План удался на славу.

У Евы не было задачи спалить всех дотла, только напугать и внести сумятицу — с чем она прекрасно справилась. Огонь сорвался с рук диким зверем. Жадно ревя, слизнул с постамента книгу и стал стеной, отгородив от шарахнувшихся в стороны стражей. Опалённый, отброшенный жаром паладин завалился на храмовницу, прикрыв, и в то же время лишив возможности ударить светом в ответ. Пока они поднимались, пока сбивали вцепившиеся в одеяния пламя, Беата с Евой, перепрыгивая начавшие пованивать тела зебанов, успели добежать до леса, где их ждали остальные.

— Давай, давай, давай! — громким шёпотом подгонял Данило. Они выбрались из дома чёрным ходом и незаметно ушли задворками. — Полыхнуло, так полыхнуло!

Без проволочек всё же не обошлось.

Мирон, снаряженный за главным преимуществом стражей — конями — и категорически отказавшийся брать кого-либо себе в помощь, задерживался.

— Где его Ордалл носит?!

— Попался может?

— Не должен.

— Мля! Говорил, нельзя одного отпускать!

Счёт шёл на минуты, задуманный побег грозил превратиться в бойню — рано или поздно паладин с храмовницей ринутся в погоню, а по добру разойтись теперь не получится.

— Мира! — вор появился не совсем там, откуда его ожидали, ведя под уздцы четырёх коней. Вальтер перехватил одного, вскочил в седло. — Чего долго так?

— Караульщика оставили, — коротко ответил Мирон, привычно хватаясь за протянутую руку и устраиваясь позади. Не стал уточнять, что возился, связывая стража, хотя куда проще было прирезать, подкравшись.

Второй конь достался Даниле, который ожидаемо затащил к себе Лию.

— Мелкий где?

— Здесь. — Сумка между ними завозилась: — Не придави!

— Клим, ты с Евой, — распорядилась Беата. Ей спину нужно держать свободной, потому ехать с седоком не могла. — Даня, впереди. Погнали!

Дорогу, уводившую от Мюнбрукса, дорогой назвать было сложно — тропа, медленно зарастающая травой. Да и вела сильно западнее нужного, но верхом впотьмах выбирать не из чего было. Скакали пока кони не устали, после спешились и до рассвета вели их за собой.

Беата прислушалась к себе — тревога улеглась, стражи, сколько бы их ни осталось способных передвигаться, не догонят, можно передохнуть.

— Жрать и спать… Но сначала, — она бесцеремонно вытащила на свет ящера, — ну-ка, друг наш, зелёный, выкладывай всё, что знаешь.

Хан, судя по виду, дремавший, несмотря на происходившее вокруг, одарил её хмурым взглядом:

— С сотворения мира начать? Состаришься слушать.

— Про Квесты давай, — Данило сунул ему под нос кусок солонины. — Какие ещё фокусы есть?

Вальтер закивал — надоело наобум идти, как дурачки, честное слово. Знай они заранее про силы и про книгу спалили б поселок до углей даже не заходя. И проблему кусачих уродцев решили и желаемое получили.

— Никаких. — Хан от угощения отказался. — Топаете вперед, собираете вещи. Чего сложного? … Ну, спрашивайте, отвечу.

Вопросов оказалось достаточно, и каждый второй плодил новые, но постепенно кое-какое понимание пришло.

Призывные лучи, знаменующие запуск Квеста, не просто оповещали участников с одинаковыми метками, а доставляли им свитки с описанием. Правда те нужно было ещё найти, но обычно с этим проблем не возникало — пара дней и попадался на глаза, а если само знамение в небе видел, то и того раньше.

— Значит у каждого со змеем как у нас, есть такой же свиток, — подвёл итог Клим.

— Нет.

— Мля, ты только что это сказал.

— Я сказал просто «свиток», без «такой же». Может быть и у Светлых и у Тёмных цель Яросса успокоить? Да даже на одной стороне прочтение встречается разное. Кому захватить башню, кому оборонять. Кому шайку создать, кому главаря казнить. Из-за одного квеста войны начинались! Где тут «такой же»? Один захватить идёт, другой своего не отдать. Кто-то девичью честь защищает, кто-то…

— Хватит. Ясно, поняли уже.

— А у нас точно не война? — уточнил Мирон. — До хрена лучей было.

— Точно. Тогда б волной сплошной прокатились прямо по земле.

— Я тебе сразу сказал, что нет, — толкнул его Вальтер.

— Много ты разбираешься прям.

— Ну угадал ж.

— Слава Кошьи, — Мирон откинулся на траву, после слов Хана на душе полегчало. Мысль, что его любопытство могло привести к таким ужасающим последствиям, изводила его все эти дни. — Мне как-то наворожили, будто кучу народу сгублю.

Данило зафыркал:

— Беате говорили за благородного замуж выйдет. Ей, валькирии! Представляешь?! Замуж, ха-ха! Так что больше шарлатанов слушай, глядишь и лордом станешь.

Сестра покосилась на него сурово — позже проведёт беседу на тему, какими подробностями своей жизни она не хотела бы делиться. Ни с кем и никогда.

— Зря смеётесь, — серьёзно сказал Хан. — Пока живы, шансы есть. Чем Ордалл только не шутит.

Лия закончила чистить воду светом:

— Бурдюки разбирайте, — плеснула немного в ладонь, предлагая ему. — А как же другие? В Шармунде лишь у одного был змей на руке, а там вся станица погибла страшной смертью.

— У двоих, — поправил её Клим, показывая на Еву.

— Я имела в виду мертвецов. Люди местные, отряд. Они не имели никакого отношения к Квесту.

Хан воду вылакал.

— Не повезло. У них были равные шансы подвергнуться нападению кочевников, сдохнуть от какой-нибудь хвори или жить дальше мирно и счастливо, чего собственно не произошло. И без Квеста на ровном месте можно упасть, не встать, понимаете? Да и запущенный не гарантирует, что тебя не прирежут, выполняя другой.

— Разве? Я думала он от внешних сил ограждает.

— Чужой Квест — не внешние силы. Они часто между собой переплетены, один другой запускает, бывает десятками связаны… Не наш случай… А знак на теле лишь определяет круг ключевых участников. Найдёте желающих — набирайте наёмников, хотите геройствовать — справляйтесь собственными силами. Это не запрещено.

Участие было, кстати, необязательным. Любой из присутствующих мог послать всё подальше и вернуться домой хоть сейчас. Правда не угадаешь какие поимеешь последствия. Любая мелочь — действие или бездействие — кардинально меняло исход. Или не меняло.

— Вообще в Квесте нет однозначного пути. Всё зависит от вас самих, но при это идёт своим чередом.

— Кто-то, кажется, сочиняет сейчас, — проворчал Вальтер. — Не может быть случайно и предопределено одновременно.

— Ещё как может… Вот выбора у вас до хрена как поступить, а сколько ни упирайся, не юли, от судьбы не уйдёшь.

— Это в каком смысле?

— Пророчества не пальцем писаны.

— Намекаешь, что Квест мы провалим?

— Не обязательно…

— Тьфу на тебя! — Клим потряс головой, — путаешь только. Лучше б рот не открывал. Ничего полезного.

— Ну почему же, — заступилась Лия.

Кое-что интересное Хан сообщил. Оказывается, пламенная книга остаётся такой пока Ева жива. Погибнет — и она снова рассыплется кучей мятых листов, забирай кто хочет. Потому магичку следовало беречь всеми силами.

Беата с Климом согласилась — условной ценности знание, защита носителя книги естественно стояла в приоритете, без разницы по какой причине.

— Другая проблема у нас. Ключ… Он у храмовницы.

В момент, когда Файназея наклонилась посветить паладину — ровно за секунду до того, как огонь охватил постамент — складки накинутой на подрясник мантии разошлись, оголяя грудь. И Беата увидела грубую, неподходящую одеянию веревку, петлей захлестнувшуюся на замысловатой головке ключа.

— Змея кольцом, старый, медный. Уверена, тот самый, из Шармунда.

Она уже успела пожалеть, что затеяла побег под огненное представление. Надо было врать, выторговывать условия сотрудничества, выгодные для всех. Как выкручиваться — не представляла. Не возвращаться же.

— Пусть вор сгоняет за ним.

— Плохая идея, — возразил Мирон.

Храмовница — это не зазевавшийся на охваченную огнём площадь страж, к ней так просто не подойти, а погрузиться в тени он до сих пор не был готов.

— Коней увёл, ключ не утащишь что ли?

Хан поддержал:

— Время не ждёт туда-сюда бегать. Идите дальше. Кроме ключа есть свеча. Она им также нужна. И вы нужны из-за книги. Значит следом пойдут, не пропадут, где-нибудь встретитесь.

Смысл в этом был. Преимущество на их стороне — книга и карта против ключа. Заполучат свечу, и паладин с храмовницей будут умолять позволить присоединиться.

На этом и остановились.

Удача улыбнулась Мирону — подброшенная монетка упала лицевой стороной вверх, определив его караулить первым. Как бы не клонило в сон, лучше перетерпеть и потом отдохнуть нормально, чем недоспать или быть разбуженным на пару часов.

Кони перетаптывались, похрапывая в унисон своим новым хозяевам, лес, постепенно наполняющийся обычными утренними звуками, выглядел спокойно и безопасно. Хан, устав носиться в траве, гоняя яркую крупную бабочку, вскарабкался Мирону на колено.

— Ложись, дрыхни. Услышу кого, разбужу.

Заманчивое предложение, но Мирон, недавно проникшийся некоторыми сомнениями к ящеру, предпочёл своё время честно отсидеть. Да и от Беаты не хотелось получить нагоняй, Данило вон, в свою очередь как-то придремавший, такую оплеуху словил, странно как голова не оторвалась — рука у валькирии тяжёлая.

Молча не сиделось.

— Ты перестал свистеть, — заметил Мирон.

— Привык.

— Ты посерел.

Цвет чешуи на самом деле стал менее ярким, как будто пыльным, потемнел.

— Да, помыться бы не мешало. — Хан поскрёб задней лапой бок. — В жизни не мылся, веришь?

— Ты отожрался, — это не было сильно заметно, но вес ощущался.

— … Расту, — после паузы сказал Хан, повернул голову, прищуриваясь, — что-то ещё?

Мирон нахмурился, ящер смотрел на него пристально, будто понимал, к чему тот разговор ведёт.

— Чего ты ел в Мюнбруксе?

Никто не заикнулся о пропаже или порче провианта, у всех мешки оказались целыми, и в голову приходил только один вариант, чем ящер мог так брюхо набить. Мирону очень хотелось, чтобы Хан его подозрения опроверг, сказал «мышку», например.

Но тот усмехнулся:

— А то ты не знаешь.

— Фу, мля!

Мирон дёрнул ногой, стряхивая ящера на землю. Хан плюхнулся, отряхнулся, и угнездился в складках юбки далийки. Прошипел оттуда:

— А ты врёшь про свою ворочью силу… Намёк понял?

***

К середине следующего дня тропа вывела маленький отряд к перепутью. Четыре дороги, уже заметно разъезженных, расходились веером к северу. Беата забрала влево — если память не изменяет, можно срезать, подойти к Свезёрскому Светлому храму со стороны Добросотов. Выгода не большая — в пару-тройку часов, но лучше их в запасе иметь. В сами Добросоты заезжать, конечно не собирались. Ежегодная ярмарка пасечников, хвалящихся друг перед другом мудрёными сортам медов была в самом разгаре. Народу пруд пруди, а известно, где больше народу — больше возможных проблем.

Вальтер спешился:

— Мы до рынка, — заявил категорически: — мне лук нужен. Знакомец здесь живёт. Взаймы подберет что-нибудь.

Соврал. Он в этих краях и не бывал никогда, чтобы знать кого, это Мирон упросил заскочить на пару минут. Сказал, если всё хорошо сложится, спасибо скажут. Но просил раньше времени не объяснять остальным зачем ему надо в Добросоты.

— Не хотите ждать, езжайте, догоним, — Вальтер протянул Беате свиток.

— Коня Еве оставь и можешь вообще не догонять, — предложил Клим.

Беата цыкнула на него — надоел уже.

— Отъедем до тракта, остановимся на ночёвку. К утру чтоб были.

К недовольству Клима оба вернулись едва они успели на стоянку стать.

На коня поперек седла высились несколько объёмных тюков, сложенных горкой. Из-за плеча у Вальтера выглядывало стремя самострела. Клим присвистнул — хороши у лучника знакомцы, что на честное слово такое оружие раздают. Как-то не верилось.

— Спёрли что ли?

— Зачем? Купили.

— И на какие гроши? — не припоминал, что бы у лучника деньги водились. Если и были, явно не в том количестве, чтобы позволить себе самострел с прикладом черного дерева, украшенным витиеватой резьбой, и новеньким, блестящим от смазки стрелковым механизмом.

— Свои собственные, — ухмыльнулся Вальтер, подмигивая.

Клим дернулся к поясу, приторочена мошна, откуда Баета отсчитывала деньги на провиант (последний раз после драконьей пещеры), оказалась набита мелкими камушками.

— Ах, ты Ордаллов выродок!

— Следи за тем, что говоришь! Это моё золото. От первой до последней монеты.

— Твой дружок гильдии задолжал!

— Вот вернется и отдаст. Гильдии… Согласись, командирша, — обратился к подошедшей на крики Беате, — так по чести будет. А то нехорошо получается, по одному Квесту идём, как отряд, а вы нас обмишулили.

Она поджала губы:

— Как догадался?

— Запросто. Данило тебе поделить предлагал, значит, в общак нести не собирались. Гильду не предупредили, что уходите, даже гонца не снарядили, значит, не перед кем отчитываться.

Беата хмыкнула — да, тут он верно подметил, обязаны были поставить в известность совет о своём отсутствии.

— Молодец, умник… И как теперь будем? — самоуправство ей не понравилось, но продолжать конфликт было невыгодно, всё-таки два бойца — заменить некем, некогда, да и смысл как шило на мыло. Потом припомнит, главное, чтобы Вальтер не упёрся и не стал дальше предъявлять претензии.

Но он был действительно неглупым.

— Так же, как и до этого. Только своими деньгами я сам распоряжаюсь.

— Хорошо, — согласилась Беата. — Тогда и жратва на тебе.

— Ясен пень. Мира, доставай.

Мирон кинулся разбирать поклажу. Лия с Евой, принципиально не вмешивающиеся в перебранки, облегчённо вздохнув, пришли на помощь. У поваленного дуба, рядом с которым собирались ночевать, появился не новый, но хороший котелок, связка деревянных ложек, стопка лёгких, крученных из коры мисок, несколько мешочков круп, клубни батата и свежая, ещё сочащаяся кровью свиная нога.

— Слава Идууну! — завопил Хан. — Хоть один нормальный человек! Разводи огонь, Ева, пока я слюнями не подавился.

Кроме еды Мирон выставил на траву три запечатанных глиняных бутыли.

— Отлично придумали, — одобрил Данило, взвешивая одну и прислушиваясь к приятному бульканью внутри. Его нисколько не задело обворовывание брата, забавным даже показалось, а с перспективой нормально питаться, Клим долго злиться не будет, он был в этом уверен. — Но на всякую херню тратиться? — указал на зацепленное за рожок седла банджо.

— Не угадал. Вот как раз его Мирон «позаимствовал».

Для костра сгодился этот же дуб. Клим, поняв, что сестра ворью больше слова не скажет, всю свою злость вложил в меч, сшибая сухие ветки. Немного успокоился, когда потянуло дымом и манящим запахом насаженного на импровизированный вертел мяса — хрен с ними, успеется разобраться, — подумал, опускаясь на искромсанный ствол. Чуть не придавил прошмыгнувшего по нему ящера.

— Смотри куда садишься!

— Не велика потеря, — хмыкнул Клим и, невольно проследив откуда тот прибежал, прищурился.

В траве что-то коротко блеснуло. При Ближайшем рассмотрении это оказались четыре мелких золотых яичка. Гладких, с лёгким чешуйчатым узором и блестящих.

— Я бы на твоём месте их не трогала, — заметила Лия, подходя.

— Он их снёс что ли?

— … Не совсем, — хихикнул с её плеча Хан.

Клим отдёрнул руку.

— Так и знал, что с этими яйцами кокой-то подвох, — покосился на Лию, — и давно для тебя не секрет, что в сумке дерьмо сушеное болтается?

Та щелкнула по носу затрясшегося от смеха Хана, и показала на обувь:

— С тех пор как вляпалась. — Мысок сапожка слабо светился позолотой.

— Хреновое оружие, — Беата приложила самострел, прицеливаясь.

Отличное качество — отполированный до блеска корпус с удобным ложем, стальной лук, крученая из жил двойная тетива — но в принципе не любила стрелковое с их вечной проблемой расходников. А этот ещё и заправлялся короткими, толстыми стрелами.

— Где ты к нему наберёшь болтов? Не каждый кузнец возьмётся делать, а возьмётся, цену заломит. Сплошное разорение.

— Их не часто надо покупать, их просто не оставляют. — Тяжёлые, гладкие, без зазубрин стрелы, короче и толще обычных, не ломались и из тела доставались легко, а яркое разноцветное оперение помогало в поиске. — Длинными тоже можно стрелять.

— Всё равно. Пока заправишь, я тебя уже нашинкую.

— Он всегда на готове. Три болта. Пока меч поднимешь, на ежа будешь похожа.

— А если не одна? Скольких успеешь?

— Скольких надо. Для остальных меч есть.

— Мля, давайте не будем проверять кто-кого, — вскинул руки Данило. О преимуществах и недостатках оружия можно было долго спорить. Долго и бессмысленно, как воздух и воду сравнивать. — И не надо на меня направлять!

Беата вернула самострел.

— Не бои́сь, — Вальтер показал утопленный в корпусе рычажок — здесь не нажмёшь, не сработает

Мирону сказанное не понравились — прекрасно знал, на стволе обманка, переключишь и вместо выстрела тетива лопнет, отхлёстывая в глаза, — и раз Вальтер её показывает, значит совсем не доверят спутникам, предполагая дурной вариант развития событий. Этого бы Мирону не хотелось, пусть Клима он терпел, тихо ненавидя, а Беату побаивался, но с Данилом и сёстрами он успел сдружиться.

— Ты же разбираешься в рунах, Лия, — Вальтеру невзначай вспомнился недавний разговор. — А погадать можешь?

— Тебе зачем?

— Интересно. Мирон вон, оказывается, душегуб великий, а командирша наша — невеста завидная. Может и мне чего уготовано интересного, а я не знаю и мимо пройду.

— Не шутят с этим.

— Не умеешь, так и скажи.

Лия пожала плечами — не сложно — достала из сумки колоду, перетасовав, разложила веером карты:

— Выбирай.

— Я тоже хочу, — встрепенулся Данило.

— И я, — Мирон потянулся за картой, — проверить. Можно?

— Берите.

Лия вопросительно глянула на Беату.

— Давай. Только что б доказать, что это ничего не значит.

Один раз ей уже пророчили «долго и счастливо». Базарная гадалка, не подозревая, кто перед ней, соловьём распевала о красивом и богатом муже из благородных. Паладине притом. Хорошо, красиво, детишек кучу приплела… За что и получила вместо звонкой монеты зуботычину. Потому что врать нехорошо — с валькирий, пьющих и сквернословящих, как кочевники, любительниц почесать кулаки и влезть на крепкого мужичка, желательно нового каждый раз, хреновые жены. Ни одна ещё не вышла, тем более за паладина. Да любого представителя Земного Войска Света от мысли о таком мезальянсе удар хватит сердечный! К тому же, Беате при всём её желании (о котором она никогда не заговаривала) детей не завести — известно, чего валькирии лишались, получая крылья.

Не долго раздумывая и раза три поменяв решение — судьба ж не обманется, если это правда — она наконец вытащил одну:

— Эта!

— Клим, поучаствуешь?

Тот закатил глаза.

— Похоже, что мне делать нехер?

— Как хочешь.

Выбранные карты — четыре потёртых прямоугольников с разноцветными забавными рисунками — вернулись обратно к Лие.

На первой, Мирона, по самому центру располагался топор, углом острия загнанный в покрывшуюся трещинами и сколами колоду.

— Не удивлён, — прокомментировал Клим, — дураку ясно, вор жизнь свою кончит на плахе.

— «Палач», — назвала карту Лия, она поместила её в круг света и в нём стали появляться буквы. — Безликий каратель, страж границ. Поглощённый скорбью не знает жалости.

Мирон поджал губы. Предыдущее предсказание, где его весьма размыто назвали причастным ко множеству смертей, звучало куда приятнее, чем новое.

— И чё это значит? Какой к Ордаллу «каратель»? Я шило-то ни разу в ход не пускал!

— Не могу сказать, я читаю, толковать каждый волен сам.

— Да так можно чего угодно напридумывать, — разочаровался Вальтер. — Ладно, у меня что?

— «Насмешник». Искатель выгоды, орудие рока. Лишний шаг ведёт в преисподнюю.

С его карты заговорчески щурился, подмигивая одним глазом, балаганный шут. Всё как положено — бубенцы на шестиконечной шапке, пёстрая куртка до середины бедра и длинные остроносые сапоги.

— Похож, — засмеялась Беата. — Чушь полная, но похож же!

— На свою посмотри.

У Беаты вокруг женщины в пышном платье водили хоровод лохматые мальчишки, высоко задрав руки, растягивали длинную фату.

— «Обрученица». Защитница башни, укротительница бестий. Уязвлённая гордость мешает согласию.

Расколотый напополам шлем назывался «Лицемер».

— Двуличный мечник, предводитель армий. Победа равна поражению.

— Вообще не про меня. Никогда верховодить не хотел и обманывать не выходит. Би, скажи. Ты ж меня с полуслова раскусываешь.

— Что есть, то есть.

— Вряд ли нужно понимать буквально, — сказал Мирон. — Это иносказание.

Клим развеселился:

— Да Врёт её магия. — Из Мирона палач как с коровы скакун, страж тем более, воров если и брали на службу, то за их прямые способности, а не караул нести. А Данило про себя верно сказал, хитрость не его конек, прямой и простой, иногда излишне. — Три из четырёх мимо, одно просто бессмысленно.

— Если ты не видишь смысла, не значит, что его нет, — отозвался Хан. — Возьми-ка мне с самого низа колоды… Прочитай.

Лия показала всем скалящуюся на карте зубастую морду невнятной породы:

— «Зверь». Поводырь невежд, поглотитель грешных. Рождённый ползать летать не может.

— Чего и требовалось доказать, — результат его полностью устроил.

Остальные правда остались при своём мнении — случайное совпадение подтверждает правило, и раз предсказание не говорит ничего конкретного, это просто набор слов.

Кашеварила Ева. Жирная, горячая похлёбка хорошо пошла с медовухой. Даже ящер, умолявший не портить мясо, отправляя его в котёл к батату, перестал дуться и с урчанием вгрызался в полученный шмат.

Сытые, изрядно захмелевшие, все лениво развалились кругом затухающего костра. Клим пил мало — должен же кто-то остаться за главного, на сестру после нескольких кружек положиться уже было нельзя — но под тихо треньканье банджо и заведённою Евой песнь его быстро начало клонить ко сну. Не задремал бы, увидел, как Данило с Лией, перешептываясь, чтобы не потревожить прикорнувшую Беату, ускользнули за деревья, а чуть позже, Мирон с Вальтером, предварительно постреляв друг другу глазами, скрылись в противоположной стороне темного леса.

— Давай, повеселей, что ли заводи, — Хан оглядел опустевшее лежбище, где из бодрствующих остался только он с Евой, — нам с тобой первыми караулить.

Из-за тощего куста спиреи метрах в десяти от оставленного костра было хорошо видно магичку, перебирающую струны и два похрапывающих тела, стреноженные кони мирно топтались чуть поодаль. Где резвится младший воин с далийкой Вальтер примерно представлял — недалеко устроились. Он сел, натянул обратно штаны и рубаху.

— Ну, рассказывай. Почему про тени соврал?

Заласканный, зацелованный Мирон оказался не готов к такому вопросу.

— С чего ты взял? — блаженство мигом слетело.

— Мне-то не заливай. — За совместно проведённое время научился замечать, когда тот юлит. — Прав, получается, ящер? Дала тебе книга силу?

— Прав.

— И много?

— Не знаю. Может столько и должно быть. У меня же всегда плохо получалось. — Сам очень на это надеялся. Но вспоминая, о чём в храмах Матери Кошьи говорили, обучая юных воров, понимал, что, вернее всего, обманывается.

Вальтер задумался — хорошо, что у Мирона Тени стали крепче, ещё лучше, что другие не знают. Ничего конкретного он не замышлял, просто привык наперед просчитывать. С их Квестом и компанией лишний козырь совсем не лишний. Про рычажок на самостреле из этих же соображений сказал — вдруг пригодится.

— Не говори остальным. Понадобиться, скроемся.

— Нет, — озябший Мирон быстро, закопался, вытряхивая из сапога мусор. — Я туда не пойду… Заблудиться боюсь.

— А так бывает? — удивился Вальтер.

— Часто. Нас скитальцами потому и зовут, что рано или поздно остаёмся в Тени.

— Не знал, — он другое слышал, «скиталец без кола без двора по миру шляется», хотя если так считать, каждый второй подойдёт, у самого за душой ничего нет. — Но, если прижмёт, долго не раздумывай, вдвоём небось не заблудимся. Понял?

Мирон нехотя кивнул, желание поделиться подробностями — в чём он долго сомневался — пропало. Вальтер вряд ли всерьёз воспримет его опасения, начнёт настаивать попробовать. Это бы окончательно испортило вечер.

Утро встретило обильной росой, холодными остатками ужина и раскаянием о количестве выпитого — медовуха оказалась крепче привычной, на второй бутыли следовало остановиться.

— Хорошо жрать, это, конечно, хорошо, — ворчливо заметила Беата, жалея, что не догадалась отлить в бурдюк немного на опохмеление, — но кто скарб тащить будет? Явно не я.

— Кто припёр, тот и везёт, — отозвался Клим, кряхтя, опустился на корточки. Пока все поднимались, его дело было коней развязать. С сонных глаз подвох заметил, когда под руки попалась пятая пара копыт. — Что за фокусы?!

Вскочив, пересчитал по головам — семь! На три больше чем вчера было.

— Срань Ордалла!

— Не причём он тут, это подарки Кошьи, — довольно пояснил Мирон.

Удалась его задумка, не зря в Добросоты заглянули — на больших ярмарках всегда найдутся те, кого добропорядочные люди называют сомнительными личностями. Достанут что угодно, был б золото оплатить. Ему как послушнику Культа Теней могли даром помочь, но могли и отказать, потому не спешил хвалиться.

— Шустёр, — оценила Беата, хмурясь. — Но память короткая. Забыл, говорила предупреждать, если что задумаешь?

Однако, судя по голосу, она не злилась, и Мирон с энтузиазмом принялся собирать пожитки, радуясь собственной полезности — хорошее начало дня. Пусть так дальше и продолжается.