ты начинаешь видеть эти сны в тринадцать.
тёмное небо, обсидиановые башни, снующие всюду человечки в цветастой одежде. копия твоей комнаты, окрашенная в фиолетовый. длинные коридоры, в которых никогда не мелькают человеческие тени. одиночество.
сначала ты не придаёшь этим снам никакого значения, ссылаясь на своё воображение. сначала они безобидны: высокие своды из розового гранита, тёмные пространные залы, странная пижама, беззвездные ночи. ты с иронией начинаешь думать об этом месте как о собственных чертогах разума, построенных твоим бессознательным.
ты не придаёшь этим снам ровно никакого значения, пока в одном из них не начинаешь слышать голоса. неразборчивый и едва различимый шёпот, который раз за разом становится все громче и назойливее, — звучит как отличный повод посетить психиатра. кажется, будто голоса стремятся сообщить тебе что-то важное, передать некое глубинное познание. ты, правда, не можешь разобрать в этом настойчивом гуле ни слова, как будто все это предназначается на самом деле совсем не тебе. ты впервые испытываешь испуг от сна и просыпаешься в холодном поту. за окном раздаётся шум весеннего ливня.
с того момента твои сны больше не являются спокойной константой. тебе перестаёт постоянно сниться таинственное обсидиановое королевство с его политическими интрижками. повествование теряет свою линейность, зато обретает смазанность и обрывчатость. отдельные эпизоды приходят к тебе много-много раз, с разным уровнем детализации, как будто требуя обратить на себя особенное внимание.
меловые острова в бесконечном океане бирюзовых и пурпурных всполохов. вечные дожди и водопады с величественно возвышающимися над ними арками призрачных радуг.
металлический привкус на зубах и всепоглощающая склизкая тьма. ярость, такая яркая, какой ты никогда не испытывала в реальности. сжатые до белесых костяшек кулаки и жгучее желание мести. шахматное поле и чье-то приятное, как дуновение ветра, присутствие рядом. скорбь и собственная смерть.
слепящая вспышка зеленого света, раз за разом.
в следующие несколько лет ты поступаешь в университет, заканчиваешь магистратуру, стремишься к phd и начинаешь заниматься карьерой. ты никогда и никому не рассказываешь о своих снах и ведёшь записи о них в дневнике, старательно скрывая его от всех.
девида ты впервые видишь в сновидениях задолго до того, как вы знакомитесь вживую. невесомость и тьма, взволнованный взгляд цвета кровавой шпинели, четкие и правильные линии лица, так похожие на твои, только несколько более резкие. правильные линии лица, разрываемые ненасытными языками ядовито-зеленого пламени. рвущаяся, как от шрапнели, снежная кожа. твои легкие в тот момент, кажется, взаправду покидает весь кислород, к горлу подступает щемящая паника, рёбра сдавливает, как от ударной волны, а в глаза будто плеснули кислоты.
это не единственный человек, которого ты чувствуешь в своих снах. есть ещё двое — но тебе долгое время никак не удаётся разобрать их черты. ты не понимаешь, откуда берутся все эти образы и почему так сильно волнуют тебя, и усердно перебираешь множество книг по психоанализу, сновидениям и бессознательному, так и не формулируя никаких гипотез.
однажды в сети ты натыкаешься на какой-то откровенно дерьмовый микстейп со странными комиксными персонажами на обложке. ты по обыкновению оставляешь развёрнутый критический комментарий, не придавая ему особенного значения. как же ты удивляешься, когда потом в поисковике видишь уже болезненно знакомое лицо. девид страйдер. какое кошмарное дежавю.
ваша первая встреча совершенно случайна и сумбурна. кажется, это было на каком-то безумно скучном светском вечере для юных творческих гениев, где ты чувствовала себя ужасно неловко. ты сталкиваешься с ним, пока он активно болтает со всяким, кто только готов слушать, и, когда вы смотрите друг на друга впервые, в глазах обоих плещется узнавание. остаток того вечера вы проводите в каком-то фешенебельном ресторане за бутылкой moët rosé imperial. неловкость быстро пропадает, как будто вы знакомы уже сотню лет, и вы говорите буквально обо всем, что только приходит на ум, и нехотя расстаётесь на ночь, чтобы днём пересечься опять. ты признаешься, что тебе давно не было так хорошо и легко с кем-либо. меньше, чем через месяц, вы уже вместе разъезжаете по всему нью-йорку в поисках подходящего для вас двоих жилья и бродите по магазинам, покупая глупые безделушки в новый дом.
в твоих снах ты никогда не хозяйка. ты можешь только смотреть, как разрушаются целые планеты и вселенные, пронизанные отвратительными едкого цвета пилями, как погибают все, кого ты знаешь, и ты остаёшься одна, как ты жестоко убиваешь кого-то своими руками, оставаясь по локоть в крови и кишках, ведомая навязчивым темным шепотом с привкусом ванили. ты никогда ничего не можешь изменить.
однажды вечером за вишневым стаутом ты рассказываешь страйдеру о своих снах — первый раз в жизни. ты говоришь и говоришь без остановки, сбиваешься, открываешь ещё бутылку, рыдаешь, захлебываешься всеми этими гротескными сюжетами, которые мучали тебя с тринадцати и которые со временем будто бы становятся все хуже. ты неожиданно сталкиваешься с пониманием: ему тоже снится подобное, хоть и близко не так красочно. вечер вы заканчиваете в совсем не характерных для обоих слезливых объятиях.
следующие несколько лет проходят бурным потоком. успех твоей серии романов про колдунов и его фильмов-образчиков метаиронии. совместные появления на ковровых дорожках и полное игнорирование вопросов друг о друге на интервью. разбросанные по дому твои рукописные страницы и его печатные листы (с заметками твоих фиолетовых чернил на полях). совместные посиделки с алкоголем и без, нелепые передряги и неловкие нежные моменты в те ночи, когда ты больше не можешь спать.
в твоих снах неожиданно появляется новый сюжет — про девушку и парня, жутко похожих на вас, которые живут в мире, где больше нет людей. тебя ждёт целая серия снов о них, прежде чем ты осознаёшь вашу с ними связь и рассказываешь об этом девиду. ещё тебе снится апокалипсис, уже не в тех красках, как раньше, и кажущийся более реальным. тогда вы начинаете разрабатывать свой план. насколько же это казалось тогда бредовым — так стараться, полагаясь только на сны.
чем ближе к смерти, тем чаще тебе снится именно она, в будущем, в разных вариациях. сны, в которых вас убивает императрица, в которых ты убиваешь себя сама, в которых твой живот пронзает катаной страйдера или в которых ты вспарываешь его глотку спицами сама. ты не говоришь об этом девиду, чтобы не нагнетать лишний раз обстановку, хотя он и так прекрасно все понимает, зато погребаешь себя в бессмысленных последних приготовлениях и бытовых заботах.
в свой последний день вы встречаете рассвет, держась за руки, на крыше своего дома в дыме ментоловых сигарет.