Все, чем они занимались: прикосновения друг к другу в жар Константина, само совместное нахождение в его покоях в такое время, эти тренировки с приказами, так полюбившийся в последнее время королю способ успокоиться, касаясь друга и вдыхая его запах, – все это выбивалось из тех рамок, которые всегда виделись естественным образом нерушимыми Ивану Канарду. Такими же нерушимыми, как мшистые каменные стены Большого Дворца Старой столицы, в которой он бывал, будучи ребенком. 

Все, чем они занимались, в мире нормальных людей было предназначено только для супругов, за закрытыми дверями, после заключения брака, но никак не для двоих друзей, придумавших по-горячности хитрый план и желающих добиться его претворения в жизнь.

Константин позволил себе откровенно счастливую улыбку, когда смог не исполнить приказ, несмотря на то, что Иван вежливо настаивал, крепко держа его под локоть. Константин, казалось, не был скован никакими мешающими ему рамками морали, но знающий его с детства Иван вскоре почувствовал, что рамки у него все же есть, свои, и только принятые в обществе границы Константин решительно и настойчиво менял под них.

Кажется, так он сумел изменить границы самого Канарда, ведь, когда Константин без тени улыбки попросил:

– Прикажи мне что-нибудь, что напомнит не только мне, но и всем, кто рядом, что я омега.

Иван так же спокойно ответил, сжимая его ладонь:

– Ваше Величество, вам не холодно? Прошу прощения за дерзость, если вы сочтете это таковой, но не благоприятнее ли вам было бы пересесть поближе к огню, покинув свое законное место во главе стола? Боюсь упорствовать в своем беспокойстве, но вы, кажется, дрожите.

– Благодарю за беспокойство, мой лорд. Мне достаточно комфортно. Более упорствовать действительно не стоит, – ровно ответил Константин, отняв руку, и его плечи не дрожали.

А после – улыбнулся робкой улыбке Ивана, и сказал уже своим обычным голосом:

– Это какой-то ад, Вань. Меня всего трясет внутри.

– Постарайся не слишком растрясти свой обед, Костя, повара сегодня старались, – улыбнулся Ваня.

– Прости, что? – нахально спросил Константин, и дьяволята в его глазах плясали фаргусову пляску.

Иван ответил, сам до конца не веря в то, что он поддается на это:

– Постарайтесь не слишком растрясти свой обед, Ваше Величество.

Константин коротко, спокойно вздохнул, а затем – плотоядно облизнулся, заглядывая в глаза друга.

– Ты ужасен, – подвел итог Иван, – и меня таким же делаешь.

– О, да. Не благодари.

Все ближе и ближе приближалась течка короля, и они оба все больше нервничали, но упорно пытались скрыть это друг от друга за тысячей и одной нелепой шуткой.

Не до шуток стало в тот момент, когда Константин получил аккуратно оформленное письмо, в котором лорд Цейт с семьей просил аудиенции Его Величества, потому что для “всей Дайии будет важно именно Ваше решение, Ваше Величество, мои земли утопают в снегу и я нижайше прошу Ваших советов по организации торговых перевозок в Элмор”. 

– Ты можешь ответить, что эти перевозки – исключительно его забота, – фыркнул Иван. – А если лорд Цейт не может справиться, то ему стоит подумать о том, чтобы передать…

– “Поэтому я, нижайше прошу меня за это простить, принял своевольное решение отправиться в Ваш дворец уже сейчас”, – прервал его Константин, зачитывая начало следующего абзаца письма.

Иван прикрыл глаза и выругался так, как не позволял себе никогда раньше. Константин не среагировал, только отложил письмо и усмехнулся:

– У них неплохие информаторы. Из дворца, но не из тех, кто близок ко мне. Из Дайии полторы недели пути. Он приедет во второй середине течки. Может, зацепит один, два или три дня. Смотря когда именно она начнется.

– Ты не можешь сказать точно? – спросил Иван.

– Я знаю свой цикл, но она может прийти на день раньше или на день позже. Это в пределах нормы.

Иван кивнул, стараясь не думать о том, как слово “цикл”, которое до этого он слышал только на уроках от их старого учителя, прозвучало в устах Константина, несмотря на его ровный тон.

– Мы должны будем потренироваться, – сам не слыша себя, сказал он.

Константин кивнул, соглашаясь.

– Да, Вань. Мы должны будем потренироваться.

Той ночью Константин стонал и просил его быть хоть немного мягче, но Иван уже не мог остановиться, медленно покрывая все тело омеги укусами. Так, чтобы никто другой. Так, чтобы видно было издалека.

– Только не… шею… Вань… – сбивчиво попросил он, закрывая ее ладонями и дрожа, и все силы Ивана ушли на то, чтобы не приказать ему убрать руки.

Он громко прорычал и перевернул Константина на живот.

Море бушевало сильным штормом, ломало торговые судна, словно они были ничем иным, как хрупкими резными игрушками, топило одно и тут же принималось за следующее. Едва почувствовав соленое во рту, Иван проснулся.

– Кто посмел атаковать твою губу? – спросил Константин, пропуская его в свой кабинет.

– Я сам атаковал, – ответил Иван, задержав дыхание. – Прокусил во сне.

Константин не стал спрашивать, что именно снилось другу, только отогнул ворот камзола и продемонстрировал ему глубокие полосы у самого основания своей шеи, уходящие к плечам.

– А я расцарапал, – сказал он, кивнул в сторону окна и продолжил тем голосом, каким отвечал на занятиях красноречием: – Отличная погода на дворе, не так ли, мой лорд?

Сильные волны покрывали всю морскую поверхность, разбивались о скалы тысячей мелких брызг, и громко кричал поверх них ледяной ветер. Иван не стал отвечать на вопрос, и, Константин, выждав совсем немного, прошел к своему привычному креслу.

– Просто сделай это, – сказал он, и от его слов колючие соленые капли покрыли всю комнату. – Только не делай так, чтобы мне стало холоднее. От течки жарко, но даже это не помогает, когда камин давно следует заменить.

Иван кивнул и прошел в то кресло, которое по сложившейся негласной традиции в такие дни занимал он сам.

– Ваше Величество, не хотелось бы Вам укрыться теплым пледом, что лежит возле гобеленов у противоположной стены? Мне верится, что от этого вам может стать теплее, – сказал он, и большая волна шумно разбилась о поверхность моря.

Константин поднялся сразу же, словно даже не попытавшись сопротивляться. Взял плед, укутал им плечи и опустился обратно на кресло уже так.

Слабо улыбнулся.

– Не совсем то, что я имел ввиду. Но сойдет, – погладил он плед.

– Ты мог сопротивляться?.. – осторожно уточнил Иван, и Константин помотал головой:

– Нет. Совсем нет. Мне захотелось этого так, что проще было отсечь себе руки, чем остаться без пледа, – ответил Константин.

Море тревожно затихло, как оно бывает в ожидании новой бури, когда вода еще не успела отойти от прошлой. Иван покусал губу, стараясь унять довольно урчащего альфу внутри себя.

– Продолжай, – негромко попросил Константин. – Я должен понять, как далеко можно зайти. Давай что-нибудь такое, что мне не захочется делать настолько, что я смогу найти, за что ухватиться.

Первая мысль, которая пришла к Ивану под влиянием запаха омеги, очень понравилась альфе внутри, но точно была неуместна. Примерно совсем. Он покачал головой, стараясь собраться.

– Я могу учуять, о чем ты подумал, – ответил Константин. – Нет, это не подойдет. Этого мне хочется, с тобой. Скажи мне разобрать бумаги или в этом духе.

Иван тяжело вздохнул, про себя проклиная то, насколько легко в такие моменты их обоих выдает собственный запах.

– А если о таком прикажет лорд Цейт? – спросил он с горькой усмешкой.

– Мне будет достаточно мерзко, но я не уверен, что этого хватит, чтобы сопротивляться, – серьезно ответил Константин.

Альфа внутри Ивана взрычал, и из его рыка родилась догадка.

– Ваше Величество, – начал он, и море дрогнуло, – представьте, что Вы в Тронном зале напротив семьи Цейт.

– Ваня?.. – осторожно переспросил Константин, должно быть, удивленный тому, что не получил приказа. Иван поджал губы, но продолжил:

– Представьте.

Константин с явным неудовольствием, но моментально прикрыл глаза. Задышал медленней, сжал подлокотники кресла и кивнул.

– Представил.

– Не открывай глаза, – спокойно попросил Иван. – А теперь, извольте ответить, Ваше Величество, Вы хорошо спали этой ночью? Боюсь, слухи о кроватях Рилиандила не врут, им может недоставать мягкости для комфортного сна. Я мог бы распорядиться, чтобы Вам прислали кровать из моих краев.

Константин нахмурился, еще явно не понимая, что от него хотят. Но глаза не открывал и, должно быть, успешно представлял себе, что подобное может происходить не здесь, а в Тронном Зале. Его запах тревожился, море опасалось приближающейся опасности, дрожали на его поверхности мелкие волны. Иван искренне извинился перед другом до того, как продолжить:

– Прошу простить мне мою дерзость, но вы кажетесь уставшим. Словно вам трудно ровно дышать? Я слышал, что такое может случиться от неверного выбора кровати. Ваше тело не болит от того, что Вы измучились от необходимости держаться так, словно ничего не происходит? Простите меня, если я перебарщиваю. Я лишь надеюсь, что сон на новой кровати поможет Вам держаться так, как Вы себя чувствуете, ведь чувства эти будут намного прекрасней, чем после сна на кровати неудобной.

Это происходило мгновенно, после каждого слова. Сперва – дыхание Константина сбилось так, как будто он не мог его контролировать вовсе. Потом – затряслись его плечи, он закусил губу. Под конец речи Ивана – Константин громко простонал, выгнувшись в кресле.

– Фарг… – прошептал он дрожащими губами, – фарг, Вань… я…

– Я вижу, – хрипло и довольно ответил Иван прежде, чем успел закусить губу.

– Тебе нужно было меня укусить… тогда…

О, Иван готов был исполнить эту просьбу сейчас. Слишком послушно реагировал омега на его приказы, на приказы альфы, настолько послушно, что у того перед глазами кружилась вся комната. Настолько послушно, что омега даже этого заслужил.

Рот Ивана наполнился слюной.

– Нет, ты же сам помнишь, почему нельзя, – через себя сказал он, и пахнуло сырым и глубоким, безвыходным скалистым ущельем, затопленным водой.

Константин открыл глаза.

– Тогда мне конец… – усмехнулся он, откидываясь в кресле, – И, да, я даже не понял, какими именно словами ты приказал.

Он задышал ровнее, снова постепенно беря себя в руки. Волны бушевали за пределами ущелья, но в нем самом было тихо, спокойно. Как будто оно было мертво.

– Подожди, – сказал Константин, упрежая Ивана, – это просто эмоции, я не собираюсь сдаваться.

Соленая вода мелко задрожала, ударяясь о каменные стены. Исследовала каждую из них. Взревела, не найдя выхода, и гневно поднялись над ущельем волны. Константин слабо улыбнулся.

– Когда ты приказываешь сейчас, я не вижу ничего, за что можно было бы зацепиться, – сказал он, покачав головой. – Я просто делаю.

– Он может не знать о том, что можно приказывать так, – предположил Иван.

Константин фыркнул.

– Ему уже сорок через несколько месяцев. Он старик, Вань. Думаешь, он не заметил того, что ты в девятнадцать?

Надежды на это было мало. Лорд Цейт был влиятельным человеком, вхожим во все знатные дома страны – таким нельзя стать без должной хитрости. Константин уже распинался на эту тему. Кроме того, лорд Цейт был более двадцати лет женат, и пусть брак его по слухам был не самым удачным, но он давал ему возможность близко общаться с омегой и проверять, как он может на него влиять, а как – нет.

Вдруг – холодные волны снаружи разбили ущелье в дребезги. Иван вздрогнул.

– Мы придумаем что-то другое, – сказал Константин. – Что-то, что поможет мне продержаться. Мне плевать, что.

Иван скорее поверил бы в то, что рухнет бессменная смотровая башня, возведенная в Старой столице родоначальниками Фенсалоров, чем в то, что Константин откажется от так долго и тщательно прорабатываемого плана. Тем более после того, как не раз испытал для его исполнения то, что унижало его. Но король Релении перед ним тихо хмыкнул и изогнул губы в едва заметной усмешке.

– Стряхни пыль со своих доспехов, Ваня. Они мне понадобятся.

И Иван осознал, так ясно, как никогда до этого, что он пойдет за ним до конца – куда угодно.

– Достаточно будет того, что я распознаю приказ.

– Он может сформулировать его так, что ты не среагируешь сразу.

– Когда отойду, то среагирую. Через некоторое время любой приказ отпускает.

– Хорошо, допустим.

– Но мне нужны будут конкретные слова.

– Ты король, Костя.

– А еще омега в течке. Они могут списать все на мою неуместную гневливость как раз из-за нее. И это поднимет раж.

– Я могу быть рядом, чтобы подтвердить, что тоже слышал приказ.

Константин устало перевел дух, откинувшись в кресле. 

– В голосе этого не слышно, – сказал, потирая виски. И спросил:

– Мой запах реагирует?

Иван покачал головой. Они обсуждали новый план почти весь день и уже, кажется, ходили по кругу. Солнце скрылось и за окном постепенно темнело, комнату понемногу окутывал легкий полумрак. Давно пора было зажечь свечи, но они прерывались только на то, чтобы дойти до уборной и забывали про свечи с первым же словом собеседника. Запахи друг друга, кажется, пропитали их тела, и от них не было спасения ровным счетом нигде.

Море Константина то довольно блестело на солнце, то легко покачивались волны в такт его словам, то над поверхностью воды поднимались сильные порывы ветра, и тогда волны выбрасывали на берег спутанные липкие водоросли и покрытые тиной обломки кораблей и не нужных уже более никому вещей.

– Именно на приказ – нет, не реагирует, – сказал Иван.

Константин тихо скрипнул зубами, и теперь волны гневно разбились о скалы.

– Значит, тоже не подойдет.

Он вздохнул.

– Но ты мне нужен, это верно. Пойдем, Вань, – Константин поднялся и измученно потянулся, разминая затекшее тело. 

Канард поднялся следом за ним, с удовольствием размялся тоже. От долгого сидения – а слишком активно шевелиться, когда рядом настолько сладко пахнущий омега, было просто опасно – ныло все тело. Больше всего хотелось лечь в кровать в своих покоях и забыться сном до утра. Может, утром к нему придут свежие идеи.

– Куда? – спросил Иван, осторожно держась на достаточном расстоянии, чтобы гудящая голова не позволила ему сорваться и сделать что-нибудь, о чем он пожалеет.

Константин устало потер плечи.

– В мои покои, – ответил он. – Мы еще не закончили.

Иван удивленно посмотрел на него, и Константин улыбнулся.

– Не урони поднос, – сказал он. – Будет жалко, если твой пирог упадет в грязь.

К чему-к чему, а к тому, чтобы идти в покои Константина Иван был решительно не готов. Не после того, как провел среди его запаха почти весь день. Тем более, первый день течки – самый сложный, как он помнил из слов короля. Это было бы перебором.

– Надеюсь, это не тот выход, который ты придумал, – осторожно начал он, на всякий случай немного отступая. Избегая точного названия “того самого”, что может случиться в королевских покоях, он предупредил: – Костя, если от тебя будет пахнуть мной, это могут учуять. И это не поможет, если лорд Цейт прикажет.

– Не поможет ли? – усмехнулся Константин.

А потом – шагнул к Ивану ближе, взял его руку в свою и повел носом, сам вспыхнув запахом.

– Для того, чтобы сделать то, после чего от меня будет пахнуть тобой, нам не обязательно идти в мои покои, Вань, – сказал он и хитро улыбнулся. – Здесь есть прекрасный дубовый стол. Кресла. Стены. Даже пол и плед, который можно на него положить.

Иван тихо рыкнул и переплел их пальцы – запах Константина обнял его, тяжелой волной накрывая с головы до ног. Сам Константин продолжал улыбаться, но не больше.

– Костя, мне иногда действительно кажется, что ты хочешь, чтобы я сорвался и что-то с тобой сделал, – с трудом пробормотал он.

– Почему что-то? – спросил Константин, и его глаза блеснули в угасающем дневном свете. – Я хочу, чтобы ты сделал со мной очень конкретные вещи. 

Иван рыкнул громче, попытался отнять руку – Константин не дал. Он резко прижал ее к своей груди и жарко выдохнул. Всю комнату затопило.

– Отлично, – сказал Константин, и в его груди быстро-быстро билось сердце. Так сильно, что это чувствовалось несмотря на плотный зимний камзол.

– Ты перегибаешь, Костя, – предупреждающе сказал Иван, старательно игнорируя то, насколько приятно касаться короля так.

Константин улыбнулся, быстро облизнул губы и шагнул еще ближе. Они все еще не соприкасались никак, кроме как руками, и руку Канарда король прижимал к своей груди, но от этого шага первому стало невыносимо.

– Я сейчас понял, Вань, – произнес Константин. – Сразу после твоих слов о моих покоях.

Волны тихо шелестели на поверхности воды, когда он подался выше, чтобы прошептать Ивану почти на ухо:

– Если мы ничего не придумаем, то мой первый раз, как омеги, заберет сорокалетний старик, который желает моего поражения. Как тебе такое?

Рука Ивана двинулась сама. Прижала к нему Константина быстрее, чем Канард успел понять, что происходит. Его пальцы сгребли ткань чужого камзола.

– Фарг, да… – выдохнул Константин, задрожав в его руках. Откинул голову, обнажая беззащитную шею.

Он задышал чаще и тяжелее, сбито, прерывисто. Обнял Ивана за плечи, наклоняя его к себе. Его шея пахла, как самый прекрасный закат, какой только можно увидеть над морской гладью.

Иван высвободил зажатую между их телами ладонь и провел ей по этой шее. Она была горячей. Он довольно прорычал. Наклонился ниже, зафиксировав голову омеги за волосы – тому, судя по рваному вздоху, только понравилось, – и коснулся губами лихорадочно бьющейся жилки.

– Ты же… не укусишь меня сейчас?.. – прошептал Константин, и его ладони на плечах Канарда приятно дрожали.

Иван тихо усмехнулся и сделал то, о чем давно мечтал: провел языком по горячей коже, от основания шеи до ямочки за ухом и снова вниз, пробуя эту кожу не только на запах, но и на вкус.

– Нихуя себе… – сбито прошептал Константин, тело которого от ласки задрожало только сильнее.

– И как ты прикажешь отпустить тебя сейчас, Костя?.. – глухо спросил его Иван, сам удивившись, насколько низким и хриплым, почти рычащим стал его голос. Все его сны смешались воедино, обрели цвет, обрели вкус. Обрели живую тяжесть чужого тела в руках. Альфа царапал внутренности, желая вылезти наружу и взять уже то, что причитается ему и только ему.

Иван в пару шагов опрокинул Константина на стол.

Тот послушно обнял Канарда ногами и выгнулся со стоном, почувствовав прикосновение к животу. Иван навис над ним, упираясь на другую руку.

Теперь, понял он, можно было не волноваться и не спешить. Теперь омега никуда от него не денется. Дыхание Константина, должно быть, было слышно с другого конца дворца, а его море жадно окутывало всю комнату. Иван медленно провел ладонью по чужому животу, выше, через грудь на шею. Огладил горячую щеку, довольно наблюдая за тем, как омега покорно тянется за лаской.

– Костя, ты такой первый раз хотел?.. – Иван провел по его губам, шумно выдохнув, когда Константин приоткрыл их и обвел его палец языком. – Хотел, чтобы он был на этом столе, даже не в постели?..

Он толкнулся бедрами, проезжаясь пахом по твердому паху Константина, и тот выгнулся сильнее, простонал громче. Поелозил головой по столу, растрепав волосы. Ивану стало жаль, что в комнате уже темно. Так он не мог увидеть то, насколько мутными стали разноцветные глаза.

Что-то казалось ему ужасающе неправильным.

Иван усмехнулся, толкнувшись еще раз.

– Чтобы я взял тебя на столе, поддавшись ревности?..

– Да… да, да… пожалуйста, да… Вань… – сбито прошептал Константин, задыхаясь после каждого слова.

Он погладил дрожащими руками плечи Ивана и попытался притянуть его ближе, но Канард помотал головой и медленно снял его руки с себя. Уложил их на стол – омега не сопротивлялся, только надрывно проскулил.

Подчинился, как ему и положено.

Стало ясно, что именно показалось неправильным.

– Ты хочешь лечь под меня только для того, чтобы не отдаться впервые Цейту, Костя… – тихо сказал Иван, и море зашумело, недовольное его словами.

Константин несколько раз осоловело моргнул – взгляд его было не разобрать в беспощадно надвигающейся темноте. Он шумно сглотнул и задышал медленнее, как всегда делал, когда силился взять себя в руки.

– Повтори… – попросил он.

Иван усмехнулся и повторил.

– Ты хочешь лечь под меня для того, чтобы не отдаться впервые Цейту, – сказал он, и услышал тихий смешок.

– Не вижу в этом… ни фаргуса плохого, Вань… – тяжело дыша, ответил Константин. – Я хочу лечь… отдаться… не кому-то случайному. А именно тебе… но…

Он поелозил спиной по столу, рвано выдохнув, когда попал пахом на пах Ивана.

– Если мы смогли бы дойти до кровати… я все же предпочел бы ее…

Иван не понял, как именно смог оторвать свое тело от тела омеги. Поднявшись, он, еще до того, как отстранился полностью, потянул Константина за ладонь, поднимая со стола и его. Константин тут же потянулся к нему, желая, должно быть, прижаться, но Иван мягко уперся в его грудь рукой.

– Нет.

Так и держа Константина за руку, он развернулся и направился к выходу – омега едва поспевал за ним.

На их счастье в коридорах дворца они не встретили никого.

У покоев короля Канард притормозил, чтобы дать себе время немного прийти в чувства, но король ждать не захотел: отворил дверь и затянул Ивана внутрь. Прижал его к этой двери, навалившись, и быстро зашарил по карманам перед тем, как вытащить ключ. Два оборота – и Константин жарко обнял Ивана.

Горячие губы скользнули по шее Канарда, прерывистое дыхание обожгло ее. 

– Ты бы знал, сколько я об этом мечтал… – сбивчиво прошептал Константин.

– Ты дверь не забыл закрыть… – рассеянно пробормотал Иван, мягко поглаживая его поясницу.

Константин довольно потерся носом о его шею и ответил:

– Это рефлекс...

В следующее мгновение Иван опрокинул его уже на кровать.

– Рефлекс, Костя? – прорычал он, фиксируя руки омеги по обе стороны от его головы.

Смешка не последовало. Константин прикрыл глаза, откинул голову и тихо простонал. Иван устроился на его бедрах поудобнее.

Он тоже мечтал об этом, и даже больше, чем Константин мог себе представить. Как в тумане – тягучем, белом тумане над морской водой – Канард провел ладонью по чужой груди, одну за другой подцепляя пуговицы камзола. Сколько раз он снимал его с Константина, после попоек короля, но не смел надеяться, что сможет снять его так…

– Ты понимаешь, что мы не продержались рядом и трех твоих… течек? – спросил он, наклоняясь поближе к тяжело дышащему Константину.

Тот рвано мотнул головой – быстрее, уже, кажется, не понимая вообще ничего. Повинуясь инстинктам, Иван еще раз провел по горячей шее языком.

Константин потерянно моргнул, когда Иван потянул его на себя, отстраняясь – чтобы снять камзол с его плеч. Руки Константина оказались на свободе, и он тут же положил их на крепкие плечи. Сжал несильно – и тихо простонал, когда Канард припал губами уже к его плечам. Ворот его рубашки Иван ослабил настолько, чтобы можно было стянуть ее с одного плеча и коснуться пылающей кожи уже на нем.

Стягивать всю рубашку Иван еще не решился, словно та была той единственной преградой, сквозь которую еще можно было не пройти.

– Костя… – прошептал он, надеясь сам не зная на что: или на то, что Константин сам сейчас опомнится, отстранит каким-то образом его от себя и отшутится в духе “а мы были близки, верно? ну как тебе, Вань, понравилось меня зажимать?”, или…

Константин подался ближе, его дрожащие руки скользнули по плечам Ивана, умелые пальцы вплелись в его волосы. Константин надавил на его затылок, наклоняя его голову к себе. Улыбка скользнула по его губам перед тем, как он прижался ими к губам Ивана.

– М-м…

Константин улыбнулся и легонько прикусил его губу.

Все его тело мелко дрожало, а неровное дыхание опаляло лицо Канарда, но поцелуй Константин повел сам, уверенно прихватывая чужие губы и скользя по ним языком. Наклонил голову Ивана ниже и нажал языком на его губы, открыл их, углубил поцелуй.

Иван бы опрокинул его на кровать еще раз, если бы они уже не лежали на ней.

Мягкие волны ласкали его, когда Константин провел ладонью по его груди, безуспешно цепляя пуговицы камзола.

– Вань… – прошептал он, разрывая поцелуй, – я не смогу расстегнуть его…

Иван тихо хмыкнул, прижался губами к теплой щеке короля и одну за другой расстегнул пуговицы своего камзола сам. Стянул и его.

– Я удивлен, что ты вообще можешь говорить… – искренне признался он.

– Ты… неплохо меня… натаскал… – Константин лихорадочно выгнулся на кровати, прижимаясь к Ивану грудью, и большие волны поднялись над поверхностью воды.

Канард догадался, что будет дальше.

– Нет.

– А сейчас ты натаскаешь меня… на кое-чем… другом… м-м-м… – все равно продолжил шутку Константин.

Иван пораженно прорычал и толкнулся бедрами, надеясь, что хотя бы это заставит омегу замолчать. Сработало – Константин крупно вздрогнул, закусил губу и мотнул головой.

– Мне жарко, Вань… – только прошептал он, тихо и жалобно. Доверчиво.

Иван чуть отстранился и потянул его рубашку прочь. Осторожно провел ладонями по влажной, горячей коже.

– Ты горячий… – зачем-то прошептал Канард, констатируя очевидный факт.

“Тебе нравится?” – прозвучало в его голове хитрым голосом Константина, но сам Константин лишь сбито и тихо простонал, когда ладонь Канарда спустилась к его животу.

Эту ладонь омега нетерпеливо дернул ниже, и Иван сжал его твердый пах – на рефлексе. Море зашумело, Константин с силой вцепился в его запястье и провел его рукой вперед-назад, вздыхая на каждое движение.

Пальцы Ивана сами нащупали застежки чужих штанов. Удивительно, как он смог расстегнуть их одной рукой – должно быть, помогло то, что Константин весь замер, не мешая, только задышал медленней. Наверное, стоило бы сперва обхватить его плоть рукой и двинуть ей несколько раз: хотя бы так, как Иван делал себе, но Канарду хотелось другого, и слишком давно. По члену Константина он лишь мазнул, осторожно спускаясь ладонью ниже. С трепетом отодвинул подклад – кажется, сложенный в несколько раз хлопок. Медленно провел между влажными в ложбинке ягодицами.

Коснулся входа.

Константин так же медленно, тяжело дышал, не отвлекая. Иван чуть надавил, чувствуя, как кончик его пальца утопает во влаге.

Совсем не такая, какой она ему снилась. Пожалуй, она была все же больше похожа на воду, но при этом была густой, чуть липкой, с трудом сходила с пальца, когда Иван отнял его от входа и провел выше, по ложбинке до ямочки сверху ягодиц. Смазку было решительно не с чем сравнить. Иван довольно улыбнулся и снова спустился пальцами к входу. Надавил уже сильней – и почувствовал, как вокруг него сжимается чужой жар.

Море нещадно подернулось штормом, Константин рвано простонал. Толкнулся бедрами навстречу – Ивану не понравилось, он рыкнул, и омега замер.

– Мне… еще… – задыхаясь, начал Константин.

– Помолчи, – оборвал его Иван.

Протолкнул палец глубже, бережно огладил мокрые стенки. Константин откинул голову и все равно прошептал:

– Когда я сам, это… не…

Дальше он мог бы уже не продолжать. Иван только спросил, с трудом сгибая и разгибая палец перед тем, как вынуть его:

– Тебе не больно?

Словами Константин уже не ответил, только рвано помотал головой.

– Тогда, Релена ради, помолчи, хорошо? – прошептал Иван, вжимаясь лбом в дрожащее плечо омеги.

И так было непросто осторожничать, когда альфа наконец дорвался до того, чего ждал так долго.

“Но ты же будешь нежным, верно?..” – спросил в прошлый жар Константин, и, да, Ивану хотелось быть нежным. Все, что он делал, он делал только на инстинктах, не имея, в отличие от короля, никакого опыта, но каждой клеточке его тела хотелось сделать так, чтобы Константину было приятно.

Иван осторожно высвободил руки. Пришлось приподняться, чтобы стянуть с Константина штаны. Свою рубашку он снял следом. Немного помедлил и свои штаны пока только расстегнул.

Над ночным небом поднялась убывающая луна, нежным светом осветив комнату, и теперь Канард мог видеть и то, насколько жадным блеском желания блестят глаза омеги, и каждый контур его сильного тела. Константин облизнулся, с трудом приподнялся на кровати и потянул Ивана на себя.

– Ты же понимаешь, что это сломает все?.. – решился на вопрос Иван, ласково и осторожно поглаживая чужую крепкую грудь.

Константину пришлось сделать несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы понять, о чем его спросили.

– Я понимаю… – с трудом ответил он, подставляясь под прикосновение, – что или нет… или…

“Или мы все уже сломали”, – это договаривать ему даже не пришлось. Константин повел носом, должно быть, считывая невысказанный ответ на невысказанную фразу.

– К фаргусам это, Вань… просто возьми меня… – попросил он, обнимая Ивана. Погладил его по спине, нажимая пальцами как-то так, что это ощущалось слишком приятным.

– Давай мы… подумаем… – он прижался губами к плечу Канарда и провел языком вдоль его ключицы почти до впадины между ними, – утром…

Иван усмехнулся, стараясь не поплыть от ласки и ощущения горячего, дрожащего, удушливо приятно пахнущего тела под ним.

– Меня злит такой твой подход, ты же знаешь, – сказал он.

Константин шумно вдохнул – морская пена качнулась – и медленно, осторожно обнял Ивана и ногами.

– Открыть тебе… тайну, Вань?..

Теперь его промежность прижималась к промежности Канарда – твердая, горячая, чуть ниже – влажная. Его обнаженные бедра обжигали Ивана жаром даже сквозь ткань его штанов. Константин нетерпеливо потерся, но не членом, а… а ровно тем, что рисковало испачкать бы эти штаны влагой и запахом, если Канард не перехватил бы Константина под бедра, фиксируя.

– Не уверен… – завороженно ответил он, довольный тем, как просто омега замер под его хваткой.

Замер и тихо проскулил, но сбился, царапнул спину Ивана и сбивчиво продолжил:

– Меня заводит… когда ты злишься…

Это было перебором. Слова Константина попали ровно туда, куда нужно – минуя сердце прямиком в давно ноющий пах Ивана. Альфа внутри него хищно оскалился, и Иван сжал чужие подрагивающие бедра сильнее.

Кажется, в комнате должно было быть холодно, но этого совершенно не чувствовалось. Кровать короля была объята жаром.

– Не продолжай… – попросил Иван, с трудом не сделав из фразы приказ. Константин легонько прикусил кожу у основания его шеи, провел по укусу мокрым языком и продолжил:

– Меня, как омегу… это заводит… твой гнев…

– Не. Продолжай.

– Мое желание подчиниться ему… тебе… заслужить прощение…

– Костя.

– Тебе очень… приятно… подчиняться… Еще тогда, в Малом зале… мне хотелось…

– Костя, я попросил тебя, – не сдержавшись, рыкнул Иван.

Константин тихо, сбито рассмеялся. Ивану больше всего на свете захотелось заставить его уже послушаться себя, как и должно было слушаться омеге. Альфе внутри эта мысль очень понравилась, но Константин вдруг затих и попросил негромко, сбивчиво, искренне. Нет, даже не так. Он попросил открыто.

– Прикажи мне… – прошептал он, и этой фразой обнажил последнее, что еще было скрыто. Иван потрясенно выдохнул, и Константин продолжил:

– Мне нравится это… нравится, Вань… слушаться твоих приказов… – его руки на спине Ивана дрогнули, омега надрывно простонал. – Прикажи… что угодно…

Иван не понял, как избавился от своих штанов и исподнего. В ушах стоял собственный рык, вокруг него бились о скалы высокие волны. Константин шумно вздохнул и мягко, податливо потянулся навстречу, когда альфа подвинул его ближе к себе по кровати.

– Я не буду тебе приказывать, – отрезал Иван, прижимаясь губами к чужой горячей шее.

Руку – уже к фаргусу все это – спустил ниже и коснулся тягучей влаги между ног Константина. Вошел в него – сразу двумя пальцами. Его собственный член потянуло от того, как легко омега их принял. О подготовке Иван знал только то, что успевал рассказать ему Константин до тех пор, пока Канард недовольно не прерывал его – это было примерно тогда, когда король (еще принц) вообще увлекся и мужчинами тоже. Но сейчас подготовка, кажется, была даже не нужна. Иван вынул пальцы.

Подушка, вспомнил он, Костя что-то говорил о подушке. 

Сейчас Константин мог только судорожно хватать ртом воздух, смотреть лихорадочно блестящими в лунном свете глазами из-под полуприкрытых век и сжимать почти до боли спину Ивана трясущимися руками. Он послушно приподнял бедра, подчинившись легкому прикосновению, и позволил подложить под них подушку.

Иван прижался губами к горячей щеке, приставил член – Константин вздрогнул, и Иван толкнулся.

– Ха… х-ха…

И, Фарг, это было лучшим, что могло с ним произойти. Константин замер весь, впился ногтями в его спину.

– Ха-а-а…

Внутри он был весь горячий и нежный, мокрый, приятный, тугой. Иван хотел было спросить, не больно ли ему сейчас – но быстро учуял, что омега уже не ответит. Ласково поцеловав его щеку, Иван мазнул губами по его губам и тихо позвал:

– Костя…

– Х-ха… ха…

Все было таким правильным, словно только таким оно и могло быть.

Иван легонько погладил Константина по взмокшим плечам и осторожно вошел в него до конца. Жар омеги затопил его целиком.

Толчки, легкие, осторожные прерывались только шумными вздохами – Константин, вопреки ожидаемому, не стонал. Даже когда Иван подался бедрами сильнее – омега только вздрогнул, задохнулся на вдохе и вжался лицом в его шею. Сжал его плечи сильнее, сжался сильнее на нем самом – простонал Иван.

Он не расслабился даже когда Канард попросил об этом: “Костя, расслабься…”, начисто проигнорировав просьбу, словно не слышал ее. Не расслабился, когда Иван пропихнул между их телами руку и обхватил его член – только выгнулся немного в пояснице, давая чуть больше места. На любой толчок: сильный и быстрый или медленный и осторожный, Константин только крупно вздрагивал и тяжело дышал.

Когда он кончил, приоткрыв рот в беззвучном стоне, его руки разжались, и упали с плеч Ивана. В сгибе локтя одной руки Константин спрятал лицо, второй – так же сильно вцепился в простыню. Кулаки его были сжаты, все тело напряжено, он продолжал молчать и только покорно принимать усиливающиеся толчки.

Иван простонал, уже не в силах замедлиться. Такая реакция Константина пугала его, и поэтому Канарду пришлось:

– Костя, кивни, если тебе хорошо… – приказал он.

Константин вздрогнул и быстро, судорожно пару раз кивнул, не расслабляясь. Иван вжался лицом в его шею. Еще немного, еще чуть-чуть, еще сильней – и он вышел в последний момент, с трудом напомнив себе, почему не выходить нельзя. Бледные капли быстро стекли по влажной коже Константина.

Омега затих.

Иван опустился на бок возле него, к фаргусам подушку – откинул ее в сторону, прижал все еще напряженного Константина к себе. Запах моря пропитал его насквозь, на мелких волнах качало, кажется, их обоих, и Канард ласково погладил омегу по взмокшей спине. Наваждение спадало, тело еще обволакивало удовольствие, но мысли понемногу прояснялись.

– Костя, скажи хоть что-нибудь, ты меня пугаешь… – попросил он, касаясь поцелуем мелко подрагивающего плеча.

Константин едва заметно, тихо ухмыльнулся и медленно помотал головой.

Его рука, все такая же напряженная, с трудом скользнула по пояснице Ивана, Константин обнял его. Попытался погладить – не вышло, задышал медленней. Постепенно, очень постепенно его плечи немного разжались. Иван волновался, но не торопил.

– Укрой меня… – едва слышно прошептал Константин в его плечо.

Иван приподнялся и укрыл их обоих. Аккуратно умостил свою руку на спине Константина, стараясь не слишком надавить ей.

– Тебе было?.. – осторожно начал он.

– Да… – Константин шумно сглотнул, – очень…

– Тогда почему ты?..

Константин снова помотал головой, прерывая вопрос.

Впервые за день его запах больше не мешал думать и не толкал к действиям. На море стоял штиль, вода поблескивала серебром в лунную ночь. Иван прижимал к себе Константина, ласково перебирая его волосы, уткнувшись в его лоб губами, Константин медленно, очень медленно расслаблялся.

– Это было… слишком приятно, – наконец сказал он. – Я не знал, что так вообще может быть…

Его дыхание тоже выровнялось, несмотря на близость и даже объятия. Константин тихо улыбнулся, чуть отстранился и взглянул уже полностью осознанно.

– Я не хотел тебя пугать. Это было слишком хорошо…

Он немного завозился, устраиваясь поудобнее. Вытянул руку из-под одеяла, положил ее Ивану на щеку, легонько погладил – рука Константина еще мелко дрожала, но это было заметно только вблизи. Рука прошлась по щеке, поднялась к волосам, Константин подался чуть ближе и коснулся его губ своими губами. Поцеловал медленно, почти лениво, но Иван легко считал в этом благодарность. Выдохнул и ответил, как сумел.

– Ты действительно меня напугал, – тихо сказал Иван, когда Константин отстранился.

– Ты не чуял, что мне хорошо? – расслабленно спросил Константин, потираясь носом о чужую щеку.

– Чуял, но…

Он чуял, но все равно хотел убедиться. И приказал. 

– Все хорошо, – тут же ответил Константин, словно прочитав его мысли, хотя, что было более вероятно, уловив их в запахе. – Я действительно хотел этого.

Оставил теплый поцелуй на щеке Ивана.

– Давай спать. Изначально я хотел еще пообсуждать план и только это. Но сейчас давай спать.

Он закинул руку на плечи Канарда. Погладил его спину, ласкаясь.

– Не спорь. Я не выпущу тебя до утра, Ваня.

У Ивана не осталось ровным счетом никаких сил на то, чтобы спорить или что-то обсуждать. Он лишь понадеялся, что запахи друг друга не пропитают их тела настолько, что это смогут учуять другие.