— Щас помру, — сиплю я, хватаясь за живот.

Чувствую себя набитым барабаном. Ужас вообще! Как можно было столько сожрать?! Ну вот даже чисто физически! У меня ощущение, что манник стоит буквально в горле! Последние три, нет, даже четыре драника и еще два кусочка манника были явно лишними…

— Да ладно тебе! — отмахивается от меня Юра, во что-то тыкая на экране телефона.

Заинтересованно наблюдаю за ним. Вообще мне просто кажется, что я впал в пищевую кому и нахожусь сейчас в каком-то трансе. Боже, как тяжело дышать! Хочется задать Юре какой-нибудь вопрос, но, кажется, их вертится одновременно слишком много… Ленивые мысли сытого меня прерывает стук.

— Я надеюсь, все одеты? — раздается задорный женский голос из щели открывающейся двери.

Мгновенно вспыхиваю. Черт, за что?

— Ну, мам! — возмущенно тянет Юра.

— Не мамкай, юноша, я не могу упустить такой шанс тебя подстебнуть! — Алиса Дмитриевна весьма эффектно привалилась к дверному косяку.

— Пойду помою руки... — проблеял я, ища пути к отступлению.

Оперативно смываюсь в указанном направлении, прямо ощущая взгляд смешливых глаз.

— Мам, не пугай Фиалку!

— Да что я, такая страшная, что ли? Тарелки вон давай, а то заставлю всю посуду мыть! — фыркнула Алиса.

Я выдохнул, закрывая за собой дверь ванной. Так, Филька, спокойно! Все вроде пока хорошо. Наверное… Я с силой растер лицо пальцами и подошел к раковине. Из висящего над ней зеркала на меня сверкала глазищами краснючая рожа. Вашу ж мать! Включил холодную воду, набрал воды в ладони и умылся. Может, хоть это слегка охладит щеки? Всё, что происходит - какой-то грёбаный цирк! Впрочем, как и всегда с Юрой. Улыбка сама растянула губы. И как я вообще попал в такую ситуацию, Господи? За что ты так со мной?! Жил себе тихо-мирно. Пил кофе, писал рассказики, а тут… За что боролся — на то и напоролся. Я определенно еще не готов к каким-либо отношениям, если даже вот это всё настолько выбивает меня из колеи! Кинул взгляд на отражение в зеркале. Щеки слегка побледнели, краснота осталась только на скулах. Глаза все еще бешеные. Ладно. Сойдет. В конце концов, не на подиум. Я вышел из ванной и почти споткнулся о кота. О лысого кота. Живая египетская статуэтка с кривыми усами смерила меня абсолютно высокомерным взглядом.

— Привет, — растерянно произнес я.

В первый раз вижу эту породу вживую. Прикольно. Куча складочек, длинные лапки, большие прозрачные уши… Сбоку раздалось громкое «мряу», я непонимающе посмотрел в ту сторону и увидел, как в углу активно возится большой клубок шерсти. У моих ног послышался тяжелый вздох. Сфинкс тоже смотрел на метания второго кота. Я усмехнулся и подошел ближе. С такими пушистиками я хотя бы знаю, как себя вести. Кот был гораздо крупнее, чем лысый, с красивым серо-белым окрасом и большими голубыми глазами, которые уставились на меня, стоило мне подойти чуть ближе. У лап лежал маленький поролоновый цилиндр. Я с удивлением рассматривал пульку, только не такую, как показывал мне Юра. Точно помню, что у него они синие и меньше.

— А я уж думал, что ты умудрился потеряться.

Я вздрогнул и воровато обернулся. Привалившись к стене, в очень знакомой позе стоял Юра. Сбоку от него горделиво умостился сфинкс, все еще внимательно следя за мной. Я услышал удивленное мурлыканье. Большой кот развалился на полу, ворочаясь и подставляя пятнистое пузико. Улыбка сама налезла на лицо.

— Эх ты, Половичок! — вздохнул Юра и, наклонившись, размашисто погладил кота. — Смотрю, ты оклемался. — О, это он уже мне. Я кивнул. — Собирайся тогда, пойдем на улицу. Провожу тебя до дома. А то еще нарвёшься на неприятности.

Я только закатил глаза и показал Юре язык. Умеет же он испортить настроение. Впрочем, если у меня настолько «испорченное» настроение, то почему я, черт побери, улыбаюсь от уха до уха?

— Ща, я только кольнусь на дорожку и потопаем, — бросает Юра.

Киваю и вспоминаю, что его укол все еще у меня в портфеле. Прохожу ко входу, где оставил вещи, залезаю, выуживаю серый маркер. На кухне, тихо переговариваясь, сидят Юрины мамы и пьют кофе. Смотрю на конфеты, которые купил и, смутившись, даже не достал. Решительно дергаю из портфеля еще и коробку.

— Я… хм… Не знаю… Но… — заикаясь, промямлил, ставя конфеты на край кухонного стола.

— Спасибо, — улыбнулась Юриными губами Маргарита Сергеевна.

Сейчас, без макияжа, они с Юрой вообще были на одно лицо, только у него еще нет таких выразительных скул и четкой челюсти, зато глаза, губы и нос очень похожи. У Юры только чуть вздернутый и усыпан веснушками.

— О, как раз вовремя! — громко восхитилась Алиса. — Спасибо, Цветочек. Вы уже уходите?

— Да… Юра сказал…

— Ага. Пусть тебя проводит. И передай ему, чтоб до одиннадцати был дома, — с улыбкой бросила женщина, перебивая мои мельтешения. — Иди уже, Цветочек, а то правда в обморок упадешь, — мягко добавила она.

Киваю и быстро сваливаю с кухни. Всё-таки я еще совсем не готов к такому! Совершенно! Какой мне, прости господи, парень! Верните меня домой к моим фанфикам и спокойной жизни!

— Ого, мама тебя даже не съела, — усмехнулся Юра, натягивая футболку.

Я шумно выдохнул. Спокойствие, только спокойствие.

— А-алиса сказала, чтобы ты вернулся до одиннадцати.

Юра кивнул и зацепил свой рюкзак.

— По углам не зажимайтесь, дотерпите до дома! — послышался задорный окрик с кухни.

Я прямо физически почувствовал, как Юра закатил глаза.

— Постараемся, но ничего не обещаем! — крикнул он и вытолкал меня за дверь, так что я даже попрощаться не успел. Впрочем, может, оно и к лучшему. — Нет, ну честное, бля, слово! Меня теперь мама будет подкалывать до конца моих дней! — раздраженно бросил Юра.

— П-прости…

Серые глаза уставились на меня в полутьме подъезда.

— Да ты-то тут при чем? — усмехнулся он. — Ты это, не обращай внимания, ок? У мамы просто юмор такой, своеобразный. Как и у меня.

Двери лифта распахнулись, ослепляя ярким желтым светом. Мы вошли в небольшую кабинку.

— Вы вообще очень похожи, — робко произнес я.

В тесном замкнутом помещении в голову лезли только всякие глупости. Но я позволил себе лишь мягко провести костяшками по пальцам Юры.

— Было бы странно, если бы не были, — прыснул Юра, улыбаясь.

Я почувствовал, как мою ладонь перехватывают, крепко сжимая. Приятно, черт побери. И волнительно. Хотя казалось бы…

— А почему ты не предупредил?

Юра резковато пожал плечами.

— Я не то чтобы привык рассказывать о своей семье. Сам понимаешь.

Я поджал губы и сильнее стиснул его ладонь. Юра шумно выдохнул.

— Просто подумал, что для тебя это не станет проблемой , — приглушенно все-таки сказал он.

Двери лифта разъехались, и Юра шагнул вперед.

— В смысле?

Сказал я в спину Юре. Тот будто намеренно выбился вперед, оставляя меня на шаг позади. Странное ощущение. Да и мы вроде никуда не опаздываем. Зачем так спешить?

— Мама сказала, что могу приводить кого угодно, и рассказывать тоже, это только под мою ответственность, ведь это моя жизнь, — быстро на одном дыхании проговорил Юра, потом остановился и повернулся ко мне. — Моя личная жизнь, понимаешь? Поэтому я решил, что, ну, для тебя-то не должно быть это проблемой. Для понимания и восприятия. Но вообще, после того как в детстве нам пришлось переезжать, из-за меня, я стараюсь не пиздеть направо и налево. Ну, ты понял. — Юра как-то совсем напрягся и ссутулился на последних словах.

Мне оставалось только стоять и смотреть. Не особо-то умею поддерживать людей. Неуверенно подхожу и обвиваю Юрину руку. Почему-то обнять его нормально кажется неправильным. Будто не особо имею на это право. Потираюсь щекой о его плечо.

— Мне жаль, что… тебе пришлось… ну, — слова совсем растерялись.

— Да норм всё. — Юра закатывает глаза и улыбается. — Пошли уже.

Отстраняюсь, но руки́ не отпускаю. Почему-то это все еще кажется ужасно волнительным.

— Эу!

— Ну-ка, тормози!

— КааааАаакие люди на нашем райчике!

Одновременно со стороны площадки раздались возгласы.

— Да ёб твою… — сквозь зубы выдохнул Юра.

Я тут же отцепился от его руки и хотел отойти, он дернул меня обратно.

— Не шугайся, — шикнул мне.

С площадки к нам подтянулись какие-то пацаны. Да блин! Дежа вю. Почему сегодня все наперекосяк-то?!

— Чо нада, бля? — крикнул приближающимся Юра.

— Э, Розанов, на кого быкуешь, ёпт? Попутал? — с улыбкой пробасил крупный субъект, одетый в растянутую майку, с двумя отсутствующими зубами.

Вообще ребята к нам подошли колоритные. Крупный увалень, с подтёкшим глазом, усердно замазанным, второй парень… в общем, смуглый, низкого роста и азиатского типажа, и пацан, чем-то даже похожий на Юру. Обычный такой. Волосы русые, коротко стриженые. Между зубов виднеется щербина. Глаза темные. Кеды вон такие же раздолбанные, только синие. Юра только сощурил глаза, достал пачку сигарет одной рукой из кармана, подцепил губами одну и прикурил, не отпуская меня. Показательно так. Моя ладонь взмокла, пальцы задубели. Черт.

— А чо за пидр с тобой трется? — пискнул смуглый.

Я покосился на Юру.

— Слыш, Щастье моё, у тебя, я смотрю, глаза-то зажили, ты пиздлявей стал? Мне тебе снова в жбан прописать? В очках походишь, может, поумнеешь? — нагло усмехнулся Юра.

— Юрочка, ну что ты как не родной? — подал голос парень в кедах. — Пропал. Не выходишь будто совсем.

— Семка, братуха, мне, бля, вообще щас не до того, чтобы штаны во дворе просиживать. — Юра повернулся ко мне и посмотрел очень выразительно. — Филя, это Семён Васнецов, не думай, что он хоть как-то относится к именитому художнику, он таких слов и не знает даже.

— Э, бля, ахуел или да? — почти беззлобно улыбнулся пацан.

— Вон того звать Сайжан, прости, брат, твою фамилию я даже если буду логопедом со стажем, не выговорю правильно, — указал Юра на смуглого. — Его также можно найти по кличке «Тугарин».

Сайжан захихикал противно и покосился на Семёна. Юра перевел руку на крупного парня.

— А это, — выделил Юра, — Бочаров. По-нашему Бочка. Это, Филечка, пацаны нашего райчика. Понимаю, как на подбор. Придержи овации. В целом, это вся информация, что тебе нужна.

— А нам представить своего дружка не хочешь, Юрочка? — с неприятной улыбочкой уточнил Семен. — А то смотри, какой! Пешки вылупил и ни слова. Он у тебя немой?

— Он у меня мой. Просто вас, уродов, стремается. Чесслово, Семка, я сам, если тебя в темной подворотне бы повстречал — поседел бы!

— Базаришь! — присвистнул Тугарин.

— Это Филька. Зовут Женя. Прессанёте - я вам бошки поотрываю.

— Хуясе. А с каких пор ты пидоров каких-то левых крышуешь? — возмутился Бочаров.

Улыбка медленно так стекла с лица Юры.

— Поясни, — преувеличенно спокойно, но подозрительно ёмко выплюнул он.

— Бля, да по твоему корешу видно, что пидор какой-то, еще, бля, ходите, за ручки держитесь. Чо, туза уже пробил, Роза?

— Бочаров, я не понял, ты на меня щас бочку гонишь? Тебе в последний раз вместе с глазом, бля, память отшибло, или чо?

— Роза, не заводись, — угрюмо вставил пять копеек Сёма.

— Бля, да чо ты, пидор что ли теперь? — отчаянно и зло взвыл не унимающийся Бочаров.

— Да даже если и да, твое, Бочка, какое дело? Ты нахуя мне в постель лезешь? Свечку подержать? С кем я сплю или не сплю, тебя нахуй не касается! Или чо? Ревнуешь?

Бочаров аж потерялся от Юриного напора и агрессии.

— Фу, бля, меня только в эту хуету не втягивай, — парень передернул круглыми плечами и скривился.

— Бля, а меня нахуй полоскать можно? — вспылил Юра, сжимая в кулак свободную руку. — Сука ты. Смотрю на твой подпорченый фасад и хочется навести симметрию, по старой памяти. А то у меня чувство прекрасного страдает.

Я вперил глаза в раздолбаный пыльный асфальт. Блять. Если они будут драться… Оглушительный смех эхом отразился от зданий. Я вздрогнул и посмотрел на пацанов.

— Бля, Роза, не надо! — ржал Бочаров. — И так после той хуйни пришлось пиздить тонак сестры! А то батя бы прибил на месте, если б расслеповал, что мне фару подбили!

— Вот и притухни, — шикнул Юра явно спокойнее и перевел взгляд на другого пацана. — Семка, чо хотел, не? Мы с Филькой попиздовали тогда.

Семён, внимательно смотревший на меня, перевёл серьезный взгляд на Юру.

— Пацана запомнил. А вот тебя, братуха, скоро забуду. Совсем замуровали, — криво улыбнулся Семен и протянул Юре руку.

— Да ёпт, скоро вытурюсь, не очкуй. Устроим сходняк, побазарить всё равно надо, — сказал Юра и пожал ладонь свободной рукой, выпуская наконец меня, хлопнул парня по плечу и двинулся вбок.

Я, как привязанный, шагнул за ним.

— Ну всё, мы тогда почипиздили. Не раскисайте тут.

Ребята что-то пробубнили в ответ одобрительное. Мы отошли, завернули за угол, а я наконец-то смог вздохнуть нормально.

— Что это было вообще? — еле выдавил я.

Роза в последний раз пыхнул сигаретой и отпульнул окурок в сторону урны.

— А чо такого было? — спокойно уточнил он.

Я поджал губы. Но Юра и сам понял, что сейчас я ему сделать вид, что «ничо такого» не дам.

— Бля, да всё норм. Мои это пацаны. Я, бля, с ними уже лет десять тусую.

От меня он получил только неуверенный кивок. Роза закатил глаза и все-таки продолжил.

— Не без говна, не спорю. Но кто, бля, из нас без говна? — продолжал Юра, не дожидаясь моих уточняющих вопросов. — Не мы, бля, такие. Жизнь такая.

Я только вздохнул, не решаясь что-то сказать или сделать, но тут снова почувствовал неуверенное касание к ладони. Поднял взгляд на Юру, но руку не отдёрнул.

— Если, бля, на тебя кто залупится, ты не молчи, ок? Эти, тем более, хотя они тип правда норм. Ну, насколько это возможно.

Я сжал его руку и шагнул вперед. У этой истории явно тоже есть свои корни.

— Расскажешь? — осторожно прошу.

Понятия не имею, зачем это мне, но, наверное, просто чтобы между нами не висело молчание.

— Да ёпт. Ничего необычного. Самый, бля, необычный у нас в компашке — я. У Бочки батя почти все время сидит в гараже, мать в магазе работает круглосуточном, еще сестра вон есть. Мы с ним случайно вообще сдружились. Пиздились года два. Он всё ходил, на всех залупался. А он же, бля, огромный как, сука, хрен знает кто! Ну, вот мы с Семкой тогда подружились, чтобы типа Бочарову навалять. Сёма, кстати, тоже тот еще фрукт. Вообще не мальчик-одуванчик, если чо. Но мы тогда прям закорешились. У него мать бухает и… ну, по притонам шляется. Он с бабушкой живет. А мать может раз в полгода заявиться, засыпать какими-то деньгами и обещаниями, и съебать так же, сука, внезапно, как появилась. Так что он почти всё время в нашем дворе и тусил. Так мы и сдружились. Вместе Бочку отпиздили. Он сначала нас морозился, пиздец, а потом вроде как понял, что если на нас не залупаться, то как бы просто так никто его не хуярит. Так вот и сцепились. Ну, и райчик отжали уже позже.

— Прям отжали? Как мафия что ли? — с улыбкой заинтересовался я.

— Не, бля, как норм пацаны. Кричу, отжали. Тут, когда я только переехал, одни придурочные тусили, и еще нарколыги всё пытались пристроиться по дворам и подъездам, ну, мы их и прогнали. А еще помню, была прям война с бомжами, а ща вон ток Иваныч тусует. Но он спокойный и вроде даже убираться помогает.

— Ого. Гроза района, — улыбнулся я.

— А то, бля! Думаешь, я тут просто так эти шикарносные треники ношу? — заржал Юра. — Чтобы, ёпт, таким блатным ходить — надо заслужить!

Я засмеялся в голос.

— А… ммм… — замялся называть парня «Тугариным», как-то язык не поворачивался, а нерусское имя смуглого пацанёнка я и не запомнил.

— Сайжан? — понимающе уточнил Юра, я кивнул. — А, ну, этого как-то в парке пиздили, мы, бля, придурков отогнали. Но потом еще пару раз его вот так вытягивали. Его не очень жалуют. У него мама русская, а отец нерусский. Свои его пиздят за то, что типа, русский. Точнее, как я понял, что «недостаточно НЕ русский», а вот наши пацаны, в школе, ему пиздячки прописывали за его, цитирую, «морду чурочью». Ну, а так как нам на его морду плевать с высокой колокольни в глубокий овраг, Сайжан к нам и прибился. — Юра тяжело вздохнул. — Ты не думай. Они только выглядят как шпана отбитая. Мама тоже, когда увидела, с кем я тусую, пришла в ужас. Но бля, если разобраться, то они обычные. Просто не всем повезло родиться в нормальной семье.

Я поджал губы.

— А твоя семья?

— Чо, бля? Не, свою я «ненормальной» не считаю, — уверенно отмахнулся Юра. — Мне повезло. У меня ахуенная семья. Кто бы там чо ни думал. Насрать на них ваще.

— Круто, — выдохнул я.

Юра посмотрел на меня. Внимательно так.

— Не представляю, как я смог бы вот так… — наконец сформулировал нечто внятное. — То есть. Это тяжело… не знаю, как сказать. Но то, что пережил я, это вообще не то же самое. И, блин, я готов нести, скажем так, ответственность за себя, но… ребенок. Не уверен, что я бы решился. Понимаешь? Тебе ведь тоже было тяжело, а ты, в общем-то, и не при чем тут.

Юра замотал головой.

— Хуйни не неси. То, что переживаю я — никакое нахуй не переживание, ясно? Всё у меня заебенно, — буркнул Юра. — Не начинай только, ладно? Я тыщу раз слышал, как маме выговаривали о том, какая она плохая, что обрекла ребенка на неправильную семью. А я, бля, не считаю, что моя семья неправильная, ясно?! Вон, у Бочки батя напьется и пиздит жену, если та не на ночной смене, или дочь, или самого Бочку. Зато, бля, предки у него разнополые. Правильные. Ахуенная тема вообще! — последние слова он буквально выплюнул.

— Прости, — почти одними губами сказал я.

Все внутри как-то сжалось. Юра глубоко вздохнул. Потом отпустил мою руку и снова потянулся за сигаретами, отворачиваясь прикурить. Я обошел его и посмотрел на ссутуленные плечи, на трясущиеся руки, на которых шелушатся корками подзажившие костяшки. Юра тщетно щелкал зажигалкой, зажав фильтр сигареты зубами. Я резко толкнул его руки вниз, дернул сигарету и поцеловал. Похуй вообще. Похуй, что посередине улицы. Похуй, что вечер, и кто-то наверняка идет домой и увидят. Я отошел на шаг. Сердце гулко билось о ребра.

— Я не считаю тебя неправильным. И твою семью тоже, — говорю запальчиво и абсолютно искренне.

Юра только усмехается.

— Базаришь, — согласно тянет он. — Я, бля, опиздохуительный!

Впихиваю прямо в его наглую ухмылку сигарету обратно, возможно, слишком сильно и резко, так что она гнется. А чтоб, блин, неповадно было!

— Придурок ты, — бурчу раздраженно, хотя губы сами разъезжаются в улыбке.

Юра фырчит от смеха и все-таки поджигает сигарету. Хоть и не с первого раза.