людей, будто был не на своем месте. Они, впрочем, отвечали ему тем же. На узких улочках, вымощенных камнем, было видно каждого. И Бирк замечал, как некоторые кидали на него быстрый взгляд и переходили на другую сторону. Днем, может, на его появление реакция была бы не такой острой, а вот вечером в желтом свете фонарей он точно смотрелся угрожающе.

   Увидев свою цель — гигантский старинный дом — Бирк невольно выдохнул:

   — Блять… Дворец просто.

   Нажимая на звонок, Бирк уже разглядывал резную дверь с вензелями и сам дом.

   Дом внешне выглядел изящным: по белоснежной фасадной стене струился бронзовый рисунок — явно семейный герб. Вензеля были не только на дверях, но и на маленьком балконе. Небольшие башенки и крохотные, по соотношению к размеру дома, фрески придавали ему какой-то очаровательной аристократичности, а бежево-бронзовые арки точености и мечтательности. В целом дом выглядел так, словно сошёл со страниц средневековой книги сказок.

   Дверь открыл пожилой мужчина во фраке и вежливо замер, ожидая услышать цель визитера, несмотря на то, что тот тянул на гопника из подворотни.

   — Мне передать надо… сообщение… это… от Джеймса… — Бирк вдруг осознал, что никак не может вспомнить полное витиевато-длинное имя хозяйки дома.

   — Кто там? — раздался из глубин дома знакомый голос.

   Слуга тут же развернулся и, чуть наклонившись, ответил:

   — Господин говорит, что должен передать Вам послание от Джеймса.

   — Впусти его…

Так как здесь никто не читает это, то нет смысла тратить время на выкладку. Набираем название и автора в поисковике и читаем продолжение.