На кончиках его пальцев - сверкающие искры звёзд, в ладонях - сплошь черная вселенная. Где-то на запястьях, там, где начинаются вены, словно пыль осели планеты, галактики протекают в его крови.
Когда тьма пожирала - всего лишь сон - другой, объятый черным туманом, овеянный и пахнущий смертью просыпался, когда тьма закрывала глаза и целовала куда-то в затылок, он касался ослепляющим светом остроконечных светил, без страха отгонял плотную завесу дыма; вдыхал ядовитый газ, вытаскивая дрожащее тело из языков черного пламени. Кошмары пожирают, даже не давая вскрикнуть - глотай воздух и дрожи, слабый бессмертный; трепещи перед могильным холодом, жмурясь до слез. Страшные сны съедают здравый смысл - умерший в нем прямо сейчас стирает тёплыми пальцами сияющие слезы. Неужели свет звёзд смешался с солью?
Поцелуи смерти ледяные. Дрожь охватывает тело, и затылок немеет в страхе, горло словно охватывают острые клыки: нельзя вздохнуть без потерь. Руки не двигаются; сон не отступает, а лишь плотнее сжимает в тиски.
Двигаться нельзя.
Вселенная в руках - туманности поселились на шрамах; вселенная в руках - спасение от гниения на морозе.
Вечная защита, непоколебимая ничем, ведь смерть любит только тьму и слабость. Она ненавидит звёзды и красивые подтёки галактик на темном фоне; ее когтистые пальцы и клыки не прокусывают плотную броню из звёзд. В ее ослепшие глаза бьёт яркий свет - она боится, ей больно; смерть любит тьму и холод, запах фиалок и крови.
Вечная защита не треснет, вселенная бессмертна. Оберегает теплые тонкие руки, а те тащат за собой израненные и ледяные, будто бы так и надо - космос плачет, обрушивая сотню метеоритов на планеты. Звёзды потухают, когда касаются тьмы, галактики болезненно трещат, но все ещё непобедимы.
Смерть вселенной лишь очередной кошмар и не более.
Трогает пульс тёплыми пальцами мальчик с красными волосами - глухо и молчаливо, все так, как любит его подруга, стоящая за спиной. Пальцы, в которых ещё вечером струились яркие звёзды - кажется, раньше светили ярче, верно? Ничего страшного - ледяные и пустые, прожженные, пахнущие нейтронными звёздами и черными дырами.
Очередной кошмар, он верит в это, когда целует в затылок - волосы сухие и ломкие - закрывает закатившиеся глаза холодными ладонями - кажется, уже теплые - и плачет, обнимая за остывшую шею. Это безумие, верно?
Три, четыре дня - комната пропахла пустотой. Кажется, на его пальцах стали появляться свои звёзды.
Мертворожденные, не сияющие, потухшие ещё при появлении: наверное, это были слезы. Что ж, этот кошмар затягивается, и Смерть смеётся где-то на кухне. Слишком темно; все окна все ещё завешаны шторами - свет так бьёт в глаза! - он стоит на коленях и молится вселенной, что, наверное, все ещё спит и не слышит его просьб. Вселенная вечна! Наверное, и ей нужно отдохнуть, но космос поклялся всегда оберегать его, особенно от ночных кошмаров.
Наверное, его крик запутался в густом Млечном пути. Тогда нужно крикнуть ещё раз, ещё раз, пока мольбы и слезы не дойдут до его оберега. Защита надёжных рук вечна, звёзды - миллиарды лет, вселенная - навсегда.
Вселенная приказала ему жить вечно, но когда он готов был жить вечно для проклятого...
Что ж, у Смерти всегда свои планы - на двух могилах фиалки и стоят они в тени. Ах, как же любит она тьму - поселилась между светом звёзд и туманностей, спряталась в черных дырах. В космосе всегда холодно, жар от звёзд лишь на кончиках пальцев.
В сердце вселенной всегда было холодно.