У него не осталось ни малейшего намека на силы для того, чтобы спокойно с этим всем разобраться, поэтому Иван решил дать мыслям настояться – в конце концов он интуитивно почувствует нужное решение, и последует ему. Тем более, что оставался последний день жара Константина, в который лорд Цейт мог сделать еще что-нибудь. Сейчас первоочередной задачей Канарда было каким угодно способом, но защитить короля… не помешав при этом его замыслам. Иван уже не сомневался в том, что они были. Возможно, проработанные намного точнее, чем он мог вообще ждать от Константина. Оказавшись в ситуации опасности, знакомый Канарду с детства вспыльчивый дурак раз за разом проявлял собранность и твердость, холод, словно превращаясь в кого-то другого. Или, наоборот, в самого себя.

Константин вызвал их к себе после обеда.

Закончив со своей едой, он поблагодарил лордов за компанию, поднялся.

– Можете продолжать обед, – разрешил он и добавил: – Лорд Уиммильяр Цейт, Иван, будьте добры зайти в мой кабинет после окончания трапезы.

– Почту за честь, Ваше Величество, – ответил за них двоих Иван, и заметил, как одобрительно потеплели глаза короля. Море легонько качнулось.

– Благодарю Вас за приглашение, Ваше Величество, – сказал Цейт и отложил приборы. – Если Вы не против, я мог бы уже составить Вам компанию.

Константин коротко покачал головой.

– Вам нет нужды спешить, мой лорд, – ответил он. – Составьте компанию лорду Канарду. Я буду ждать вас двоих в моем кабинете.

Сказал, коротко кивнул присутствующим и удалился из столовой, унося с собой свой морской запах.

Неудовольствие лорд Цейт скрывал достаточно успешно, зато Хассий позволил себе тихий смешок в салфетку, сделав вид, что обтирает губы. Уиммильяр не заметил.

По пути до кабинета короля они с Иваном перебросились парой вежливых, ничего не значащих фраз, какими всегда были полны встречи знати. Единственным вопросом насчет Константина, который позволил себе лорд Цейт, было:

– Как вы полагаете, лорд Канард, по какому вопросу Его Величество изволил вызвать нас обоих? Мне не помнится, чтобы между Думетрумом и Дайии были неразрешенные вопросы.

Иван вежливо улыбнулся.

– Я полагаю, мы узнаем это внутри, – сказал он.

– Вы правы, – ответил лорд Цейт.

Будучи старшим и первым, к кому был обращено приглашение короля, в двери кабинета постучал Цейт. Константин позволил им войти и сразу пригласил занять кресла – “нет нужды раскланиваться повторно”.

Прохладный ветерок подгонял мелкие волны, с тихим шумом разбивавшиеся о берег. В остальном море было спокойно. Не было в его водах ни единого корабля, даже шлюпки. В тусклом солнечном свете море казалось расслабленным. Обманчиво расслабленным. Море затаилось так, словно готовилось поглотить в своих волнах первое же доверившееся ему крупное судно.

“Что ты задумал, Костя?” – подумал Иван, осторожно рассматривая Константина. 

Конечно, в лице короля подсказок не было. Иван перевел взгляд на стол, на стопку бумаг, накрытую тяжелой книгой – кажется, историей регионов Релении. Стопка была сложена аккуратно и зажата так плотно, что догадаться о содержимом листов не представлялось возможным.

– Лорд Цейт, – спросил Константин с вежливой улыбкой, – как вам нравится ваша поездка в мой дворец? На данный момент.

Цейт коротко, неуютно повел плечом, но ответил почтительно, все же чуть склонившись в кресле:

– Еще раз благодарю Вас за то, что Вы приняли нас, Ваше Величество.

Константин покачал головой.

– Мой вопрос звучал не так, мой лорд. Как вам ваша поездка? – повторил он вопрос.

Водная гладь моря Константина качнулась – должно быть, это была реакция на запах Цейта. Иван не вмешивался в разговор, только внимательно следил. Константин позвал его не просто так, понимал он. Значит, Канард будет ему зачем-то нужен. Нужно дождаться сигнала.

Если бы Иван сейчас был облачен в броню, то положил бы руку на меч.

Прохладный ветерок над морем на несколько секунд потеплел, но быстро вернул себе былой холод. Лорд Цейт задумчиво коснулся подбородка – Иван был уверен, что он сделал это только для того, чтобы потянуть время.

– Ваше Величество, – обходительно начал он, – благодарю Вас вновь, поездка проходит прекрасно. Я был очень счастлив осмотреть вновь Ваш дворец и обсудить с Вами тревожащие меня вопросы касательно моих земель.

Константин тихо усмехнулся.

– Рад это слышать, – сказал он и добавил медленней, отчетливо выделяя тоном голоса каждое слово: – То есть, ваша поезда проходит ровно так, как вы того ожидали?

Лорд Цейт наигранно всплеснул руками и открыл было рот, чтобы горячо согласиться с королем, но король опередил, надавив сильнее:

– Я жду вашего ответа.

Коротко скрипнуло кресло: лорд немного сдвинул его по полу, уперевшись в тот ногой. Но, словно не заметив этого, воскликнул, так же наигранно:

– Ваше Величество! Поездка в Ваш дворец превзошла мои ожидания!

Константин ухмыльнулся открыто. Море тихонько зашумело. Константин повел носом.

– Пожалуйста, мой лорд. Не обманывайте меня, – сказал он. – Я могу почуять вашу ложь, сейчас.

Лицо Цейта осталось спокойным, но Иван заметил, как напряглась его шея, как быстро поднялся и опустился крупный кадык. Море зашумело громче.

– Прошу меня простить, – осторожно начал Цейт. – Но разве уместно было бы брать своим ориентиром именно это, ведь мы находимся на порядочном расстоянии друг от друга, и…

– Лорд Цейт, – перебил его Константин. – Вы не доверяете нюху своего короля?

Лорд Цейт не сдержал своего удивления: его глаза распахнулись шире.

– Вовсе нет, Ваше Величество, доверяю всецело, я лишь… – начал он, но Константин снова прервал.

– Или, может, вы предпочли бы сократить расстояние между нами? – спросил он ровным голосом. – Полагаю, так было бы проще поставить меня на мое место. Не так ли?

Секунда – и море подернулось штормом. Лорд Цейт вцепился в подлокотники своего кресла.

– Ваше Величество, – сказал он, однако, в меру удивленно и почтительно, – я не понимаю, о чем Вы.

Константин улыбнулся.

– Я все еще чую ваши эмоции, – напомнил он и продолжил: – Однако, если вы не понимаете, позвольте мне пояснить.

Море бушевало, когда король поднял книгу со стопки бумаг (та вздохнула, освобожденная, и пышно расправилась на столе) и поднял верхнюю из них.

– Мой добрый друг, Мирвий, – зачитал он. – Надеюсь, твоя земля в полном здравии, и тебя больше не беспокоят эти безумные городские сколки. Страшно подумать, что спустя столько лет… Я полагаю, это мы можем пропустить, – улыбнулся Константин. – Перейдем к тому, что я нахожу более интересным. Месяц после Торжественного дня, если моя информация точна…

И он прочитал тот самый отрывок, ради которого месяц назад вызвал Ивана в свои покои посреди ночи. Канард не делал ничего, только завороженно следил, собранный и готовый в любую секунду подняться, чтобы защитить своего короля.

Лицо лорда Цейта побагровело.

– Ваше Величество, при всем уважении, – выдавил он, – это личная переписка и даже Ваш статус…

Константин отложил письмо. Взял другое из стопки.

– …Я надеюсь, что вы согласны со мной в том, что традиции должны быть нерушимы, – зачитал он. – Есть вещи, которые покрывают даже статус и прилагающиеся к нему привилегии. Мне больно думать о том, что может стать с нашей Реленией, если мы позволим этим вещам развалить ее. В главе должен стоять тот, кто рожден править, а не воспитывать детей. Думаю, вы согласитесь и с этими словами и найдете за ними мое искреннее беспокойство.

Это было из первых писем Цейта, в котором он пытался настроить против короля лордов Льякьюта. Целиком Иван читал только эти два письма и несколько других, в котором Цейт обращался к лорду Виммину с обсуждением роли омеги в жизни семьи – завуалированно, страны. Кроме тех двух, Константин зачитывал ему штук пять отрывков из них, но прочесть не предлагал – “остальное тут – занудная чушь, Вань”. Иван настаивал, получал в руки письмо, внимательно просматривал каждую строчку и, действительно не найдя в них больше ничего опасного, возвращал Константину.

Сейчас перед Константином на столе лежала настолько объемная стопка, что ее впору было облекать в переплет.

“Ты скрыл их от меня?..” – мысль больно уколола Ивана, но он тут же задохнулся, погребенный тяжелой морской волной.

Лорд Цейт сжимал подлокотники кресла так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. Его ноздри быстро раздувались, быстро поднималась и опускалась его грудь. На его лбу сильно вздулась венка, а гневный взгляд был устремлен прямо на короля.

– Мне зачитать вам что-нибудь еще, мой лорд? – той самой, странной улыбкой улыбнулся Константин. – Особенно мне понравилась мысль о том, что омеги не в силах принимать самостоятельные решения, будучи рождены лишь для того, чтобы подчиняться альфам.

Лорд Цейт скрипнул зубами – Иван невольно вспомнил, насколько легко было поддаться гневу в жар Константина рядом с ним в Малом зале.

– Ваше Величество… – прошипел Цейт, явно сдерживаясь из последних сил.

– Однако, мне стало интересно, – перебил его Константин, чуть подавшись вперед и ответив цепким, холодным взглядом на гнев Цейта. – Разве могут омеги, которые не в силах принимать решения, решить лечь, – он подчеркнул тоном это слово, – под другого альфу, невзирая на метку?

Лорд Цейт резко поднялся с кресла – в тот же миг поднялся и Иван.

– Возможно, не просто лечь, а понести от другого, – спокойно продолжил Константин, и над его морем поднялся ураган. – Возможно, даже не один раз.

Цейт резко сделал шаг вперед – Иван преградил ему путь рукой. Константин не дрогнул.

– И могут ли омеги умело год за годом водить за нос своего супруга, тайком выписывая Лунный настой, чтобы не понести от него? – так же ровно продолжил Константин, понизив голос: – Настолько умело, что это выясняется, скажем, только через тринадцать лет. Когда его ребенок начинает пахнуть для отца-альфы, а среди книг супруга альфа находит инструкцию от знахаря из других краев?

Цейт сделал еще один шаг – и наткнулся на твердую руку Ивана.

Константин медленно, с наслаждением, повел носом.

– Я чую, что вы собираетесь сделать, мой лорд, – спокойно сказал он. – Будьте осторожны. Это будет стоить вам головы. 

Теперь, вблизи, Иван чувствовал легкий запах Цейта. Его гнев подернулся страхом, затрещала натянутая до предела выделанная кожа – вроде той, из которой шьют удобные жакеты для верховой езды и крепкие, ладные ремни.

– Вернитесь в свое кресло, лорд Цейт, – сказал Константин. – Или, может, мне приказать это вам?

Лорд Цейт громко клацнул зубами. Гнев его мешался со страхом, но второй постепенно вытеснял первый. Лорд медленно, недовольно вернулся в кресло и опустился в него. Константин коротко кивнул Ивану – и тот так же вернулся в свое кресло.

– Прошу меня простить, Ваше Величество, – словно через себя проговорил Цейт, – но меня глубоко оскорбило чтение Вами моих личных писем.

Константин коротко постучал пальцами по столу.

– Вы можете продолжать играть в свои игры, мой лорд, – сказал он. – Я лишь хотел предупредить, что среди ваших людей всегда есть мои люди. Всегда будут, как бы вы ни старались этого избежать. Вы их не видите и не увидите. Но если они еще хоть раз увидят или услышат то, что покажется мне нежелательным, то их руки, ставшие продолжением моей руки, не дрогнут.

На контрасте с его спокойным лицом и ровным голосом, его ураган бушевал, поднимая над землей толщи воды.

– Прошу меня простить… – уже тише пробормотал лорд Цейт, и Константин кивнул.

– Как вы верно заметили, во времена правления моего деда, наши семьи были очень близки, – ответил король. – Вы можете быть свободны, Уиммильяр Цейт. Разговор окончен.

– Ваше Величество… – начал Цейт, но Константин прервал его.

– Разговор окончен, – повторил он, чуть громче и холоднее. – Больше не заставляйте меня повторять.

Цейту не осталось ничего, кроме как подняться, низко поклониться королю и покинуть его кабинет.

Едва он вышел, Константин медленно, спокойно собрал все письма и убрал их обратно в ящик стола, прокрутил в замке ключ. Он не выглядел встревоженным или уставшим. Он выглядел так, словно был в своей стихии.

– Спасибо, Вань, – сказал Константин, чуть улыбнувшись. – Ты тоже можешь идти. Он не рискнет вернуться.

Иван сумел выдохнуть, кажется, только сейчас. Постепенно, очень постепенно расслаблялось его тело, до этого собранное для необходимости отразить чужой удар, направленный на короля.

– Как ты?.. – только и смог осторожно спросить Канард.

Константин улыбнулся шире, повел носом, кивнул – пойми меня по запаху, без слов. Иван глубоко вдохнул.

Ураган Константина был… спокоен. Словно поднявшись до таких высот, он не лишал короля сил, а придавал их ему. Ураган мерно бушевал над морской поверхностью, методично поднимая тысячи брызг и орошая ими все вокруг.

– Чуешь? – спросил Константин.

Он глубоко вдохнул, еще раз – и ураган улегся. Мелко дрожала вода.

– Расслабляться все еще рано? – догадался Иван.

Константин тихо, смешливо фыркнул.

– Нет, это я отхожу. Можно расслабиться, – сказал он и мягко улыбнулся. – Спасибо, Вань. Без тебя я бы не справился.

– Я могу что-нибудь сделать?..

– Отдохни, – попросил Константин. – Иди к себе и отдохни, хорошо?

Канард не спал, когда дверь в его покои тихо отворилась. Не мог уснуть. Шаги, начавшиеся у двери, оборвались вблизи кровати, Константин сел на нее, мягко продавливая под себя перину.

Его море, нежное и осторожное, переливалось легкими волнами, выбрасывавшими на берег мешающую воде тину. Морской аромат ласково окутывал всю комнату, способный заменить свет любой свечи глубокой безлунной ночью. Константин замер, должно быть, прислушиваясь и принюхиваясь.

– Ты знал, что я приду, – не спрашивая, а утверждая, тихо сказал он. – Знал, и все равно не запер дверь.

Иван повернулся к нему на кровати. Кивнул, пусть королю это было и не видно в ночной темноте.

– Знал, – подтвердил он.

Константин тихо усмехнулся.

– Ты знал, зачем я приду.

Иван мягко высвободил руку из-под одеяла и коснулся ладони Константина. Вода мелко вздрогнула.

– Знал, – согласился Иван и с этим. Осторожно погладил теплую ладонь.

Константин шумно, тяжело вздохнул и решился на вопрос:

– С утра. Ты не будешь снова смотреть… так?

– Не знаю, – абсолютно честно ответил Иван, не прерывая ласки. Константин вздохнул еще раз, глубже, медленней.

Сжал руку Канарда.

И опустился на кровать рядом с ним.

Перекатился поближе, прижался, задрожал. Задышал сбито, отпустив себя. Вплел пальцы в волосы Ивана, чуть надавил на его голову, подался сам лицом ближе. И поймал чужие губы в медленном, тягучем поцелуе. Нежном и осторожном настолько, что, казалось, они не касаются друг друга губами, а идут вдоль основания песчаного обрыва, зная, что от неверного шага могут обрушить на себя лавину песка.

Прошло уже почти шесть дней, течка Константина должна была вот-вот закончиться – значит, назавтра никто не почувствует на нем запаха Ивана, кроме как совсем вблизи.

На этот раз у Канарда получилось действительно получилось быть нежным. Не мешал гнев, не мешала слепящая ревность, внутри осталось только одно желание – защитить, сберечь. Константин, быстро поплывший, наконец-то отпустивший себя, не смог справиться даже с завязками собственного ночного халата – Иван помог, как и помог королю избавиться от штанов. Канард успел покрыть поцелуями его лицо, шею, плечи, грудь (на каждый поцелуй Константин шумно вздыхал и податливо тянулся навстречу), перед тем, как потянуться за подушкой – тут Константин прервал его и сбито прошептал:

– Спиной…

Иван кивнул, повернул Константина спиной к себе, прижал к своей груди. Набросил на них одеяло до пояса – ясно, что они сейчас… но так было как-то спокойней. Прижался губами к горячему плечу – Константин вздрогнул и тихо простонал, отвел ногу вперед. Иван придержал его за бедро перед тем, как войти.

– Ха…

Константин снова напрягся – весь, сжался, сжал простынь. На первых толчках – только шумно дышал. Иван покрыл поцелуями его шею, двигаясь медленно и осторожно, хоть гул стоял у него в ушах. Альфа не сразу заметил, что омега пытается дышать медленней, размеренней, как Константин всегда делал, чтобы прийти в себя. Когда заметил, то остановился (о, Релен, это было сложнее, чем все, что они до этого делали).

– Костя?..

Константин с ощутимым трудом завел дрожащую руку за спину и вцепился ей, сколько было сил, в бедро Ивана. Напряг руку, не давая ему двигаться.

– В… Вань… х-ха… п… пр… – задыхаясь, прошептал. И медленно, мучительно помотал головой, тяжело дыша, когда понял, что не сможет закончить фразу.

Ему и не нужно было. Канард понял его без слов.

– Расслабься, – приказал он.

Константин благодарно вздохнул, и его тело наконец расслабилось. Убрал горячую руку с чужого бедра, накрыл ей свой рот и едва слышно, глухо простонал в ладонь. Чуть подался назад – и Иван понял, что можно продолжить двигаться.

Стонал Константин все равно мало, всего пару раз, больше шумно вздыхая. Когда Иван коснулся его члена под одеялом, омега лишь крупно вздрогнул, несколько раз толкнулся в его руку, и кончил с низким рыком. Почти сразу, словно только осознав угрозу, потянулся рукой к своей шее, к которой Канард все еще прижимался губами – то целуя, то просто касаясь, то коротко вылизывая с каждым толчком. Коснулся шеи, коснулся чужих губ – и тут же отстранил руку. Вернул на простынь. От этого короткого, но такого трепетного жеста глубокого доверия Ивана самого пробрала дрожь. Еще несколько толчков, собственный стон – и он вышел из омеги, чтобы закончить ему на спину.

Константин окончательно размяк в его руках. Повернулся кое-как, безжалостно испачкав спиной простынь, сам уткнулся носом в шею Ивана, приобнял его за талию и затих. Его море снова не пленило собой, только ласково шумел вокруг них обоих прибой.

– М-м-м… – довольно промычал Константин в чужую шею. Его дыхание наконец-то не обдавало жаром.

Наверное, нужно было что-то сказать, но у Ивана, кажется, вылетели все мысли из головы. Он не знал: что вообще говорят после подобного? Второй раз – а все еще ни одной догадки. Он только натянул на них одеяло до плеч и уткнулся губами во взмокшие темные волосы.

Тему для разговора подкинул сам Константин. Поцеловал шею Ивана, поцеловал линию его подбородка, ласково провел носом по его щеке, еще один поцелуй оставил возле уха. Упал головой на подушку и мечтательно прошептал:

– О, Релен, я так не хотел, чтобы ты выходил...

Иван невольно напрягся.

"– О, Релен, я так не хотел, чтобы ты выходил... Я хотел бы испытать сцепку.

– Костя, при сцепке ты мог понести.

– Я бы просто выпил Лунный настой, не нуди…

– Я не хочу, чтобы ты пил Лунный настой от моего дитя”, – Канард ждал такого разговора. Но Константин только прикрыл глаза, коротко, печально улыбнулся и сказал:

– Прости… Я знаю, что иначе нельзя. Спасибо, что сдержался и вышел.

Боясь расслабиться до конца, Иван осторожно, почти невесомо погладил короля по плечам.

– В последнее время ты не похож на самого себя, – тихо сказал он.

Константин поелозил головой по подушке, подставляясь под ласку.

– Думаешь?

Спросил, ухмыльнулся и продолжил сам, откинувшись на спину и довольно закинув еще мелко подрагивающие руки за голову.

– Ну, надеюсь, мне хотя бы идет, – сказал он с привычной хитринкой в голосе, и Иван фыркнул, выдохнув:

– Ты дурак.

– Лорд Канард! – уже совсем по-родному наигранно возмутился Константин. – Как вы разговариваете с королем?

Иван сгреб его рукой за плечи. Прижал к себе. Уткнулся носом в теплый висок. Прошептал, сбито и сдавленно. Кажется, его голос даже дрожал.

– Как с дураком. Ты дурак, Костя.

Константин молча обнял его в ответ, и в его тепле Иван уснул.

Когда только-только начинало светать, он проснулся от того, что тепло пропало, услышал от двери короткое "Я к себе. Спи" и снова провалился в сон.

Остальные дни пребывания во дворце семьи Цейт прошли спокойно. Уиммильяр Цейт не обращался к королю больше никак, кроме как с вежливыми приветствиями и пожеланиями хорошего дня – ровно, как того требовали нормы этикета. Откровенно повеселел Хассий, спросивший у Его Величества разрешения написать картины Малого Зала и сада – и несколько дней делал легкие акварельные наброски, в чем оказался очень хорош. Младших детей отдали на попечение служанкам, которые, кажется, были даже не против повозиться с кем-то, кто еще не до конца понимает разницу между их статусами. Старшего сына Цейтов вниманием окружил Константин. После того, как они в очередной раз закончили беседу – прямо посреди коридора, любуясь видом холодного зимнего солнца за окнами дворца, Иван на всякий случай спросил у короля:

– Костя, ты же помнишь, что ему четырнадцать, правда?

Константин тихо улыбнулся.

– Почти пятнадцать, Вань. И, да, я помню. Я не собираюсь, – уже ухмыльнулся он. – Через несколько лет он будет мне полезен.

Ивану оставалось только в очередной раз подивиться расчетливости короля – впрочем, удивления оставалось все меньше, и казавшаяся еще несколько месяцев назад невозможной его продуманность уже почти стала привычной.

С самим Константином они не сговариваясь вернулись к привычной дружеской ноте, и, честно сказать, Иван предпочел бы, чтобы так оно и продолжалось: оставить все, произошедшее (уже дважды) в дни жара Константина, в воспоминаниях об этих днях. Хотя бы до следующего жара. На его период Канард планировал уехать в столичные имения свой семьи или в Думетрум, или, на крайний случай, поселиться на неделю в сиротском приюте, чтобы непрерывно помогать там с детьми. Конечно, это было бы возможно только, если не обнаружится новая опасность для короля.

К счастью, Константин сам не лез, будучи изрядно занят гостями и не только. Из коротких реплик Хассия за картиной, Иван понял, что Уиммильяр случайно наткнулся на Его Величество со служанкой, что его весьма разозлило – и Канард уже совершенно не удивился, когда подумал, что эта случайность тоже могла быть успешно спланирована королем. Странным было, что служанкой, судя по всему, была Лина, которая до этого расцарапывала спину Константина и украшала всю его шею и плечи следами – а теперь на Константине не было заметно даже намека на следы. Впрочем, Иван старался долго не задерживаться на этой мысли, только старательно проглотил вставший в горле колкий комок ревности. Пусть и изменившись в чем-то, в том, что касается своих “пристрастий” Константин оставался самим собой, и глупо было надеяться, что для него их… “это” в период его жара будет значить то же, что и для Канарда. Тем крепче становилось решение уехать в следующий раз, если он не нужен будет во дворце для защиты короля.

В последний день пребывания в столице, лорд Цейт, до этого ходивший мрачнее грозовой тучи, даже сам повеселел, и, прощаясь с Его Величеством, позволил себе после вежливого и допустимого приличиями поцелуя королевской руки, сказать:

– Вы необыкновенный омега, Ваше Величество. От лица всей своей семьи Благодарю Вас за прием.

– Не могу сказать, что из ваших уст из звучит для меня комплиментом, – задумчиво ответил Константин. – Однако, благодарю вас, мой лорд. Приятной дороги.

Иван внимательно проследил за тем, как их карета скрывается за пределами дворцового двора (до этого – тяжело было видеть, как поникли плечи Хассия, когда он бросал последний взгляд на белокаменные стены). Когда он повернулся к Константину, то заметил на его губах самодовольную усмешку.

Когда разошлись слуги, они с королем снова остались вместе. Чтобы избавиться от повисшей неловкости, Иван спросил то, мысли о чем не покидали его голову все время пребывания семьи Цейт в столице:

– Как ты понял, что он не приказывал?

Константин довольно хмыкнул.

– Скрыто? – уточнил он.

– Да.

Константин ухмыльнулся шире и кивком показал на входные двери, направился к ним. Иван пошел следом.

– Мы переоценили его, Вань, – сказал Константин уже во дворце. – Он даже не пытался искать разные подходы к омегам. Цейт придает слишком большое значение различию вторичных полов. Зачем ему искать подходы, когда своему мужу всегда можно было просто открыто приказать?

– Хочешь сказать, что он все-таки не знал, о том, что можно приказать скрыто?

– Да, – ответил Константин. – И, вспоминая другие высокородные семьи и отношения в них, хочу сказать, что, пожалуй, очень мало альф могут о таком знать. Хочу сказать, что ты отличился, Вань. Ты молодец.

– Нашел, за что хвалить… – буркнул Иван, явственно ощущая, как начинают гореть уши и как неприятно клокочет что-то в груди.

Константин не стал шутливо просить Канарда быть в будущем понежнее уже с его омегой, когда их судьбы свяжет семья. Вообще не стал шутить, только отправился в свой кабинет, оставив Ивана без своей компании недалеко от библиотеки.

После отъезда лордов, стало все же заметно, что отношения между королем и его рыцарем изменились. Как оказалось, даже у них могли кончиться темы для разговоров – ведь некоторые темы с недавних пор даже для них теперь стали табу. Константин больше не пытался рассказать о своих успехах на любовном фронте, чем раньше легко и естественно заполнял все незаметно возникавшие (и тут же испарявшиеся) паузы в разговорах, а Иван точно не собирался спрашивать про это сам. Когда они со всех сторон обговорили ситуацию с Цейтом, обсуждать оставалось только насущные дела королевства, и из диалога исчезла былая легкость и шутливость, вытесненная неловким холодком. Не помогали даже занятия по красноречию: их они посещали оба, а значит оба распознали бы попытку продолжить разговор только ради его продолжения, и тогда холод стал бы еще более ощутимым. Каждый раз после таких разговоров Иван чувствовал острое желание пробыть в тишине в своих покоях хотя бы несколько часов к ряду, а король едва заметно сжимал кулаки в карманах, когда уходил.

Первым не выдержал, конечно же, Константин.

Не дав Ивану даже снять всю защиту после их очередной тренировки, он подошел к нему со спины – вроде как убрать меч, но неожиданно вместо этого обнял Канарда за талию. Иван только сильнее сжал в руках шлем и мучительно попросил:

– Костя, пусти.

Константин помотал головой и прижал его сильнее. Уткнулся лбом в чужое плечо.

– Ваня, я устал, – сказал он. – Ты отдаляешься. Я устал от этого. Я не хочу тебя терять.

Иван тихо хмыкнул, по-дружески похлопал Константина по рукам и попытался отстранить их – король не дал, прижал покрепче, сцепил пальцы в замок. Пришлось отвечать.

– Костя, ты меня не потеряешь, – вздохнул Иван. – Мне… нам. Нам с тобой нужно время, чтобы все переварить, а так я все еще здесь. Пытаюсь дышать, пока ты своей хваткой мне в этом мешаешь.

Отшутиться не вышло – Константин помотал головой, явно отказываясь реагировать на шутку.

– Сколько? – спросил он.

– Сколько чего? – специально уточнил Иван, однако, хорошо поняв, о чем на самом деле вопрос.

Константин хмыкнул, наверняка тоже хорошо понимая уловку друга.

– Сколько мы будем отходить, Вань? Месяц, год, больше? – все же пояснил он и добавил глухо: – Я потеряю тебя за это время. Совсем. Я не собираюсь тебя терять.

Ивану пришлось не только отвечать, но и отвечать только правду, без увиливаний (он их никогда не любил, но сейчас хотелось), игнорируя комок в горле и болезненно разбушевавшееся сердце.

– Кость, я… Я не могу так, – сказал он. – Не могу так, как раньше. Дай мне время, хорошо? Никуда я не потеряюсь.

– Я тоже не могу, Вань, – ответил Константин. – Ты не заметил? Но я не хочу ждать, пока оно как-то само собой рассосется.

– Я хочу, – возразил Иван. Он действительно планировал так: дать их отношениям приладиться к случившемуся постепенно, а самому ему нужно в моменте вести себя так, как он интуитивно чувствовал, это будет правильным.

Константин помотал головой, елозя взмокшим после тренировки лбом по плечу Ивана.

Вдруг его хватка разжалась. Иван понадеялся было, что Константин уберет руки, но нет: король только провел одной из них по животу Канарда выше. По груди. Иван накрыл ее своей, чтобы убрать, но Константин высвободился.

– Вань… – попросил он тихо, сжато.

Его рука скользнула выше: по плотной ткани тренировочной рубашки, по защитным пластинам на шее. Тыльной стороной ладони – по щеке. Иван, кажется, даже не дышал, только чувствовал, вняв короткой просьбе. Выслушает – и отстранится.

Ладонь Константина накрыла его лоб, надавила немного, вынуждая Ивана чуть откинуть голову назад. Второй рукой король так же обнимал его за талию, поперек живота.

– Вань, мы не обязательно должны сводить все к течке, – прошептал ему на ухо Константин. – Мы можем и… по-другому.

– Костя, – начал Иван, но следующую фразу король все-таки сказал. Сдавленно, так, словно силой выталкивал слова из непослушного горла:

– Я хорош не только в том, чтобы задыхаться под тобой в течку. Если хочешь, я могу доставить тебе удовольствие и иначе.

Он не бахвалился, быстро понял Иван. Нет, Константин предлагал путь решения возникшей проблемы, так, как умел. Если они больше не могли быть просто друзьями прямо сейчас, то король предлагал им стать любовниками.

Его рука пропала с лба Ивана. Константин снова вжался лицом в его плечо.

– Можешь послать меня ко всем фаргусам сейчас, – тихо закончил он.

Иван осторожно высвободился. Снял защитные щитки, верхнюю рубашку, сложил аккуратно. Константин только ждал, внимательно наблюдая за его действиями.

– Я пошлю тебя ко всем фаргусам, Костя, – наконец сказал Иван, и услышал тихий, болезненный смешок. – Ты помолвлен. Я не хочу вставать между тобой и Натой, у вас через полтора года свадьба. Мы с тобой сорвались пару раз, но это не значит, что это должно стать системой.

Константин не стал спорить. Не стал убеждать Канарда в том, что его свадьбе с Натой это никак не помешает, как не мешают ей все остальные его временные связи. Должно быть, тоже услышал между чужих слов то, что не было сказано: для Ивана подобные отношения могли быть или раз и навсегда, или не быть вовсе. Услышал – или знал это и так. Константин только кивнул и отвел, что редко делал, взгляд.

– Ясно, – сказал он и с грохотом опустил меч в ножны на стене. – Тренировать меня в дни жара, – Константин впервые использовал это выражение, – ты тоже теперь не будешь, да?

Иван мучительно вздохнул.

– Я не хотел бы, да.

– Я догадывался, – невесело улыбнулся Константин. – Приказы?

Весь этот разговор все больше становился похож на медленную смерть. Так чувствует себя человек, который уходит все глубже под воду: он еще может видеть подсвеченную солнцем морскую поверхность, но уже понимает, что не выплывет. Воздух уже почти закончился, и все тело начинают мучительно сдавливать толщи воды, а в груди болезненно горит последний затухающий огонек. Иван как-то чуть не утонул, когда был совсем маленьким – тогда его вытащили в последний момент. Сейчас он стоял на твердой земле, но чувствовал себя точно так же, как и тогда. Он даже подивился бы, что так ярко помнит это чувство, но на это не было сил.

Собравшись с тем, чтобы истратить последний клочок воздуха, он ответил:

– Тоже. Я не хотел бы делать ничего такого без крайней необходимости, прости.

Константин покачал головой – не извиняйся.

– И ты уедешь, да? В мой жар, – спросил он и продолжил сам: – Не отвечай. Я уже понял.

После такого продолжать разговор было решительно не о чем. Не могли же они сейчас перекинуться на обсуждение тренировки или на погоду за окном, как советовал их учитель. Пусть хоть что-то останется нерушимым, как раньше, и этим будет откровенность и отсутствие фальши между ними, решил Канард. Константин, судя по всему, считал точно так же.

Задерживать Ивана, когда тот первым покинул тренировочный зал, он тоже не стал.