Тэхен открывает глаза, но тут же хочет их закрыть обратно и вернуться в счастливую иллюзорную дымку сна, а не щуриться от яркого солнца и головной боли, растекающейся по вискам. Хреново. Второе его хреновое утро подряд, и это выматывает.

      В работу возвращаться совершенно не хочется: тяжесть провала все еще висит на плечах, босс пропал и не напоминает о себе, а Чонгук маячит одной большой проблемой. Возможно, слухи о его провале быстро распространились, и его пока что не хотят больше нанимать. Все может быть. Тэхен чувствует усталость: ему всё надоело, и собственные мысли стоят уже поперек горла. Измотало как-то. Вчерашний день казался интересным, до момента потери Чонгука из вида, но он оставил в Тэхене огромную пустоту, которая теперь где-то ноет под ребрами и заставляет кривиться, оценивая свою жизнь.

      Тэхен чувствует себя довольно жалко и даже никчемно: череда провалов очень сказывается на нем, а ощущение, что он не справляется даже с простыми вещами типа легкой слежки, вызывает прилив ненависти к себе, отчего хочется зарыться обратно в одеяло, бросить всё и просто… забыть?.. устроиться в кафе напротив дома баристой? Консультантом в книжный? Разве это выход? План побега так себе…

      Тэхен не знает, что конкретно он чувствует. Но это чувство похоже на тяжеленую ношу и петлю на шее, которая душит и заставляет ненавидеть свою жизнь, испытывать к ней отвращение из-за полнейшей никчемности и несостоятельности. Сделал ли Тэхен что-то важное? Он не уверен, что убийство нескольких сотен людей — то, чем он гордится. Раньше он гордился своим мастерством, навыками стрельбы, гибким умом, изворотливостью, ловкостью. Он почти всегда четко выполнял поставленные перед ним задачи, тихо и грациозно, как пантера в тени, скользил между сотнями трупов своих «заказов» и не терпел провалов. У него получалось устранить охрану из десяти человек абсолютно незаметно, выкрасть нужные какому-то там советнику или послу файлы и скрыться до того, как кто-либо замечал тела и взломанные двери. Тэхен был хорош. И ему казалось, что этого достаточно. Ему и было достаточно до вчерашнего дня, пока он не увидел, как Чонгук улыбается другим людям, как обнимается с той неприятной девицей, но по лицу Чона было видно, что ему это доставляет удовольствие. Мир Чонгука — это не мир убийств, работы и пустых вечеров, наполненных чтением книг об импрессионистах или прогулками с собакой. За рамками работы у Чонгука есть и другая жизнь, которую он активно строит. Тэхен не думал, что так можно жить, что можно быть интересным другим людям. Он вообще другим людям не доверяет, потому что на протяжении многих лет видит, как жены заказывают убийства своих мужей, дети — богатых отцов, как политики убивают друг друга ради одной папки бумаг в двенадцать листов, как бизнес-партнеры утром жмут друг другу руки, а вечером нанимают его, Ким Тэхена, убить друг друга… Тэхен не верит в человечность, не доверяет, потому что увидел обратную сторону взаимодействия с людьми. В лицо тебе улыбаются, а за спиной держат телефон с номером киллера на быстром наборе. Кажется, что лучше быть одному, доверять лишь нескольким людям, таким же одиночкам, как, например, Джин, с которым они вылезли из многих передряг, который один его не предавал. И то на построение доверительных отношений лишь с одним человеком у Тэхена ушли годы.

      Тэхен вновь вспоминает, как он оказался в сегодняшнем дне и без работы на данный момент: его кто-то подставил. И этот факт злит, но не удивляет (чего-то подобного он всегда ожидал от «коллег»), хотя Тэхен не думал, что подстава будет такой глупой и чуть ли не детской. Шанс того, что Тэхена убьют, безусловно, был, но была велика вероятность, что Тэхен сам убьет Чонгука, и афера с искажением сведений ни к чему не приведет. Это всё кажется ему таким бессмысленным и пустым. И поиски Чонгука тоже кажутся пустыми. Какая разница, кто его подставил? Какая разница, если он опустится в рейтинге? Беспокоит ли Тэхена то, что он останется без работы? Вряд ли. Денег ему вполне достаточно для комфортной жизни, а легкую подработку всегда найти можно. Но что-то удерживало его в этой работе долгие семь лет, что-то давно забытое и потерявшееся в череде однообразных и скучных дел, которые заставляют топтаться на месте. Тэхен никуда не идет. И это начинает сейчас неприятно грызть изнутри. А еще то, что кроме Ентана и Джина у него никого нет. Абсолютно. В его жизни нет ничего, кроме наскучившей работы и одиноких вечеров. Тэхен ловит себя на мысли, что в простое осеннее солнечное утро он тонет в своем одиночестве, что ему чего-то не хватает в его жизни. Раньше такого не было. Интересно, бывают ли у Чонгука такие дни?

      Всё утро Тэхен проводит за подобными размышлениями, выполняя дела на автомате. До той секунды, пока на всю пустую квартиру не раздается звонок телефона. Тэхен отвык от звуков настолько, что слегка вздрагивает, беря в руки телефон: звонит Джин.

      — Сокджин, привет, — полутенью отвечает Тэхен, скользя взглядом по возившемуся у дивана Ентану.

      — Тэхен, привет! Я с новостями, — тихо говорит Джин, — хотел бы приехать, но из офиса не выйти сейчас, да и срочно это.

      — Джин, если ты про то, кто меня подставил, чтобы забрать мою работу, то давай оставим это. Неинтересно, — Тэхен водит пальцами по столешнице, добираясь до кружки и закручивая в трубочку бирку от пакетика чая. Кофе тоже надоел.

      — Почему? Что случилось? Ты это из-за того, что Чонгука не найти? Скрытный тип, я пока что еще работаю над этим…— быстро тараторит Джин.

      — Чонгука я нашел, Джин, но это ни к чему не привело. Как нашел, так и потерял. Снова. Упустил. Надоело мне это. Вообще подумываю взять перерыв. Нахуя оно мне все? — продолжает полушепотом Тэхен, делясь с другом мыслями, позволяя вязкому депрессивному настрою вылиться наружу. Ему тошно от этого дня.

      Джин молчит, слышно только дыхание. Тэхен представляет его лицо и слабо улыбается:

      — Джин-и, не боись! Субботнее пиво никто не отменял.

      — Тэ… Дело не в этом… Думаю, что с отпуском придется подождать. Я тут подключил связи… Так вот, файлы по нашему делу отдали на подготовку стажерам, точнее одной стажерке. Накануне отправки файлов нам к ней, по ее словам, подошел мужчина, когда она шла домой, и приставил пистолет, приказав подменить сведения. Сказал, что знает, где живет и она, и ее семья, поэтому если она этого не сделает или кому-то скажет, то всех пристрелят. Я нашел ее, сидит в соплях и слезах и клянется, что так и было. Совсем молоденькая девочка, спросить с нее больше нечего, кроме как доложить боссу. А сегодня еще интереснее: прихожу на работу, а мне на почту пришло письмо. Открываю его, а там некто уверяет, что пристрелят и меня, и тебя… Какая-то вендетта… Кому ты успел так насолить? Смешно, конечно… Напугали ежа голой жопой. Но не скажу, что не нервирует. Хотя уверен, что ты пристрелишь кого угодно, — усмехается Джин, но Тэхен слышит легкую нервозность в голосе. Тэхен-то убьет и глазом не моргнет. Ему не трудно быть начеку, а пистолет есть в каждой комнате. Но Джин никого не убивал: он занимается техническим обслуживанием, просто в той сфере и с теми людьми, которые хорошо платят. Моральная сторона вопроса его не волнует. И Тэхену это нравится, как нравится и сам Джин: он его единственный друг, близкий человек, подвергать опасности которого нельзя. Его нужно защитить.

      —Джин-и, прости, что тебя в это втянули! Я всё исправлю! Обещаю! Найду и убью первым. Тебя никто не тронет. Есть что-то еще, что тебе удалось узнать? Что-то, что выведет на этот кусок говна, который решил повонять в нашу сторону? — Тэхен начинает злиться, рука нервно проходится по волосам, а с губ срывается резкий выдох. Такая хуйня его злит и лишь усугубляет общее отвращение к работе. Какой-то день переосмысления ценностей.

      — Нет, Тэ, пусто пока что. Девчонка-стажер лица не помнит: высокий мужчина, вроде бы до 30, будто наш с тобой ровесник, низкий голос. Единственное, что она отметила, это что он заикается немного. А больше ничего. Отправителя письма не выследить: отправлено из какого-то киберкафе, которое расщедрилось на устойчивый интернет, а на хорошие камеры — нет. Взломал их и получил ровным счетом ничего: плата наличными, под видеонаблюдением только кабинет директора. Ровное и гладкое нихуя. Получается, что все ответы у Чонгука о нанимателе. Не будешь же ты выслеживать и отстреливать всех киллеров в городе.

      —Охуенно! — Тэхен шипит, злость растекается по телу, ситуация начинает бесить: он уже хотел забыть Чонгука, оставить в прошлом, — То есть опять искать Чона? Ладно, окей, постараюсь. Тебе есть, где скрыться на пару дней, пока я всё не улажу? Возможно, это мудачье в офис может проникнуть.

      —Да, это не проблема. Побуду на второй квартире, доберусь без хвостов. Адрес ты знаешь. Буду на связи. Тэхен, пожалуйста, будь осторожнее. Это все может оказаться не хуйня хуйней, — Джин переживает, потому что все же ситуация, в которой получаешь угрозы после фактически покушения, — отстой. За свою сохранность он не беспокоится, а вот Тэхен... Он может быть импульсивен иногда, да к тому же сложно выслеживать добычу, не зная, на кого охотишься. Он сам может стать легкой мишенью. Джин верит в профессионализм Тэхена, но не может не переживать.

      —Ты тоже, Джин-и, — серьезно отвечает Тэхен, отключая телефон.

      Значит, снова нужно искать блядского вежливого мальчика. Это не радует хотя бы потому, что Тэхен не знает, с чего начать. Время постепенно переваливает за первую половину дня, а идей не прибавляется. Из всей информации, которую Тэхен узнал о Чонгуке, он понимает, что идти в тату-салон или в гончарную мастерскую бесполезно: вряд ли Чонгук второй день подряд пойдет туда. Хотя покараулить во время закрытия салона можно: вдруг Чонгук придет навестить друзей, можно еще поболтаться рядом с клубом — вдруг и там повезет. А вот спортзал Чонгук может посетить сегодня: Тэхен не может не признать, что тело Чонгука идеально. Его пропорции могут свести с ума: широкие плечи и бедра, узкая талия, изгибы которой хорошо видны в обтягивающих футболках. Но эту форму нужно поддерживать, поэтому спортзал, наверняка, неотъемлемая часть расписания Чона.

      Тэхен кивает этой мысли и уповает на эту надежду, поэтому, быстро собравшись, едет к спортзалу, рядом с которым он вчера умирал от пронизывающего насквозь взгляда своей цели.

      Дорога немного расслабляет и отвлекает, позволяет прочистить голову и сформировать хоть какой-то план действий и дальнейший разговор, если Чонгука удастся найти в зале. Но вся подготовка размеренно крошится на маленькие песчинки, когда Тэхен проводит в наблюдении за прозрачным окном зала один час, два, два с половиной. К концу третьего часа он даже выходит и спрашивает у администратора, нагло наврав, что он коллега с работы, нет ли среди посетителей Чон Чонгука. Но, конечно, Чонгука нет. Тэхен почему-то на что-то надеялся.

      Поездки к мастерской и клубу также ни к чему не приводят, а лишь ускоряют наступление вечера и ощущения тупиковости ситуации. Тэхен немного в замешательстве. Возможно, стоит завтра снова попытаться узнать что-то в тату-мастерской, может быть, спросить напрямую, раз там работают друзья Чона, или снова покараулить у спортзала...

      Тэхен думает, что может попробовать завтра снова. Сейчас ему нужно отвлечься, поэтому он выруливает на загородную дорогу и направляется к месту, которое по праву считает своим. Еще не ночь, и поток машин плотный. Тэхен плавно лавирует между ними, удаляясь все дальше и дальше от Сеула, пока не съезжает на одну менее загруженную дорогу, останавливаясь в некогда хорошей парковочной зоне.

      Двигатель замолкает и дверь открывается, впуская в салон вечерний, уже остывающий воздух. Тэхен дышит глубоко, блокирует машину и направляется к заржавевшим воротам. Перед ним в темноте вырисовывается заброшенный и недостроенный парк аттракционов, про который все почему-то забыли. Ему повезло меньше, чем «Yongma Land», который стал туристическим местом. Про этот безымянный парк знает, кажется, только Тэхен, но его это и устраивает, он чувствует некую связь с этим безликим, одиноким местом, скрывающимся вдалеке от шумного города и принимающим в качестве гостя только его. Из-за Lotte World даже табличку с названием не повесили: проект свернули, только начав, отчего в парке всего лишь несколько каруселей и небольшое колесо обозрения, но зато есть место для тира. Тэхену этого достаточно: он может отвести душу, не убивая никого. Просто постреляет и подумает о происходящем.

      Ким запускает тир, а пистолет привычно и удобно ложится в руку. Тэхен ждет, пока фигурки со скрипом начнут двигаться, дает механизму разогреться. Он сам его чинил и настраивал. Но все же время берет свое, поэтому Ким позволяет на несколько минут мыслям вновь перекрыть реальность: ситуация ведь идиотская, но ее нельзя недооценивать, особенно учитывая факт найма Чона. Сокджину кто-то прислал письмо, но не выдвинул никаких требований, а просто поставил перед фактом "мы вас грохнем". Охеренно. Спасибо, что сказали, конечно. Это как-то глупо, как и подставлять его, меняя цифры в документах. Ощущение, что это все какая-то идиотская игра. Но всё же нельзя терять бдительность, потому что угрожают не только ему, но и Джину, а потому нужно найти этого недоделанного "шантажиста", "киллера" или кем он там себя возомнил. Проблему надо решить. Хотелось бы, чтобы Чонгука можно было просто найти так же, как и в первый раз: случайно, благодаря судьбе. Но вряд ли так бывает.

      Тэхен тяжело вздыхает и прицеливается, сбивая какую-то покрытую ржавчиной уточку, а за ней и зайчика, и шляпку на голове у клоуна. Жаль, никто ему за такую меткость не выдаст плюшевую игрушку. Тэхен грустно усмехается от этой мысли: подарки и игрушки он получал лишь в далеком детстве, от родителей, которые редко навещали его в деревне. Они привозили несколько игрушек и теплые объятия, которых так не хватало до следующего их приезда. Тэхен все понимал: важная работа, карьера, но бабушкиных поцелуев и покрытых морщинками рук ему было мало, хотя он и любил ее, очень сильно.

      Тэхен грустно усмехается, вновь сбивая какую-то зверушку. Вдруг по всему парку разносится скрип, исходящий от одной из каруселей. Тэхен не удивляется: в какой-то отчаянный выходной он пытался восстановить механизм, но в итоге сделал лишь так, что карусель время от времени внезапно начинает работать и тошнотно издавать гнусавую мелодию. Звук так же резко прекращается, как и начался. Тэхен даже не поворачивается в его сторону, вновь наводя пистолет на очередную жертву. Но рука, обхватившая его поперек талии, заставляет всё тело напрячься ровно до того момента, как Тэхен бросает взгляд вниз и видит знакомые узоры, украшающие руку незваного гостя.

      — Добрый вечер, — выдыхают Тэхену на ухо, кажется, специально немного понижая голос. Но Ким не против, а от теплой руки на его животе рябь мурашек проходит по телу. Не вспомнить, как вчерашний вечер закончился дрочкой на светлый образ, невозможно.

      — Здравствуй, вежливый мальчик, —ухмыляется в ответ, совсем не чувствуя опасности и кладя руку с пистолетом поверх чужой, — Я искал тебя.

      Тэхен бросает лисий взгляд через плечо, вглядываясь в лицо Чонгука, впервые находящегося так близко. Почти черные глаза отдают коньячными нотками в свете маленьких лампочек тира, и Тэхену кажется, что он пьянеет от этого взгляда. Его к Чонгуку влечет — отрицать это бесполезно. Как и то, что в эту минуту все тревоги и проблемы, следующие за ним по пятам последние двое суток, исчезают. Дышать рядом с Чонгуком непросто, но спазм, сдавливающий горло последние дни, исчез. Легкий запах чужого одеколона и черной кожаной куртки оседают на языке, заставляя облизнуться, что не ускользает от того, чья рука сильнее обхватывает талию.

      — Я заметил, — выдыхает Чонгук, приближаясь к чужому уху и хватая Тэхена за запястье, кружа, как в танце, и разворачивая к себе лицом, заставляя поясницей вжаться в бортик стойки тира, — Твоя слежка была настолько неумелой, что я заметил, как только мы отъехали от салона Юнги. Чимин мог мне даже не писать, что какой-то оголтелый вылетел за мной из салона. Это было очень забавно, еще забавнее было то, как ты бесился у дверей клуба. Такой злой и потерянный лисенок. Тебя хотелось пожалеть.

      Тэхен знал, что природа наделила его красивыми большими глазами, но сейчас они распахиваются настолько широко, что слезы скапливаются в уголках. Его раскрыли... А он думал, что он так хорош в слежке, как ниндзя! Но...:

      — Ты видел? — почти шепотом произносит Ким, чувствуя, как губы немеют, а вечерний ветер пробирается мерзкой змеей под куртку, — Но как? Ты же уехал с этим... С тем, с которым танцевал... Ты же уводил его за руку!

      — Уводил, — в глазах напротив смех разбавляет терпкий коньяк, — Но увел я его ровно до такси, в которое сели не мы, а только он. Парень был пьяным вусмерть, я не мог воспользоваться им или дать это сделать другим. Нужно было отправить его домой.

      —Блядский вежливый мальчик! — Тэхену кажется, что еще больше распахнуть глаза от удивления он не может, но, видимо, пытается.

      —Довольно грубо, но да, манеры я ценю, — усмехается Чон, — Но разъяренный ты, вылетевший из клуба, стал невероятно приятным бонусом. Это нужно было видеть! Так, может быть, расскажешь, зачем такому опасному и очаровательному лисенку понадобился блядский вежливый мальчик? Кейса у меня давно нет, если ты не заметил, — Чонгук продолжает смеяться глазами и разводит руки в стороны, отчего расстегнутая куртка поднимается, и виднеется тонкая талия, обтянутая белой футболкой. Они с Тэхеном одеты почти одинаково, только Тэхену кажется, что перед ним греческий бог, а сам он чувствует себя мешком с картошкой. Сегодня явно не лучший день для его самооценки, поэтому брошенный вскользь комплимент он пропускает, а на томное "лисенок", сказанное уже не в первый раз, не реагирует.

      — Я хотел с тобой поговорить, — выравнивает голос Ким и старается смотреть твердым взглядом, глаза в глаза.

      —И только? Не голову прострелить? А не боишься, что я сам тебя пристрелю прямо сейчас? — Чонгук щурится и наклоняется к чужому лицу.

      —Не боюсь. Хотел бы — сделал бы это два дня назад. Но ты не сделал, и "почему?" — мой первый вопрос. А еще ты не стрелок, ты предпочитаешь ближний бой. Так что, поговорим?

      Тэхен дожидается кивка и поворачивается в сторону недавно ожившей карусели. С Чонгуком рядом подозрительно спокойно — непривычное чувство, которому Тэхен не умеет доверять. Настолько необычное ощущение, что от него хочется сбежать: слишком комфортно, поэтому пусть лучше они будут рядом с чем-то шумным и резким, ярким, чтобы не пропасть окончательно. Раз Чонгук сам пришел к нему, то Тэхен использует этот момент по полной, чтобы выяснить всё.

      Тэхен легко опускается на одну из лошадок, отчего та тихонечко поскрипывает, а Чонгук, шагая в тяжелых ботинках, проходит к той, что напротив. Садится очень близко — ему эта детская карусель не по размеру. Все речи, которые Тэхен репетировал, наблюдая за пустым спортзалом, давно рассыпались и обратились в пыль, поэтому сейчас он снова думает, с чего начать.

      —Наверное, ты хотел узнать, кто меня нанял? — отчего-то Чонгук помогает ему.

      Ким тихо кивает, неотрывно смотря на Чонгука.

      — А еще тебе очень интересно, почему я тебя не убил?

       Еще один кивок, хотя Ким сам спросил об этом несколько минут назад. Но он ждет, терпеливо ждет, что еще скажет Чон.

      —Хорошо. Так вот. На эти вопросы я с удовольствием не отвечу, мистер Ким Тэхен, — равнодушно бросает Чонгук, возвращая долгий и глубокий взгляд. А у Кима земля уходит из-под ног, и в это время карусель начинает крутиться, заставляя мир вокруг неприятно вращаться под жалкие звуки, отчего всякая точка опоры ускользает от Тэхена. Внутри скапливается какое-то похожее на скрип отвратительное чувство. Он отчего-то думал, что Чонгук какой-то особенный, хоть и киллер, но со светлой душой что ли? Или думал, что у них связь какая-то? Но, видимо, нет. Почему-то хоть разочек захотелось поверить во что-то, от чего не несет предательством. Почему именно Чонгуку, Тэхен не знает. Но какая-то часть внутри начала надеяться. Но, видимо, ошибочно, и Чон ничем не отличается от других. Наверняка, он сейчас выдвинет такое же требование, как и все: деньги, деньги, деньги.

      —Ясно. Сколько ты хочешь за информацию? — Тэхен разрывает зрительный контакт и устало трет пальцами переносицу, — Назови сумму и имя, и разойдемся. На второй вопрос можешь не отвечать. Боюсь, твое время и знания, Чонгук-ши, мне не по карману.

      Брови Чонгука немного приподнимаются вверх, а в глазах вновь разгорается смех:

      —Надо же, как серьезно, господин Ким! Но куда же вы торопитесь? С чего вы взяли, что я хочу от вас денег, — наглый взгляд остро скользит по всему телу, добираясь до черных туфель с круглым носом, и возвращается обратно, вновь въедаясь в карие глаза напротив.

      —Спать с тобой за информацию я не буду, — твердо отсекает Тэхен. Он знает таких, ни раз ему предлагали "правильно" и "хорошенько" поработать, чтобы взять заказ получше, оружие получше, отмазаться от штрафа... И для Тэхена это отвратительно: он ценит себя слишком высоко, чтобы перед кем-то расстилаться. Может быть, он и худощавее Чона, но подстилкой никогда не был.

      — А не за информацию будешь? — давит лыбу Чонгук, моментально перескакивая из образа шантажиста в шкодливого подростка, — Но почему ты обо мне такого мнения? С чего ты взял, что мне от тебя нужны деньги или перепих? Может быть, я просто ничего не хочу тебе говорить? Или же скажу, но не за ту цену, которую ты назвал. И вообще разве вежливо разговаривать про секс, даже не представившись друг другу ни разу?! Меня вот Чон Чонгук зовут, двадцать шесть лет. Могу ли я звать тебя хеном? — смотрит чертенком и нос морщит, усмехаясь.

      А Тэхен только злиться сильнее начинает: что за игру ведет этот мальчишка? Зубы ему заговаривает? Смеется над ним?

      —Смысл представляться, Чон Чонгук, двадцать шесть лет, если ты обо мне и так уже прекрасно все знаешь. К чему весь этот цирк?

      — О, хен, ты себе даже представить не можешь, как много я уже знаю о тебе! Но недостаточно. И с чего ты взял, что это цирк? Я разве похож на клоуна? — чертят в глазах становится все больше и больше. Точно хватит на цирковую труппу.

      —А разве нет? Пока что просто вылитый, — Тэхен хмурится сильнее и сжимает до белых костяшек пластиковую гриву лошади, вновь фокусируя взгляд на чужом лице. Он и не заметил, как карусель остановилась, а кажется, что мир все еще крутится и один Чонгук остается неподвижным, один он в фокусе находится. Тэхен не хочет пока что думать, как ему удается так приковать внимание к себе. Он ждет.

      — Хен, хен, — поглядывает на Тэхена, который никак не реагирует на это обращения, — Хен, я же помочь хочу! Просто мне нужна равнозначная моей помощи плата. За бесплатно даже самые хорошие мальчики не работают! Тем более ты хочешь, чтобы я нарушил профессиональную этику! Имя клиента раскрыл!

      — И что же хочет вежливый хороший мальчик? — понижает голос: Тэхен игру принимает, примечая, как на его словах Чонгук ощутимо вздрогнул.

      — Ох, Тэхен-хен, я знаю о тебе всё, да только ничего, кроме того, что в досье найти можно: скольких ты убил мне не интересно. Я убил больше, — коварно и сильно бьет по самолюбию, но Тэхен терпит, — А вот твои секреты я не знаю. Давай ты расплатишься ими? Установим плату, например, в три воспоминания с историей? Я задаю вопрос, а ты отвечаешь развернуто, рассказывая какую-то связанную с этим историю. Идет?

      Ким смотрит, не мигая, отчетливо демонстрируя мыслительный процесс всем внешним видом. Что он сейчас услышал? Нахрена это вот ему?

      —Нахрена это вот тебе? Ты всерьез сейчас меня просишь секретиками делиться под звёздным небом? Нахуя? Ты псих? — вопросов у Тэхена много, а ответы не поступают, прячутся за чертиками в глазах напротив.

      Чонгук лишь дергает плечами и бьет себя ладонями по коленям:

      —Псих-не псих, а это моя цена. Не хочешь — я пошел. Удачи желать не буду. Чтобы помереть от чьей-то пули, и я знаю, кстати, от чьей, удача не нужна. Так я пойду?

      Голову вбок наклоняет и глаза не отводит, топит в сладких коньячных отблесках и ухмыляется лишь уголками губ. Чонгук терпеливо ждет ответ, хотя уже знает его, видит по сведенным густым бровям и нервно стучащим по пластику длинным пальцам. Знает, что сейчас он хозяин положения, и поэтому не уходит.

      —Ладно, идет. Спрашивай. Три вопроса и истории, но не больше. И я спрошу у тебя две вещи, — Тэхен сдается. Другого выхода быстрее решить проблему он не видит, поэтому придется тут откровенничать с вежливым мальчиком.

      —Вот и славно! Только чур не врать: я сразу почувствую! Я очень хорошо чувствую ложь! Итак, мой первый вопрос... — Чонгук щурится и губы дует, прикусывает щеку изнутри: сразу видно, что думает усердно, — Зачем тебе имя моего нанимателя? Кейс давным-давно того, уплыл, улетел и уже сейчас, вероятно, уехал. Гоняться нет смысла: я вещь охранял, забрал и передал. Сделал все четко и гладко, в отличие от некоторых.

      Опять нагло смеется, открыто провоцируя. Язвит, а Тэхен думает, как может такой вежливый мальчик быть такой жопой!? Чонгук сейчас похож на вредного озорного подростка, которому интересно, получится вывести из себя или нет. Пока что Киму удается терпеть.

      —Затем, что твой дохера умный наниматель решил, что будет забавно меня подставить, а затем еще начать угрожать моему коллеге. Меня он может сколько угодно запугивать, а вот Джина пусть не трогает, — Тэхен выплевывает слова, пропитанные злостью, вновь закипая из-за того, что кто-то осмелился лаять в сторону близких ему людей.

      —Интересно, интересно, — Чонгук щурит глаза, — я знал, что тебя убрать хотят, даже мне предлагали за это взяться. Сумму щедрую обещали. Но я как тебя увидел, так понял, что мои руки лягут на твою шею только с твоего согласия. Хотя, признаюсь, чешутся, очень хочется это сделать. Шея у тебя красивая, лисенок.

      Тэхен на секунду теряется и сам тянется рукой к своей шее, слегка сжимая и медленно, будто проверяя, проводит пальцами по нежной коже, как в трансе, наблюдая за тем, кто пожирает его глазами. Чонгук уверенно и целенаправленно с ним флиртует? Настолько топорно и прямолинейно, что от напора даже страшновато. Только сейчас он увидел жадность во взгляде Чонгука, терпкую и темную, готовую выплеснуться на него. Тэхен даже пугается, что захлебнется в ней. Он не девственник и не скромник, но в последние годы он выстроил стену между собой и миром. Ему не хотелось никого рядом, как собеседника Джина вполне хватало, а связи на одну ночь он презирал, поэтому обходился кредитной картой, заказами из секс-шопа и богатой фантазией, подкрепляемой платными порно-каналами. Ему хватало, а особенно радовало, что он не зависел ни от кого, и в его мыльный пузырь, больше похожий на толстые кирпичные стены, никто не лез. Тэхену нравилось, что никому до него нет дела. В его домик не пробирается ни один лучик света, потому что хозяин плотно зашторивает все окна и закрывает двери. А у Чонгука, кажется, манеры есть, а совести нет: он замок взломать пытается, нисколько не стесняясь присутствия хозяина. Ковыряет и в дом проникнуть стремится.

      —Закончил альфача строить? — Тэхен упрощать ему задачу не собирается, он не лыком шит и оборону не сдает. — Ты меня глазами раздевать будешь или вопросы свои дурацкие задавать?

      —Я могу не только глазами, если хочешь, лисенок, — не сдается, гнет свою линию, — Ты только попроси, Тэхен-хен. А еще я многозадачный: со всем справлюсь.

      В ответ Чонгук получает звенящее "ничего" и ледяной взгляд сощурившихся карамельных глаз. Но, кажется, ему абсолютно все равно, потому что, хмыкнув, он продолжает:

      —Но твой ответ не тянет на историю. Вряд ли ты боишься чьих-то угроз, ты выглядишь очень храбрым лисенком, хен. А вот чего ты за коллегу переживаешь, мне непонятно. Это же работа: люди приходят и уходят, иногда вперед ногами. Или он тебе не коллега? Только не говори мне, что у вас служебный и страстный роман! Мое сердце не выдержит! — Чонгук театрально хватается руками за куртку там, где предположительно у этого наглого черта должно быть подобие сердца. — Давай-ка, хен, ты мне расскажешь про этого Джина. А я решу, может, помочь его грохнуть... Нету тела, нету дела, и сердечко твое свободно для...

      Договорить Чонгук не успевает, потому что к рукам, все еще держащим куртку, оказывается приставлен пистолет, а в лицо из чужих губ, очутившихся очень-очень близко (что не может не радовать Чонгука), раздается низкий шепот, что теплом оседает на холодной коже:

      —Только посмей подумать в сторону Джина. Нахуй мне не упадут твои ответы, я тебе дырень в твоей дурной голове сделаю. К твоему сведению, не все в этом мире на потрахушках держится, — Чонгук смотрит внимательно, аккуратно отводя чужую руку с пистолетом, а Тэхен в последний раз выдыхает у чужого лица, отстраняясь и продолжая:

      —Джин — коллега и друг. Почти шесть лет работаем вместе, начали почти сразу, как я оказался в этой сфере. Мы с ним ровесники, но он оказался в этом дерьме намного раньше меня. На одном задании нас поставили вместе, а потом Джин меня вроде как под крыло взял, сначала просто направлял, советовал, какие дела стоит брать, к кому присмотреться, информацию подкидывал, с заказами помогал. Он отличный компьютерщик, мои глаза и уши на заданиях, нам комфортно работать вместе, да и привыкли мы друг к другу. Вряд ли тебе еще что-то знать нужно, кроме того, что тронешь его — с удовольствием тебе не только голову прострелю, но и член. Ведь, судя по всему, им ты думаешь активнее, чем содержимым черепной коробки. Так что заберу у тебя самое ценное.

      —Ладно, понял, мистер Ким. Допустим, на первый вопрос ответ засчитан, — кивает сам себе Чонгук, — а вот мой второй вопрос. Хочу знать, что это за место? Почему ты здесь и как его нашел?

      —Это место... — Тэхен мрачнеет, волосы опускаются на лицо, погружая красивые глаза во тьму. Взгляд Тэхена направлен вниз, он бьет носками туфель друг о друга и сжимает челюсти, отчего скулы становятся острее. Только их Чонгуку и видно, а еще сжавшиеся губы, которые размыкаются, разрезая ночную свежесть грустью, скользящей в каждом слове:

      — Я ехал с премерзкого задания, впрочем, как и все задания в этой работе. В то время я брался за любую работу, не особо думая о моральной стороне вопроса. Да и не в те игры мы играем, чтобы о таком задумываться, верно? Поэтому я и не думал: чувства выключил и вперед за дело. Но, кажется, то задание во мне что-то сломало, — Тэхен погружается в рассказ, не думая о том, что сейчас перед опасным посторонним откровенничает, что свои слабые места демонстрирует, — Я думал, что это просто заказ. Нужно было съездить в другой город и убить какого-то там старика по заказу родственничков. Я даже в дело не вдавался, пока не приехал на место. Оказалось, что старик очень богат, огромное состояние и под стать ему огромный дом, набитый внуками-правнуками-племянниками, которые без дела сновали туда-сюда. Наняли меня сыновья этого старика. Кажется, что ничего необычного, полно таких случаев. Для меня все отлично устроили: проход на территорию, место, чуть ли не время сами выбрали. Полный дом людей, а в саду в те минуты никого не было, кроме парня-подростка, который прикатил к небольшому прудику инвалидную коляску с дедом. На него жалко смотреть уже было, видно, что на последнем издыхании, но он все равно что-то пытался рассказать пацану и так похлопал его по руке, тепло так, нежно, а тот лишь кивнул и развернулся. Хотя на секунду замер, может, он был в курсе, что прикатил деда к палачу, но ушел он быстро, не оглядываясь на все продолжающего что-то тихо бурчать старика. А я так же быстро сделал дело и ушел, никто не среагировал даже. Не знаю, сколько он там был в этом саду: я дело сделал и уехал. Но в дороге я не мог перестать думать об этом старике, которого все оставили в саду мертвым. Неужели, они его так ненавидели, что даже не наняли кого-нибудь ввести ему там препарат какой-нибудь, чтоб он во сне умер, а не от пули, выпущенной из куста. Это же мерзко. Я почитал потом про него: обычный бизнесмен, ничего криминального, просто удачно смог поднять судоходную компанию благодаря упорной работе. Даже был основателем какого-то благотворительного фонда. И ведь видно было, что ему недолго осталось, считанные дни-недели, а они, родственники, его убрали, выкинули как мешок с мусором, потому что давно лежит, а капитал не делится. Они ведь даже не захотели дать старику умереть своей смертью хотя бы с тонкой иллюзией, что он живет в семье, что о нем заботятся и кому-то до него есть дело, — Тэхен хмурится, потому что вспоминает своих бабушку с дедушкой, по которым часть души скучает каждый день, тонкими пальцами тянет сигарету из пачки, предлагая Чонгуку, который тоже выхватывает одну, доставая зажигалку и прикуривая Киму, — Никогда мне от дела так не было тошно. Я пока ехал, видимо свернул не совсем туда и оказался на этой дороге, а затем и парк увидел. В тот момент хотелось как раз в такое место. Благо, что тир настроился быстро, я тогда часа три здесь пробыл, пытался все этого старика выбросить из головы, а не мог. Казалось, что и я от него отмахиваюсь. Хотя я не просто отмахнулся — я его убил. Но раньше оно как-то забывалось через минуты, вопросов не было. А тут его руки, протянутые к тому пацану, перед глазами стояли. Зачем они так с ним поступили? Я все думал и понять не мог. До сих пор не понимаю, а тогда от работы как отрезало. Думал, что совсем уйду, но все равно вернулся. Хоть и не сразу. Но в этот парк периодически приезжаю, когда успокоиться надо. Вот даже карусель пытался восстановить, но, кажется, не очень получилось. Хотел что-то сделать с колесом обозрения, но оно, видимо, никогда работать не будет. Ну что, вежливый мальчик, занятная история вышла?

      Тэхен усмехается и делает затяжку, отворачиваясь, чтобы выпустить дым к небу. А сигарета в руках Чонгука продолжает тлеть, жаром подбираясь к пальцам, но он пока этого не замечает, потому что внутри все жжет от горечи из-за истории Тэхена, из-за его глаз, полных грусти и разочарования, которыми он упорно на Чонгука не смотрит. Пытается проморгаться и сбросить наваждение, но ни одному из них это не удается. Взгляд Чонгука прикован к киллеру, чье сердце оказалось куда более нежным, чем у кого-либо из тех, кто встречался Чонгуку на пути даже в "мирной" жизни. Чонгук прекрасно Тэхена понимает, он сам устал от этой прогнившей и завонявшейся людской массы, которую они должны называть "заказчики". Но за этим разочарованием Чонгук в Тэхене видит что-то еще, что-то, что отдает острой болью, сломленностью и страхом. Чем-то, что живет глубоко внутри и куда даже Тэхен старается не заглядывать, заглушая этот коктейль из чувств повседневной жизнью. Чонгуку кажется, что прятать такой груз очень тяжело. И он не представляет, как Тэхену это удается, как он справляется день за днем. Ему хочется помочь Тэхену, потому что одному тащить такую ношу невозможно. Но Чонгук пока что не знает, как помочь, примут ли его помощь и вообще нужна ли она. Но отчего-то Чонгуку кажется, что попытаться стоит. Он ведь тоже не просто тупой киллер, который лишь приказам и следует, хотя без разрешения Тэхена он в его сторону никаких поползновений совершать не будет, ну, кроме разве что одного:

      — Скажи, у тебя есть кто-то близкий, кроме Джина? Семья? Жена-детишки? А, может, муж? — Чонгук бровями играет и пытается вернуть смех в голос, но пальцы, нервно стряхивающие пепел с сигареты, выдают его.

      —Муж? — Тэхен поднимает на него взгляд, — Боже, Чонгук-ши, что за детские вопросы. Нет у меня никого, родителей считай и не было, а бабушка с дедушкой давно умерли. Давно... Я один.

      Последние два слова бьют Чонгука под дых, забирая с собой весь кислород и одновременно открывая крышку сундука, который таится в душе Ким Тэхена. Только на его дне оказывается не сокровище, а то, что впивается острыми краями во всех, кто пытается в этот сундук залезть, — одиночество.

      — Один, — тихо повторяет Чонгук, так, что Тэхен не слышит. Руку протянуть к Тэхену теперь не так просто, замок взломать легко не получится — края острые, как от разбитого зеркала, торчат во все стороны, норовят больно под кожу впиться, чтобы неповадно было лезть к тому, кто за этой преградой прячется. Тэхен бережет себя за внешней холодностью, легким равнодушием и непоколебимостью, надевая броню, чтобы никто не подобрался, не сделал еще больнее, не обернул его же осколки против него. Тэхен прекрасно знает, какие они острые, поэтому не хочет напороться сам и выть от боли. Чонгук видит это и все равно руку протягивает, вкладывая в ладонь напротив бумажку, и подушечками пальцев нежно скользит по руке, удивляясь тому, насколько холодные у Тэхена руки, а затем встает и молча уходит, сливаясь с темнотой.

      Тэхен остается сидеть, непонимающе всматриваясь в темноту и хлопая пушистыми ресницами. Только через пару минут он отмирает и понимает, что Чонгук ушел, а в руках у него клочок бумаги, который он спешит развернуть. Там аккуратным почерком выведено имя, которое Тэхену сейчас ни о чем не говорит: "Пак Донсу". Он хмурится, силясь вспомнить хоть одного Донсу, с которым встречался, но никто не всплывает в галерее памяти, пустота. Маленькая бумажка становится еще меньше, когда Тэхен ее аккуратно сворачивает и прячет в карман, а сам отрывается от карусели и движется в сторону машины. Чонгук точно ушел, вокруг тишина и даже машины на дальней дороге уже смолкли. Тэхен вспоминает про Ентана, поэтому спешит на парковку.

      Лишь подъезжая к городу, Тэхен вспоминает, что они договорились на два вопроса со стороны Кима, а Чонгук так просто ушел. Чувство, что им воспользовались, все больше захватывает и разъедает изнутри: Тэхен, действительно, был честен, раскрыл душу и ожидал хоть какой-то эмоциональный отклик, реакцию в ответ, а получил лишь пустоту. Со стороны вежливого мальчика было так невежливо уйти, не попрощавшись. Тэхен ухмыляется, но обида никуда не девается. Он доверился, а об него будто ноги вытерли и даже не поблагодарили за рассказ. В душе он надеялся, что Чонгук что-то скажет, поговорит с ним. Но ничего. Остается лишь надеяться на то, что Чон не обманул и сказал настоящее имя заказчика. Точнее не сказал, а передал бумажку... На которой уже было выведено имя. Но Ким точно помнит, что Чонгук ничего не писал. Значит, бумажка была у него заготовлена, и он размышлял, отдавать ее Киму или нет. Или не размышлял и это ловушка? Уловка? Что за игру ведет вежливый мальчик?

      Тэхен заглушает машину и идет к дому. К сожалению, новый день-пиздень принес лишь больше вопросов, хотя некоторые ответы он все же оставил. Чонгук сообщил имя, а еще Тэхен почему-то Чонгуку немного, но доверяет или хочет верить. Что-то внутри к Чонгуку продолжает тянуться. Но Тэхен пока что не знает, готов ли он сделать шаг навстречу.