Мне говорить с тобой не о чем, а молчать - нечем.

Ты заполняешь пустоту, нам обоим данную поровну, до краёв.

Все говорят, что с прошествием времени тащить этот груз всё легче,

что постепенно в крылья усталые выворачиваются плечи,

что нежностью незнакомцев старые шрамы прекрасно лечат,

Мне, чтоб возразить им, уже не хватает слов.

Тот единственный, кто бы понял, стирает свою же кровь с иссушенных губ,

В каждой пролитой капле теплится час до исхода и искра твоей удачи.

И пусть я со всех сторон недостаточен, я бегу,

Потому что хочу застать тебя на живым предназначенном берегу,

И, вопреки всему здравому смыслу, я не могу,

Ты знаешь, я знаю, что я не могу иначе.

Разве не так,

судьба моя,

брат мой,

враг мой,

Итачи?

А он всё равно увяжется за мной вслед,

Хотя у него будут все причины судьбе меня предоставить.

На его беззаветную преданность мой ответ -

недоумение, стыд и неполных двенадцать лет,

где я смотрелся в тебя, как в зеркало, а ты поглощал мой свет,

Пока я не стал черней и острей воронёной стали.

Спасение утопающих - дело тех, кого они утопили.

Но на милосердие мёртвых полагаться - себе дороже.

И пока в глине чужих дорог следы твои не остыли,

я выдираю из чужих глоток побольше силы,

и горше её на языке ничего и нету.

Ты тонешь в самом себе от сумерек до рассвета,

а днём изнываешь тихо в промокшей от крови коже.

Я, к сожалению, тоже.

Мой гнев выгорает быстро, садится пеплом.

Тупая боль привычно всверливается в висок.

И страшно, знаешь, не столько раньше тебя ослепнуть,

Сколько не успеть увидеть твоё из памяти стёршееся лицо.

Скучать - привилегия невинных по отношению к невиновным.

Мы с тобой этого попросту не заслуживаем.

Нам - платить по долгам, заработанным нашим кровным

неумением любовь не превращать в разрушительное оружие.

Так что когда мы увидимся в следующий и последний раз,

Я заплачу по счетам последнего из Учих.

Это будет не месть, а быстрый и бережный coup de grâce

Потому что я наконец тебя понял,

брат.

И я буду сражаться не против, а вместо них.