- Это возмутительно! - возмущался Альберт Антонович, закуривая свои вонючие сигареты. - Ты что, не видишь, как он влияет на Маргариту?
- А ей не помешает немного внимания- ответила мама и впервые за это утро улыбнулась.
Несмотря на то, что они уже долгое время не хотели общаться, в глубине души Елизавета Александровна была рада вновь увидеть своего непутёвого брата.
Ей в тайне нравилось, что я прониклась глубокой симпатией к дяде. Правда сама Лиза не понимала, что может быть в ее брате симпатичного, кроме цвета глаз и волос.
Вот с такими противоречивыми мыслями мама пила кофе, изредка вступая в разговор.
- Вчера этот кошмарный человек устроил на чердаке погром!- верещал на всю кухню Альберт Антонович.
- Не погром, а рыцарский турнир с Чёрным рыцарем из Шварцхольма! - вступилась за дядю я.
- Неужели с настоящим рыцарем?- восхищенно спросила мама.
- Ну конечно! Дядя был рыцарем, а я- его оруженосцем!- гордо ответила я.
- Вот видите! Каким-то оруженосцем!- Альберт Антонович от возмущения чуть не подавился сигаретой.- А в следующий раз, помяните моё слово, он устроит в детской извержение вулкана! И потом, что прикажете делать мне? Ребёнок совершенно отбился от рук! Вчера Марта категорически отказалась со мной заниматься, обозвав меня нехорошим, я бы даже сказал, матерным словом!
- Каким?- испугалась мама. Альберт Антонович пододвинулся к ней поближе и что-то прошептал ей на ухо. Мама тихонько прыснула в кулачок.
- Что? Мольберт Гондонович?!!- захихикала она. - И ничего, между прочим, смешного!- заорал Альберт. - Ну это же правда. Смиритесь с этим- благодушно заметила я.
- Нет, ты слышала?!- взвился Альберт.- Она ещё сказала что мой дедушка точно приехал из Аргентине и с такими наклонностями я бы точно говорил молодёжи об «арийских ценностях»! И попросила называть ее Грета! Это все он, твой разлюбезный Бертольд Александрович! Это он пагубно влияет на неокрепшую психику ребёнка! - - Это у кого тут психика неокрепшая?!- в кухню грациозно вплыл герр Штольц. Сегодня на нем красовался наряд 18 века, а на голове возвышалась чёрная треуголка, отороченная кружевом.
Альберт Антонович вскочил из-за стола и со словами: - Я удаляюсь. Маргарита, за мной! - в полном одиночестве вылетел из кухни. Я даже бровью не повела.
- Лизонька - обратился к маме дядя Берти. - Признаюсь, я в замешательстве. Зачем ты держишь у себя этого вонючего палочника?! - Альберт Антонович на самом деле великолепный человек- начала оправдываться мама. - Просто у него натянутые нервы и тонкая душевная организация. Зато он добровольно остаётся сидеть с Гретой! - Ой, я тебя умоляю!- фыркнул Берти. - Да за то, что он присматривает за этой выдающейся бунтаркой и гениальной хулиганкой, Василиск сам тебе приплачивать должен! Я посмотрела на дядю и засияла, как начищенный самовар.
- Думаешь, зачем он живет с тобой?
- Затем, что он хочет создать со мной и моей доченькой крепкую счастливую семью!- возмущённо ответила мама.
- Ты ошибаешься, дорогая. Ему просто выгодно иметь жену, которая столь хорошо зарабатывает. А до тебя и твоего ребенка, ему- как до лампочки.
- Как это?- растерянно захлопала глазами мама.
- Вот так вот. Просто ему нужны твои деньги.
- А я?- мама была в шоке.
- А ты у нас будешь бесплатной работницей, уборщицей, поварихой, официанткой… и наверное, ещё и грушей для битья, учитывая его характер. У него на тебя огромные планы. Поверь мне на слово. Или мне ещё на немецком объяснить?
- Не верю!- громко сказала мама и добавила! - Альберт Антонович совсем не такой! Он сердечный! Он добрый!
- И пушистый- мрачно добавила я.
Магистр Чёрного Ордена Бертольд Шварц ухмыльнулся и что-то хотел сказать, но передумал. Он поднялся из-за стола и прошествовал к холодильнику.
- Где у Вас мука, яйца, сахар?- спросил он.
- Что-что?- не поняла мама.
- Мука, яйца, сахар. Готовая смесь для печенья тоже подойдёт раз вы такие нехозяйственные.
- Смесь у нас есть- кивнула мама. - На верхней полочке, в самом углу.
Дядя Берти высыпал смесь для печенья в миску и соединил с ванилином, сливочным маслом и сахарной пудрой. Затем добавил какие-то странные жидкости зеленого, чёрного и фиолетового цвета, и что-то ещё такое, толчёное (и чем-то похожее на сушёных гусениц). К счастью, мама не заметила…
- Наверное, это секретный ингредиент- подумала я. Затем он все перемешал, получив густое тесто, раскатал его скалкой, выложил заготовку на пищевую плёнку и смазал тесто лимонным джемом. Потом свернул пласт теста в колбасу, и поставил в духовку на полчаса. После этого великий магистр (и непревзойдённый кулинар) достал из духовки «колбасу», нарезал кусочками и положил в вазочку.
- Готово! - обьявил Бертольд Александрович, ставя посреди кухонного стола тарелку с восхитительно пахнущим печеньем.
- Но мы же только что позавтракали.- смутилась мама. - Впрочем, одну штучку с чаем… - она взяла печенье, откусила кусочек и запила его чаем.
- А я между прочим, спрятался за кухонной дверью и вас подслушиваю- донёсся из-за двери голос Альберта Антоновича.
- Ай-яй-яй! Как это некультурно с вашей стороны!- сказала мама и тут же прикусила язык. Она никогда ещё не отчитывала своего драгоценного ухажёра.
- Вы не стесняйтесь, Василиск Антонович- позвал его Берти. - идите к нам!
Два раза просить Василиска не пришлось. Он тут же прибежал на кухню, и уселся на своё место, шумно грызя печенье.
- Итак, все в сборе- шумно обьявил Берти Шварц. - Прошу Вас, начинайте.
- Что начинайте?- спросила я. Всё происходящее казалось мне очень и очень странным. И от этого мне было жутко весело. - Я добавил в печенье сыворотку правды. Так что начинайте уже говорить правду. Сколько можно друг другу врать и не договаривать?
- Ой, а можно я начну?- попросил Василиск Антонович. - Давно хотел сказать Вам, Бертольд Александрович, что я Вас просто ненавижу! Ха-ха-ха! Буквально лютой ненавистью!
- Продолжайте- совершенно спокойно попросил Берти Шварц.
Эту мелкую толстуху, кстати тоже- он ткнул холёным, ухоженным ногтем прямо в меня.
- А хотите, я поделюсь с вами своей заветной мечтой.
- Не хочу- испуганно сказала мама.
- А я всё равно расскажу!- вскричал Альберт Антонович. - Я мечтаю, чтобы её- он снова показал на меня- сбила машина. Или укусила бешеная собака. Или хотя бы парализовало на всю жизнь. А один раз я прокрался в детскую и чуть не задушил ее подушкой.
- Так-так, а почему не задушили?- деловито уточнил Берти.
- Я испугался- честно признался Альберт Антонович. - Знаете, я очень боюсь, что когда-нибудь меня посадят в тюрьму, и я состарюсь там в полном одиночестве. Я ещё одиночества и старости очень боюсь.
- А вы - последний мерзавец!- вдруг выкрикнула мама.- Я всегда это подозревала! Хорошие мужчины не роются в чужих шкафах.
- Не переживай, дорогая- вкрадчиво-отвратительно вдруг замурлыкал Альберт.- Скоро я на тебе женюсь и ты от меня никуда не денешься! А твою мелкую дочурку-фрикадельку я отведу в лес, и пусть ее там съедят голодные волки, чтобы мне в тюрьме не сидеть!
- Как Гензеля и Гретель? И Мальчика-с-пальчика? - ужаснулась я. Так вот почему Альберт Антонович любил мне читать сказки братьев Гримм и Шарля Перро, всё понятно.
- Значит, это правда?- побледнела мама.
- Да, дорогая. Это чистая , сладкая правда!- с этими словами Альберт Антонович притянул Лизу за шиворот, фамильярно потрепал по голове, а затем поцеловал! Прямо в губы!- Из нас выйдет отличная пара, вот увидишь!
Тут же на его голову обрушилась суровая кара в виде сковороды китайского производства, а следом послышались страшные проклятия почти что валькирии. При этом Берти Шварц наблюдал за этим с почти что титаническим спокойствием.
- Вон!
- Я не понимаю, дорогая.
- Я сказала: вон из нашего дома! Здесь нет места отвратительным уродам, детоненавистникам и всяким жиголо!
- Правильно, мамочка! - радостно заорала я. - Мерзкому Василиску нет места в доме чудесных Шварцев!
- Да пропадите вы пропадом! Ну знаете! Вы у меня ещё получите! Вы у меня ещё услышите! Услышите, клянусь!- злобно прошипел Альберт Антонович и помчался к себе в спальню, гремя чемоданами. Целыми пятью, и все бордовые.
- Только не забудьте выложить мои драгоценности!- крикнула мама, улыбаясь до ушей.
- О каких драгоценностях идёт речь?! – раздалось из-под потолка. – Об этих фальшивых стекляшках? Я вас умоляю!
Ещё некоторое время из спальни Альберта Антоновича неслись приглушённые проклятия, звон разбитого стекла, скрип мебельных ножек об пол и треск раздираемых в клочья платьев (вероятней всего, маминых). Затем он сбросил вниз все пять чемоданов, пробежал по лестнице, и громко хлопнул входной дверью, разбив при этом вставленное в неё стекло.
В нашем доме воцарилась тишина, причём просто удивительная.
- Спасибо, братец- помолчав, сказала Елизавета Александровна, впервые за долгие годы назвав герра Бертольда братом- За печенье и вообще.
- Спасибо на хлеб не намажешь!- добродушно фыркнул на это мой дядя. Затем он подмигнул мне. - Ну, чего стоим? Устроим в бывшей комнате Василиска загон для единорогов!