Постепенно Евгения начинала снова существовать, большей частью благодаря Лань Сичэню. То, что среди того моря обязательств и дел, лежащих на его юных плечах, он находил время поинтересоваться о её самочувствии, напомнить поесть или, с светлой улыбкой, обратить внимание на то, какой же погожий сегодня денёк, осколок за осколком склеивало её разбитое сердце. Постепенно она начинала чувствовать вкус еды, замечать людей вокруг, видеть красоту солнечных бликов в маленьких водопадах и речушках, слышать пение птиц. Постепенно она вспоминала свои планы и мечты до того как… Как… Евгения не позволяла себе додумывать подобные мысли. Они бередили едва начавшую заживать гигантскую кровоточащую рану, словно соль, словно гнилостные микробы. Не думать — единственный способ не рухнуть в очередную истерику, словно в пропасть.

      Работа, что ей доверили, была не сложной. Главной обязанностью было следить за порядком среди молодых господ. Тут косяк учебного класса подпереть, там в уголке посидеть, ночью туда-сюда вдоль стен походить — юных алкоголиков попугать. Но пока адепты из других орденов только приезжали и первый полноценный рабочий день в роли смотрителя откладывался. В Облачных Глубинах стояла такая редкая и от того чуждая кутерьма. Ржали лошади, голосили звонкие мальчишеские голоса, а от многообразия расцветок орденских одежд пестрило в глазах. Смотря как обычно холодная резиденция, где все люди не привлекая внимания тихо скользили по земле словно тени, наполняется жизнью, Евгения почувствовала давно позабытую легкость. Губы сами собой растянулись в мимолетной улыбке. Лань Сичэнь был прав: Лань Минчжу хотела бы, чтобы она была счастлива… Как жаль, что этот разноцветный шумный хаос снова уйдет в небытие и Женя останется один на один со своими мыслями.

      Настал день церемонии вручения благодарственных даров. Дары эти были больше символическим, нежели чем-то действительно ценным. Каждый клан привозил то, чем славятся их земли. Евгении повезло занять лучшее зрительское место: она стояла на посту позади столика учителя Ланя и Лань Сичэня и старалась сильно не пялится на гостей. Сияющий золотом одежд Цзинь Цзысюань, порывистый Цзян Чен и улыбчивый Вэй Усянь, Не Хуайсан, тревожно сжимающий веер. Кто конкретно из сопровождения ордена Не был Мэн Яо она, к сожалению, не поняла, но и без него она была сильно взволнованна, видя главных героев дорамы. Увы, для них всех Лань Чэньчжун был одним из множества людей клана Лань. И… Евгения уже не знала так ли ей хочется становиться одним из главных героев этой истории. Хватит ли у неё сил…

      Вэньская делегация как и в дораме явилась позже всех прямо посреди церемонии. Как к себе домой пришли, заняли положенные места и заявили, что присоединятся после остальных, будто бы делая другим кланам великое одолжение. Евгения не смогла сдержать разочарованный вздох: среди представителей Цишаня не было ни одной девушки, что означает, что она не увидит легендарную деву Вэнь. Она и её брат были единственными хорошими людьми в этом ордене. Раз нет её, то и Вэнь Нина взглядом выискивать не стоит. Вместо Вэнь Цин почему-то приехал тот самый Крысиный господин. Узнать его было легко: высокий худощавый мужчина в богатых одеждах выделялся перчатками с огненным орнаментом и волосами забранными в высокий пучок, что добавляло ему ещё большей схожести с Вэнь Чао. Его можно было бы назвать красивым, шрам, пересекающий угол губ он замазал весьма умело, но кривая полуулыбка не обещала ничего хорошего. Нужно будет обязательно предупредить Лань Сичэня о будущем нападении, как только она придумает правдоподобное объяснение, откуда бы ей о нем знать.

      Перед вручением символических даров младший брат Бессмертного Владыки приносил Лань Цижэню и Лань Сичэню свои извинения по поводу их опоздания, говорил, что они не в коем случае не хотели оскорбить великий орден Гусу Лань и ему очень жаль, что обстоятельства сложились подобным образом. Но едва ли ему можно было поверить. В его словах не было ни капли искренности, чувствовалось, что он абсолютно не раскаивается и извиняется лишь для соблюдения приличий, не более того.

      Даром от клана Цишань Вэнь стала шкатулка с набором лекарств. Зная о последующем нападении с их стороны на Облачные Глубины, такой подарок выглядел откровенной издёвкой. Но в целом, вели они себя приемлемо, хотя по перекошенному лицу Вэнь Чао было видно, что ему хотелось устроить какую-нибудь гадость.

      Долго сдерживать свою гнилую натуру он всё же не смог и отличился на праздничном пире. Впрочем, гусуланьское пиршество было скорее коллективным распитием чая. Ни капли вина нельзя было найти ни в одной чаше, а блюда не радовали количеством и разнообразием, так как в ордене помимо запрета алкоголя, был запрет и на обжорство. Приветствовалась умеренность в еде.

      Лань Цижэнь и Лань Сичэнь занимали столики на небольшом постаменте, наследники великих кланов располагались перед ними и далее сидели ученики более простого происхождения. Пост Лань Чэньчжуна в этот раз располагался у дверей, откуда также открывался хороший обзор на всё происходящее в зале.

      Вэнь Чао, взяв было палочки в руки, с отвращением посмотрел на отваренный пресный рис с овощами и перевёл взгляд на Крысиного господина. Тот покорно ел предложенную еду, даже не поведя бровью.

— Шуфу, вы подобно свинье едите, что дадут. — заявляет Вэнь Чао, демонстративно положив палочки. В мгновенно образовавшейся тишине, они стукнули о стол особенно громко.

— А ещё осанка у меня как у сутулой псины. Ешьте молча, второй молодой господин Вэнь. — равнодушно отвечает ему дядя, не удостоив племянника и взглядом.

      Говорили они в пол голоса будто бы диалог был личным, но слышали их все. Некоторые затаили дыхание, другие были в шоке, но все как один наблюдали разворачивающуюся сцену. Лицо второго молодого господина Вэнь от гнева покрылось красными пятнами, став ещё уродливее. Видимо спокойствие дяди его окончательно вывело из себя, став последней каплей, переполнившей чашу терпения.

— Я не буду есть эти помои! — взорвался Чао, вскакивая на ноги и переворачивая стол. Вся посуда разбивается в дребезги.

      Тут же прибегает расторопная служанка с веником. По сути, такой же невидимый человек как и Чэньчжун, на которого никто не обращает внимания. Никто, кроме господина Вэня.

— Молодая госпожа, можете дать мне веничек… — останавливает он её, хотевшую было нагнуться, чтобы убрать рассыпавшуюся еду и осколки.

— Эта недостойная… — тихо и испугано мямлит девушка, отвесив младшему брату Бессмертного Владыки почтительный поклон. Во взгляде, которым он смотрел на неё не было ни капли высокомерия.

— Пожалуйста. — добавляет он с нажимом, изогнув свои губы в подобие подбадривающей улыбки. Дрожащими руками служанка отдала уборочный инвентарь в руку, обтянутую перчаткой.

— Держи. — господин Вэнь, протянул его племяннику.

— Что это?! — ошарашенно вскрикивает Вэнь Чао, вытаращившись на дядю во все глаза.

— Это веник. — как ни в чем не бывало заявляет господин Вэнь. — А теперь, второй молодой господин Вэнь, вы его берёте и убираете за собой.

      Евгения как и все присутствующие еле удержали свои рты закрытыми. Все ждали, чем закончится публичная семейная ссора, стараясь не пропустить ни слова. Подобное было верхом бесстыдства, от того так притягивало взгляд.

— Я вам не слуга, чтобы выполнять черную работу! — в миг Чао вынимает меч из ножен, направляя в сторону своего дяди. — Я не потерплю от вас такого унижения, извинитесь или заплатите кровью.

— О, старик утративший золотое ядро и возможность крепко держать меч в руке будет для вас достойным соперником, второй молодой господин Вэнь. — криво усмехнулся тот, явно наслаждаясь видом взбешённого племянника. Меч в опасной близости от его горла нисколько его не тревожил. Он показательно сжал и разжал правую руку в кулак, так чтоб стало видно его протезы безымянного пальца и мизинца.

— Прекратите смеяться надо мной! Или, шуфу, вы хотите лишиться всей руки?! — второй молодой господин Вэнь откровенно истерит, жестоко усмехаясь в ответ. Меч в его руке ведёт из стороны в сторону.

      Евгения задавалась вопросом может ли Чао быть ещё более мерзким персонажем и оказалось, что может. Он явно видел в своем дяде отца, ослабевшего отца, который не мог бы дать ему отпор и выбрасывал на него весь гнев и недовольство. В каноне не было особо понятно, как Жохань относился ко второму сыну, кроме того, что он горевал о его смерти. Этого было достаточно, чтобы предположить, что он любил его, возможно, весьма странной любовью, но любил, и оттого, видеть как Чао унижает и угрожает старшему безобидному и беззащитному родственнику было особенно отвратительно. Второй молодой господин Вэнь явно делил людей на тех, кого нужно боятся и тех, кого можно презирать. С таким сыном понятно, почему Жохань так печётся о своей силе и хочет достичь бессмертия.

      Младший брат Бессмертного Владыки молниеносно хватает лезвие травмированной рукой и тянет на себя с невиданной силой. Чао шагает вперёд, чтобы позорно не потерять равновесие. Лицо его искажается в страхе. Лезвие, прорезав перчатку, окрашивается в алый. Кровь медленно стекает по холодному металлу.

— Неужели, второй молодой господин Вэнь не побоится запачкать руки? — кривая ухмылка Крысиного господина превращается в жуткий оскал. Дикими глазами он встречается с испуганным взглядом племянника.

      Мурашки пробежались по спине Лань Чэньчжуна. А ведь он только наблюдал, стоя в стороне! Но то, что старший Вэнь решил поставить Чао на место добавлял ему симпатии в глазах Евгении.

— Давай… — преисполненный безумия шепчет господин Вэнь. Острие меча утыкается ему в область сердца.

      Вэнь Чао выпускает из ослабевшей руки рукоять меча. Оружие со звоном падает на каменный пол в абсолютной тишине. Господин Вэнь отряхивает поврежденную руку, будто трогал что-то мерзкое. Кривится.

— Убери за собой.

      С нескрываемой опаской поглядывая на дядю, Чао неуверенно берёт веник и начинает неумело убирать осколки. Тот вновь возвращает себе хладнокровие будто всё происходящее было в порядке вещей. Кто-то хихикает.

— Кому смешно? — младший брат Бессмертного Владыки находит усмехнувшегося взглядом и подходит его к столу. — Вам, молодой господин?

      Парнишка из ордена Цзинь медленно кивает, теряя самоуверенность с каждым шагом к нему Крысиного господина. Он берёт в поврежденную руку его тарелку, пачкая её и стол в крови.

— Вам кажется смешным чужой труд молодой господин? — светски интересуется Возвращающий На Землю.

      Говорил он сквозь зубы, хотя в остальном не показывал того, что испытывает боль. Пальцы плохо слушалась его, от чего тарелка с рисом в его руке мелко тряслась. Неудачливый парнишка что-то несвязно промямлил.

— Возможно, когда вы выполните эту же работу вам более она не покажется смешной… Молодая госпожа, не могли бы вы принести ещё один веничек. — при обращении к служанке его голос заметно потеплел. Та чуть ли не спотыкаясь побежала выполнять поручение.

      Тарелка падает на пол, разбиваясь в дребезги. Нельзя было сказать точно, специально ли господин Вэнь разбил её или она нечаянно выскользнула из его слабой руки. Служанка принесла ещё один веник, который быстро перекочевал в руки парнишки, и он начал также как и Чао неумело сметать осколки и остатки риса.

— Кто-нибудь ещё хочет посмеяться над вторым молодым господином Вэнь? — повысив голос и обведя всех присутствующих тяжелым взглядом, спрашивает Крысиный господин. — Нет? Вот и славно.

— Что вы себе позволяете?! — всё-таки взвился учитель Лань, встав из-за стола. — Я не позволю вам в Гусу унижать учеников. Это недопустимо!

— Разве является унижением урок о том, что у любого действия есть последствия? — интересуется в ответ господин Вэнь, поворачиваясь к нему.

— При всем моем уважении к вам, господин Вэнь, но вы не имеете права наказывать наших учеников в нашем ордене как вам вздумается и тем более принижать их честь и достоинство. — продолжил отчитывать его Лань Цижэнь, сделав особый акцент на принадлежности учеников и том, что господин Вэнь сейчас не у себя в Цишане находится.

      Евгения про себя хмыкнула — уважения к Вэню у Цижэня было немного. Если бы он действительно его уважал, то обратился бы к нему по титулу. Со стороны было видно, что младший брат Вэнь Жоханя еле сдерживается, чтобы не скривиться и было от чего. Учитель Лань отчитывал взрослого мужчину как одного из своих нерадивых учеников у всех на глазах. Впрочем, если бы на его месте был ученик, то в него обязательно бы полетел первый попавшийся под руку предмет. Всё же темперамент у Лань Цижэня был взрывной и учебники в голову за свой многолетний стаж учителя он наловчился кидать довольно метко.

— Разумеется. — господин Вэнь намёк понял. — С вашего позволения, я удалюсь. Думаю, все и так насладились представлением.

      Не дожидаясь какой-либо реакции со стороны Цижэня, он стремительно вышел из обеденной залы, но зайдя за стену и скрывшись от любопытных взглядов, остановился. Теперь Женя со своего поста могла наблюдать за ним лишь краем глаза.

      Сгорбившись и повернувшись к выходу спиной, он кое-как стянул зубами перчатку и, достав из рукава бинт, стал пытаться замотать рану здоровой левой рукой. Но одной рукой не выходило натянуть повязку как надо и от того он стал зло и нервозно, но тихо, ругаться сквозь зажатую в зубах перчатку. Исподтишка наблюдая за его мытарствами, Евгения только в последний момент заметила, что к выходу торопливо засеменил парнишка в одеждах солнечного ордена.

— Эрт-танбофу… — робко обратился он к мужчине. — Можно в-вам помочь?

      Тот был слишком сосредоточен на своем деле и явно думал, что вокруг него не было людей, потому не ожидал подобного.

— Блядь!.. — сильно вздрогнув и замерев на месте, господин Вэнь выпускает из зубов перчатку, а тысячу раз проклятый им бинт выскальзывает из руки и разматывается по полу.

      В этот момент он отчетливо напомнил Евгении её близкую подругу Ольгу. Она тоже никогда не ожидала, что ей кто-нибудь предложит помощь и всегда напрягалась, если это всё же происходило. Её девизом было: «спасение утопающих дело рук самих утопающих», а потому она часто носила с собой кучу вещей на все случаи жизни.

— П-простите… — тихо извинился парень, вздрогнув от громкого и рассерженного выкрика.

      Этот парнишка был таким милым и стеснительным. Неужели Вэнь Цин отпустила своего младшего братика одного в Гусу?

      Господин Вэнь медленно и глубоко вздохнул.

— Ничего страшного, Вэнь Цюнлинь. — произнес он, сделав над собой усилие, чтобы его голос звучал спокойно. — Да, можешь помочь мне, пожалуйста?

      Это Призрачный Генерал, прекрасный, сладкий Вэнь Нин собственной персоной! За сегодня она увидела практически всех главных героев новеллы, только вот Евгения отчетливо понимала, что её радость по этому поводу была не полной. Она не могла полностью прочувствовать тот восторг, который ощутила бы не будь этих долгих изматывающих девяти лет жизни, проведённых в тревогах и потерях, и это печалило её. Несмотря на то, что Женя знала про них всё и оттого, они все казались ей близкими людьми, она для них безликий незнакомец. А единственная, для кого она не была чужой, лежит в холодной могиле. Лань Минчжу была её настоящим близким человеком в этом мире, но теперь Евгения осталась совершенно одна.

— К-конечно, эртанбофу.

      Вэнь Нин принялся торопливо накладывать ему повязку. Заметив косые взгляды Лань Цижэня, Евгения поспешила изобразить активную деятельность, а потому стала внимательно рассматривать присутствующих в зале будущих учеников. Расторопные слуги отобрали у молодых господ веники и быстро убрали весь бардак. Чао потеряно уселся на место, явно потеряв всякое желание выделываться. С теплотой наблюдая, как Цзян Чен сердито шикает на что-то отчаянно шепчущего ему с широкой улыбкой Вэй Усяня и как к ним заинтересованно прислушивается Не Хуайсан, Евгения услышала то, чего точно не ожидала.

— Спасибо, Вэнь Нин… Можно тебя ещё кое о чем попросить?

— Да, эртанбофу. — с готовностью откликнулся парень.

— Смерть как хочу курить, а сигарету прикурить не обо что. Можешь пожалуйста огонек зажечь или там этот талисман поджечь?

      Он сказал… Сигареты? Какие, к чертям собачьим, в заклинательском мире Поднебесной сигареты? Может ей послышалось? Наплевав на всё, Женя обернулась к говорящим.

— Но вы… А… — промямлил Вэнь Нин, но под тяжелым взглядом дяди, послушно разжёг на ладони маленький огонек. Господин Вэнь прикурил самокрутку и с удовольствием затянулся.

      Сердце Евгении, против её воли, наполняется искрящейся радостью. Она здесь не одна.