Wintersonnenwende

В Такаре самая долгая ночь в году — и одна из тех, когда в городе едва ли не светлее, чем днём. Каждый дом и каждое дерево украшены разноцветными бумажными фонариками и сверкающими гирляндами, а над толпами людей то и дело вспыхивают снопы безобидных и ярких искр — дело рук веселящихся магов. Этой ночью спят только единицы, а остальные же празднуют в своих домах или вышли на улицы, чтобы отметить зимнее солнцестояние вместе.

Рей тоже вышел, сам, впрочем, не особо понимая, зачем. Он никогда не любил праздники, предпочитая им тренировки, и неизменно чувствовал себя чужим на них. Общее веселье каждый раз походит мимо него, не затрагивая, и в этот раз тоже. Рей бредёт среди пёстрой толпы, временами оказываясь рядом с кем-то из знакомых, слишком радостных и отвлечённых, чтобы узнать своего генерала или друга. Его же это более чем устраивает.

Вместе с толпой он доходит до парка, освещённого лучше, чем в самый ясный день. Свет переливающихся гирлянд и магических вспышек отражается в снеге, укрывшим землю тонким слоем. Даже Рей, не склонный обращать внимание на такие вещи, затаивает дыхание, глядя на это. Это первая вещь, понравившаяся ему за безумно длинные день и ночь. Второй становится кружка эля, предложенная мальчишкой-разносчиком.

Третья заявляет о себе мелодией, исполненной на флейте, где-то на другом конце парка. Шум празднующих почти перебивает её, но Рей, прислушавшись, умудряется услышать — и неожиданно для себя идёт на звук. Это похоже на Зов, которым сказочные монстры из полузабытой книжки времён его детства притягивают к себе жертв. Рей скорее охотник, чем жертва, и не хочет становиться ею — и всё равно идёт, медленно проходя через толпу.

Играет, конечно, Тоширо — его музыку невозможно не узнать и невозможно перестать слушать. С этим даже принцесса не справилась, куда уж ему, простому паладину, пусть и ставшему самым молодым генералом Такары. Рей пробудет уйти — и в этот момент Тоширо, восседающий на созданной специально для музыкантов сцене и сосредоточенный на музыке, отрывает взгляд от земли и смотрит на него, прямо в глаза. Он мягко улыбается, и его глаза цвета вишни теплеют. Рей не может ни отвести взгляд, ни сбежать — слишком поздно, Зов завёл его в ловушку, из которой не выбраться при всём желании. Ученики и воздыхатели Тоширо, сидящие у его ног или около сцены, смотрят на Рея враждебно, но когда же его это волновало.

Мелодия заканчивается неожиданно, и парк на несколько мгновений погружается в тишину. Секундой позже кто-то начинает аплодировать, а за ним подхватывают все, кроме Рея. У него в руках по-прежнему кружка с элем, а Тоширо не сдались его аплодисменты.

Тоширо кланяется публике и спрыгивает со сцены, а его место занимает Лорелей, лучшая ученица и вторая в Такаре флейтистка. Она хмурится, наблюдая, как её учитель направляется к Рею, но всё же начинает играть и отвлекается от них. Все взгляды теперь устремлены на неё и никто не смотрит ни на Тоширо, ни на Рея.

 — Пойдём отсюда, — скорее угадывает, нежели слышит он, когда Тоширо берёт его за руку и тянет прочь.

Он не хочет идти, зная, чем всё закончится, но всё равно идёт. Зачарованные игрой Лорелей оглядываются на них, но не узнают и отворачиваются, тут же забыв о тех, кого видели.

***

Они бесцельно бредут по сонному, удивительно пустому и тихому кварталу, покинутому всеми жителями, очевидно, празднующими в центре города или даже за его пределами.

 — А ведь ты говорил, что больше не придёшь ко мне, — мягко говорит Тоширо, крепко держа его за руку. Ладонь у него холодная и твёрдая, почему-то напоминает камень. — Даже близко не подойдёшь.

 — Я и не собирался, — отвечает Рей удивительно твёрдым голосом. — Я всё ещё считаю, что это следовало бы прекратить уже давно… или не начинать вовсе.

Тоширо звонко смеётся и прижимается к нему ещё ближе, тянется бледной рукой к не то седым, не то белым волосам и запускает в них пальцы, знакомо оттягивая назад. Рею становится дурно не то от воспоминаний, не то от эля, а горячее дыхание у открывшейся шеи лучше не делает.

 — Только не говори, — выдыхает Тоширо ему на ухо. — Что тебе не нравилось.

Рей и не говорит, паладины ведь не приучены лгать, да и уверенности в том, что удастся произнести хоть что-то, у него нет. Тоширо посмеивается над ним и неожиданно толкает, прижимает спиной к высокому сплошному забору. Пустая кружка, которую Рей и без того держал не особо крепко, выпадает из руки и с грустным звоном разбивается. Ему даже жаль её, стоило бы просто оставить её на земле, маги из таверны забрали бы… Поток мыслей о кружке пресекается, когда Тоширо целует его, и Рей с трудом сдерживает стон.

Тонкие пальцы, привыкшие к магии и флейте, расшнуровывают ставший тесным ворот белой рубахи, тянутся к тяжёлому поясу с золотыми вставками — и разум возвращается к Рею. Он пытается оттолкнуть Тоширо, и тот вскидывает на него взгляд, в котором удивление смешивается с чем-то тёмным.

 — Не здесь, — говорит он. — Пожалуйста.

Тоширо жутковато улыбается и проводит тыльной стороной ладони по его щеке.

 — Ну конечно, — он одёргивает тёплый жилет Рея. — Как я мог забыть, что паладины… такие, — и не договаривает, буквально утаскивая его за собой прочь от этой улицы. — Что ж, придётся подождать.

Рей понимает, что следует вырвать руку и уйти, желательно, не сказав ничего и не выслушав. Осознаёт, что так было бы правильнее — и всё равно идёт вслед за Тоширо, туда, куда не ходил уже почти месяц. Чем они ближе, тем больше на него накатывает воспоминаний, которые он надеялся похоронить навсегда.

Дом Тоширо находится в элитном районе недалеко от Солнечной Башни*, дворца Акеми, где сейчас так шумно и светло. Там веселится их солнечная принцесса со свитой. Они оба приглашены и оба, видимо, отказались. Приглашение для Рея было формальностью, принцесса прекрасно знала, что он не придёт, но Тоширо наверняка надеялась увидеть. Узнав, что её любимый музыкант предпочёл её обществу городской концерт и генерала, Акеми будет недовольна. После получения ожерелья от Богини её недовольство грозило большими неприятностями — Джао, его армия и сыновья расскажут куда лучше. Рей хочет напомнить об этом, но не успевает и рта открыть. Они доходят до калитки, и Тоширо быстро втягивает его внутрь.

Все звуки внешнего мира, будь то шум толпы или ветер, остаются за оградой. Сложное, незнакомое Рею заклинание окружает небольшой дом и лужайку вокруг него, не позволяя увидеть или услышать происходящее здесь с улицы. Несколько раз это серьёзно выручало их обоих.

Гравий дорожки, протянувшейся от калитки до крыльца, скрипит под подошвами ботинок Рея. Тоширо же ходит практически бесшумно, как вампир из сказок, которыми он зачитывался в детстве… Или же как очередной ниндзя, слуга Джао, собирающий сплетни для своего господина. Оба сравнения кажутся ему одинаково подходящими и даже верными, хотя ни вампиром, ни воином Джао Тоширо не является. Рей сам проверял.

 — Заходи уже, — Тоширо стоит на пороге, распахнув дверь и улыбаясь ему, как месяц назад. — Нечего там стоять.

Он сразу уходит вглубь дома, магией разжигая немногочисленные светильники, и Рей следует за ним, вспоминая, как обещал не возвращаться сюда, и клянясь в этом снова. Знал бы он тогда, как тяжело сдержать некоторые клятвы… Он гонит эти мысли прочь и оглядывается. Обстановка в доме Тоширо мало чем отличается от обстановки в других домах для особо важных гостей. Изящная мебель из светлого дерева, большое количество подушек, обтянутых дорогой яркой тканью, изображения солнца в самых неожиданных местах. Идеальный порядок, словно Тоширо никогда не переступал порог.

И почему-то никаких личных вещей. Ни книг, составленных в стопки по углам или валяющихся под диваном, ни разбросанной одежды, ни чего-либо ещё.

 — Ты… уходишь? — он с трудом выдавливает последнее слово и хмурится, поймав себя на этом. — Но…

Тоширо почти мгновенно оказывается перед ним. В свете тусклых, мертвенно-голубых колдовских огней он выглядит бледнее обычного, а вместо улыбки Рею мерещится оскал чудовища. Холодные ладони, обхватившие его лицо, лучше не делают.

 — Не время говорить об этом, — ложь что в голосе, тихом и почти нежном, что в улыбке. — расскажи мне лучше о… — Тоширо запинается. — Своей службе? Или, может, о твоих многочисленных учениках?

 — Когда тебя начали интересовать такие вещи?

Тоширо смеётся и на пару мгновений становится похожим на того, кого Рей видел прежде — и к кому испытывал нечто странное, не слишком подходящее генералу.

 — Как ты посмел думать обо мне так плохо? Меня всегда интересовало всё, что с тобой связано!

Он тянет Рея к дивану, и тот бездумно подчиняется, не сопротивляясь ни прикосновениям, ни поцелуям. Сознание заволакивает туман, бессилие разливается по телу. Рей не может даже сжать ладонь в кулак, и это должно было бы напугать его, но ужаса почему-то нет. Он осознаёт, что что-то не так, но не может — не хочет — понять, что происходит. Это похоже на гипноз или на не самый приятный сон, и у него нет сил сопротивляться. Сквозь это состояние и прикосновения, и боль — Тоширо крайне редко был осторожен — чувствуются смазано и слабо, но это ему даже нравится.

Сознание возвращается неожиданно, это больше похоже на удар, но Тоширо только дотрагивается до его лба. Вторая рука по-прежнему сжимает его бедро, а движения не прекращаются. Ощущений внезапно оказывается слишком много, и Рей, погружённых в них, не сразу слышит вопрос.

 — Ты спрашивал, ухожу ли я, — негромко говорит Тоширо, неотрывно глядя в его глаза. — Если это так, ты уйдёшь за мной?

 — Как я могу? — с трудом выговаривает Рей. — Принцесса Акеми… и мой долг…

 — Понятно, — Тоширо неожиданно брезгливо кривится, и взгляд его становится разочарованным и злым. Но когда он говорит снова, в его голосе слышится только горечь. — Я должен был догадаться.

Что ты задумал, думает Рей почти панически, а интуиция, которую он тренировал столько лет, сулит неприятности и требует действий. Но ему даже спросить вслух не удаётся — Тоширо, печально улыбаясь, снова дотрагивается до его лба и почти мгновенно погружает во тьму.

***

Когда Рей приходит в себя, пытаясь справиться с болью во всём теле и туманом в голове, Тоширо уже нет. Как нет и каких-ибо напоминаний о нём, кроме яркого огня в камине. За окном по-прежнему темно, как ночью, хотя уже должен быть рассвет. Интуиция кричит о неприятностях, но Рей не знает, к чему они относятся — к Тоширо или чересчур длинной ночи.

Новости — невероятные и ужасные — догоняют его очень быстро, буквально за порогом, где он сталкивается со своей солнечной принцессой, погружённой в отчаяние, и её стражей.

Тоширо и в самом деле ушёл, а вместе с ним исчезло солнце, отобранное разозлённой Богиней.

И Рей не знает, что ударило его больнее.