За недолгие шестнадцать лет Ксавье ни разу не был в полицейской машине. А еще его ни разу не обвиняли в убийстве, но прямо сейчас он сидит закованный в цепи из-за ложных обвинений Уэнсдэй. Гребаная девчонка во всеуслышание объявила о том, что он — хайд, ужасный монстр, терроризирующий местный городок Джерико, и сдала его полиции. Металлический ошейник ужасно тяжелый и натирает шею. Ему приходиться ссутулиться, упереть локти в бедра, чтобы вынести тяжесть оков. Ксавье чувствует себя запертым зверем в клетке, беспомощным и бессильным. Хотя чего он ожидал — монстру никто не взобьет подушечку, чтобы его заднице было мягче сидеть во время долгой поездки.

Ксавье вскрикивает и взрезается лицом в защитную сетку между передним и задним сидениями, когда машина резко тормозит. Он шумно ругается, проклиная шерифа за резкое торможение, но тот, кажется, даже не обращает на него внимание. Ксавье отстраняется, потирая ушибленную щеку, и замечает мелькнувшее на экране телефона шерифа сообщение. Он не успевает разглядеть текст и автора, как шериф выскакивает из машины, запирает ее и оставляет Ксавье одного. Первые пару мгновений ему кажется, что все происходящее — глупая шутка, очередной идиотский прикол от праведных жителей Джерико, которые считают всех учеников Невермора<footnote>Невермор — школу для изгоев (детей с особенными способностями).</footnote> — уродами. Но когда шериф не возвращается, Ксавье понимает, что его бросили.

При других обстоятельствах он бы прыгал от радости, ведь его, наконец, оставили в покое, он заперт в машине посреди пустынной дороги в лесу, где бродит монстр, которого не остановит слой металла и стекла, и осознание этого пугает его до мурашек. Ксавье на пробу пару раз бьет по решетке ладонями, дергает за цепь, пытаясь вырваться, но звенья у цепи толстые и прочные, а решетка крепкая. От бессильной ярости он откидывается на сиденье, пинает ногами спинки кресел впереди и прерывисто вздыхает. Он не готов умереть так! Он вообще не хочет умирать. Он слишком молод и слишком мало видел, чтобы быть растерзанным монстром без всякой возможности сопротивления. Злость быстро утихает, уступая место обиде: он обижен на Уэнсдэй за ее скоропостижные выводы, на Тайлера за испорченную картину и его секреты, из-за который он, Ксавье, оказался козлом отпущения, на глупого шерифа, не способного самостоятельно разобраться в деле без помощи девочки-подростка, и директора Уимс, которая позволила забрать его.

Глаза начинает печь от непрошенных слез. Ксавье снова чувствует себя маленьким мальчиком, которого некому защитить. Он уже вырос, живет самостоятельно и больше не нуждается в родительской опеке, но ему все равно страшно. Отвращение и жалость к себе накрывают с головой подобно лавине. Ксавье подавляет всхлип и вжимается в сиденье. Если он успокоится, то сможет придумать, как отсюда выбраться. Ксавье закрывает глаза, смаргивая влагу, досчитывает до десяти и собирается с силами: осматривается вокруг в поисках чего-нибудь, чтобы открыть замок на цепях. Когда шериф сковал его и затолкал в машину, он спрятал ключ в нагрудный карман куртки, поэтому нет никакой возможности, что тот случайно выпал и по счастливой случайности оказался в зоне досягаемости пальцев Ксавье. Поэтому он ищет шпильку, булавку или иголку, которой можно открыть замок, но ничего не находит.

Он старается не паниковать и усиленно думает. Его видения никак не помогут сейчас, шериф вытащил все из его карманов, а под руками ничего нет. Ему даже не хватит сил, чтобы выдернуть из специального крепления цепь, сковывающую руки. Значит, ничего другого, кроме как сидеть и ждать возвращения шерифа, у него не остается. И этот расклад его совсем не устаревает. От тягостных мыслей о смерти от когтистых лап монстра его отвлекает звучный шлепок о стекло за спиной. Ксавье вздрагивает и резко оборачиваясь, готовясь встретиться с монстром, но это оказывается всего лишь Вещь, которая ободряюще показывает ему большой палец. Первые пару мгновений Ксавье не верит в происходящее, потому что такое просто невозможно, но Вещь никуда не исчезает, нетерпеливо тарабаня указательным пальцем по стеклу.

— Вещь! — кричит Ксавье и поднимает руки, показывая скованные запястья. — Давай, дружище, спаси меня!

Вещь исчезает из поля зрения, скатываясь по багажнику с противным скрипом. Ксавье предвкушает скорое освобождение, а затем замечает мелькнувшую в кустах желтую вспышку. Он видел монстра в своих ведениях: он огромный, неповоротливый и не двигается так быстро, а значит, это кто-то другой. И только когда гибкая тень выскальзывает из-за кустов, в силуэте Ксавье узнает Брук. Она перебегает через дорогу, прижимается ладонями к стеклу и закладывает внутрь. Внутри все плавится, растекается по венам теплым сиропом от ее ослепительной улыбки. Ксавье чувствует, как замирает сердце. Он и не надеялся, что она придет за ним. Она могла бы спокойно спать или тусоваться с Инид, но она здесь и готова спасти его. Просто невозможно любить еще больше, но Ксавье чувствует, что способен на это.

С Брук он познакомился, когда она перевелась в Невермор в начале нового семестра. Ее родная школа для оборотней, укромно спрятанная в скалистых развалинах Анд, закрылась из-за многочисленных жалоб местных жителей рядом расположенной деревушки. Родители Брук, владеющая крупным ранчо альпак, приняла решение отправить ее в Невермор, где когда-то учились сами. Они купили ей билет и, пообещав прилететь на родительский день, отправили в дорогу. Директор Уимс поселила Брук в одной комнате с Инид, у которой временно отсутствовала соседка, и поручила провести экскурсию, на которой Ксавье впервые ее увидел. На ней была короткая форменная юбка, белоснежная блузка с расстегнутыми верхними пуговичками, соблазнительно подчеркивающими декольте, и расстегнутый пиджак.

Он просто не мог не обратить внимание на надменно вздернутую бровь и надутые губы. Это был его типаж девушек — капризные и властные стервы. Ксавье оторвался от учебников, попросил Аякса посторожить вещи и побежал догонять Инид, торопливо уводящую Брук прочь. Он перегородил девушкам дорогу и, не обращая внимание на сбивчивый лепет Инид, предложил показать Брук что-то действительно интересное. И по возбужденному блеску в глазах Брук он понял, что ей никуда не уперлась эта дурацкая экскурсия. Он протянул ей раскрытую ладонь, очаровательно улыбаясь, дождался, пока он вложит в его пальцы аккуратную руку с длинными наманикюренными коготками, и повел прочь. Прохладный осенний ветер раздувал ее темные волосы, бросал их ей в лицо и разносил по воздуху едва уловимый аромат древесины и ежевики.

Ксавье отвел Брук к озеру, а после к оранжерее, где парочки назначали ночные свидания и тайком целовались. Он показал ей все тайные уголки и тропы, рассказал все самое интересное и пикантное про учеников и учителей и отчаянно предпринимал попытки флиртовать, но Брук, проигнорировав все старания и очаровательные улыбки, жестко одернула его и ушла, махнув напоследок волосами. Всю ночь ему снилась хитрая улыбка, ямочки на щеках и зеленые глаза, смотрящие с легким прищуром. На следующий день он попробовал снова: сел с ней во время занятий, развлекал двигающимися рисунками, проводил в столовую, даже попытался помочь донести сумку с учебниками до комнаты, но Брук, воротя нос, как кот от скисшего молока, стойко проигнорировала все ухаживания, сама донесла свои вещи до комнаты и захлопнула перед ним дверь.

Но Ксавье не сдался и принялся каждый день наворачивать круги вокруг Брук, и через месяц настойчивого флирта и сногсшибательного обаяния она сдалась и согласилась на одно-единственное свидание. Он не ждал от ночной прогулки и пикника позади оранжереи ничего серьезного: совсем недавно он расстался с Бьянкой и не был готов снова открывать сердце для любви, но в тот вечер Брук была на удивление ласковой и мягкой, смеялась над его шутками и даже позволила набросить на плечи куртку, а в конце, когда он проводил ее до двери комнаты, рискуя быть застуканным комендантом, даже поцеловала в щеку на прощание. Он еще пару минут постоял под дверью, прислушиваясь к тишине коридора и кончиками пальцев касаясь места, где чувственные губы Брук оставили след от помады, а затем пошел к себе, уверенный в том, что ночью ему не приснятся кошмары.

Следующим утром, когда он пришел к комнате Брук, чтобы проводить ее на занятия, она все еще была сдержанной и отстраненной, но когда Ксавье взял ее за руку, переплетая пальцы, Брук не отдернула руку, а на ее щеках расцвел едва заметный румянец. Так они и оказались здесь: Ксавье терпеливо сглаживал острые края ее грубости, не обращал внимание на царапины от внезапно прорезавшихся когтей из-за приступов ярости, игнорировал запах крови во время обеда из-за сырого мяса и почти привык к аромату мокрой шерсти после обращения. Он думал, что ночные свидания в его импровизированной студии, прогулки под луной за оранжереей, совместные обеды и тайком украденные поцелуи в секретной библиотеке лишь способ заглушить тоску по Бьянке, но чем больше проходило времени, тем яснее Ксавье понимал, что не сможет прожить без Брук и дня.

Он научился справляться с перепадами настроения, с адским болями и неутолимым желанием во время гона; научился быть хорошим и заботливым парнем, каким не смогла сделать его Бьянка с ее бесконечными манипуляциями и капризами. Ксавье приоткрыл свое сердце на небольшую щель, а Брук ворвалась туда с осенним ветром и клыкастой улыбкой и поселилась там навсегда. Она единственная защищала его, пока Уэнсдэй бросалась необоснованными обвинениями, грозилась порвать на кусочки всех, кто попробует в чем-либо обвинить Ксавье, а теперь пришла спасти его.

— Детка! — Ксавье широко улыбается и бьет ладонями по стеклу от неконтролируемых эмоций, разрывающих грудь. — Ты пришла!

Брук кивает, на пробу дергает за ручку, проверяя, действительно ли заперта дверь, а после, удостоверившись, прикладывает нечеловеческую силу оборотня и вырывает дверь с громким лязгом. Ксавье отпрыгивает к противоположной двери от неожиданности, цепь звонко натягивается. Покореженный металл с грохотом падает на асфальт. Вещь пробирается в салон, забирается по цепи и с помощью протянутой Брук невидимки избавляет Ксавье от наручников. Ксавье с облегчением выдыхает, разминая затекшие запястья. Он выскакивает из машины и заключает Брук в крепкие объятия, зарывается лицом в соединение шеи и плечи, вдыхая запах волос. Его заковали, спрятали в грязном, вонючем подвале Невермора и увезли всего пару часов назад, но он уже успел изголодаться по Брук, словно не видел ее целую вечность.

— Ты пришла за мной, — горячечно шепчет Ксавье, перебирая пальцами пряди на затылке Брук. Он испытывает необъяснимую потребность прикасаться к ней, прижаться кожей к коже, сделаться одним целым. — Я и подумать не мог, что ты это сделаешь.

— Что может быть круче, чем освободить своего парня от из лап полицейских? Теперь я могу считать, что встречаюсь с крутым хулиганом.

Брук улыбается, показывая очаровательные ямочки на щеках. Он знает, что она напугана не меньше, чувствует это по лихорадочному биению ее сердца. Ксавье приятно знать, что она переживала за него, хоть сама и не признается в этом никогда: слишком гордая Брук до сих пор страшится, что ее слабости используют против нее. Он отстраняется, заглядывает в встревоженные зеленые глаза и накрывает губы поцелуем. Они обкусанные, но все еще приятные и хранят остатки блеска для губ. Ему хочется застыть в этом моменте, подобно мухе в янтаре, закупорить в бутылку взволнованные вздохи Брук и сохранить навсегда, но мысль о том, что поблизости ходит монстр, бьет по мозгам сродни тревожной сирене.

— Я безумно рад тебя видеть, — сбивчиво объясняет Ксавье, бережно держа в ладонях лицо Брук и поглаживая большими пальцами щеки. — Но мы должны убираться отсюда, пока монстр не нашел нас.

Ксавье оставляет последний поцелуй на губах Брук, отпускает ее лицо и берет за руку, чтобы увести за собой, но Бру не поддается, оставаясь на месте. Когда он оборачивается, собираясь поторопить ее, Брук выпаливает:

— Как раз об этом. Когда тебя увезли, Уэнсдэй догадалась, что все это время хайдом был Тайлер, и действовал он по наводке миссис Торнхилл. Это она приказывала ему убить всех этих людей, и прямо сейчас она собирается уничтожить Невермор с помощью своего воскрешенного предка, который так же, как и она, ненавидит изгоев.<footnote>В сериале изгоями называют людей, отличающихся от обычных своими сверхъестественными способностями. Люди без них называются «нормалы».</footnote>

Ксавье зависает на мгновение, соображая. Безусловно, приятно знать, что никто больше не считает его убийцей и монстром, и, будь ситуация немного иной, Ксавье обязательно бы позлорадствовал, но прямо сейчас ученики — его друзья и знакомые — борются с древним злом, которое когда-то уже пыталась истребить их всех. Возможно, уже кто-то умер, а кому-то удалось сбежать. Ксавье безмолвно хлопает ртом, как рыба, выброшенная на берег, не в силах поверить, что нечто подобное происходит в его реальности. Наверное, им всем стоило быть к этому готовыми: они могут колдовать, превращаться в гигантских волков, зачаровывать людей своими голосами и превращать в камни, почему бы древнему злу не пробудиться и не истребить их всех разом? Если бы он хотел убить всех изгоев, то не смог бы придумать ничего лучше, чем собрать их в одной школе и напасть ночью, пока ученики будут мирно спать в своих постелях.

— Значит, мы должны отправиться туда? — безо всякого желания спрашивает Ксавье.

Ему меньше всего хочется сталкиваться с монстром и ожившим мстительным пилигримом, который вознамерился убить всех, кого считает ведьмами и подручными самого Дьявола, но и выглядеть трусом в глазах Брук не хочется. Наверное, она бы разочаровалась, узнай, как сильно у него дрожат поджилки при одной мысли об ужасах, творящихся сейчас в Неверморе. Но, должно быть, Брук что-то замечает, раз сокращает расстояние, обхватывает лицо ладонями и заставляется посмотреть себе в глаза.

— Я знаю, тебе страшно, и мне тоже безумно страшно. Я не хочу умирать, не хочу быть героиней и спасать кого-либо, — Ксавье замечает влажный блеск ее глаз, будто Брук собирается заплакать, но стойчески сдерживается. — Больше всего на свете я хочу сесть в машину и уехать вместе с тобой подальше от этого гребаного места, но сейчас там наши друзья, и им нужна наша помощь.

Ксавье представляет, какой может быть его жизнь, если он убедит Брук сесть в полицейскую машину и увезти их подальше. Они могли бы поселиться в каком-нибудь небольшом городке рядом с лесом, чтобы Брук могла обращаться в полнолуние; он мог бы рисовать картины и продавать их, или работать где-угодно, чтобы обеспечить им достойную жизнь. Но еще он знает, что Брук никогда так не поступит. Она может сколько угодно притворяться безразличной и безжалостной стервой, но всем вокруг ясно, что за друзей она будет стоять до последнего.

— И что нам нужно делать?

Глаза Брук победно сияют, и Ксавье проклинает все на свете за то, что с ней он мягкий и податливый. Будь на месте Брук кто-то другой, он хорошенько подумал бы прежде, чем соглашаться, но для нее он действительно готов пойти на риск.

— Ты должен найти Уэнсдэй: когда я видела ее в последний раз, она спорила с Уимс на пути в оранжерею. А я найду Инид и помогу ей, потому что, если по лесу бродит монстр, она ничего не сможет сделать.

Ксавье покорно кивает, переплетает пальцы с Брук, и вместе они идут по дороге обратно в Невермор, где, скорее всего, их ждет неминуемая смерть, но, пока Ксавье держит Брук за руку, он счастлив. И если ему суждено погибнуть сегодня, он точно не будет сокрушаться слишком сильно, потому что на встречу судьбе он идет под руку с красивой безбашенной девчонкой, которая надерет задницу любому монстру.

<center>***</center>

Ксавье даже не сомневается, что будет вспоминать эту ночь как самую страшную и долгую в своей жизни. Перед воротами на территорию Невермора они с Брук разделяются, и, как только ее тонкий силуэт исчезает между деревьями, он сразу же чувствует, как вся смелость растворяется подобно сахару в горячем чае. Он уже не так уверен, что сможет помочь кому-то из-за надвигающейся паники и мельтешащих мыслей. А когда он слышит крики множества голосов и видит стремительно приближающихся учеников, в страхе убегающих от школы, то сразу же хочет присоединиться к ним. Но тут же останавливает себя, собирает остатки храбрости и идет мимо убегающей толпы. Многие ученики одеты в пижамы и наспех накинутые куртки, среди детей Ксавье даже успевает заметить парочку преподавателей.

А еще он почти сразу же замечает огонь. Яркие языки пламени пляшут на крыше здания, лижут черепицу и отбрасывают в воздух мелкие желтые искры. Центром возгорания оказывается старое дерево, растущее во внутреннем дворе школы. Он замечает две неясные фигуры возле фонтана, стоящие друг напротив друга в решительных боевых позах, но заставляет себя пройти мимо и заглянуть в клубную комнату стрельбы из лука. Ксавье закидывает за плечо колчан, наполняет его стрелами и берет любимый удобный лук, который вряд ли способен противостоять восставшему мертвецу, но идти с голыми руками тоже не хочется. Стоит ему приблизиться к распахнутым дверям внутреннего двора, как он слышит грозные крики Уэнсдэй, лязг оружия и треск горящего дерева.

Ксавье решительно выходит наружу, кладет стрелу на тетиву и выставляет вперед руку с луком, готовый выстрелить. Мертвый пилигрим как раз собирается ударить Уэнсдэй и повалить ее на землю, когда Ксавье истошно кричит и выпускает стрелу. Его крик тонет в шуме. Из-за дрожащего от жара огня воздуха картинка нечеткая и размытая, но взмах пальцев пилигрима и посланную обратно стрелу Ксавье видит с предельной четкостью. Он знает, что нужно уйти в сторону, чтобы избежать попадания стрелы, спрятаться и убежать при первой возможности, но ноги будто приросли к земле, отказываясь двигаться. И тогда происходит то, чего он меньше всего ожидал: Уэнсдэй, которая его обвиняла и отдала в руки полиции, бросается наперерез стреле и закрывает его собой.

Тогда он стряхивает оцепенение и бросается к лежащей на земле девушке, пытаясь помочь ей встать. Но Уэнсдэй сбрасывает его руки, поднимается самостоятельно и приказывает увести испуганных и растерянных младшеклассников, прячущихся за колоннами и перевернутыми столами для обеда. Ксавье неохотно кивает, подбирает с земли лук и громко приказывает ученикам идти за ним. Ему не хочется оставлять Уэнсдей наедине с воинственно настроенным мертвецом, но, уходя, краем глаза он замечает вступившую в битву Бьянку. Такой самоотверженности от эгоистичной капризной Бьянки он не ожидал. Пока Ксавье уводит учеников с территории академии, ему пишет Аякс, который сообщает, что он вместе с остальными спрятался в лесу неподалеку от ворот академии и ждет помощи. Ксавье не считает лес достаточно надеждым убежищем, но дети позади него дрожат от страха, плохо соображают и не способны сражаться, поэтому он спешно ведет их по главной дороге в сторону ворот.

Поначалу Ксавье никого не замечает, но, прислушавшись и приглядевшись, слышит перешептывание, шипение и рык, а вскоре видит в кустах яркие огоньки горящих глаз оборотней. А после навстречу выходит Аякс, крепко обнимает за плечи и похлопывает по спине. Ксавье с удовольствием принимает это объятие, наслаждаясь теплом и безопасностью. Но чего-то все равно не хватает.

— Где Брук? — спрашивает Ксавье, оглядывая толпу людей за спиной Аякса.

Его сердце тревожно вздрагивает, стоит ему обнаружить, что в толпе нет одного-единственного любимого человека.

— Она ушла куда-то вместе с Инид, но они до сих пор не вернулись.

Эти слова отзываются болью во встревоженной душе Ксавье. Мысль о том, что где-то там Брук рискует жизнью вместе с Инид, пока они отсиживаются в относительной безопасности, встает поперек горла тошнотворным комком. Как он сможет потом смотреть ей в глаза, не чувствуя себя трусом и слабаком? Как она сможет полагаться на него? И это при условии, что она выживет. Он бы никогда не простил себя, если бы Брук умерла, а он даже не попытался ее защитить.

— Я уверен, что с ними все будет в порядке, — Аякс крепко и ободряюще сжимает его плечо. — Наши девочки чертовски сильные. Они надерут задницу этому уродцу и вернутся к нам целыми и невредимыми.

Ксавье кивает, но это не приносит ему успокоения. Аякс ведет его к остальным, мягко подталкивая в спину. Он позволяет вести себя, вяло передвигая ногами. Аякс усаживает его на траву, сам садится рядом и принимается говорить обо всякой ерунде, перечисляя, чем бы хотел позавтракать утром, какой фильм посмотрел бы с Инид после уроков, чем собирается заниматься на каникулах и какие оценки он получит в конце семестра. Ксавье не слушает, но безостановочная болтовня Аякса успокаивает и отвлекает от тягостных мыслей. Он не понимает, как Аякс может так легко рассуждать о будущем, когда их настоящее висит на волоске и зависит от девочки, которая сражается одна против мертвеца. Внезапно будущее кажется ему беспросветным, чертовски ужасным и безвыходным, поэтому Ксавье роняет голову на сложенные на коленях руки и пытается не думать о плохом.

Спустя, казалось бы, бесконечные часы, тянущиеся медленно, как нуга, тихий гул заставляет Ксавье поднять голову. Он слышит, как группка девушек перешептывается о ком-то, приближающемся из чащи. Оборотни впереди встают в боевые стойки, готовые обратиться, а сирены прикрывают их сзади. Ксавье вскакивает на ноги, пытаясь разглядеть приближающиеся силуэты: их двое, тонких и низеньких, совсем не похожих на огромного монстра. Но стоит свету луны упасть на землю сквозь кроны деревьев и подсветить светлую макушку с розовыми прядями, Аякс судорожно выдыхает и бросается вперед. Ксавье следует за ним, потому что никто другой, кроме Брук, не может быть с Инид, — по крайней мере, он на это надеется.

Два силуэта действительно оказываются Инид и Брук, обнаженными и окровавленными после обращения. Пока Ксавье стягивает с себя куртку, он обнаруживает на груди Брук пару длинных рванных царапин, наверняка оставленных когтями монстра. Он бережно кутает Брук в куртку, наклоняется и вопреки вялым возражениям поднимает на руки, стараясь быть аккуратным. Она крупно дрожит, из приоткрытых обкусанных губ облачками вырывается пар, а дыхание тяжелое и хриплое. Инид не в лучшем состоянии, но она отрывает голову от груди Аякса и, осмотревшись, спрашивает:

— А где Уэсндэй?

В окружающей тишине тонкий голос Инид звучит оглушающе громко. Все вокруг виновато опускают глаза в землю. Брук в руках Ксавье тревожно шевелится и попытается слезть, но Ксавье ей не позволяет. Ее волосы всклочены и спутаны, тут и там торчат веточки и листья, напряженное лицо испачкано в крови и грязи, а тело все еще дрожит, но Ксавье больше не горит желанием отпускать ее. Топла снова гудит, оживленно перешептываясь. Ксавье оборачивается первым, обнаружив, что по дороге прямо к ним идут Уэнсдей, Бьянка и Юджин. Они потрепанные, но живые, а на губах Бьянки играет привычная самодовольная улыбка. Все бросаются к ним, спеша поскорее узнать о том, что же все-таки произошло и чем закончилась битва. Самой первой оказывается Инид, которая кидается на шею Уэнсдэй, крепко стискивая ту в объятиях.

Ксавье думает, что сейчас Уэнсдэй оттолкнет ее, в привычной манере избегая любого проявления привязанности, но, ко всеобщему удивлению, Уэнсдэй крепко обнимает Инид, пряча лицо на ее плече. Ксавье поворачивает голову, утыкаясь носом в линию роста волос Брук, оставляет поцелуй на влажной холодной коже и прикрывает глаза, вопреки очевидной угрозе чувствуя спокойствие. Но несмотря на то, что битва закончена, никто не спешит возвращаться в стены академии. Ученики остаются в лесу до самого утра: стелят куртки на землю, сбиваются в кучи и греются в тепле друг друга и разложенных костров, поют песни, чтобы согреться. 

Спустя несколько часов над горизонтом занимается рассвет. Оставшиеся в живых учителя оправляются от чар сирен и отправляются на разведку в академию. Новый день начинается с пения птиц и громкого воя полицейских сирен.