День, когда старая дружба заиграла новыми красками

     Тучи в небе навязчиво сгущаются. Еще недавно красовавшееся солнце стремится скорее спрятаться за облаками. Погода портится прямо на глазах. Сынмин не может вспомнить, смотрел ли он прогноз погоды перед выходом. Судя по всему — нет. Потому что легкая серая толстовка, надетая поверх безразмерной белой футболки, явно никак от дождя и холода его не спасет.

      — Похоже будет дождь, — Резюмирует стоящий рядом Хенджин, потягивая из трубочки молочный коктейль, купленный из автомата неподалеку. — Дерьмово. Не хочу промокнуть до нитки.

      — Ага, я был бы даже не против порезвиться под дождем, если бы не было так чертовски холодно, — Джисон демонстративно потирал свои голые руки, то и дело бросая взгляд на веснушчатое чудо в черной куртке не по размеру.

      — Сонни, я могу вернуть тебе твою куртку, если ты замерз, — Феликс неловко улыбался, будучи уже наготове раздеваться. С самого начала дружеской вылазки, Хан укутал его в свою верхнюю одежду, хотя тот даже не просил. Это было бесспорно мило, но Ли смущало, что они находятся в неравных условиях. Феликс предусмотрительно оделся потеплее перед выходом, на нем был комфортный вязаный свитер. Его же дурной парень сейчас стоял в одной обтягивающей футболке и рваных джинсах. Это конечно подчеркивало его подтянутую фигуру, но с погодными условиями соотносилось не очень.

      — Ты уверен?.. Сам не замерзнешь? — Джисон стойко старался игнорировать то, как стучат его зубы, но терпения надолго не хватило, и он сдался. — … Ладно.

      Хенджин и Сынмин одновременно спрятали свои смешки в кулак. Они оба прекрасно знали, что их старый друг сейчас находится на той стадии отношений, когда партнера хочется впечатлить больше всего. Он не вылазил из зала на протяжении недели перед этой прогулкой, хотя обычно ему было крайне в падлу, если Чанбин не вытаскивал его насильно. Нетрудно было догадаться, что и куртку он изначально притащил, только чтобы позаботиться о Феликсе. Это были его первые отношения, и он был очаровательно неуклюж.

      Феликс ворвался в жизнь этих троих около года назад, расширяя привычную дружескую компанию до четырех человек. Будучи переведенным учеником-иностранцем, он приковал к себе внимание чуть ли не всей школы, но почему-то прижился именно в окружении троицы. Но более интимный характер отношения Феликса и Джисона приняли совсем недавно. И Сынмин бы соврал, если бы сказал, что это ничего не поменяло. Теперь, несмотря на то, что с парнями было по-прежнему весело проводить время, он одновременно чувствовал себя немного странно.

      Ким был единственным, у кого до сих пор никогда не было отношений. Хенджин, будучи невероятным красавчиком, постоянно купался в женском внимании. Уже в тринадцать лет он шептался с Сынмином о милой стеснительной девчушке из параллельного класса, которая подкинула ему любовное письмо в шкафчик. В четырнадцать за ручку провожал старосту класса до дома. В пятнадцать на традиционной пацанской ночевке он рассказывал, что целоваться — это слюняво и противно, но девчонкам почему-то нравится. В шестнадцать он на крыше прижимал к стене и целовал взасос грозу школы — злостную хулиганку и нарушительницу спокойствия Шин Рюджин, что Сынмин увидел совершенно случайно, поднявшись на крышу школы несколько не вовремя. Кажется, с ней у него были самые длительные отношения, но повстречавшись год, все закончилось ничем, и теперь они делают вид, что не знают друг друга, когда пересекаются в школьных коридорах. А теперь еще и эти двое. Ласково воркуют друг с дружкой совершенно ничего не стесняясь. Предатели, не иначе.

      Ранее Сынмин просто не обращал на это особого внимания, но с тех пор, как каждая их встреча стала пропитана атмосферой весны и бушующих гормонов, он осознал, что даже не влюблялся никогда. Конечно, он не был дурен собой, получал самые лучшие оценки на параллели, был дружелюбным, и люди вокруг полагались на него. Так что его нельзя было назвать непопулярным, но в отличие от того же Хенджина, его это не особо трогало. По крайней мере раньше. Ему пару раз признавались в любви, как-то раз он даже прогулялся с одноклассницей, и та на прощание чмокнула его в щечку. Но это ничего в нем не вызвало, кроме неловкости, что чужие, такие трепетные чувства, приходится отвергать. Ким даже подумал, что личная жизнь Хенджина трогала его гораздо больше, чем своя собственная.

      — Ай! — Вскрикнул Сынмин почувствовав на своей щеке что-то горячее и выводящее из потока мыслей. Этим чем-то оказалась банка горячего кофе из автомата, которую Хван с улыбкой протянул к его лицу. — А, спасибо…

      — Я думаю нам пора расходится, пока погода совсем не испортилась, — Низким бархатным голосом спокойно произнес Феликс, сжимая руки Джисона своими небольшими ладошками, в попытках обогреть. Хенджин предложил им по банке кофе, но Хан тихо протестовал, спрятав подбородок в воротнике куртки. — Сонни, я понимаю, ты не любишь кофе, но надо же как-то согреться.

      — Я согреюсь, пока буду крутить педали, а эту срань можете оставить себе! — Продолжал возмущаться парень уже вслух. — Ликс, запрыгивай на багажник, я подвезу. Джисон гордо выпятил грудь вперед и натянул улыбку до ушей, не упуская возможности произвести на Феликса впечатление. Тот же в свою очередь надул щеки и смотрел на Джисона несколько грозно.

      — Разве Ликс не живет дальше? Ты сначала его подвезешь, а потом в обратную сторону к себе домой поедешь? Не слишком ли энергозатратно? — Поинтересовался Сынмин, Феликс же согласно закивал головой, кажется его такой расклад не устраивал.

      — Ты не понимаешь, его греет и наполняет силами любовь! — Драматично разводя руки в стороны, кинул Хенджин. В его голосе отчетливо была слышна усмешка, но Сынмина это немного задело, поскольку ему правда это не знакомо. Любовь действительно способна на подобное или это просто типичная Хвановская шутка?

      — Ликси, не возникай, пожалуйста, если ты пойдешь на остановку, то мы быстрее превратимся в ледышки, автобус сейчас хрен дождешься! — В этот раз щеки надул уже Джисон, становясь похожим на бурундучка, набравшего орехов в рот.

      — Почему это на остановку пойду я, а в ледышки превратимся мы? — Непонимающе спросил Ли, смотря Хану прямо в глаза, а потом осознав сначала смутился, но через секунду стал выглядеть еще более недовольным.

      — Ох, милые бранятся — только тешатся, — Продолжал потешаться над ними Хенджин. Сынмин же вторя ему тихо хихикал.

      — Заткнись, Хван! — Раздраженно буркнул куда-то в сторону Джисон. — Ликси, просто я, на правах твоего парня, хочу проводить тебя, что в этом плохого? Почему ты злишься?

      — Потому. Что. Ты. Замерзнешь. — Выдерживая паузы твердо произнес Феликс. — Я не хочу этого.

      Сынмин и Хенджин уже во всю распивали вторую партию горячего кофе, изначально предназначавшегося для их драгоценных друзей, наблюдая за этой да жути нелепой сценкой. Осушив ёмкость до конца, Хван вновь направился к автоматам, видимо собираясь затариться кофе под завязку. Ну, любовь к кофе, сравнимая с нездоровой, была одной из тех вещей, что объединяли этих двоих. Ким, вообще-то, собирался бросить пить его в таких больших количествах, но, если это было тем, чего хотел Хенджин, ему и в голову не приходило протестовать. Особенно, когда не он тратит на это деньги.

      Джисон и Феликс оба были упертыми до жути, поэтому Сынмин смекнул, что этот спор может не закончиться вплоть до ночи, а тучи действительно опасно сгущались. Хоть он и не был таким чувствительным к температуре, как тот же Джисон, но, если пойдет дождь, ему придется несладко. Так что нужно этих придурков спасать.

      — Если вы не перестанете ссориться, то оба неизбежно замерзнете, — Вклинился в разговор младший. Он всегда оставался островком рациональности в этом оплоте хаоса.

      — Нууууу, Сынмо, только же самое интересное началось, — Разочарованно простонал Хенджин, держа несколько небольших алюминиевых баночек между длинными элегантными пальцами. — Я уже хотел бежать за попкорном!

      — Я бы с удовольствием наблюдал и дальше, но ты же не хочешь попасть под дождь и продрогнуть, верно?

      — Ну, ты мог бы согреть меня в объятиях в таком случае, — Игриво протянул Хенджин, очаровательно подмигивая, и в последствии разливаясь смехом. Сынмин только недавно стал замечать, что иногда манера общения Хвана граничит с флиртом. Но он не мог вспомнить, со всеми ли Хенджин себя так ведет или только с ним. В ответ он мог лишь тяжело вздохнуть.

      — Сынмин прав, так что, Джисон, поцелуй на прощание, и поезжай домой.

      — Сынмин прав, так что, Ликс, запрыгивай на велик.

      Произнесли друзья одновременно. Киму оставалось только отчаянно стукнуть себя ладонью по лбу, пока Хенджин неприлично громко смеялся с происходящего, складывая баночки любимого напитка в рюкзак.

      — Феликс, твой автобус только что уехал, а второй так далеко, что вы быстрее на велике доберетесь, — Подвел итог Ким, показывая на экран телефона, где было открыто приложение, отслеживающее местоположение автобусов.

      — Ура, Сынмо, всегда знал, что ты верный друг и всегда на моей стороне, — Ликовал Джисон, резко прижимая к себе младшего за плечо. Феликс же выглядел немного разочарованным, но кажется мгновенно смирился с поражением.

      — Я был бы на стороне Феликса, если бы автобус только что не уехал, не обольщайся, — Потрепав друга за щеку выдал Ким. В ту же секунду к ним кинулся Феликс, покрывая объятиями обоих. Хенджин со смехом так же приблизился и обвил всех руками. Это было чертовски неудобно, но эти трое были взаправду тактильными. И почему-то предпочитали на прощание обниматься не по-человечески по очереди, а слипшись в одну большую кучу. Сынмин никогда этого странного действия не понимал, но со временем привык и уже не был против.

      Раньше, когда им было лет по тринадцать, Джисон и Хенджин ссорились чуть ли не ежедневно. Нередко их детские конфликты перетекали в драки, а Ким был единственным, кто пытался их мирить. И каждый раз эти два идиота, будучи все в ссадинах и синяках, обнимали Сынмина, плакали, и обещали, что больше так не будут. Особенно громко плакал Хан. А младший прикосновения терпеть не мог, и пытался вырваться всеми силами. Но всегда безуспешно, потому что физической силой никогда не отличался. Пришлось смириться, и он сам не заметил, как этот ритуал понемногу стал приносить удовольствие.

      В итоге его лицо было зажато между щек Феликса и Джисона, от их кожи веяло теплом. Но что более важно, прямо перед ним, было такое знакомое с детства лицо Хенджина, но почему-то выглядело оно совершенно по-другому, не так, как Сынмин привык. Их губы были в ничтожных сантиметрах друг от друга, и осознание этого заставило все внутри Кима предательски перевернуться. Он сглотнул.

      Если Феликс и Джисон по бокам обнимали Сынмина с такой силой, будто они виделись в последний раз, то Хенджин спереди приобнимал Феликса и Джисона за плечи так легко, что это позволяло ему оставить крошечное расстояние между ним и Сынмином. Это ощущалось как издевательство для младшего. Лучше бы они больно столкнулись лицами и все вместе смеялись над этим после. Глаза Хвана были закрыты, веки подрагивали, из-за чего длинные ресницы еле заметно вздымались вверх, и после опускались вниз. А Сынмин все удивлялся, что откровенно пялится на лицо друга и подмечает каждую деталь. От родинки под глазом, до того, какое его дыхание обжигающее. А еще пахнет кофе.

      А еще почему время тянется так долго? Не могут же они обниматься столько… И в тот момент время запустилось заново. И в ту же секунду Хван отстранился. К одновременному облегчению и… Сожалению Сынмина?

      — Ладно, я отвезу Феликса, ручаюсь, а вы двое тоже скорее топайте домой, — Громко заявил Хан, выпутываясь из объятий. Феликс все еще держался за Сынмина, но уже расслабил хватку, и внимательно смотрел в лицо младшего.

      — Минни, ты в порядке? Что у тебя с лицом? Мы так сильно тебя сдавили, что тебе стало плохо? — Глубокие карие глаза полнились беспокойством.

      — А, нет-нет, все в порядке, не волнуйся, — Сказал Сынмин пытаясь восстановить по какой-то неясной причине сбившееся дыхание. Ловя взволнованные взгляды друзей, ему больше ничего не оставалось, кроме как притвориться, что все окей, потому что причины своего странного состояния он не знал. Единственное, что он понял, так это то, что в этом как-то замешан Хван Хенджин. Он выдохнул, мирясь с мыслью, что ему только предстоит выяснить, что к чему.

      — Кажется, мне придется проследить, чтобы ты в безопасности добрался до дома.

***

      Хенджин не знал, когда все изменилось. Сейчас он лежал на коленях у своей девушки, глядя в потолок, на котором бесконечно сменялись разноцветные огоньки дешевого напольного диско-шара, а по ушам слишком громко била какая-то попса. Рюджин перебирала его обесцвеченные длинные волосы пальцами. Откуда-то издалека слышались восторженные крики пьяных подростков, но всеобщего возбуждения Хван не разделял. Будучи абсолютно трезвым на вечеринке в честь собственного семнадцатилетия он откровенно скучал.

      — Нуууу, Джинни, почему ты такой вялый, вся ночь еще впереди… — Прощебетала Рюджин, наклонившись к нему, загораживая обзор собственным лицом. Ее покрашенное в темно-синий каре ниспадало с плеч, а накрашенные жгучим красным цветом губы выглядели соблазнительно. Раньше бы он не удержался и поцеловал свою вторую половинку, но в данный момент ему было абсолютно все равно.

      К ним подползла на четвереньках девушка. Кажется ее звали Черен. Хенджин очень плохо помнил компанию своей девушки, там было слишком много людей, абсолютно разных возрастов. Она принесла литровую банку сока, видимо смекнув, что пить Хенджин сегодня не собирается. Все что он знал, так это то, что красноволосая была подружкой Рюджин, которая очень внимательно относилась к ней, и к нему, в частности. А потому она была чуть ли не единственным человеком в компашке Шин, к которой он не испытывал отвращения. Добрая, скромная, очаровательная девушка, не то, что этот сброд.

      — Оппа, ты так скучаешь, потому что твои друзья не смогли прийти? — Поинтересовалась Черен, разливая сок по белым пластиковым стаканчикам. Даже если говорила она с ним, то взгляд ее постоянно бегал от стаканчиков, до лица Рюджин. И Хенджина устраивало, что ее внимание — это формальность.

      — Ах, да. Но Джисон-оппа же собирался прийти? Он полюбился моим старшим братьям, они сказали, что он невероятно забавный, — Полушепотом говорила Рюджин, убирая волосы за ухо и потягиваясь к стаканчику с соком. Почему-то, когда Хенджин сказал, что у него нет настроения пить, она решила тоже ограничиться сладкой водичкой без газов.

      — Хан — предатель! Мы на днях посрались, вот он и решил, что проводить Феликса на самолет — это более важно, чем отпраздновать мое день рождения, — Хенджин выругнулся, он даже не собирался вспоминать об этом. Они с тринадцати лет вместе, но он выбрал друга, которого знает всего несколько месяцев, а не его.

      — Может просто он втюрился в Ликса? — Рассмеялась Рю, почти захлебываясь виноградным соком. Черен согласно закивала.

      — Да ну, бред какой-то… — Пробубнил Хван, принимая сидячее положение и хватаясь за стаканчик с соком. Если быть честным он уже и не задумывался, что момент, когда его друзья будут интересоваться кем-то в романтическом плане, настанет. Сам он был погружен в это с детства, любил внимание и новые ощущения, а куча девчонок радушно были согласны ему это предоставить. Но его друзья…

      Все, что интересовало Джисона на протяжении жизни, это музыка и развлечения. Он никогда не выказывал и малейшего интереса к девушкам. Он вечно запирался дома, смотрел аниме, играл в компьютерные игры и писал песни. Единственными, кто мог вытащить его из добровольного заточения, были его старший брат и верные друзья.

      А Сынмин… Он был погружен в учебу, чтобы оправдать завышенные ожидания родителей. Лучшие оценки на параллели, дополнительные занятия и обучение вокалу. Он будто бы всегда был слишком занят, чтобы заинтересоваться в ком-то. Если он не учился и не плясал под дудку родителей, то он неизменно был вместе с ними двумя, жаловался на жизнь, но также неустанно смеялся с шуток друзей.

      Хенджин даже пытался однажды найти им подружек. Чтобы раскачать вечного затворника Джисона и подарить ему вдохновение. Чтобы дать Сынмину человека, с которым рядом он мог расслабиться, когда их не будет рядом. Но все закончилось паршиво. После одного договорного свидания Джисон заявился к Хенджину домой и проорал, что все женщины монстры, и что она пыталась его съесть. В детали он не вдавался, но Хван понял, что кажется девчонка оказалась слишком инициативной, что робкому и неопытному Хану не подходило и отпугнуло. Сынмин даже рассказывать ничего не стал, а когда спросили, ответил, что сначала было никак, а потом, когда он признался девушке, что ее чувства невзаимны, было очень больно наблюдать, как она убегает, обливаясь слезами.

      Тогда Хенджин осознал, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Особенно если они были непрошеные. В тот момент он подумал, что друзья либо не доросли, либо отношения — это просто не их история. И они сами с этим сумеют разобраться, когда придет время. И если он и будет вмешиваться, то только когда они сами попросят совета.

      Феликс и Джисон? Если подумать, Хенджин никогда не предполагал, что его друзьям могут нравиться парни. Может быть, все прошло бы куда лучше, если бы он нашел им парней в кандидаты. Он знал, что было несколько парней, заинтересованных в нем, что затерялись где-то среди толпы девушек. Так что, возможно, были и особи мужского пола, заинтересованные в его друзьях? Он мог бы их отыскать, если бы заранее учел это. А мог бы попробовать свести их друг с другом. Идеальная сладкая парочка получилась бы.

      — Ну посмотри, если бы тебе предоставили выбор между друзьями и Рю, ты бы выбрал ее, так работают отношения, — Утвердительно заявила Черен. Хенджин поморщился от этого. Если бы она сказала это еще несколько месяцев назад, он бы без колебаний с ней согласился. Но сейчас он не мог быть так в этом уверен. Феликса он знает не так долго, так что тут его действия всецело зависели бы от ситуации. О Джисоне лишний раз думать в данный момент не хотелось. А Сынмин… В данный момент он больше всего хотел сбежать к нему, а не находиться здесь. Вкус дешевого сока растекался по рту.

      — Черен, не будь такой, разве это все не индивидуально? — Надув губы произнесла девушка с каре. — Да и к тому же, когда ты не бросала какого-нибудь своего ухажера ради меня? Или может ты меня любишь в таком случае? Хахаха.

      Под звонкий смех подруги, Черен стала почти такой же красной, как ее волосы, и нервно смеялась. Внимание Хенджина как-то уж некстати на этом заострилось. По привычке что ли? Но он не чувствовал ни ревности, ни чего-либо подобного. Только какой-то интерес. Чистое детское любопытство.

      К ним приблизилась компания парней, предлагая выпить. Рюджин метнула взгляд в сторону Хенджина, как бы спрашивая разрешения. А он не понимал, когда это она стала такой покладистой. Раньше ее не волновало мнение ее парня, она бы просто выбросила его, если бы тот не вписался. Эта ее дерзость была одним из качеств, за которые он «влюбился» в нее. Просто, потому что подобного в отношениях он еще не пробовал.

      Бесконечная свобода, реки алкоголя, ночные прогулки, страстные поцелуи и первый секс, с разодранной от ногтей спиной как итогом. Такими их отношения были в начале, драйвовыми, рискованными и такими новыми. Но и это рано или поздно должно было приесться. Так еще и сама Шин Рюджин изменилась. Возможно, для многих такая версия Рюджин более привлекательна, но не для него. Потому что он никогда не любил саму Рю, он любил лишь те новые ощущения, что она ему дарила. Но, как обычно, Хван осознал это слишком поздно.

      Обычно в таких ситуациях он бежал к знакомому дому, забирался на второй этаж, стучась в окно комнаты Сынмина. Забираясь, он спрашивал, что ему делать, как расстаться с очередной девушкой, получая в ответ: «Просто скажи, как есть». Хенджина бесило то, что у Сынмина все так просто. Про себя он каждый раз думал, что это все, потому что, у того никогда отношений-то и не было. Но все равно каждый раз приходил именно к нему, не за советами, а чтобы справиться со своими эмоциями. Никогда он не выбирал быть мудаком, разбивающим женские сердца. Сам не понимал, почему каждый раз путался в своих ощущениях и верил, что влюбился. Никогда он не хотел остывать так быстро, как только становилось скучно.

      Но сейчас Ким был на дополнительных, где-то у черта на куличках, и ему нужно было справляться самому.

      — Девочки, вы развлекайтесь, а я пойду отлить, — Бросил Хван и развернулся, краем глаза он заметил, как Рю хотела что-то сказать, но отвлеклась на присевшего рядом парня.

      Зайдя в туалет, он склонился над раковиной, глядя собственному отражению прямо в глаза. «Выглядишь паршиво» — пронеслось у него в голове. Он чувствовал, как что-то неприятное будто бы оседает в теле, разгоняя напряжение во все конечности. Сердце билось быстрее обычного. Парень не придумал ничего лучше, чем окатить себя холодной водой. Нет, ледяной. Подставив ладони под струю, он вслушивался в звук бегущей воды. Обычно это помогало расслабиться. Уронив лицо в наполненные жидкостью ладони, Хван шикнул. Слишком холодно. Зато отрезвляет. Хоть он и не пил, ему нужно было привести мысли в порядок.

      Влажные прядки волос прилипли к лицу, губы слегка подрагивали, но ему было уже значительно лучше. Нужно просто сказать ей, что все кончено. Чем быстрее, тем лучше. Сидеть и выжидать более подходящего момента нет смысла. Это лишь отговорка. Если думать так, то подходящий момент никогда не настанет. Вдох. Выдох. Распахнутая дверь.

      — О, принц, хуль, ты тут своим отражением любуешься? Перебрал что ли? — Послышался голос из дверного прохода. Похоже, когда заходил, он забыл закрыть дверь. Обладателем голоса был старший брат Рюджин. Хвана до мурашек выбешивало, что тот зовет его принцем. Спасибо хоть, что не принцессой. Он решил не возникать, раз уж тот любезно предоставил свою квартиру для тусовки в честь дня рождения парня своей любимой сестренки. — Рю вот видимо знатно нахрюкалась, сосется там со своей подружкой, иди полюбуйся, может тройничок перепадет в честь днюхи.

      Глаза парня округлились. Эта ситуация была интересной. Ему хотелось мимо ушей пропустить весь тот смрад, что нес зашедший Шин, но это было как нельзя кстати. Толкая его прочь из прохода, он быстрым шагом добрался до гостиной. Девушки из скромного дальнего уголка комнаты переместились ближе к столу с алкоголем, теперь они находились в центре всеобщего внимания. Парни рядом одобрительно кричали, наблюдая за тем, как подруги страстно пожирают друг друга прикосновениями рук, губ, языков. Хенджин было даже удивился, ибо давно не видел Рюджин такой.

      Если для всех вокруг происходящее воспринималось как незначительная шалость под воздействием алкоголя, то парень отлично понимал, что это не какая-то там забава подружек. Они были абсолютно трезвыми еще пять минут назад. Черен выглядела как безнадежно влюбленная, а Рюджин уже давно его так страстно не целовала. Тут все серьезно. Фактически, это измена. Он подумал, что будь он влюблен, сейчас его съела бы ревность и он разнес тут все. Но что-то внутри наоборот ликовало. Это расставание было нужно им обоим. Или вернее троим…?

      Пробираясь сквозь толпу, переступая несколько пьяных тел валяющихся в отключке, он добрался до девчонок. Кто-то из подростков присвистнул, видимо, ожидая перчинки.

      — Рю, я вижу ты тут очень хорошо проводишь время, но нам нужно поговорить. Наедине, — Он мягко коснулся плеча своей без пяти минут бывшей, отвлекая ее от наслаждения подругой. По комнате пронесся разочарованный гундеж. Она выглядела растерянно, моргая глазками, и нехотя отстранилась от Черен, убирая руки с чужой шеи.

      Они направились на кухню, где, к удивлению, было абсолютно пусто. Рюджин уселась на подоконник, скрестив ноги. Она внимательно смотрела на Хенджина, пытаясь понять, что к чему. Сделав глубокий вдох, Хенджин решил не тянуть.

      — Рюджин, давай расстанемся?

      — Ты меня удивил. Я уже думала, ты никогда не созреешь.

***

      Когда Сынмин вышел из здания, уже стемнело. Ночной город встречал его бесконечными огнями. Школьники, одной большой толпой вывалившиеся из помещения, где проводили дополнительные занятия, суетливо разбредались в разные стороны. В конце концов было довольно-таки поздно, так что все торопились скорее оказаться дома. Парочка из них помахали Сынмину на прощание. Если в школе его знал каждый второй, то тут люди не стремились заводить дружеские связи в большинстве своем. Все, что их интересовало, это предстоящие экзамены, которые определят их будущее и место в жизни. Поэтому, он бы не удивился, если бы тут никто и лица его не запомнил.

      Ким понимал, что образование взаправду несет ценность, но вряд ли бы самостоятельно выбрал постоянно зубрить и тратить на учебу большую часть своей подростковой жизни. Его угнетало, что порой он не мог быть там, где считал, что по-настоящему должен был. Даже сейчас. В голове сам собой нарисовался образ веселящегося Хенджина, развязно танцующего в окружении кучи возбужденных подростков. Это заставило Сынмина тяжело вздохнуть.

      Он только вчера вернулся из поездки в США с родителями. Там, по пути к дому старых отцовских друзей, глава семьи показал сыну университет, в котором сам учился. Он рассказывал что-то о том, что здесь обучают лучших из лучших и это то, к чему Сынмин должен стремиться. Парень толком не слушал.

      «На тебя все наши надежды, сынок. Твоя сестра не смогла стать уважаемым человеком, но ты станешь».

      А вот это заставляло разжечься огонек негодования где-то у него в груди. Он прекрасно помнил, как его сестра, когда еще жила с ними или приезжала на праздники, всегда робела и пыталась стать невидимкой, когда слышала подобное. А отец не стеснялся стыдить ее при всех родственниках. Сейчас у нее своя семья, и она выглядит счастливой, но общения с родителями не поддерживает. Зато Сынмину звонит часто. Говорит ему, что тот молодец, но просит не переусердствовать. И чтобы он не упустил из вида что-то по-настоящему важное.

      Когда он отоспался от перелета мать сразу погнала его на дополнительные. Когда он сказал, что у него есть дела, женщина сразу же догадалась, что речь идет о ком-то из его друзей. Это заставило ее насупиться и стать похожей на раздутую рыбу фугу. Она их недолюбливала. Считала плохой компанией, которая оказывает губительное влияние на сына. Если детьми она принимала их за несносных мальчишек, которые просто еще в силу возраста ума не набрались, то взрослыми уже терпеть не могла. Ким не знал точной причины, но видимо, она считала их слишком развязными, расслабленными и несерьезными.

      Все только ухудшилось, когда однажды ночью Хенджин залез к нему в комнату будучи пьяным в доску. Ночь была особенным временем для Сынмина. Первой и самой главной ассоциацией к ней было слово — свобода. Когда все засыпали, никто его не контролировал и не осуждал, никто не возлагал надежд, не вешал ярлыков, не лепил из него того, кем парень не являлся. В такие моменты он занимался тем, чего в действительности желал. Смотрел нашумевший сериал, переписывался с друзьями до утра, слушал треки Джисона и критиковал их. Иногда, усевшись на подоконник, свесив ноги на улицу, он фотографировал вид ночного города. Бывало, что он дожидался рассвета просто, чтобы запечатлеть рождение нового дня.

      Но тогда что-то пошло не так. Мать, обычно принимающая сильнодействующие снотворные, проснулась. А Хенджин, неудачно облокотившись, повалил целый книжный шкаф. Перепугавшаяся женщина настигла их с такой скоростью, что парни ничего сообразить и не успели. Убедившись, что они в порядке, та успокоилась, но, почуяв запах алкоголя от Хвана, она словно ошалела. Тот за ухо был выставлен из дома, а женщина еще около месяца принюхивалась к сыну, когда тот возвращался домой. Она понимала, что будет сложно запретить ему общаться с теми, с кем он по факту вырос. Но не хотела ничего о них слышать.

      Возможно, в этот раз Сынмин настаивал на своем слишком сильно. Возможно, мать просто была в плохом расположении духа. Но она приказала ему сесть в машину, молчала всю дорогу, но довезла до здания. Для того чтобы проконтролировать, она взяла его за запястье и довела до его места в классной комнате. Ее не волновало, что Сынмин даже и не пытался сопротивляться. Когда она ушла, кинув напоследок на него взгляд, парень чувствовал, что сгорает от стыда. Почти семнадцатилетнего парня притащила на занятия под ручку мать. И все это на глазах у других подростков. Ким пытался успокоиться себя мыслями, что тут всем на всех плевать. Они зомби, которых волнуют только их оценки, так что они не обратили внимания. Он спрятал лицо в тетрадь, потому что боялся наткнуться на чей-либо насмешливый взгляд.

      Он даже никогда не прогуливал эти сраные допы без разрешения. Хотя хотелось чертовски часто. Так зачем же действовать так радикально? Но его родители всегда так делали. Стыдили в присутствии других. Раньше он не понимал почему. Но с возрастом парня посетила догадка. Это было способом контроля. Еще в детстве, наблюдая, как в нехорошем свете родители обсуждали сестру при родственниках или учителях, он сочувствовал, но понял, что никогда не хотел бы оказаться на ее месте. Но в будущем ему пришлось. И не один раз.

      Правда была в том, что часть него бунтовала еще как. Все казалось таким несправедливым. Но другая сдерживала его, он должен был оставаться хорошим мальчиком. Зачем? Ответа на этот вопрос он не знал.

      Но сейчас, когда все закончилось, у него было одно дело. Поездка в США была незапланированной, и ему не удалось выскочить в какой-нибудь магазинчик, чтобы купить Хенджину подарок.

      На телефон пришло сообщение: «Сынок, ты ведь уже закончил? Зайди в кафе неподалеку, поешь чего-нибудь. Я подъеду минут через десять»

      Его будто током прошибло. Она еще собирается забрать его? Ну это уже слишком. Он бросился бегом, куда глаза глядят, проигнорировав сообщение. Если понадобится, он будет плохим мальчиком. Сейчас не это важно. Он думал о Хенджине всю поездку. И знал, что даже если этот придурок будет делать вид, что все в порядке, на самом деле это не правда.

      Пробегая через непривычные ему, слабо освещенные подворотни Сынмин чуть не снес несколько людей угрожающей наружности. Это придавало ему сил бежать только быстрее. Нужно убежать как можно дальше, не попавшись ей на глаза.

      Через пять минут он выбежал на незнакомую улицу. Людей было не так много, но бежать здесь было бы небезопасно. Ошарашенно оглядываясь, парень зацепился взглядом за деревянную вывеску странной формы, с вырезанной на ней палитрой и кисточками. Тогда он решил, что убьет двух зайцев одним выстрелом. И спрячется, и посмотрит подарок для Хенджина. Тот не так давно увлекся изобразительным искусством, так что это было как нельзя кстати.

      Когда Сынмин открыл дверь небольшого старомодного здания, его поприветствовал звон музыки ветра. У кассового аппарата сидел старичок, потягивая чай из аккуратной фарфоровой чашки с замысловатым рисунком. Он сразу же поздоровался с внезапным посетителем.

      — Вам что-то подсказать? — Произнес мужчина, когда Сынмин направился исследовать магазин.

      — Спасибо, но не нужно, я хочу сначала осмотреться, — Сказал юноша и устремился вглубь магазина. На витринах красовались краски от различных производителей: акварель, гуашь, акрил, масло. Сынмин примерно понимал, как это все работает. Но он ни за что бы не рискнул брать что-то подобное, потому что считал, что не разбирается достаточно, чтобы выбрать достойный материал.

      Ким обожал практичные подарки, а потому при выборе подарков для других руководствовался тем же принципом. Хенджин рассказывал парню о том, что в последнее время пробует рисовать маслом. Разбавитель или набор кисточек — звучит достаточно практично, но при этом скучно и совершенно непразднично.

      В конце магазинчика на деревянном стеллаже длинной во всю стену были составлены холсты. Внимание Сынмина сразу привлек один. Довольно крупный холст в форме сердца. Полотно для творчества Хвану точно пригодится, а интересная форма придаст праздничности. Но Киму показалось, что сердечко — это как-то… Слишком?

      — Извините, а у вас есть другие холсты необычной формы? — Спросил Сынмин, подходя к кассе и сжимая двумя руками находку. Там, где он смотрел, были только обычные прямоугольные и квадратные холсты разных размеров.

      — Только небольшие, либо совсем крошечные, — Дедуля наклонился и выудил откуда-то снизу маленькие холстики и начал показывать. — Вот есть парочка в виде звездочек, треугольников, кружочков, один шестиугольник. Ах, да, точно, круглые и среднего размера есть.

      — Хм… Тогда я возьму этот, — Решил Сынмин, ему не хотелось дарить что-то маленькое. К тому же он примерно представлял, насколько муторно и мучительно будет рисовать что-то на таком маленьком пространстве.

Пока владелец магазина отлучился в кладовую, чтобы найти подходящий пакет по просьбе Кима, парень набрался смелости глянуть, что происходит с его телефоном. Двадцать пропущенных, штук пятьдесят с лишним сообщений от матери… и одно свежее сообщение от Хенджина. Последнее он решил проверить самым первым.

      Хенджин: Сынмин, ты освободился? Мне срочно нужно тебя увидеть.

      Сынмин: Да, давай встретимся на набережной?

      Сынмин: А что случилось? Я думал ты будешь праздновать с Рюджин…

      Хенджин: Об этом я расскажу на месте.

      Как только он прочитал сообщение, на экране всплыл входящий вызов. На этот раз отец. Это и раздражало и пугало. Сынмин немного напрягся, но пока он не встретится с Хенджином, он домой не пойдет. Было немного неловко, что старичок скорее всего услышат его разговор с отцом, но ничего больше не оставалось. Он думал, что купит подарок и подарит его Хенджину, когда удастся выбраться из дома, либо когда тот сам к нему наведается, поэтому предполагал, что игнорирование сработает. Но если он исчезнет на всю ночь и ничего не скажет… Это будет слишком жестоко. Они могут испугаться, что сына похитили, позвонить в полицию. Слишком много проблем.

      — Ало, пап? — Сынмин теребил пальцами рукава джинсовки, чтобы немного себя успокоить. Было на руку, что старик так долго копался в кладовой.

      — Здравствуй, Сынмин, — Только от этих слов по спине парня прокатился ворох мурашек. Его голос звучал спокойно, но было очевидно, что он сдерживает гнев. Будто затишье перед бурей. — Почему ты сбежал и игнорировал звонки матери? Только не говори, что не слышал, не поверю.

      Рой мыслей словно торнадо вился в голове, но ни за одну он не мог ухватиться. Владелец вышел с пакетом и с любопытством оглядел Сынмина, что напрягся и застыл так, что его можно было со статуей перепутать. Он решил просто быть честным, раз придумать стоящей отмазки не получалось.

      — Я ушел купить подарок, — Юноша нервно сглотнул. — Для кое-кого важного для меня.

      — А почему матери об этом не сказал? — Отец такого ответа не ожидал, но отреагировал спокойно, поскольку Сынмин звучал искренне.

      — Потому что она против наших отношений, — Только после того, как парень договорил, он понял, насколько это могло двусмысленно прозвучать. Глаза старого продавца мерцали так, будто он смотрит интригующий сериал. Его отец в отличие от матери ничего не имел против его друзей. Если мать пыталась обрубить все девиации в поведении сына еще до их возникновения, цепляясь за все подряд, то отец предпочитал что-то делать, только если это уже произошло. И парень не знал, ставила ли она мужа в известность, о том, что она думает о его друзьях и их влиянии.

      — Ох, ну да, ты в том возрасте, когда подростки интересуются этим… — Отец стушевался, его голос стал на несколько тонов тише и чувствовалось, как он старался подбирать слова. Сынмина определенно неправильно поняли. Но в данной ситуации это только плюс, — Эх, юность… Помню, в твоем возрасте я тоже был таким, голову свернуть был готов ради девчонки, что мне нравилась. Сбегал из дома по ночам, чтобы хотя бы еще секунду с ней провести!

      — Хах, ты это про маму? — От отцовской ностальгии Сынмин расслабился, он не помнил, чтобы он когда-либо ранее вообще затрагивал эту тему.

      — Нет… Многие такие влюбленности остаются в прошлом. Но чувства из юности самые яркие. Я не хочу лишать тебя этого. Я поговорю с мамой по этому поводу, — Спокойно сказал отец, а Сынмину правда стало легче. Немного саднило, конечно, в груди, из-за недоговорок. Но то, что отец был готов принять его, правда согревало откуда-то изнутри.

      — Только оставайся разумным и не забивай на учебу из-за девчонки, они временные, а твои знания на всю жизнь с тобой останутся, — От нового упоминания учебы его зубы машинально сжались. В мыслях про себя он едко отметил, что уже забыл буквально все, о чем говорили на допах, так что знания тоже временные. Гораздо более временные, чем люди. — И еще… Не забывай предохраняться! Это важно! — От этих слов Сынмин поперхнулся слюной и закашлялся. Щеки заалели, вот уже чего он не ожидал от отца услышать.

      — Хорошо, пап, до завтра! — Быстро обрубил звонок парень. Почему-то он уже решил, что проведет с Хваном всю ночь. В конце концов его ждал какой-то важный разговор. Это заставляло поволноваться. В целом, у него уже была парочка предположений, что могло случиться.

      — Всегда приятно смотреть на пышущих энергией молодых людей, — Сказал старик, протягивая Сынмину нелепый широкий прямоугольный пакет из крафт-бумаги, разрисованный черными сердечками и точечками. Парню оставалось только неловко улыбнуться в ответ.

***

      Воздух приятно пах свежестью. Отражение светящегося огнями ночного города играло на воде. Несмотря на то, что было поздновато, небольшое количество людей ютилось на витиеватых скамейках у берега. Кто-то прислонялся к ограждению спиной, кто-то и вовсе свешивался, пытаясь дотронуться рукой до воды. Преимущественно это были молодые люди: студенты, либо школьники из старших классов. Несколько парочек и одна задорная компания.

      Хенджин сидел и наблюдал за ними, стараясь игнорировать желание разблокировать телефон. Он добрался сюда раньше Сынмина, поэтому сейчас не мог усидеть на месте от ожидания. Парень уже писал другу, тот ответил, что бежит со скоростью света. Каждая секунда тянулась как вечность. Его руки суетливо старались за что-либо ухватиться. Поэтому он отстукивал ритм знакомой песни пальцами на коленке. Это немного успокаивало. Он не мог понять, почему иногда становится таким нетерпеливым.

      Хотелось ли ему все рассказать? Пожаловаться? Провести последние два часа дня рождения вместе с дорогим сердцу человеком? Хенджин не был ни в чем уверен. Это было обычным правилом, странной потребностью, его личным ритуалом. Когда ему паршиво — надо идти к Сынмину. Просто то, что он рядом, исцеляет лучше любой мозгопромывающей сессии у школьного психолога, к которому Хван часто наведывался. Не совсем по собственному желанию, правда.

      Он почувствовал вибрацию. На телефон пришло уведомление. С любопытством Хенджин разблокировал его, но увидел там только новое непрочитанное сообщение от Джисона. Целая сотня «прости» предстала перед Хваном, когда он решился открыть его. Друг заспамил ему всю личку нескончаемыми извинениями, иногда прерывая поток стикерами с плачущими белками. Это заставило Хенджина по-доброму усмехнуться. На секунду он даже забыл, что обижен.

      Хенджин: Не прощу.

      Джисон: О, ответил.

      Джисон: С днём рождения!

      Хенджин: Иди ты в задницу. Я не в настроении.

      Джисон: Ну я же извинился. Хочешь, прибегу к тебе и на колени встану?

      Хенджин: Перед Феликсом на колени вставай. Хотя ты уже.

      Джисон: В каком смысле??? Не шути так!

      Джисон: Его рейс несколько раз отложили… Он очень переживал, я не мог его оставить!

      Джисон: Я почти у Шинов! Открывай и не распускай нюни, может и Сынмо пойдем из хаты вызволим!

      Хенджин: Есть один нюанс. Я не у Шинов. И Сынмин тоже не дома.

      Джисон: ???

      Джисон: А где тогда?

      Джисон: Только не игнорируй меня, это незаконно!

      Джисон: Аааааааа.

      Хенджин не хотел сейчас этого признавать, но от этого диалога стало немного легче на душе. Хотя и дуться на Хана он не перестал. Но это было лучше, чем остаться наедине со своими мыслями. Тогда его плеча что-то коснулось.

      Этим чем-то оказалась аккуратная рука Сынмина, подкравшегося сзади. Его плечи ритмично вздымались вверх и резко падали. Он тяжело дышал, будто пробежал целый марафон. Хотя Хенджин догадывался, что это было недалеко от правды. Он пытался что-то сказать, но из-за одышки не мог этого сделать. Выглядело это слегка забавно. И мило.

      Хенджин смотрел на Сынмина снизу вверх. Лицо того было освещено фонарем, стоящим прямо рядом со скамейкой, на которой Хван расположился. Из-за этого в его глазах будто бы горели несколько звёздочек. «Красиво» — подумал про себя старший. Интересно, выглядели ли его глаза также для Сынмина?

      — С-с днём рождения! — Наконец-то справившись с отдышкой, выкрикнул Ким. — Я скучал по тебе, — Если первые слова не оказали на Хвана какого-либо эффекта, поскольку он слышал это уже десятый раз за день, то от второй фразы бабочки в животе закопошились. Да, действительно, они давно не виделись. Но говорить это было необязательно, смущает же.

      Младший обошел скамейку и уселся рядом, глядя на Хенджина с теплой улыбкой на лице. Хван сразу заприметил нелепый пакет, который Сынмин поставил рядом с собой, но спрашивать не стал. Вместо этого он без всяких разговоров уронил голову на широкое плечо.

      — Я так устал. Спасибо, что ты рядом, — прошептал Хван, его голос стал расслабленно тихим. Хотелось замурлыкать, плевать что он будет выглядеть глупо. Краем уха он уловил как Сынмин неловко улыбнулся.

      — Ты расскажешь, что в итоге случилось? Или мы оставим это на потом? — Голос Сынмина был умиротворительно спокойным, но с серьёзными нотками. Одной рукой он придерживал пакет с подарком, а другой накрыл чужую голову. Вслушиваясь в дыхание друга, он в такт поглаживал его голову, пропуская пряди волос через пальцы. Накатила дремота.

      Часть Хенджина хотела забыть обо всем, уткнуться Сынмину в шею, и проспать всю ночь на свежем воздухе, вдыхая запах реки и чужой аромат. Но другая хотела поделиться происходящим. Всё-таки ещё пару минут назад он был как пороховая бочка.

      — Ты, наверное, уже догадался, но мы с Рю расстались, — Промямлил Хван прикрывая глаза. От произнесенных слов в груди что-то неприятно зашевелилось. — Она мне изменила.

      — Не думаю, что, если бы это было причиной, ты был бы такой опустошенный, — Сынмин знал Хенджина достаточно хорошо, чтобы догадаться, что в случае измены, тот устроил бы скандал, в котором никто не выжил. Так что ему оставалось только ждать, к чему ведёт старший.

      — Да… Я просто… Как всегда, облажался, — Глаза защищало. Признавать это было тяжело. Хенджин собрал руки в замок, сжимая их до побелевших костяшек.

      — Ты имеешь ввиду… Что считаешь, что твои чувства снова оказались ложными? — Сынмин пытался подбирать слова. Он немного наклонился вперед, пытаясь всмотреться в выражение лица старшего. Тот зажмурился.

      — Это не я так считаю. Просто так и есть. Я влюбился в новые ощущения, они закончились, я охладел, она это почувствовала и изменила мне. Впрочем, заслужил, — последние слова он буквально прошипел.

      — Хреново. Но как минимум ты не разбил никому сердце в этот раз, — Ким хотел найти хоть какой-то плюс в сложившейся ситуации, но прозвучало сказанное весьма паршиво.

      — Твоя правда… — Хенджин поднял голову, отчего рука Кима опустилась на его плечо. Взгляд старшего заострился на поломанном рябью отражении луны. Глаза были полны тоски. — Возможно, я просто не умею любить, — Бросив эти слова, он поднялся со своего места, глядя уже на настоящую луну в небе. — Если эта луна — это любовь, то, то что я чувствую — всего лишь блеклое подернутое рябью её отражение. Подделка.

      Внезапная метафора удивила Сынмина. Он не понимал, что такого в этом чувстве, что все вокруг превозносят его, ищут и горюют, если теряют. Но понимал, что это имеет значение для Хенджина.

      — Тогда я подарю тебе любовь, — Ляпнул Ким, не подумав и поддавшись эмоциям. Уши Хвана вспыхнули красным.

      — Ч-чего? — От захлестнувших чувств ноги стали ватными. Реакция тела была максимально странной. Никогда он так бурно не реагировал на признание какой-нибудь девчонки.

      — Закрой глаза, — Мягкий голос младшего сейчас звучал особенно игриво и атаковал сердце Хенджина, будто бы собираясь раздавить его. Когда Хван закрыл глаза, то четче услышал, как громко и быстро стучало его сердце. «Он что собирается меня поцеловать?» — В панике проносились шальные мысли словно пули в голове.

      Он услышал какой-то шорох и тогда уже совсем ничего не понял, фантазия уже пошла в ход, рисуя неприличные картинки, но здравый смысл говорил, что они в общественном месте, так что что-то тут определенно не так. Хотелось хотя бы одним глазком подглядеть. Прошли считанные секунды, а казалось, что целая вечность.

      — Можешь открывать, — Раздался приглушённый сладкий голос. Хенджин легонько приоткрыл правый глаз, только чтобы увидеть перед собой белое нечто. И почему-то обернутое в прозрачную пленку. Подвиснув на пару секунд, он разлепил оба глаза. Тогда ему предстала такая картина: Сынмин на уровне лица держал двумя руками большое белое сердце. При дальнейшем рассмотрении оказалось, что это был холст.

      — Чего молчишь? Нравится? — Сказал младший опуская сердце и выглядывая, хлопая глазками, сверху. А Хенджин не знал, как реагировать, он всего ожидал после той фразы, но не этого. Больше всего его удивляло собственное разочарование. Сынмин же его друг. С ним всегда было комфортно, но по-дружески. Он всегда полагался на него, но по-дружески. В ответ он был готов защищать его от всех невзгод, но по-дружески. Он не представлял своей жизни без него, но по-дружески. Он любил его объятия, но по-дружески. Пару секунд назад он хотел поцеловать его, но по-…дружески?

      Пиздец.

      Что за пиздец.

      Почувствовав холодное прикосновение к щеке, он чуть было не отскочил. Он чувствовал, как подушечки чужих пальцев легонько давят на него. Слюна от этого действия стала выделяться слишком активно, так что ему пришлось несколько раз сглотнуть.

      — Ну не плачь, если тебе не нравится, я верну его, — Только после этих слов Хенджин понял, что пара слезинок скользнули из его глаз. Влажные дорожки отдавали блеском. Большим пальцем Сынмин аккуратно стёр их.

      — Н-нет, мне нравится, правда, просто п-почему-то… — Его голос предательски дрожал. — Эмоции захлестнули? — Он не был уверен, как выразить свое состояние словами.

      — Ох, наверное, ты много в себе держал.

      Да уж. Пожалуй, слишком много. Эти слова заставили парня засомневаться в том, что эти чувства были новыми. Разве с Сынмином было так не всегда…?

      Хенджин забрал подарок из рук Сынмина. Почему-то в миг эта деревяшка стала значить слишком много. Он не мог остановиться тихонько рыдать. Младший подошёл и заключил его в объятия, гладя обеими руками по спине. Хенджин подумал, что сейчас между его и Сынминовой грудью зажато одно сердце. От этой странной мысли захотелось улыбаться. Какая глупость.

      — Я люблю тебя, Сынмин, — Сквозь всхлипы выдавил старший.

      — Хах, я тебя тоже, дурашка, — Донеслось в опасной близости от уха. По интонации он понял, что в словах младшего нет никакого потайного смысла. Да, любит, как друга. Но этого достаточно. Пока достаточно. Ведь Хенджин только осознал свои чувства, и сам не представлял, что со всем этим делать. Раньше в такой ситуации он бы развеял недопонимание, предложил бы встречаться и все-такое. Но сейчас все по-другому. Это не какая-то там девчонка. Это Сынмин. Потерять его после неудачного признания было бы слишком больно. Разрушить их идиллию было бы слишком больно.

      — Ага, нашел вас, голубки, — Но в данный момент идиллию разрушило кое-что иное. Вернее кое-кто. — Стоп, Хенджин, ты чего ревешь? Неужели тебя настолько расстроило, что я не пришел…

      — Завали ебало, Джисон.

***

      Ливень за окном только усиливался, когда двое подростков забежали в квартиру. Из-за затянувших небо туч было темно. Из-за этого небольшая двухкомнатная квартирка выглядела еще более одинокой, чем могла бы. Но был в этом и свой уют, поэтому они не спешили включать свет.

      Сынмин склонился и пытался отдышаться, опираясь на колени. Хенджин упал спиной на стену, полностью расслабившись и сохраняя стоячее положение только благодаря ей. В полной тишине раздавались только их жадные выдохи. Дождевые капли спадали с волос, оставляя дорожки по всему телу. От промокшей и прилипшей к коже одежды было все еще холодно.

      — Иди найди у меня в шкафу что-нибудь, чтобы переодеться, а я быстренько чайник поставлю и тоже приду, — К сожалению парни даже до дома Хенджина дойти не успели, как пошел дождь, который весьма быстро набирал обороты. Так что им пришлось бежать до ближайшего укрытия, в котором сейчас и находились. На самом деле они могли спрятаться в каком-нибудь магазинчике и переждать, но то, что дом Хвана находился совсем неподалеку, заставило их пройти марафон с препятствиями, ведь не было известно, сколько им ждать окончания непогоды. И если долго, то уж точно лучше дома. Как минимум есть возможность сменить одежду.

      Идя, по до боли знакомому коридору, Сынмин почти начал предаваться ностальгии. Вроде же совсем недавно они маленькие носились тут втроем, играя в догонялки, а после получили нагоняй от Хенджиновой матушки за то, что разбили горшок с ее любимым комнатным растением. Он уже не помнил, что за это было за растение, но помнил, как было стыдно. Вот дверь в ванную комнату. В ней Джисон однажды чуть не утопился, когда они притащили его, всего измазанного в грязи. Тогда он кричал, что мама, убьет его, если увидит в таком виде, так что они решились выручить друга, но чуть его не угробили. Точнее он сам. Улыбаясь своим мыслям, Ким почти перестал ощущать дискомфорт.

      Он подумал, что на самом деле довольно-таки давно не заходил к Хенджину. Чем старше они становились, тем меньше времени проводили друг с другом вне школы. От этой мысли стало немного грустно. В голову коварно пробрались мысли о том, что скоро выпуск и неизбежное расставание. Конечно, их дружба не закончится, он был уверен в этом, но… Будет одиноко, ведь они не будут видеться так часто. Если раньше они шли вместе одним путем, державшись за руки, то в скором времени, придется пойти разными дорогами, которые лишь иногда будут пересекаться. Ни одну из рук отпускать не хотелось. Проще было не думать об этом, так что, легонько хлопнув себя по щекам, Сынмин прогнал прочь эти мрачные мысли.

      Открыв дверь и зайдя в комнату, он сразу почувствовал знакомый странноватый запах. У Хенджина была целая коллекция ароматических свечей на рабочем столе и некоторые из них источали слабый аромат даже когда не были зажжены. Пройдя немного вперед, он заметил мольберт, стоящий у стены слева от него. На небольшом холсте было изображено море во время шторма. Лазурные волны разбивались об острые скалы, оставляя после себя лишь пену. Сынмин про себя подумал, что Хван заметно улучшил свои навыки.

      В противоположной стороне комнаты стоял высокий белый шкаф, по краям его дверцы были украшены цветочными узорами. Он не помнил, чтобы раньше тут такое было, так что, видимо, Хенджин разрисовал его сам. Прямо посередине, между двух дверей, было расположено зеркало во весь рост. На него малярным скотчем были приклеены несколько фото. Джисон, показывающий знак козы руками на фоне заката. Феликс, сидящий с набитыми щеками в кафешке возле школы. Почему-то больше всего было фото самого Сынмина. Фото из школьной библиотеки, где он уснул сидя за учебниками. Фото с последней их ночевки, на которой Ким только встал и был похож на сонного щеночка с растрепанными волосами. И еще несколько, совместных, в том числе.

      «Странный у него вкус на фото» — Заключил мысленно Сынмин.

      «Да и когда он успел стать таким сентиментальным?»

      Он отвлекся от рассматривания фото, чтобы заметить, как стремно выглядит с прилипшими к лицу волосами. Надо быстрее привести себя в порядок. Он наконец скинул с себя отяжелевшую от воды одежду и оставшись в одном белье стал копаться в чужом шкафу. Отыскав черную безразмерную футболку и огромные клетчатые серые штаны на резинке парень был удовлетворен. Этот наряд выглядел максимально удобно.

      Быстро переодевшись и посмотрев в зеркало, он удивился насколько крошечным в такой мешковатой одежде выглядит. Это не то, чтобы помогло сильно согреться, так что тот бесцеремонно стащил одеяло с верхней полки шкафа и укутался в него, усевшись на кровать. Хотелось высушить волосы, что так неприятно липли, но вставать уже не было никакого желания. Теплота и мягкость одеяла поймали его в свои сети, и в миг он превратился в самое ленивое существо на планете. Так что он просто понадеялся, что вместе с горячим растворимым кофе Хенджин принесет еще и фен.

      Когда Ким был в шаге от того, чтобы задремать, наконец появился хозяин квартиры. Он ловким движением поставил две кружки с кофе на прикроватный столик.

      — Ваш заказ, господин Ким, — Смеясь выдал Хенджин. В ту же секунду он прихватил ладонями края футболки, собираясь снять ее.

      — Вот это сервис, — Пробубнил Сынмин, аккуратно беря одну из кружек за ручку. Он уже не был уверен, нужно ли ему кофе, чтобы согреться, так что попытался подуть на него, чтобы остудить.

      — Эй! За стриптиз мне не платили, — Сквозь смех выкрикнул Хван. В целом это не остановило его от обнажения на глазах друга.

      Не то чтобы это был первый раз, когда один из них раздевался перед другим. Они когда-то даже душ вместе принимали, не то, что видели друг дружку в школьных раздевалках. Но сейчас все было по-другому. Точно также, но не так. Сынмин сам не успел осознать, как что-то внутри затрепетало, когда Хенджин оказался перед ним без футболки. Сердце забилось внутри как загнанный в ловушку зверь, а щеки поглотил пожар. Он ведь сотню раз видел его полуголым и несколько раз полностью обнаженным, это никогда не было проблемой.

      Раньше он мог спокойно смотреть на тело друга, но ему не было интересно. Сейчас он просто взрывался от любопытства, хотелось съесть взглядом каждую выступающую косточку, но не пойми откуда взявшееся смущение заставляло его опустить глаза вниз, и разглядывать свое нелепое отражение в напитке.

      — Не помню, чтобы я хоть за что-то тут платил… — Сынмин отхлебнул немного кофе. Дешевый, но такой знакомый вкус.

      И все же, несмотря на смущение, он иногда бросал взгляд на фигуру Хвана. Подтянутое, худое, но не слишком, тело. Длинные мокрые волосы, липшие как к лицу, так и к шее выглядели очень сексуально. Одна непослушная капля, стекая по шее, обвивая ключицы, упала куда-то между грудных мышц. Медленно повторяя взглядом ее путь, Сынмин чувствовал себя маньяком, подавляющим желание опуститься ниже.

      — Да где же он? — Хенджин ворчал, пытаясь что-то отыскать в шкафу. — А вот, — Натянув на себя аляпистый вязаный свитер, Хван выглядел чересчур уж довольным. Это заставило Сынмина вспыхнуть смехом. Все неуместное возбуждение как ветром сдуло. Оно и к лучшему.

      — Не смейся, это мама Феликса сделала, — Поставил руки в боки Хван.

      — Да, я знаю, просто ты слишком мило в этом выглядишь, — Сказал Сынмин, продолжая тихонько хихикать. Хенджин немного покраснел и надулся, словно ребенок. Сменив джинсы на треники, он уселся к младшему на кровать.

      — Пусти меня к себе под одеяло, — Умоляющий взгляд темных глаз в паре сантиметров.

      — Вдвоем под ним будет слишком тесно, забирай, — Но Сынмина не послушали. Прихватив край мятного одеяла, Хван занырнул в него, оказавшись плечом к плечу с Кимом. Не то чтобы это было удобно, но покидать мягкое царство младшему не хотелось. Сейчас оно закрывало только их спины и плечи.

      — Забавно, но раньше мы втроем могли под ним поместиться. Когда ты успел так вымахать?

      — Когда мы успели так вымахать? Ты вообще-то выше меня.

      — На пару сантиметров! Это не считается. Ким Сынмин в моей памяти вот такой вот, — Он сложил пальцы вместе, едва ли не касаясь подушечками, как бы указывая на крошечность Сынмина в прошлом.

      — Единственный, чей рост описывает этот жест — это Джисон.

      — Ахах, и правда, вот уж кто с детства только вширь растет. В смысле, ты видел, как он раскачался?

      — И правда, — Сынмин прикрыл рот свободной рукой, чтобы спрятать улыбку. В тот же моменты они услышали звук пришедшего уведомления.

      — Ой, легок на помине, — Как оказалось сообщение пришло в их общую беседу.

      Джисон: Ребят, вы успели добраться до дома?

      Джисон: Ливень на улице просто сумасшедший.

      Хенджин: Я — да, Сынмо — нет.

      Феликс: О нет… Надеюсь он не замерзнет…

      Сынмин: Замерзаю. Умираю. Помогите.

      Хенджин: Не выделывайся! Он рядом сидит, в одеяло укутался и все кофе высосал!

      Хенджин: Могу фото прислать, если не верите.

      Сынмин: Не надо.

      Сынмин: А вообще принеси фен.

      Хенджин: Ты мог это сказать??? Я рядом сижу???

      Джисон: Ахахаха.

      Феликс: Забавно вышло, Джисон застрял у меня дома, а Сынмин у Хенджина.

      Джисон: Да, вот так совпадение.

      Хенджин: Ой, так наша сладкая парочка там вместе~

      Хенджин: Мы все знаем, что обычно бывает в таких ситуациях)

      Феликс: ?

      Джисон: Амдвбдабдвы???

      Сынмин: Хенджин, не смущай их.

      Сынмин: Лучше сходи за феном.

      Хенджин: Сам сходи, я все еще не согрелся толком…

      Феликс: Хехехе.

      Хенджин: Он ушел.

      Хенджин: Рассказывайте мне свои секретики, пока не вернулся.

      Джисон: У Феликса очень милая мама!

      Джисон: Это конечно и по связанным ею свитерам было понятно, но все-таки несколько неожиданно.

      Хенджин: Я как раз в переданном ею свитере сижу.

      Хенджин: Так у вас было незапланированное знакомство с родителями?

      Феликс: Да, вообще-то она должна была быть на работе, но что-то пошло не так.

      Джисон: Я только привез его, мы поцеловались на прощание, и она вышла…

      Джисон: Так неловко было!!!

      Феликс: И позвала выпить вместе чаю. Она давно хотела с ним познакомиться поближе.

      Джисон: Я не знаю, как я это пережил. Меня обстреляли вопросами, и мне казалось, что все мои ответы неправильные. Но вроде бы она осталась довольна.

      Хенджин: Аахахахах.

      Хенджин: То есть вы сейчас втроем дома?

      Джисон: Нет, она ушла.

      Феликс: А потом, когда Сонни уже собирался уходить, разошелся ливень, так что я его не пустил.

      Хенджин: А)

      Хенджин: Значит, обстановка все такая же интимная.

      Джисон: Аааааа, захлопнись.

      Хван ехидно хихикал, когда Сынмин добрался до комнаты, держа фен в руке. По выражению лица друга он понял, что тот продолжал дразнить тех двоих. Он вспомнил, как лет в четырнадцать Хван затеял спор на то, кто первым потеряет девственность. Они все тогда согласились, но Ким никогда серьезно к этому спору не относился. Эта детская глупость забылась ровно до тех пор, пока Хенджин через пару лет не переспал впервые с девушкой. Было удивительно, что вспомнил об этом именно Джисон, что стало прекрасным поводом для Хенджина, чтобы стебать друга. Спор в итоге трансформировался во что-то примитивное из разряда: кто последний — тот лох. В принципе Сынмина не волновало, что он останется тем самым лохом в итоге. Если бы Хван постоянно не шутил, что с тем, как робок Джисон в подобных делах, Сынмин его обойдет.

      — Полегче ты с ним, — Произнес тихим голосом Сынмин, вставляя вилку в розетку. — Он же от перевозбуждения там взорвется, — Услышав эти слова Хенджин только еще больше расхохотался, бросая телефон прочь и забирая фен из рук младшего. В ответ на удивленный взгляд, тот указал взглядом куда-то между раздвинутых ног. От этого Сынмин подвис в непонимании.

      — На пол садись, говорю, волосы твои сушить буду, невдупленыш, — Его голос звучал привычно тепло и радостно. Такая тактильность была для них привычной и Ким даже не смущался от его прикосновений, но хотелось соприкасаться больше и больше… Что же это такое? У него был один вариант в голове, но признавать его не хотелось.

      «Влюбиться в друга? Что за тупость… Когда успел?»

      Уместившись между чужих коленей, Сынмин уселся, опираясь спиной о край кровати. Бледная рука, с длинными, будто бы аристократическими, пальцами опустилась на его плечо. Другая же держала внушительных размеров фен, готовясь уже обдавать жаром наполовину высохшие волосы. Тогда младший решил взять телефон, чтобы убить время, пока его будут пытать. Но тот оказался почти мертвым, так что он, обернувшись, коснувшись подбородком колена старшего и состроив щенячьи глазки попросил чужой. Ему показалось, что Хван немного покраснел.

      В итоге он с улыбкой читал то, что творилось в беседе, пока тот отсутствовал. Все-таки радовало, что эти двое вместе. Он никогда не видел Джисона таким счастливым. Даже завидно как-то. Он услышал, как адская машина включается и почти вжался головой в плечи.

      — Эй, не напрягайся так, я не собираюсь тебя убивать, — Хенджин сжал руку на плече сильнее. Он не спешил направлять фен в сторону младшего, пытаясь его отрегулировать.

      — В прошлый раз у меня чуть мозг не поджарился.

      — Я же уже сто раз извинился, кто ж виноват, что ты такой чувствительный, о, кажется так нормально? — Он легонько направил фен, держась на некотором расстоянии. Сынмин почувствовал теплый ветерок не сильного напора и это было вполне комфортно. Он может бесконечно ворчать, но все равно заботится о младшем.

      — Да, так хорошо.

      — Мда, ну мы хоть подсохли, иначе бы с такой температурой мы бы тут до вечера только тебя сушили, — Хенджин направил фен себе прямо в лицо, даже не щурясь, и поджал губы.

      — Работай, давай, — Сказал Сынмин, как только заметил новое сообщение. От Джисона. Причем в личных. Интересно.

      Джисон: Хенджин, ты — дурак.

      Джисон: Дурак, дурак, дурак, дурак, дурак, дурак.

      Джисон: Я теперь спокойно усидеть на месте не могу, думаю только об этом.

      — Хенджин, я же говорил, тут Джисон пишет, что перевозбудился, — Поднял голову Сынмин, чтобы встретиться взглядом с тем, кто сейчас ухаживал за ним.

      — И это все? Проигнорь, сам разберется, не ребенок.

      — Нет, он еще семь раз назвал тебя дураком. — Сынмин надул губки, смотря снизу вверх на старшего. Властная рука, в свою очередь, надавив на затылок, опустила его голову.

      — Ладно, отвечай, что хочешь, только держи голову прямо, — Снисходительно произнес старший, не убирая руку из чужих волос, а мягко перемещая ее по всей поверхности, разделяя на прядки и высушивая их. Это было приятно.

      Хенджин: А ты хочешь это сделать?

      Джисон: Что за вопросы такие??? Заняться сексом с ним? Конечно, но…

      Хенджин: Но?

      Джисон: Страшно же, мы оба неопытные, как я должен это предложить? Созрел ли Ликси до этого? Или еще слишком рано?

      Джисон: Так много вопросов, но так мало ответов.

      Хенджин: Разве ты не должен задать их самому Феликсу?

      Джисон: ????????????

      Джисон: Ты с ума сошел, я умру от смущения!

      Хенджин: Кажется, единственный кто не созрел — это ты.

      Джисон: Всегда ты так.

      Джисон: Сынмин обгонит меня даже при моем наличии парня, я знаю, знаю.

      Хенджин: Сынмин так не думает.

      Джисон: Откуда ты знаешь? Может, он скрывает кого-то от нас? Почему-то он не похож на человека, который заведя партнера, побежит всем об этом рассказывать.

      Хенджин: Так вот какого ты обо мне мнения.

      Джисон: ???

      Джисон: Сынмин, это ты???

      Джисон: А Хенджин где?

      Хенджин: У него руки заняты.

      Джисон: …

      Джисон: Уточни, что ты имеешь под этим ввиду.

      Джисон: Пожалуйста.

      Хенджин: Извращенец.

      Хенджин: Ублажает меня.

      Джисон: Не смешно.

      Хенджин: Волосы мне сушит.

      В этот момент Хенджин закончил. Напоследок он запустил обе руки в пушистые волосы и с силой растрепал. Мир перед глазами младшего поплыл. Он хотел уже начать ругаться, но старший со спешкой вооружился феном. Пришлось сдаться. Хенджин приступил к высушиванию собственных волос и кажется ему совсем не был интересен диалог друзей.

      Джисон: Удобно ты там устроился.

      Хенджин: А Феликс сейчас чем занят?

      Джисон: Он душ принимает. У нас вроде как ночёвка наметилась…

      Хенджин: Ой, какая интересная ситуация.

      Джисон: С каких пор ты тоже начал меня стебать?

      Джисон: Как выжить?

      Хенджин: Как по мне самый разумный вариант честно ему сказать. Вы же встречаетесь, чего стесняться?

      Джисон: Мне это говорит Сынмин, который никогда не влюблялся.

      Хенджин: Чтобы советовать обязательно иметь практический опыт?

      Хенджин: Ты знаешь, что тренеры не играют?

      Джисон: Ладно.

      Джисон: Я не обещаю, что получится, но попробую.

      Джисон: Но, когда ты влюбишься, вспомни мои слова, быть честным может быть невероятно сложно.

      Прочитав последнее сообщение, парень обернулся в сторону Хенджина. Он выглядел очень притягательно, когда откинул голову в сторону, чтобы просушить часть волос. Оголенная область шеи, ранее сокрытая под волосами, будто бы просилась на поцелуй. Он помахал головой.

      «Какой к чертовой матери поцелуй?»

      Хенджин: Ммм, как бы сказать…

      Хенджин: Возможно, я понимаю.

      Хенджин: Быть честным с самим собой — это самое сложное?

      Джисон: Так, стоп.

      Джисон: Я бы так не сказал.

      Джисон: Это не звучит как что-то гипотетическое.

      Джисон: Сынмин? Тебе кто-то нравится?

      Хенджин: Возможно.

      Джисон: Ааааааа, наш малыш Сынмо так вырос.

      Хенджин: Только возможно.

      Джисон: Что заставляет тебя сомневаться, что это не так?

      Хенджин: Потому что это не тот человек, в которого стоило влюбляться.

      Джисон: Что??? Кто это??? Хулиган? Преступник? Старик? Кто-то из учителей? Неужели родственник?

      Хенджин: Все твои предположения просто отвратительны.

      Джисон: Но я не могу представить, в кого еще не следовало бы влюбляться?

      Хенджин: Все куда проще, но одновременно с этим сложнее.

      Джисон: Может быть у этого человека уже кто-то есть, поэтому не следовало бы?

      Джисон: Так, если это Феликс, то я не смилуюсь просто потому что мы друзья!

      Джисон: Да и вообще, что за угадайка?

      Хенджин: Ахахаха, Феликс не в моем вкусе, не беспокойся.

      Хенджин: Я хотел бы сохранить это в секрете, пока не разберусь со своими чувствами. Я обязательно расскажу тебе, когда все станет определеннее.

      Джисон: Эх, ладно… Только не забывай, что всегда можешь на меня положиться.

      Джисон: Тогда можешь объяснить, в чем проблема?

      Хенджин: Просто мы с этим человеком знаем друг друга довольно-таки давно и наши отношения всегда имели несколько иной характер.

      Хенджин: Я бы раньше об этом и не задумался, и я уверен, что он меня никогда не воспринимал в таком смысле.

      Джисон: Но вы близки?

      Хенджин: Да.

      Джисон: Я сейчас вытяну ту карту из уно. Просто честно скажи ему, раз вы близки, то он вряд ли отреагирует негативно. И никто не исключает, что чувства окажутся взаимными.

      Хенджин: Вааа, ты сейчас так серьезно звучишь, жуть.

      Хенджин: И кажется я тебя понял, у меня что-то в кишках зашевелилось, когда я подумал о том, чтобы признаться ему.

      Джисон: Это называется «бабочки в животе».

      Джисон: Тебе хочется проводить с этим человеком больше времени? Ты часто думаешь о нем, когда он не рядом? Тебе хочется, чтобы он был счастлив несмотря ни на что?

      Хенджин: Ну да, но не то чтобы раньше было не так.

      Джисон: Хм… Ты думал о пошлостях с его участием? Конечно, не все влюбленные так делают, но…

      Хенджин: Честным быть правда сложно. Да, я думал. Постоянно прогонял эти мысли, но да.

      Джисон: Вау.

      Хенджин: Что?

      Джисон: Ничего, просто неожиданно. Мне уже казалось, что тебя никогда не заинтересует секс.

      Хенджин: Раньше правда не интересовал.

      Джисон: Такое с тобой впервые?

      Хенджин: Да.

      Джисон: Мне кажется, ты действительно влюбился.

      Джисон: Поздравляю… Или соболезную?

      Джисон: А Хенджину ты об этом рассказывал? В конце концов он из нас самый опытный.

      Хенджин: Ему следует знать об этом в самую последнюю очередь.

      Джисон: ???

      Джисон: Почему?

      Хенджин: Я удалю эту переписку, хорошо?

      Тогда парень, выделив часть сообщений, безвозвратно стер их для двоих. Что на него вообще нашло? Как его понесло в эту степь? Почему он рассказал столько всего, совершенно забыв, что это телефон того человека, о котором он говорил. Возможно, эта тема настолько терзала его, что вытеснила весь здравый смысл. Он почти признался себе в том, о чем даже думать лишний раз не хотелось. Как давно? Как давно он осознал? Как давно влюбился? Не любил ли он его с самого начала?

      — Ну и о чем вы там говорили? — Хенджин закончил высушивать волосы и сейчас расслабленно расчесывал кончики. На самом деле он не выглядел особенно заинтересованным.

      — Секрет, — С улыбкой подмигнул Сынмин, пытаясь избежать некомфортной темы.

      — Уууу, так нечестно, — Наигранно произнес Хван, поджимая пухлые губы. Он рывком поднялся с кровати, садясь к младшему на пол и держа в руках кружку недопитого и наверняка уже еле теплого кофе. Наступила приятная комфортная тишина. В комнате становилось уже почти интимно темно, поскольку уже вечерело, а ливень так и не заканчивался. На сердце было неспокойно.

      Сынмин внезапно кое-что вспомнил и заозирался по сторонам, в попытках отыскать что-то.

      — Ты чего? — Удивленно вскинул брови Хенджин.

      — Помнишь, я дарил тебе холст в виде сердца? Ты рисовал на нем? — Он заострил на старшем свой заинтересованный взгляд.

      — Ах, да… Рисовал.

      — Покажешь мне? — Он бесконечно хлопал наполненными любопытством глазами, на что получил в ответ лишь сложное лицо Хвана. Выглядело так, будто внутри него происходила целая борьба. — Или ты изобразил там свою новую любовь и не хочешь показывать? — Сынмин сказал это в шутку, по сути, спроецировав свою собственную ситуацию на друга, но увидев то, как опасно сверкнули глаза старшего после этого, засомневался.

      — Честно говоря, так и есть, — Он выдавил эти слова будто бы обреченно, что смутило Кима. Сынмин давно не видел его таким странным, преисполненным мыслей и будто бы тщательно анализирующим каждое сказанное слово. Да и никогда он не был неуверен в том, что касалось любви и отношений. Быть может его теория «влюбленности в новые ощущения, а не человека» заставила отвергать свои чувства, чтобы снова не обжечь и не обжечься? Это было единственным, что пришло парню в голову.

      — Ты можешь не показывать, если не хочешь, но знай, что всегда можешь поделиться со мной чем угодно, — Сынмин смотрел серьезно, пытаясь счесть эмоции собеседника по взгляду. Старший смотрел на него, но будто бы сквозь. Он слегка грустно улыбнулся, но за секунду его лицо приобрело серьезный оттенок.

      — Нет, я покажу, только не жалуйся потом, — Младший совсем не понял, почему он должен остаться недоволен… От этого он пуще прежнего хлопал глазами, пытаясь стабилизировать работу мозга, что завис в ступоре. Мыслей было так много, но все они будто повисли в воздухе где-то над ним, так что он не мог дотянуться.

      Хенджин встал на кровать, отодвигая разноцветные коробки, располагавшиеся на верхушке шкафа. И правда была необходимость прятать холст там? Кто же там может быть изображен? Взяв холст в руки, он еще какое-то время смотрел на него, будучи повернутым к Сынмину спиной. А младший терпеливо ждал. Все это было как-то слишком уж странно.

      Хван изящно спрыгнул с кровати, все еще держа сердечко лицевой стороной к себе. Сынмин в свою очередь смотрел на его лицо. Понять, что творится с другом, было куда важнее, чем узнать кто там. Он выглядел взволнованно.

      — Это ты, — Почти шепотом произнес старший, аккуратно разворачивая холст. Сынмин сначала ничего не понял, потом опустил взгляд ниже, на собственный портрет, и снова не понял. Тогда он понял, что Хенджин пожирает его взглядом, оценивая реакцию Кима. — Ты мне нравишься. Нет. Я бы не соврал, если бы сказал, что люблю тебя. Я уверен.

      Осознание ударило в голову как наковальня. Что он сейчас сказал? Что любит его? Озноб распространился по всему телу, от головы до пальцев ног. Сердце стучало в таком быстром ритме, что разум за ним никогда-бы не угнался. В груди полыхало, было одновременно больно и приятно. Ему казалось будто это сон, от которого не хотелось просыпаться, но поверить в реальность происходящего было сложно.

      Хенджин опустился на колени, и медленными движениями перевернул ладони Сынмина, кладя холст прямо на них, как на опору. Теперь Ким мог разглядеть себя слишком хорошо. Его улыбающееся лицо, слепленное из на первый взгляд небрежных мазков. Он был окружен цветами. Насколько он мог догадаться — это были белые гардении и сине-розовые незабудки. А в руках почему-то держал фиолетовые тюльпаны. Хенджин любил рисовать цветы. И зная его, у выбранных цветков было какое-то значение, но Ким не был в этом силен. Он робко поднял голову и впечатался во внимательные глаза напротив.

      — Я знаю, это неожиданно, но я не жду взаимности, — Он немного замялся. — Я долго молчал, но понимал, что так продолжаться не может… Я должен был сказать, и я надеюсь, мы сможем, — Он начал часто моргать, пытаясь отогнать скопившуюся влагу в глазах. — … Остаться друзьями?

      После этих слов друг натянуто улыбнулся, стараясь не отводить взгляд. Сынмин чувствовал, как поднимается буря и крутит низ живота. Что происходит? Он заранее рассчитывал на отказ? Почему? Потому что они друзья? Ну да, Ким ведь думал таким же образом. Два идиота.

      Хотелось так много всего сказать, но от захлестнувших чувств язык будто онемел. Он пару раз открыл рот, как рыбка, но безрезультатно. Не вылетело ни звука. В таком случае есть лишь один способ донести до парня свои чувства. Ничего иного он не мог придумать. Уши Сынмина горели, и он надеялся, что не выглядит в этот момент, как помидор, мягко откладывая холст в сторону.

      Подавшись вперед, нежно положив руку на щеку, он накрыл чужие губы своими, предварительно зажмурив глаза. Всего лишь легкое касание, а он уже не мог отличить, где кончается его и начинается чужое тело. Конечности стали ватными, когда чужая рука коснулась затылка, жадно прижимая к себе. Тогда ему ничего не оставалось, кроме как соскользнуть рукой со щеки и положить обе руки на чужие плечи, для их общего удобства. Вторая рука Хенджина коварно обхватила младшего со спины за талию, притягивая еще ближе, заставляя усесться на колени. В момент, когда они соединились время словно остановилось.

      Тело легонько покалывало в предвкушении большего, прикрытые глаза подрагивали, а дыхание замерло. И все это было приправлено легким смущением от первого для Сынмина поцелуя. Его губы были податливыми, он полностью расслабился под влиянием и уверенными движениями старшего. Власть алых губ над Сынмином была слишком сокрушительна. Они опьяняли сильнее всякого алкоголя.

      Все еще прижимая одной, Хенджин переместил другую руку Сынмину на лицо, легким нажатием заставляя его откинуть голову назад. Когда младший обвил шею старшего, Хван углубил поцелуй. Проскользнув между приоткрытых губ, он завладел чужим ртом. Он был напорист, но не слишком. Все же он отдавал себе отчет, что Сынмин неопытный. Нельзя было спугнуть его, он бы себе этого не простил. Но, возможно, не встречая сопротивления он зашел слишком далеко. Он двигался медленно, будто бы желая распробовать каждый миллиметр.

      Оторваться было сложно, но Хенджин отстранился, прикусывая нижнюю губу младшего напоследок, что заставило его выдать очень приятный слуху вздох. Сынмин медленно скатился с его коленей и уселся перед ним. Все еще близко, но так они хотя бы четко могли видеть лица друг друга.

      Теперь их взглядам суждено было встретиться друг с другом. Раскрасневшееся лицо Сынмина, его сбившееся дыхание и растрепанные волосы. Слегка потерянный взгляд Хенджина и распухшие губы. Никто их них бы не предположил, что этот день может закончиться подобным исходом. Было немного неловко, но они улыбались, смотря друг другу в глаза.

      — Извини, кажется, я немного увлекся? — Хенджин смотрел внимательно, нелепо улыбаясь. Ким смотрел на него, не смея отвести взгляда, хотя смущение где-то глубоко внутри кричало ему отвернуться. Сынмин не был уверен, что способность говорить вернулась к нему. Но одним поцелуем всего не выразишь, нужно было… Хоть что-то сказать.

      — Да нет, все в порядке… Мне понравилось, — Голос звучал каким-то инородным, будто не его. — Не так я представлял свой первый поцелуй.

      — Почему? Слишком напористо?

      — Слишком хорошо… — Он произнес это даже не задумываясь, а после раскраснелся пуще прежнего. Хенджин только посмеялся в ответ. Его лицо приобрело серьезный оттенок, но взгляд все еще источал теплоту.

      — Это ведь значит, что мои чувства взаимны.? Верно? — Зрачки в его глазах еле заметно бегали, а руки нервно трепали рукава глупого желтого свитера.

      — Хенджин, я бы не стал целовать человека, к которому у меня нет чувств, — Говоря это Сынмин осторожно взял холодные руки в свои теплые ладони. Они будто поменялись ролями. Хенджин с трепетом смотрел в серьезное лицо Сынмина и хотел то ли спрятаться, то ли утонуть в нем. Все эти чувства были такими странными.

      — Хах, — Сдавленно хихикнул старший, прикрывая глаза. — Ты не соврал тогда.

      — О чем ты говоришь? — Хлопнул глазами в недоумении младший.

      — О том, что ты подаришь мне любовь, — Прошептал Хван, поворачивая голову в сторону лежащего на полу холста.

      — А… Вот оно что, — С пониманием закивал Ким. — Стоп, я такое сказал?

      — Ага, ты представить себе не можешь, чего я напридумывал, пока стоял там с закрытыми глазами. Было давно, а помню, как сейчас.

      — Не так уж и давно, и года не прошло… — Зацепился за детали Сынмин. — Но, погоди, ты уже тогда… Был влюблен в меня? — С самого начала его интересовало именно это. Как давно? Почему он ничего не замечал? Почему вообще все вышло так, как вышло?

      — Ну да… Честно говоря, я не знаю, когда именно все изменилось, когда стал воспринимать тебя не только как друга, но именно в тот вечер я все осознал. Если бы не твой странный подарок, возможно, я бы до сих пор ничего не замечал… Эти чувства рядом с тобой были такими естественными. Я был словно рыба в воде, которая не осознает, что она в воде, пока ее не вытянут на сушу.

      Внимательно слушая монолог парня о его чувствах, Сынмин невольно судорожно сглотнул. Это было так похоже на то, что чувствовал он сам. «Эти чувства рядом с тобой были такими естественными». Такие четкие слова, простое, но идеальное описание. Так похоже, что даже пугающе.

      — А ты… Когда ты влюбился в меня?

      — Забавно, но я тоже не знаю, вероятно давно, но догадываться начал совсем недавно. После того как Феликс и Джисон начали встречаться.

      — Какое совпадение…

      — Прости, что тебе так долго пришлось ждать меня, — Сынмин снова сказал не подумав, чем вызвал недоуменный взгляд старшего.

      — Чего ты? Это такая странная формулировка, я ведь даже не надеялся о взаимности. Я ничего не ждал, — Хенджин мягко улыбнулся, подавшись вперед и оставив у младшего на лбу невесомый поцелуй. — Дурашка.

      Оранжевые пятна стекали по темной стене. За окном ярко разгорался закат, готовясь сгореть совсем, оставив после себя лишь ночной пепел. Дождь закончился, но никто не собирался идти домой. Этой одинокой комнате было суждено стать пристанищем для двух давно нашедших друг друга душ и спрятать в своей темноте бесконечные поцелуи, смех и разговоры ни о чем и одновременно обо всем.

      Они думали, что теперь все будет по-другому, но на деле вышло совершенно иначе. Все по-прежнему. И теперь точно всегда будет по-прежнему. Они будут идти дальше вместе, держась за руки. Их дорога так и останется одной для двоих, сколько бы испытаний не пришлось преодолеть. Они будут утешением и силой друг для друга. Так чувствовал Сынмин. Так чувствовал Хенджин. Так чувствовали они оба.

***

      Время близилось к полночи. В окне виднелся ночной город с его бесконечными разноцветными огнями и снующими туда-сюда людьми. Совсем скоро должно было начаться то самое спокойное и безмятежное время суток. Они были одни, родители Хенджина часто не возвращались домой, и сегодняшний день не стал исключением. Спать не хотелось, но и энергией они оба в такой час похвастаться уже не могли.

      Первым делом они посмотрели фильм ужасов, который им порекомендовал Джисон. Их бесконечно забавило, что один из парочки был фанатом ужастиков, а второй их терпеть не мог. Правда, после одного неприятного случая они на носу себе зарубили, что Феликсу просто противопоказано их смотреть. И сейчас они очень редко проводили время втроем без него. Потому пришлось лицезреть это нечто вдвоем.

      Никто из них, впрочем, не был фанатом такого жанра. Обычно просто оба были не против и со временем просмотр ужастиков стал своеобразной традицией и чуть ли не привычкой. Хенджин в один момент во весь голос смеялся над тупостью героев, но в следующую же секунду пугался самого очевидного скримера, обнимая Сынмина так, будто бы собирался задушить его. Ким же не был особо заинтересован происходящим на экране. Он знал, что большая часть ужастиков очень посредственное нечто. У них есть одна функция — напугать зрителя, разбередить эмоции, которые в рутинной жизни спят, поэтому мало какой из ужастиков может похвастаться интересным сюжетным наполнением. А скримеры младшего не пугали. Но ему было весело наблюдать за Хваном. Хоть тот и пару раз чуть не убил его. Не только из-за обнимашек от испуга. Он чуть не защекотал младшего насмерть за подтрунивания из-за его реакции.

      Когда они закончили смотреть фильм, отписав Джисону, что он полный шлак, как обычно, они приняли душ (по очереди), а после просто лениво лежали рядом на полу. Было комфортно лежать. Было комфортно молчать. Было комфортно ничего не делать. Так спокойно… Будто бы ничего и не изменилось.

      Ветер шумел из приоткрытого окна. В воздухе все еще витал запах недавно закончившегося дождя. Тихое ровное дыхание рядом успокаивало. Сынмин почувствовал странное прикосновение к животу. Оказалось, его футболка задралась, так что он светил своим почти отсутствующим прессом. Он хотел притвориться спящим, чтобы выяснить, чего это старший удумал и что он сделает дальше, но планы быстро обломались. Парень почувствовал, как его резко ущипнули и издал странный кряхтящий звук.

      — Больно же!

      — А зачем спящим притворяешься? Иди, включи свет, — Сынмин хотел запротестовать, но увидев, как Хван зачем-то перекатился к мольберту, решил, что лучше послушаться.

      — Что? Резко вдохновением озарило? — Сказал Сынмин зевая и щелкая выключателем. Глаза больно защипало, они слишком привыкли к темноте за все это время.

      Немного привыкнув, он сумел приоткрыть глаза. Парень осторожно наблюдал за тем, как Хенджин убрал холст с изображенным на нем штормовым морем, и поставил холст-сердце. Было видно, как он переключился на профессиональный режим, хоть и не был им, но Сынмин никак иначе назвать это не мог. Его глаза сосредоточенно вглядывались в картину, было заметно, что он вообще где-то не здесь. Это завораживало Кима. Он всегда восхищался людьми, которые горели чем-то так, что могли забыть о существовании всего остального мира. Он боялся и звука издать, потому что думал, что может разрушить это состояние одним писком.

      Все что ему оставалось это тихонько подкрасться сзади и благоговейно наблюдать. Тогда старший резко повернулся к нему, перевел взгляд с картины на Сынмина и обратно. И повторил несколько раз. Он негромко прорычал, что заставило Кима смутиться и почувствовать, как тянет низ живота. Он не мог объяснить, почему Хван выглядит так сексуально сейчас. Кажется, у кого-то были весьма странные фетиши.

      Когда Сынмин ожидал этого меньше всего, Хван потянулся рукой к его лицу. Своими длинными пальцами он заключил лицо Сынмина в ловушку. Между большим и указательным пальцем одной руки он сжал щеки младшего. Хван осторожно и ритмично нажимал, как это делали врачи в детской клинике, после того как спрашивали, что болит. Прощупывая, он опускался ниже, пока не задержался на линии челюсти. Так, обводя прикосновениями всю область от ушей до подбородка, он наконец был удовлетворен и погрузился в работу. Весь этот процесс Ким был будто загипнотизирован, он пропустил каждое его прикосновение через себя. Было стыдно признаться, но ему нравилась такая бесцеремонность. Все, что он мог предположить, так это то, что старший хотел исправить линию челюсти младшего у себя на рисунке.

      Пока Сынмин прокручивал у себя в голове эту сцену еще раз, Хенджин уже успел намешать цвета и сейчас сидел с какой-то неприлично длинной кисточкой в руках, аккуратно, но быстро нанося мазки. Пахло неприятно и немного отдавало лесом, Ким предположил, что это из-за растворителя.

      Закончив, Хван отодвинулся прилично далеко назад и махнув головой, намекнул Сынмину усесться рядом с холстом для сравнения. Не раздумывая младший исполнил указание. Хенджин задумчиво пожирал взглядом и картину и его. Но через несколько секунд заметно расслабился.

      — Да, так лучше. Что думаешь? — Хенджин игриво наклонил голову, от бывшей серьезности и капли не осталось.

      — Будто в зеркало смотрюсь, — Сказал парень, развернувшись к холсту. На самом деле он был удивлен, как у него получилось изобразить его так узнаваемо. Но одновременно картина выглядела как-то сказочно. Возможно, такую атмосферу создавали подобранные художником цвета, Сынмин не мог точно сказать.

      — Эй, не преувеличивай, — Старший спрятал глаза и почесал нос, ему было неловко, когда его хвалили за рисунки. Обычно он никому не показывал свои работы. Особенно родителям. Создавалось ощущение, что они даже грязную мешанину готовы расхвалить, просто потому что рады, что сын наконец-то нашел хобби, которым загорелся. Но похвала Сынмина ему нравилась.

      — Мне правда очень нравится, так похоже вышло, цветы красивые… Цвета тоже!

      — Хаха, спасибо, — Хенджин подполз ближе, последний раз окинув картину взглядом, и начал прибирать рабочее место. Он взял одну из использованных кистей и обмакнув в разбавитель начал тщательно вытирать ее тряпкой. Пока Сынмин наблюдал за этим процессом, в голову пришли странные мыслишки.

      — А ты знал, что ощущения от влажной кисточки похожи на ощущения от чужого языка? — Сынмин спросил то, что хотел спросить, но почему-то стало немного стыдно.

      — Хммм… — Задумчиво бормотал что-то Хенджин, но осознание сказанного быстро настигло его. — А? — Он выпучил глаза и посмотрел на друга своего парня так, словно видел его впервые. Он томно смотрел на него. — В смысле?

      — Ну… Я недавно прочитал об этом в интернете, — Сынмин смущенно почесал щеку.

      — Как ты оказался в той части интернета, чтобы прочитать о таком? — Хван и правда был удивлен. Он вообще впервые такое слышал. Не то чтобы он никогда не касался мокрой кисточкой участков кожи, возможно он просто не придавал этому такого значения.

      — Это вышло случайно, — Оправдывался младший, но его голос звучал уверенно и спокойно, так что у Хенджина не было причин сомневаться.

      — И что? Хочешь попробовать? — Подмигнув и рассмеявшись предложил Хван. Он собирался пойти сполоснуть кисточки водой, так что ему нужно было отлучиться в ванную.

      — Хочу, — Коротко и как-то совсем нешутливым тоном ответил Ким. Старший бросил на него ошеломленный взгляд, уже почти выйдя из комнаты. — Нет, я серьезно. — Эти слова заставили щеки Хвана покрыться румянцем. Это было даже как-то слишком, так что он резко рванул из комнаты, чтобы проверить, в своем ли он уме.

      Ополоснув кисточки, он привычно для себя окатил лицо холодной водой. Его лицо смотрело на него из зеркала, будучи раскрасневшимся то ли от смущения, то ли от возбуждения, то ли от холодной воды, то ли от всего вместе. Он прокручивал эту фразу у себя в голове, пытаясь понять, правильно ли все понял. Что-то внутри кричало, что он опошлил ситуацию и это чистое детское любопытство, но… Разве взгляд младшего не был таким манящим в тот момент?

      Собравшись с мыслями, он вернулся, готовясь начать борьбу, которую непременно проиграет.

      — Почему ты сбежал? — Сынмин смотрел на него спокойно, это заставило Хвана выдохнуть, было бы паршиво, если бы он этим поступком задел любимого.

      — У меня просто взорвался мозг. Какой у этого контекст, позволь спросить? — Положив кисточки, нервно провожая их глазами, спросил Хван.

      — Ну… Это было написано девушкой, так что в контексте мастурбации имитирующей куни, я полагаю, — Хенджин не ожидал, что ответ будет настолько откровенным. От этого мурашки пробежали вдоль позвоночника. Он тяжело выдохнул.

      — И ты мне предлагаешь…? — Он запнулся. — Удовлетворить тебя кисточкой? Или своим языком? Или всем вместе? — Ему оставалось только надеяться, что он не ошибается, и не звучит как полный идиот.

      — Ну, я такого не говорил, и не планировал заходить так далеко, но, если ты хочешь, я не против, — Он ехидно улыбнулся, источая какую-то дикую сексуальную энергию, при этом все еще сидя с алыми от смущения ушами. Хенджин осознал, что был обведен вокруг пальца.

      — Ах ты ж маленький чертенок, — Бросил Хван, подходя к небольшому шкафчику, встроенному в рабочий стол. Выдвинув деревянный ящик, он начал рыться в поисках одной определенной кисточки. Она была достаточно большого размера, чтобы сравниться с языком, ворс был мягким, а еще почему-то ему подумалось, что квадратная форма подойдет лучше. Когда он нашел ее, мгновенно вытащил и демонстративно показал младшему. — Будет по-твоему. Иди сюда.

      Сынмин послушно подошел, мечтательно глядя в глаза Хвану, по всей видимости, предвкушая. Всегда ли он был таким покорным? Хенджина это немного удивляло. Он высунул язык, не совсем понимая, как правильно смочить кисточку. Сынмин внимательно за этим наблюдал, и это ощущалось интимно. Вот такого Хван точно никогда и ни с кем не делал. И не мог бы представить, что сделает.

      — Мне кажется, лучше сработает, если ты засунешь ее прямо в рот. Ну или как вариант можно намочить обычной теплой водой, — Младший с интересом наклонил голову влево, поджимая губы.

      — Эксперт нашелся! Я ее сейчас тебе в рот засуну, — Выпалил Хенджин, не имея этого ввиду.

      Но младший в конечном итоге без стеснения открыл рот, не высовывая языка. Учитывая, что Хенджин смотрел на него сверху-вниз… Это выглядело соблазнительно.

      — Не будь таким послушным, это пугает, — Сказал старший, занося кисточку себе в ротовую полость и обильно смачивая слюной. Он заострил внимание на том, как щетинки первое время ощущались на языке, но размякнув со временем образовали единую массу.

      Вытащив ее изо рта, наткнувшись на ожидающий взгляд Сынмина, он не придумал ничего лучше, как ткнуть кисточкой ему на кончик носа.

      — Ощущается странно, — Вымолвил младший, перехватывая руку Хвана. — Но думаю, все будет в порядке, если спуститься ниже, — Он закинул голову вбок, оголяя шею. И опуская его руку так, чтобы кисточка уткнулась прямо в складку сухожилия.

      Хван не очень хорошо понимал, как и что ему нужно делать. Лёгкими движениями руки он несколько раз нарисовал круг, после опускаясь, он обвел кисточкой кадык, оставляя влажную дорожку, и хотел было скользнуть ниже, но футболка мешала. Сынмин стоял с закрытыми глазами, прерывисто дыша, но никакой бурной реакции не следовало.

      Придержав его за плечо, Хван направил его в сторону кровати. Сынмин сам быстро уселся, почти не разлепляя глаз.

      — Я сниму ее? — Хенджин наклонился к уху младшего, хватаясь одной рукой за край футболки и откладывая инструмент на время.

      — Угу… — Лениво пробормотал Ким, поднимая руки вверх для удобства. Он будто бы задремал от лёгкого неспешно разливающегося по телу наслаждения.

      Хенджин быстрым движением раздел младшего, оголяя белоснежный торс. Он был худощавым, с не особо развитой мускулатурой, но имеющейся. Сотню раз он видел его обнаженным, но только в этот раз он заострял внимание на деталях. Элегантные выступающие ключицы, широкие плечи, грудь с фарфоровой тонкой кожей, небольшие розовые соски, которые моментально захотелось потрогать. По телу волнами расплескалось возбуждение.

      Смочив кисточку в очередной раз, он занырнул ей в ложбинку меж ключиц. Медленно проводя по грудной мышце, рисуя волнообразные линии, пустой рукой он устроился на пока свободной от его маневров левой груди. Большим пальцем он надавил на выступающую бусину, заставляя младшего томно выдохнуть. Нужно заставить его подать голос.

      Обводя сосок пальцем, чувствуя, как он затвердевает, Хван подул на него, наслаждаясь реакцией и очередным страстным выдохом своего парня. Сынмин опирался руками о край кровати, его ладони иногда еле заметно подрагивали, и Хенджину нравилось наблюдать за этим. От возбуждения слюны выделялось слишком много и хотелось скорее пустить в ход язык, но пока было нельзя.

      Прижав розовую бусину, Хван провел кисточкой по ореоле на правой груди, что заставило Сынмина покрыться мурашками от предвкушения. И тогда, расположив пучок ворса горизонтально под соском, Хенджин надавил пальцем на ручку, что заставило кисточку быстро взмыть вверх, задевая сосок. Младший вскрикнул, подаваясь телом вперёд.

      — Ахх, она холодная… — Не особо разочарованно произнес Ким.

      — Ну, наверное, это главное отличие. Кисточка быстро остывает, а язык всегда останется теплым, — Серьёзно ответил Хенджин. Он опустился на колени, расположившись между раздвинутых ног младшего. В очередной раз смочив кисточку, он начал быстро водить круговыми движениями по бусине, сильно надавливая. Младший прерывисто дышал, запрокинув голову назад, иногда выпуская изо рта сдавленные стоны. Хенджин никогда бы не подумал, что у него такие чувствительные соски.

      Другой сосок он сжал между большим и указательным пальцем, отчего Сынмин сомкнул зубы, выдавая протяжный рык. Старший продолжил ритмично пощипывать его, а нетерпение только нарастало. Как и бугорок в штанах младшего.

      Облизнув губы, Хенджин убрал руку, облокотившись ею о бедро парня. Коснувшись нежной кожи кончиком языка, он нарисовал на чужой груди знак бесконечности. Тогда же он отбросил кисточку на пол.

      — А теперь можешь сравнивать, — Он приблизился к родовому бугорку, сначала одаряя его теплым дыханием, а после ловко приземляясь языком прямо в мишень.

      — Мммххм, — Доносилось до его ушей, когда старший круговыми движениями ублажал чувствительную точечку на теле младшего. Лакающими движениями он водил языком вверх и вниз, стремясь показать все свое мастерство. Никакая кисточка не сравнится с его языком. Судя по тому, как вздымалась грудь его партнёра, в отчаянной схватке за воздух, он думал также.

      — Ну что? Похоже? — Отстранился старший, глядя на Сынмина снизу-вверх. Его глаза были затуманены, дыхание совсем сбилось, щеки залились лёгким румянцем.

      — Мммх… Да, похоже. Но то, на что способен твой язык… Он такой маневренный, — Сынмин делал паузы в попытках отдышаться.

      — Хах, спасибо за комплимент, — Говоря это Хван улыбнулся, убирая волосы назад. Теперь выступающий бугорок на клетчатых штанах было почти невозможно игнорировать.

      Парень погладил живот младшего, цепляясь пальцами за резинку на штанах. Взгляд сверху был наполнен желанием и нетерпением. Но Хенджина, несмотря на его желание прямо сейчас проглотить всего Сынмина, смущало то, как быстро события развиваются.

      — Ты уверен, что хочешь зайти так далеко? — Он серьезно посмотрел на младшего. — Все-таки это твой первый раз, мы только начали встречаться, у нас впереди ещё много времени и если тебе нужно подготовиться…

      — Все в порядке, я правда хочу этого. Прямо сейчас, — Без каких либо сомнений сказал младший, глядя на Хвана вполне осознанно. — Если бы я не был готов, я бы этого не начал. И я обязательно скажу тебе, если мне станет некомфортно. Так что не волнуйся, — Он ласково улыбался, что создавало очень интересную картину в купе с пылающей страстью в глубоких черных глазах.

      Хенджин лишь робко кивнул. Этот ответ убедил его в том, что Сынмин отдает себе отчёт в том, что они собираются сделать. Что действительно хочет этого сам, а не пытается кому-то угодить.

      Накрыв рукой чужое достоинство, он ахнул. Если для Сынмина все было впервые, то для Хвана определенно было новым трогать чужой член. До этого времени он имел дело только с женщинами, вернее с одной, так что это заставляло немного нервничать, что только больше его раззадоривало.

      Поглаживая сквозь ткань, он слышал, как Сынмин издавал звук похожий на мурчание, но то, как подрагивали его бедра, просто кричало о том в каком же он нетерпении. До сих пор с ним только игрались, дразнили.

      Хенджин сказал Сынмину приподнять его пятую точку, тот привстал, опираясь руками о кровать. Тогда Хван схватился ладонью за резинку штанов и медленно стянул ее вместе с нижним бельем. Младший сразу же хлопнулся обратно на кровать, вытягивая ноги, помогая старшему избавиться от ненужной одежды.

      Хенджин застыл, слушая свое неспокойное сердце, будто бьющееся в панике и пытающееся выпрыгнуть из груди, потому что там ему резко стало тесно. Он сглотнул, глядя на стоящий пенис своего парня. Он был среднего размера, но довольно толстый, а на головке уже красовалась капелька предсеменной жидкости. Хенджин наблюдал за реакцией Сынмина и за тем, как его глаза пускали искры.

      Он осторожно протянул руку, обхватывая чужой половой орган кулаком. В ответ на это младший запрокинул голову и закусил нижнюю губу, сдерживая стон больше похожий на скулеж. Хенджин переместил большой палец на головку и начал массировать ее, надавливая сверху и круговыми движениями размазывая предэякулят. С губ Сынмина срывались громкие стоны, которые он больше не мог сдерживать.

      Бедра младшего непроизвольно двигались вперёд, вдалбываясь в чужой кулак. Хван немного расслабил хватку, с удовольствием наблюдая за этим. Подушечка большого пальца ритмично то поднималась, то опускалась. Полупрозрачная вязкая жидкость стекала по пальцам.

      Сынмин был уже слишком близок к концу, когда Хенджин бессердечно убрал руку.

      — Ах… А… Почему…? — Сынмин выглядел очень уж разочарованно и растерянно, в уголках глаз даже заблестела влага.

      — Пока рано, — Он подразнивающими движениями поглаживал внутреннюю сторону бедра парня. — Ты же не против, если мы повеселимся подольше? — Говоря это Хенджин поднялся и через голову снял свитер, а после также ловко выскочил из штанов.

      — Это жестоко, — Скорее в шутку сказал Сынмин. На самом деле его возбудила эта ситуация только сильнее. Кто же знал, что есть что-то приятное в том, когда тебя обламывают на пике?

      Когда он вновь приблизился к младшему, то был уже полностью обнаженным. Подхватив его под бедра, он приподнял его так, чтобы удобно уложить на кровать, а сам устроился сверху. Сынмин положил под голову подушку, чтобы в случае чего не биться головой о стену.

      Эта поза без сомнения выглядела более интимно, Сынмин изначально даже невольно сжал ноги, свисающие с края кровати, в попытках спрятаться, но, когда Хван заботливо положил руку на коленку, послушно их раздвинул и опустил.

      Член Сынмина уныло лежал на животе, требуя внимания обратно. Тогда старший взял его у самого основания, чтобы придать устойчивое положение и прошёлся языком по всей длине, остановившись на головке. Параллельно с этим он нащупал рукой свой твердый как камень пенис. Он тоже уже изнывал от нетерпения.

      — Ахх… Нхмм… Язык?

      — Угу, тебе же он понравился, — Сказал, когда отстранился Хенджин. Но через мгновение он снова припал к члену Сынмина, оставив дорожку из поцелуев от яичек до конца. Чмокнув головку напоследок, он разомкнул губы, чтобы вобрать в себя его член.

      Как только он обхватил головку губами, Сынмин издал то ли стон, то ли всхлип, хватаясь за простынь обеими руками. Одновременно надрачивая себе и посасывая головку партнёра, Хенджин почти терял голову. Продолжая посасывать, он проводил языком от уздечки до уретры и обратно, постепенно ускоряясь. От этих действий младший извивался и очень громко стонал, иногда хныкая.

      Хенджин попробовал взять глубже, тогда конец члена уткнулся в небо, из-за чего ему пришлось очень внимательно следить за зубами. Почувствовав, что Сынмин снова начинает подаваться бедрами вперёд, он напряг скулы, окутывая чужой член приятной пеленой, а сам сосредоточился на своем дружке.

      Так, двигаясь в унисон они вместе стремились к финалу. Комнату заполняли безумные вздохи и стоны, перебиваемые громким хлюпаньем.

      Почувствовав, что они уже близки, Хенджин оторвался от члена Сынмина. Он поднялся и быстрым движением развернув младшего забрался на кровать. Тот выглядел удивлённо, но уже не разочарованно. Тогда старший навис над ним, страстно целуя. Они соприкасались до безумия возбуждёнными членами и продолжали тереться друг о друга, скрывая стоны в поцелуе. Рука Сынмина пробралась между их тел и обхватила оба члена, чтобы трение было интенсивнее. Пары движений хватило для того, чтобы оба, содрогаясь, кончили с громким вскриком.

      Хенджин свалился на грудь Сынмина окончательно, не имея больше сил себя поддерживать. Они оба тяжело дышали и Сынмин приобнял парня чистой рукой, поглаживая по спине.

      В момент вернулось восприятие всего: мягкость простыни, свежесть ночного воздуха и запах почти выветрившегося растворителя. И было так хорошо, лениво и комфортно. Хотелось так и уснуть в обнимку, но сперма между их животами напоминала о необходимости принять душ.

      Но хотя бы пару минут они могли так пролежать, не думая ни о чем, только ощущая друг друга. И ничего более им не было нужно.

***

      Джисон: Не знаю, как вы там, но мы пережили эту ночь, хоть я чуть и не взорвал кухню.

      Феликс: Ты невозможно неуклюжий.

      Хенджин: О, уже столько времени?

      Хенджин: Сынмо все ещё спит.

      Хенджин: Такой милый.

      Феликс: Похоже, у кого-то была бурная ночка.

      Хенджин: Ты даже не представляешь насколько.

      Хенджин: А у вас там случайно бурной ночки не получилось, голубки?

      Феликс: Так и думал, что высказаться кто-то из вас посоветовал.

      Джисон: ААААААААА.

      Джисон: Никаких бурных ночек не было! Мы просто спали вместе! В прямом смысле слова спали! Честно!

      Хенджин: Серьёзно?

      Феликс: Ага, мы решили не торопиться.

      Сынмин: О, это здорово. Значит мой совет помог.

      Хенджин: Когда ты успел проснуться?

      Хенджин: Кххвхвхв невдупленыш такой.

      Сынмин: Ты себя не видел. Особенно вчера после…

      Сынмин: А.

      Сынмин: Кажется, нам нужно кое-что вам сообщить.

      Джисон: Чего?

      Феликс: Что-то случилось?

      Хенджин: А, точно.

      Хенджин: Можно я, можно я?

      Сынмин: Ну давай.

      Хенджин: Джисон.

      Джисон: Что? Как это связано со мной? Мне страшно…

      Хенджин: Помнишь наш спор?

      Джисон: Какой из?

      Хенджин: Про девственность.

      Хенджин: Поздравляю, Вы заслуживаете почетное звание лоха!

      Джисон: Что

      Джисон: ЧЕГО

      Джисон: КАКОГО ХУЯ

      Феликс: Вы, ребята, теперь вместе?

      Сынмин: Да, мы встречаемся.

      Феликс: Ахуеть.

      Феликс: Неожиданно.

      Феликс: Но поздравляю! Если подумать, вы отлично смотритесь вместе!

      Хенджин: Спасибо, Ликси.

      Феликс: Ой, Джисон сломался.

      Джисон: Да тут не «ахуеть», а АХУЕТЬ!

      Джисон: Ладно встречаться… Когда вы успели… СЫНМИН.

      Джисон: ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ!