Я вижу свет

Время идёт. Ноябрь превращается в декабрь. Город становится шумнее из-за притока туристов, готовящихся к праздникам. Вы со Стивом сидите за столом на кухне и едите панкейки. Стив читает газету, периодически хмыкая, и ты смотришь на него с улыбкой на лице. Ты думаешь, что, возможно, всё будет хорошо.

Ты всё ещё проводишь большинство дней в квартире, остаёшься на карантине для всеобщей безопасности, но Стиву нравится водить тебя на прогулки. Это просто то, чем вы теперь занимаетесь. Днём или ночью вы ходите на небольшие приключения. Он отводит тебя в Проспект-парк и в ботанический сад. Одним вечером вы бредёте по набережной в комфортной тишине, ваши руки соприкасаются, а плечи сталкиваются. Он улыбается тебе, пихает тебя и убегает с беспечным смехом, пока ты гонишься за ним до самого дома. Он отводит тебя в город, следит за тем, с каким изумлением ты оглядываешься и видишь, каким большим всё стало. Он покупает тебе хот-доги, пончики, крендельки. Он покупает всё, что ты захочешь, всё, что сделает тебя счастливее. Ты не совсем Баки Барнс. Ты немного другой. Но ты думаешь, что Стиву начинает нравиться и эта версия тоже.

Ты начинаешь раздражать Стива, когда вы ходите по супермаркету Albertson’s. Дело в том, что у него было время, чтобы приспособиться к двадцать первому веку, а у тебя — нет. Всё это время ты был агентом. Ты можешь попробовать столько всего, из-за чего приходишь в восторг.

Ты бросаешь в тележку четыре коробки хлопьев, несмотря на возражения Стива, что вдвоём вы столько не съедите. Ты не слушаешь его и быстро переходишь к другому ряду, где столько разных видов макарон, сколько ты и представить себе не мог.

— Извините, — говорит кто-то позади тебя. Это молодая красивая девушка с тёмными волосами, которая смотрит на Стива так, словно увидела греческого бога. В каком-то смысле так и есть. В её тележке сидит маленькая девочка, которая тянет руки к маме и ёрзает, отчаянно пытаясь выбраться из заточения. — Можно сфотографировать вас с моей дочерью?

Стив кивает с доброй улыбкой, но ты видишь, что ему стыдно, на поверхность выходит та часть Стива, которой не нравится, когда на него обращают столько внимания.

Она смотрит на тебя и даёт тебе камеру.

— Вы не против?

— Конечно, — отвечаешь ты и гулко сглатываешь.

Женщина берёт на руки ёрзающего ребёнка и передаёт девочку Стиву, который смотрит на неё практически с ужасом. Но он хорошо это скрывает и поворачивается к камере с широкой улыбкой. Ты подмигиваешь ему и мысленно радуешься, что после этого он начинает улыбаться по-настоящему. Он хорошо выглядит, держа на руках ребёнка, и тебе жаль, что у Стива никогда этого не было. Возможно, он бы получил это, если бы не потопил корабль во льдах. Он мог быть вернуться домой с Пэгги, состариться с ней, завести семью. Ты грустно опускаешь взгляд и отдаёшь камеру, не глядя на женщину.

— Ты в порядке, Бак? — спрашивает он, когда вы снова остаётесь наедине.

— Да.

— Извини.

— За что? — недоумённо смотришь на него ты.

— Не знаю, — пожимает плечами он. — Просто… Мне не нравится, когда меня так узнают на улице.

— Я знаю. Я только рад, что она не узнала меня. Это был бы пиздец.

Стив грустно улыбается, но ничего не говорит. Он толкает тележку вперёд, и ты молча идёшь за ним.

Тьма клубится вокруг тебя, когда ты идёшь, у тебя ледяные злобные глаза, и они ярко выделяются на фоне черноты, которая окружает их. Стив стоит в нескольких шагах от тебя, его волосы похожи на золотой ореол, у него тоже яркие глаза, но они полны любопытства и чистоты, которых у тебя никогда не было. Щит у тебя в руках, твоё плечо болит от того, что ты поймал его, толчок был сильным, но металл не сломался. Ты смотришь на него, чувствуешь, как дрожит земля. Кажется, что ты стоишь перед обломками, что вселенная распадается на части. Ты знаешь этого человека, но у тебя нет времени и энергии на то, чтобы подумать, откуда и почему. Он выглядит поражённым, не сводит взгляд с твоей руки, и ты со всей силы бросаешь щит обратно, отчаянно пытаясь отвлечь его, чтобы ты смог сбежать и закончить миссию. Ты спрыгиваешь с крыши и падаешь, падаешь, падаешь. Но в этот раз Стив прыгает за тобой, тянется к тебе руками, но никак не может схватить тебя. Ты падаешь на пол, череп трескается, но не разбивается, боль прошивает каждую часть тела, каждую кость. Стив тяжело ударяется о землю рядом с тобой, вокруг него появляется кровь. Ты садишься, толкаешь его, но Стив не шевелится. Стив кажется таким холодным, и внезапно ты вспоминаешь лёд, его жжение. Ты чувствуешь жжение и сейчас. Ты никогда не испытывал такой боли, это хуже, чем быть в кресле, хуже, чем быть в заморозке. Стив — твоё всё, и сейчас он превратился в ничто.

Ты просыпаешься, и Стив сидит на корточках рядом с твоим матрасом, стирая слёзы с твоего лица. Он мягко улыбается, и ты поднимаешься и притягиваешь его к себе. Он легко позволяет тебе это сделать, обнимая в ответ и крепко прижимая к груди.

— Плохой сон? — спрашивает он.

Ты киваешь, шмыгая носом.

— Хочешь поговорить об этом?

Ты качаешь головой, но отвечаешь.

— Падение. Всегда падение.

— Всё в порядке, Бак. Теперь я держу тебя. Я не отпущу.

Но тебя волнует не это. Ты сжимаешь его крепче, и боль в груди начинает отступать, руки перестают дрожать. Он здесь. Ты будешь оберегать его. Ты не дашь ему упасть.

Ты лежишь на матрасе обнажённый, не считая жетонов, которые напоминают тебе о том, кто ты, между большим и указательным пальцами зажата сигарета. Солнце светит в окно, и оно такое яркое, что ты щуришься, но тёплое, и от него всё кажется золотым. Ты откидываешься назад и смотришь на потолок, на маленькую люстру, свисающую с него, которая совершенно не во вкусе Стива, но всё равно висит здесь. Свет отражается от стёклышек и попадает на стены и пол, и ты вздыхаешь, вытягивая руку, чтобы коснуться тени в форме маленького бриллиантика пальцами. Ты откидываешься назад, подкладывая руку под голову, сгибая одну ногу в колене, и делаешь долгую затяжку. От этого голова идёт кругом, тебе кажется, что ты паришь, и ты проваливаешься в матрас, блаженно улыбаясь. С тех пор как Стив упомянул, что раньше ты курил, ты начал делать это довольно часто. Ты используешь один из стаканов Стива в качестве пепельницы и прячешь её между матрасом и окном.

Стив стучит в дверь, и ты зовёшь его внутрь, забывая о том, что обнажён. Вы смотрите друг на друга широкими глазами, а затем ты смеёшься, и от румянца на щеках Стива трясёшься ещё сильнее.

— Привет, Стиви, — говоришь ты.

Стив широко улыбается в ответ.

— Стиви, хм?

Теперь твоя очередь краснеть.

— Извини. Тебе не…

— Нет, всё в порядке. Просто раньше ты всегда так меня называл. До всего этого.

Ты киваешь и опускаешь взгляд, легко улыбаясь. Ты не можешь не чувствовать себя гордым из-за того, что подарил Стиву частичку его старого Баки. Слова ощущаются правильно, срываясь с губ, формируясь на языке. Они ощущаются так же, как ощущается искупление.

— Не кури в комнате. На стенах останутся пятна, — говорит он, подходя к матрасу, чтобы открыть окно.

— Не-е-ет, Стиви. На улице холодно.

— Бак, сейчас зима, а ты раздет.

— Да, но термостат работает на всю.

— Хорошо, что тебе платят неплохую военную пенсию, да?

Ты нагло улыбаешься и встаёшь, чтобы надеть одежду.

— Лучше? — спрашиваешь ты, натянув пижамные штаны и тёплый джемпер.

— Намного.

— Мне нравится ходить обнажённым. Я чувствую себя свободным, — жалуешься ты, надув губы.

Стив фыркает.

— Если ты думаешь, что я постоянно буду смотреть на твою голую задницу в своей квартире, ты будешь разочарован.

— Признайся. Тебе нравится моя задница.

Стив стремительно краснеет, и ты снова смеёшься, в уголках глаз появляются весёлые морщинки.

— Я дразню тебя, приятель.

Вы вместе идёте в гостиную, Стив падает на диван, а ты садишься на своё любимое место на полу рядом с ним, прижимаясь головой к его бедру, и он запускает ладонь тебе в волосы. Ты тут же расслабляешься, опираешься на него, тихо мычишь и смотришь телевизор, по которому показывают какое-то комедийное шоу из девяностых. Стив громко смеётся, и ты с улыбкой прикрываешь глаза, начиная уплывать в это чувство безопасности, которое ты всегда испытываешь рядом со Стивом. Это успокаивает. Стив успокаивает.

Ты проводишь много времени, наблюдая за Стивом. Ты и раньше так делал, но это была твоя стратегия. Ты был напряжённым, напуганным. А теперь ты чувствуешь, как желудок подхватывает, как пересыхает горло, как бешено стучит сердце.

Тебе кажется, что ты горишь. Он зажигает тебя изнутри. Он настолько хорош, что заставляет сиять даже тебя.

Стив собирает сумку, готовясь к следующей миссии. Ты ворчишь, стоя у входа в его спальню, хмурясь, глядя на спину Стива.

— В чём дело, Бак? — спрашивает он, даже не поворачиваясь.

— Ты только недавно вернулся.

— Я знаю, но это зацепка, связанная с Гидрой, я должен быть там. Я не хочу отсиживаться дома. Особенно после того, что они с тобой сделали.

Ты чувствуешь, как что-то твёрдое плавится в груди, и опираешься на стену в поисках поддержки. Ты не привык к этому теплу. Оно разрушает тебя.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — шепчешь ты.

Стив подходит к тебе и утягивает в объятия.

— Я вернусь, ты даже не заметишь, — мягко говорит он тебе на ухо. Ты изо всех сил пытаешься сдержать дрожь, но тебе не удаётся. — Аня составит тебе компанию.

Ты осторожно сжимаешь его в объятиях и зарываешься лицом в шею Стива. С тех пор как ты начал прикасаться к нему пару недель назад, тебе сложно остановиться. Кажется, он жаждет твоих прикосновений так же сильно.

— Это не то же самое.

— Я знаю, приятель.

Стиву нельзя так делать, но он позволяет тебе бегать по вечерам в одиночку. Ты чувствуешь себя свободным, выходя за пределы квартиры, ощущаешь себя в безопасности в темноте. Тебе всегда больше подходила ночь. Ты движешься, словно тень, словно пантера, быстро и тихо перемещаешь по улице, невидимый и смертельно опасный. Но ты выходишь не для того, чтобы убить, только ради пробежки. Тебе приятно размять ноги, потратить немного той жестокой энергии, от которой ты всё ещё не можешь избавиться.

Ты смотришь в зеркало и всё ещё видишь привидение. Ты Баки Барнс, в глубине души ты знаешь это, но ты всё равно чувствуешь себя предателем всякий раз, когда его лицо смотрит на тебя в ответ. Ты не один раз в ужасе расцарапывал его, а Стив каждый раз терпеливо сидел рядом с тобой и разбирался с тем беспорядком, что ты натворил.

Ему нравится утешать тебя, напоминать обо всех вещах, которые всё ещё делают тебя его лучшим другом. Он никогда не говорит о тех частях, от которых тебя тошнит, только напоминает, что любит тебя целиком — любит. Он не давит. Он позволяет тебе медленно привыкнуть к своим костям, пока ты не начинаешь смотреть на себя и узнавать в себе мужчину, который жил в Бруклине столько лет назад. Он стоит позади тебя, сжимает твоё плечо и улыбается. Он использует слово гордость, когда тебе удаётся простоять около зеркала пять минут и не взбеситься.

Ты позволяешь Стиву подстричь тебя и побрить тебе бороду. Процесс оказался более интимным, чем вы оба думали, и вы смотрите в глаза друг друга дольше, чем, скорее всего, должны смотреть друзья. После этого ты чувствуешь себя легче, и оно того стоит, учитывая, как Стив смотрит на тебя: как будто ты подарил ему лучший подарок, о котором он и просить не мог. Ты проводишь кончиками пальцев по пушистым волосам наверху и облегчённо вздыхаешь. Тебе кажется, что это очередная часть, которую ты восстановил, очередная часть агента, которую ты уничтожил.

— Спасибо, — выдыхаешь ты.

Он кладёт подбородок тебе на плечо и улыбается.

— Не за что, Бак.

Это терзало тебя уже несколько недель: тяжесть твоего прошлого, всё то, о чём Стив не знает.

То, как ты бил мужчину по лицу снова и снова, пока оно не оказалось деформированным, а голова не раскололась, как арбуз. Как прижимал подушку к лицу маленькой девочки, пока она пиналась и кричала, пока не прекратила драться и не обмякла. Как выстрелил матери между глаз и как потащил её тело за собой через грязь, как будто она была ничем, мешком с мусором. И хуже всего, как пассивно ты это делал, совершенно не заботясь о том, что лишил жизни стольких людей. Ты знаешь, что у тебя не было выхода, но это всё равно был ты. Твои руки задушили столько людей. В твоих ладонях была их судьба, и ты решил подчиниться, а не спасти их. Ты своими глазами смотрел, как они умирают. Это твои воспоминания, и ты никогда не избавишься от них.

Это преследует тебя днём и ночью.

Ты знаешь, что ты Баки, но тебе всё ещё кажется, что ты не заслуживаешь это имя. Ты не должен хранить секреты от Стива, старый Баки и не подумал бы об этом. Тебе нужно, чтобы Стив знал, что за человек его друг. Так будет честно. Он хороший человек, он сможет закрыть глаза на твои недостатки, но эти истории ему может быть сложно принять. Весь тот прогресс, которого вы вдвоём достигли, может быть потерян, но ты не врёшь Стиву. Ты не можешь. Ты чувствуешь вину Баки, старого Баки, она извивается и поедает тебя, словно паразит. Стиву нужно знать, чтобы он смог выбраться, если захочет. Ещё чуть-чуть, и ты не сможешь пережить, если твоё сердце разобьётся. Ему нужно узнать сейчас.

— Стив, — шепчешь ты. Ты читаешь книгу, а Стив рисует тебя. В квартире спокойно, и тебе плохо от того, что ты нарушаешь покой, но ты больше не можешь это терпеть.

— Мгхм?

— Теперь я готов поговорить. О том… О том, что было до.

Стив смотрит на тебя, высоко подняв брови, и откладывает блокнот на кофейный столик.

— Тебе необязательно говорить, Бак.

— Нет. Мне нужно рассказать тебе. Тебе нужно знать, что я сделал.

Ты изливаешь душу, рассказываешь обо всём, что сделал за прошедшие семьдесят лет, в мучительных подробностях, и тебе больно. К концу ты всхлипываешь, свернувшись в клубок в углу дивана, потому что ты не позволяешь ему касаться тебя. Он тоже плачет, слёзы быстро текут по щекам. Он снова тянется к тебе, и на этот раз ты поддаёшься, на этот раз он усаживает тебя к себе на колени, и ты позволяешь ему крепко тебя обнять. Он снова и снова повторяет твоё имя, и от этого ты только начинаешь плакать сильнее.

— Я не он, Стиви. Я не он.

— Он, — твёрдо говорит Стив.

— Баки был хорошим. Я злой. Я… Я мерзкий.

Стив дёргает твою голову назад, а затем бодает тебя лбом так сильно, что становится больно.

— Ты не мерзкий. Ты мой Баки.

Ты жмуришься, пытаясь взять себя в руки.

— Как? После всего, что я сделал, как ты можешь говорить такое?

— Ты помнишь меня? Я тебе небезразличен? — спрашивает он, притягивая тебя ближе, и ты седлаешь его, прижимаясь к нему грудью.

— Конечно.

— Ты спас меня. Ты спрыгнул с хеликарриера и нырнул в Потомак. Ты отвлёк Тони, когда он мог выстрелить в меня. Ты снова и снова спасал меня, даже когда не был собой, потому что здесь… — Его ладонь ныряет между вашими телами и прижимается к твоему сердцу. — Здесь ты всегда будешь Баки. Ты всегда будешь им. Понятно? Ты не виноват ни в чём из того, что рассказал мне. Я не прощаю тебя, потому что тут нечего прощать. Ты хороший человек, Баки Барнс, и если мне потребуется провести остаток своей жизни, пытаясь убедить тебя в этом, то так я и сделаю.

Ты хнычешь, вжимаясь лицом в шею Стива и вдыхая его запах, аромат его тёплой кожи.

— Я знаю, что тебе больно. Я знаю, — шепчет Стив, мягко поглаживая тебя по спине. — Но теперь ты можешь перестать сражаться. Ты дома. Я держу тебя.

На этой неделе ты читаешь «Дерево растёт в Бруклине», потому что Стив посоветовал эту книгу, и однажды ты переворачиваешь страницу и находишь подчёркнутый абзац, рядом с которым написано одно слово: Бак.

«Тьма и мутные воды должны существовать, чтобы оттенять яркое великолепие солнца».

Ты перечитываешь это предложение снова и снова, а глаза жжёт от слёз, которые ты пытаешься сдержать.

Ты подходишь к Стиву с каким-то трепетом.

— Можно мне выйти? — тихо спрашиваешь ты, вдруг понимая, что боишься ответа Стива.

— Куда? — отвечает он, нахмурив брови.

— Просто… выйти на улицу. Одному.

Он грустнеет и качает головой.

— Я не могу, Бак. Ты же знаешь, что тебе нельзя. Приказ ЩИТа. Днём всё по-другому. Кто-нибудь может заметить тебя.

Ты поникаешь и опускаешь взгляд к полу.

— А куда ты хотел пойти? Я могу отвести тебя. Думаю, мы можем немного обойти правила. Мы же всё равно постоянно выходим из дома.

— Я хотел купить тебе подарок на Рождество, — недовольно бормочешь ты. Когда ты смотришь на Стива, он смотрит на тебя так мягко и так радостно, как, кажется, никогда не смотрел. У него такой… нежный взгляд.

— Тебе не нужно ничего дарить мне, Бак.

— Но я хочу. Ты мой лучший друг.

Стив спрыгивает с дивана и крепко обнимает тебя, медленно покачиваясь вперёд и назад. Ты чувствуешь что-то мокрое на шее и понимаешь, что он плачет.

— Ш-ш-ш. Всё хорошо, Стиви, — шепчешь ты. От этих слов он плачет только сильнее.

— Я позвоню Фьюри, — говорит он — по его голосу слышно, что он плакал, — делает несколько шагов назад и вытирает опухшие глаза.

Ты широко улыбаешься и киваешь.

— Спасибо.

Ты слышишь, как Стив с кем-то говорит в спальне, убавляешь звук телевизора и сидишь тихо, чтобы послушать.

— Но, сэр, он хорошо справляется. Он сходит с ума взаперти. Он ничего не говорит, но я вижу все эти нервные тики и переживаю, что он потеряет весь прогресс, которого достиг.

Ты бледнеешь. Нервные тики? Что ты делал?

— Пожалуйста, дайте мне выпустить его на один день. Всего один день. У него есть жучок, я смогу следить за ним.

На мгновение повисает тишина, пока Стив слушает, что говорит вроде бы Фьюри на том конце телефона. Ты подпрыгиваешь, когда Стив кричит:

— Он военнопленный, чёрт возьми! Он ни в чём не виноват. У него не было выбора. Мы не можем всю жизнь прятать его в моей квартире. Мы должны дать ему шанс, блядь.

Снова пауза, а затем:

— Нет. До свидания, Фьюри.

Когда он заходит в гостиную, ты вскакиваешь на ноги и хмуришься.

— Какие нервные тики?

Стив коротко смеётся.

— У тебя их нет, Бак. Не переживай. Я просто пытался убедить его.

— И?

— Он сказал, что разрешит это, только если ты сдашься ЩИТу. Тебе придётся шесть месяцев быть под наблюдением.

Ты быстро мотаешь головой, широко распахнув глаза от страха.

— Нет. Я… Я не могу.

— Эй, эй, — успокаивает тебя Стив, подходя ближе и обнимая. — Я не допущу этого. Нам просто… придётся найти другой способ.

— Как с пробежками.

— Да. Как с пробежками.

— Когда-нибудь мы поедем в Европу. Соберём сумки и сядем на самолёт, только мы вдвоём, — говорит Стив одним холодным утром.

— А как же спасение мира?

— Мстители справятся без меня. Я не незаменим.

— Это ты сейчас так говоришь, но ты не сможешь уйти. Они надавят на твоё чувство вины и вынудят остаться. У тебя всё ещё есть это дурацкое чувство долга. И ты незаменим. Ты их лидер, Стив.

— Они все настолько же квалифицированы. Они дадут мне уйти, если я действительно захочу.

Ты киваешь, хоть и знаешь, что это ложь.

— Я пойду туда, куда ты захочешь, Стив.

Стив ослепительно улыбается. У тебя перехватывает дыхание, и ты с трудом продолжаешь идти. Ты хочешь прилечь и всю жизнь провести в этом сиянии.

— Мы можем поехать в Париж. Посмотреть, как он выглядит не в разгар войны.

— Ну, там больше не будет борделей, Стиви. Нам придётся заняться чем-то другим.

Стив смеётся.

— Боже, я помню эту ночь. Ты заплатил той девушке и запер нас в одной комнате. Мы всё это время сидели на кровати, но она взлохматила мне волосы, чтобы выглядело так, будто мы занимались сексом.

— Да, но я не поверил в это.

Стив громко смеётся.

— Я знаю. Я никогда не мог врать тебе.

Ты широко улыбаешься ему.

— Я тоже не могу врать тебе, приятель.

— Я даже как-то рад, что теперь там нет борделей. Это была травма на всю жизнь. Я больше не позволю тебе втянуть меня в это. К тому же, нам они теперь не нужны, правда?

— Приятель, ни ты, ни я не занимались сексом уже почти семьдесят лет.

Стив ярко краснеет, и ты смеёшься. Он никогда не мог говорить о сексе так спокойно, как ты.

— Ну, я всё равно ни с кем не хочу заниматься сексом.

Ты хмуришься.

— Ни с кем?

— Ну, может, только с одним человеком.

— С кем?

Он внимательно смотрит на тебя, и в животе начинают порхать бабочки. Тебе же только кажется, он же не может иметь это в виду. Ты не знаешь, что говорят взгляды, которыми вы обмениваетесь, что происходит, но Стив мило смягчается, несмотря на румянец, и ты готов на всё, чтобы он всегда себя так чувствовал. Ты едва заметно киваешь и, кажется, это был правильный ответ, потому что он подходит к тебе и мягко, едва ощутимо гладит щёку тыльной стороной ладони. Он наклоняется вперёд, опуская взгляд к твоим губам. Сердце, кажется, делает тысячу ударов в минуту, ты едва дышишь, руки потеют. Но вдруг у Стива начинает звонить телефон. Вы оба подпрыгиваете, а затем смеётесь, Стив потирает шею.

— Мне нужно ответить, — говорит он. — Это Наташа.

Ты киваешь, и тебе требуется вся твоя сила воли, чтобы разорвать зрительный контакт и отойти. Ты оглядываешься, заходя в спальню, и видишь, что Стив всё ещё смотрит на тебя. Он улыбается, и ты с трудом можешь устоять на ногах. Ты делаешь глубокий вдох и закрываешь дверь, с улыбкой прислоняясь к ней. Стив, думаешь ты. Стив, Стив, Стив.

— Эй, Бак. Хочешь пиво? — кричит Стив из кухни.

Ты сидишь на диване, засовывая в рот горсти попкорна, едва успевая дышать, и ждёшь, пока вернётся Стив, чтобы начать смотреть фильм. Вы проходитесь по списку, который Наташа и Сэм дали Стиву несколько месяцев назад. Кажется, он не особо продвинулся, потому что был занят спасением мира.

— Ага.

— Повтори, как он называется? — спрашивает Стив, садясь рядом с тобой.

— «Принцесса-невеста».

Стив хмыкает.

— Звучит странно.

— Я уже смотрел его. Он довольно неплох.

— Хочешь посмотреть что-то другое?

— Нет. Он мне нравится, — говоришь ты и опускаешь голову на плечо Стива.

Стив кладёт ладонь тебе на колено, и ты замечаешь, что руки начинают дрожать. Ты трёшься о его шею, вдыхая успокаивающий аромат, и вздыхаешь, когда Стив осторожно зарывается ладонью в твои волосы у шеи.

— Удобно?

Ты мычишь в ответ.

— Мы должны почаще это делать. Это здорово.

— Мы могли бы, если бы ты чаще бывал дома.

Пару мгновений Стив молчит, а затем серьёзно отвечает:

— Я постараюсь бывать здесь чаще. Не брать столько миссий. Проводить с тобой время.

— Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Просто иногда я скучаю по тебе, — тихо отвечаешь ты, пожимая плечами.

Ты чувствуешь, как Стив делает глубокий вдох, слышишь это.

— Я поговорю с Фьюри.

— Стив, тебе не нужно отказываться от чего-то ради меня. Я знаю, что тебе нравится твоя работа, — говоришь ты, садясь ровно, чтобы взглянуть ему в глаза.

— Мне несложно, Бак. Мне нравится проводить время с тобой, — отвечает он, улыбаясь. — К тому же, я заслужил небольшой отдых. Как думаешь?

Ты фыркаешь.

— Даже не небольшой, приятель. Ты не отдыхал по-настоящему с 1930-го. Мы можем сходить на Кони-Айленд. Прокатимся на Циклоне, или что там у них сейчас есть.

— Ты помнишь это?

— Конечно помню, сопляк. Тебя вырвало, а потом ты не разговаривал со мной всю дорогу до дома.

— Да, потому что ты не переставал смеяться надо мной, придурок.

— Ну, ты бы видел своё лицо.

Стив смотрит на тебя по-другому, и от его взгляда что-то внизу живота сжимается. Едва заметно, но всё-таки. Взгляд Стива смягчается, лицо расплывается в кривой улыбке, как будто ты лучшее, что он видел. Он смотрит на тебя, когда думает, что ты не замечаешь, и краснеет, когда ты ловишь его на этом. Он сглатывает, когда ты входишь в гостиную без рубашки, потому что та, которую ты хотел надеть, висит на спинке дивана. Он просто… Он смотрит на тебя так, как, казалось, больше не посмотрит никогда. Точно так же, как на тебя смотрела Дот. Как будто ты был подарком небес. Но в его взгляде мелькает и что-то голодное. Ты гулко сглатываешь, когда замечаешь жар в его глазах. Ты дрожишь, когда он закусывает губу. Ты тоже голоден. Ты хочешь его, но не знаешь, в каком плане. Чего именно ты от него хочешь? Его сердце и душу? Может быть.

Тебе звонят и говорят, что Стив приедет в обед, и ты улыбаешься так широко, что щёки начинают болеть. Ты практически подпрыгиваешь, когда идёшь домой из булочной с пакетом канноли. Но когда ты возвращаешься и видишь Стива на диване, сердце ухает вниз.

— Что случилось? — дрожащим голосом спрашиваешь ты, обходя диван и опускаясь перед ним на колени. Ты забываешь пакет на кофейном столике.

Стив влажно смеётся, у него в горле как будто бы появляется комок.

— Меня подстрелили.

— Кто? Кто, чёрт возьми, сделал это? — требовательно спрашиваешь ты, чувствуя мгновенную ярость.

— Бак, перестань. Всё в порядке. Мы поймали их.

Ты киваешь, но почему-то не чувствуешь себя лучше. Твои ладони порхают по груди Стива, чтобы убедиться, что он правда здесь, что он жив. Ты тянешь его костюм, изо всех сил пытаясь снять его, и недовольно выдыхаешь, когда Стиву приходится помочь тебе. Повязка пропиталась кровью, и ты громко цокаешь языком.

— Нужно переделать.

Стив кивает, идёт за тобой в ванную и послушно садится на край ванны. Ты осторожно снимаешь бинт и задушено охаешь, глядя на рану.

— Ты больше никуда не пойдёшь. Я не хочу, чтобы ты это делал.

— Я должен, — шепчет он, обнимая твоё лицо своими огромными ладони и поглаживая щёки большими пальцами.

Ты отталкиваешь его, берёшь физраствор и морщишься, когда Стив охает, как только ты дотрагиваешься до раны. Ты перевязываешь рану и закрепляешь повязку. Ты знаешь, что через пару дней она заживёт, но эта мысль не успокаивает.

— А как же Париж? Ты сказал, что мы поедем туда. Так давай, — тихо говоришь ты. Ты уже знаешь ответ. Ты знал его и тогда, когда Стив впервые это предложил.

— Я не могу. Мы подбираемся слишком близко.

Ты вздыхаешь и облокачиваешься на него, позволяешь себе расслабиться и опереться на его колени.

— Пожалуйста?

— Извини, Бак, — отвечает он, зарываясь пальцами тебе в волосы и мягко дёргая.

Ты со злостью выходишь из ванной и падаешь на диван, пряча лицо в ладонях. Подушки подпрыгивают, когда Стив плюхается рядом с тобой, и ты вздыхаешь, когда он обнимает тебя за плечи. Ты тихо рычишь, когда у него сбивается дыхание от такого простого движения.

— Что у тебя тут? — спрашивает он.

— Хм? — отвечаешь ты, поднимая голову.

— В пакете на столе.

— Канноли. Я думал, ты обрадуешься им, когда вернёшься.

— Ты вышел из квартиры сам.

— Ага, — с вызовом отвечаешь ты.

— Можно мне взять?

— Наверное.

— Я люблю канноли.

— Я знаю.

Внезапно он наклоняется вперёд и прижимается лбом к твоему виску. Дыхание ускоряется, и ты сжимаешь своё колено до побелевших костяшек. Его губы едва заметно касаются щеки, а затем он отстраняется и тянется за бумажным пакетом. Ты не знаешь, как он может вести себя так спокойно, когда тебе кажется, будто ты умираешь. Одного поцелуя недостаточно. Ты хочешь ещё.

Стив забирается в твою кровать, и, когда ты смотришь на него, твой желудок ухает вниз. У него покрасневшие опухшие глаза, а по щекам текут слёзы.

— Что случилось, Стиви? — шепчешь ты и вытираешь его слёзы.

— Я скучал по тебе, — отвечает он, морщась.

Ты притягиваешь его к себе, позволяешь ему зарыться лицом в твою шею, и он сворачивается, пока не становится невероятно маленьким в твоих объятиях.

— Я здесь. Я прямо здесь.

— Ты так надолго пропал, — всхлипывает он.

— Я знаю, малыш, — говоришь ты. Ты не знаешь, откуда берётся это ласковое прозвище, но Стив хнычет, и ты понимаешь, что ты всё сделал верно.

— Я… Я не могу снова пройти через это. Не могу.

— Я никуда не уйду. Обещаю. Я останусь здесь. Я бы никогда не выпускал тебя из своих объятий, если бы мог.

— Мне всё снится поезд. Что бы я ни делал, я никак не могу поймать тебя.

Ты гладишь его по волосам и жмуришься.

— Сейчас это неважно. Всё уже прошло.

— Я никогда не прощу себя за то, что сделал с тобой.

— Простишь. Тут нечего прощать. Ты не виноват.

— Я мог бы прыгнуть за тобой. Я мог бы искать тебя.

— Ты думал, что я умер, Стиви.

— Я был эгоистичным. Я погряз в своей печали. Я мог бы найти тебя, принести твоё тело обратно, чтобы они могли отправить тебя домой.

— Не, они бы ни черта не сделали. Я бы оказался в одной из общих могил, как все те бедные солдаты. К тому же, я не умер. Ты бы ничего не нашёл.

Стив вжимается в тебя так сильно, как только возможно, его губы касаются твоей кожи, покрывают её крошечными поцелуями.

— Извини, — снова и снова едва слышно повторяет он.

Ты утешающе потираешь его спину большими кругами.

— Теперь всё прошло. Мы оба в порядке. Мы дома.

Стив вздыхает, и напряжение медленно покидает его тело. Вскоре он засыпает.

Утром ты видишь, что тёплый и лохматый ото сна Стив прижимается к тебе, переплетя с тобой ноги, и приятно удивляешься. Он не спит, его лицо находится так близко к твоему, и он смотрит то на твои глаза, то на губы. И, как будто он делает так каждое утро, Стив наклоняется вперёд и мягко целует тебя. Ты не можешь сдержать дрожащий вдох, слетающий с губ, и так же медленно целуешь его в ответ. Он наклоняет голову, чтобы было удобнее, и ты автоматически делаешь то же самое. Поцелуи короткие и невинные, но яркие, наполненные желанием. Ты придвигаешься ближе к нему и вздыхаешь, его тёплое тело так приятно прижимается к твоему, и тебе давно не было так хорошо.

Вы целуетесь всего пару минут, а затем отстраняетесь и прижимаетесь друг к другу лбами, тяжело дыша.

— Мы делали это раньше? — шепчешь ты.

Стив качает головой, мягко улыбаясь.

— А ты хотел? Думаю, я хотел.

— Не знаю. Но я хочу сейчас, — признаётся он.

Ты проводишь большим пальцем по его скуле и спускаешься к подбородку, наклоняешься ближе и снова целуешь его. Ты проходишься по его челюсти, слушая вздохи и стоны, которые он издаёт. От них кровь быстрее бежит по венам, а сердце парит. Стив изворачивается, пытаясь снова поймать твои губы, и прикусывает нижнюю. Он всасывает её и поворачивает тебя на спину, чтобы накрыть тебя собой.

— Стиви, — выдыхаешь ты.

Он издаёт тихие голодные звуки — м-м, м-м-м… м-м. Стив как будто не может насытиться тобой. Он прикусывает твои губы, проникает языком в твой рот и поглаживает твой язык. Ты поднимаешь его футболку, чтобы добраться до горячей кожи, и проводишь кончиками пальцев по гладкому изгибу позвоночника. Это Стиву тоже нравится, и он отчаянно выгибается. Ты дрожишь, тебе становится жарко, когда он дёргает тебя за волосы, чтобы ему было удобнее целовать твою шею. Он целует, лижет и кусает, всасывает кожу за ухом, пока она не становится тёмно-фиолетового цвета. Ты тянешь его назад и нападаешь на его губы, поцелуи становятся более развязными и голодными, и только ваши тяжёлые вздохи нарушают тишину спальни. Он раздвигает твои ноги бедром, пока не оказывается между ними, а затем закидывает твою ногу себе на бедро. Он грубо и резко двигает бёдрами, матрас съезжает по полу. Ты откидываешь голову назад и коротко вскрикиваешь, ты не помнишь, было ли тебе когда-нибудь приятнее, чем сейчас, когда он потирает твой член через ткань боксеров.

— Трахни меня, — тихо выдыхаешь ты между обжигающими прикосновениями губ.

Стив замирает и медленно отстраняется, что взглянуть на тебя. Он качает головой, и ты чувствуешь, как желудок стягивается в узел.

— Ещё нет.

— Ты не хочешь меня? — шепчешь ты, и боль от разбитого сердца готова поглотить тебя.

— Конечно, хочу, — тут же отвечает он. Стив обхватывает твоё лицо ладонями и покрывает его крошечными поцелуями. — Я просто… Я не хочу ничего испортить. Я хочу подождать, пока ты не будешь готов.

— Но я готов, — хмуришься ты.

— Не готов, Бак, — отвечает он с грустной улыбкой. — Ты едва знаешь, кто ты.

Ты отталкиваешь его, и он падает на кровать рядом с тобой.

— Не говори мне, кто я и к чему не готов. В моей жизни было достаточно людей, которые контролировали меня, мне хватило. А что касается того, что я не знаю, кто я, — я давно не чувствовал себя настолько собой. Я знаю, что я Баки. Я чувствую это. Ты не можешь ждать, что я буду таким же, как раньше. Я всегда буду другим.

Стив проводит ладонью по твоей груди, внимательно наблюдая за этим.

— Извини, я не хотел расстроить тебя. Я просто… Это важно для меня. Я не хочу торопиться.

Ты киваешь. Ты дашь ему то, чего он хочет, если он продолжит целовать тебя. Ты прижимаешься губами к его виску и делаешь глубокий вдох, а затем…

— Но мы всё ещё можем целоваться, да? — спрашиваешь ты, замирая.

Он ласково улыбается и обнимает тебя, кладя ладонь тебе на затылок, а ты устраиваешься у него на груди.

— Целоваться можно. Не думаю, что смог бы перестать, даже если бы захотел. Не думаю, что я когда-нибудь перестану хотеть целовать тебя.

Ты улыбаешься и прижимаешься к нему.

— Ладно, — бормочешь ты. — Но на будущее. Не принимай решения за меня. Мне это не нравится.

— Хорошо. Обещаю.

— Спасибо.

— Я пойму, если ты не захочешь ждать. Если ты хочешь найти кого-то другого, — шепчет Стив спустя мгновение.

Ты садишься и несильно толкаешь его, нахмурившись.

— Не глупи. Почему ты так подумал? Я не умру без секса. Я прожил без него семьдесят лет, уверен, мой член переживёт без оргазма ещё немного.

После этих слов Стив тоже садится. Он потирает твои плечи, как будто не может не касаться тебя, и смотрит на тебя, нахмурившись.

— У тебя не было оргазма? Ни разу?

Ты качаешь головой, щёки горят от стыда.

— Страшно, — говоришь ты, пожимая плечами. — Семьдесят лет — это много. Я пытался, но это было слишком… ярко.

— Чувств было слишком много, — понимающе отвечает Стив.

Ты киваешь.

— Ладно. Тогда нам точно не нужно спешить. Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно.

Ты стонешь.

— Я бы хотел, чтобы моё тело вело себя нормально.

— Ты прошёл через многое, Бак. Это нормально, что у тебя есть… Не знаю, трудности. У меня была такая же проблема, когда я вернулся. Судя по всему, травма влияет на половые функции так же, как и на всё остальное. Но мы разберёмся с этим. Медленно.

Ты забираешься к нему на колени и целуешь его плечо, а затем кладёшь на него подбородок.

— Хорошо. Я доверяю тебе.

— Ты должен сказать, если ощущений когда-нибудь будет слишком много.

— Хорошо.

— Ты же понимаешь, что, как бы мы её ни украсили, Аня просто прыгнет и всё стянет, — говоришь ты Стиву. Вы поехали за город на грузовике, который одолжили у Сэма, и теперь ходите по ферме с ёлками. Вы хотите найти идеальную рождественскую ель. В конце концов, это ваше первое совместное Рождество с тех пор, как вы были детьми, и первое Рождество после войны. Вы ходите здесь уже как минимум час, и вы замёрзли, у вас красные носы и слипшиеся ресницы, но вы так счастливы, что почти не замечаете этого. Ты сжимаешь ладонь Стива ладонью в перчатке, и вы болтаете руками из стороны в сторону; иногда Стив останавливается у ёлки и осматривает её, но затем качает головой. Ещё ни одна не подошла под его критерии, и ты на мгновение задумываешься, как долго вы ещё будете ходить.

— Мы просто повесим их повыше, — отвечает Стив.

— Я слышал, что некоторые кошки умеют взбираться по ёлкам и ронять их.

Стив смеётся.

— Ты видел Аню? Это же маленький комочек шерсти. Сомневаюсь, что она сможет добраться даже до нижних веток.

Ты нежно улыбаешься, думая о ней, о том, как она, наверное, свернулась в клубок в куче одеял, которые вы со Стивом откинули к ногам утром и так и не расстелили.

— Чёрт, да ты у неё под крошечным кошачьим каблуком, да?

Ты пожимаешь плечами.

— Ты видел, какая она милая?

— Да, Бак. Поэтому я и принёс её тебе.

На мгновение ты останавливаешься и притягиваешь Стива к себе, обнимаешь его за талию свободной рукой и поднимаешься на носочки, чтобы мягко поцеловать.

— Как сопливо, — шепчешь ты, когда вы отстраняетесь друг от друга.

Стив снова быстро целует тебя и с улыбкой отстраняется. Боже, ты так сильно его любишь.

— Пойдём, нам ещё нужно найти ёлку, — говорит он, утягивая тебя к следующему ряду ёлок.

— Мне так приятно, — стонешь ты. — Так приятно.

— М-м… Мне тоже, Бак, — вздыхает Стив.

Он прижимает тебя к дивану, удерживая твои запястья над головой и вжимая тебя бёдрами в подушки.

Это должен был быть обычный чмок в щёку, а затем Стив должен был идти готовить ужин, но у тебя перехватило дыхание, а Стив на мгновение высунул язык, и внезапно вы оба упали на диван, лихорадочно шаря руками по телам друг друга и жадно целуясь.

Теперь ты замедляешь поцелуй. Ты никуда не торопишься. Ужин может подождать.

Стив, кажется, не хочет торопиться и собирается заставить тебя распасться на части, пока ты не начнёшь ёрзать под ним, отчаянно подбрасывая бёдра вверх, чтобы потереться ими хоть о что-то. Одной рукой он удерживает твои запястья, а другой давит на бедро. Ты скулишь и мотаешь головой из стороны в сторону, когда он спускается ниже, чтобы накрыть твой сосок губами через рубашку; ткань тут же становится мокрой от влажного жара его рта.

— Стив, пожалуйста. Перестань.

Стив в панике отстраняется и с ужасом смотрит на тебя.

— Что? Что я сделал?

Ты смотришь в потолок, коротко и тяжело дыша.

— Я не могу. Мне нужно… Если мы продолжим, я не смогу остановиться. Мне нужно… принять холодный душ или что-то в этом роде.

Стив с облегчением смеётся.

— Я бы сказал, что присоединюсь к тебе, но тогда это потеряет всякий смысл, да?

Ты громко стонешь, накрывая глаза рукой.

— Пожалуйста, перестань. Ты убиваешь меня.

— Хочешь, чтобы я коснулся тебя, Баки? — шепчет Стив неожиданно низким хриплым голосом. Ты выглядываешь из-за руки и смотришь, как он нависает над тобой, оглядывая тебя полуприкрытыми тёмными глазами. — Хочешь, чтобы я сделал тебе приятно?

Ты гулко сглатываешь и касаешься его плеч.

— Ага.

— Хочешь, чтобы коснулся тебя здесь? — спрашивает он, накрывая твой член ладонью через джинсы.

Ты выдыхаешь так, словно тебя ударили под дых, и впиваешься ногтями в его бицепсы.

— Стив.

— Слишком?

— Нет-нет. Пожалуйста.

Он ухмыляется, и ты стараешься притянуть его ближе. Ты знаешь, что сейчас сделает этот засранец.

— Может, потом, — говорит Стив, убирая ладонь и слезая с дивана.

— Мудак! — кричишь ты в спину удаляющейся фигуре. — Ты… Ты, блядь, дразнишься!

— Мне нужно разбираться с документами, Бак. Не могу всё время сидеть дома и ничего не делать, — бросает Стив через плечо.

Ты трёшь глаза ладонями и громко стонешь.

— Я ненавижу тебя.

Ты сидишь за кухонным столом, просматривая научную фантастику, которую принёс тебе Стив. Г.Д. Уэллс. Дуглас Адамс. Рэй Брэдбери. Артур Кларк.

Ты улыбаешься и нюхаешь их. Запах новых книг, к которому ты ещё не можешь привыкнуть. В тридцатых ничто не пахло так хорошо.

Стив готовит и постоянно оборачивается, чтобы с улыбкой взглянуть на тебя.

— Они тебе нравятся, Бак?

Ты радостно киваешь, читая описание книги «Автостопом по галактике».

— Я узнал некоторые названия, они существовали ещё тогда. А остальные мне помог выбрать работник магазина.

— Это на Рождество? — спрашиваешь ты.

— Нет. Я просто хотел подарить тебе что-нибудь.

Ты встаёшь и подходишь к нему, обнимаешь его сзади за талию и кладёшь подбородок ему на плечо.

— Я люблю тебя, — шепчешь ты так, будто это секрет.

Ты слышишь, как Стив резко втягивает носом воздух. На мгновение ты паникуешь. Тебе кажется, что ты сказал что-то не то. Но затем Стив отвечает:

— Я тоже тебя люблю.

Ты улыбаешься так широко, что начинают болеть щёки. Ты целуешь его щёку, подбородок, шею. Проводишь по ней языком. Стив дрожит и отклоняется, прижимаясь к тебе.

— Баки.

— Ужин, Стив. Не хочу тебя отвлекать.

Он громко стонет.

— Ты отплачиваешь мне за тот раз, да?

— Может быть, — со смешком отвечаешь ты.

— М-м, — стонет Стив. — Это так приятно, что мне даже всё равно.

— Хочешь, я остановлюсь? Дам тебе сосредоточиться?

— Нет, не останавливайся.

У тебя есть мысль лишить его удовольствия, но ты хочешь этого так же сильно, как и он. Вкус его кожи манит, он такой приятный. Ты прикусываешь ключицы, вжимаешься полутвёрдым членом в изгиб его задницы.

— Ты убиваешь меня, Роджерс.

— Боже, нет… Не сейчас. Не так.

— Я знаю, малыш. Мы ничего не будем делать. Просто подумал, что ты должен знать, что ты со мной делаешь. Я становлюсь таким твёрдым из-за тебя, Стив.

Он громко стонет, откидывая голову назад и прикрывая глаза. Одной рукой ты обнимаешь его за талию, а другой забираешь у него ложку, чтобы помешать ужин. Пару мгновений вы качаетесь из стороны в сторону, а затем ты отходишь назад.

— Давай, приятель. Ты же не хочешь, чтобы я спалил ужин, м?

Стив выпрямляется и тяжело вздыхает, забирая ложку обратно.

— Нет. Ты ужасно готовишь.

Ты фыркаешь, садясь обратно за стол, и подмигиваешь ему, когда Стив снова смотрит на тебя. Он счастливо улыбается и поворачивается обратно к еде.

— Что ты вообще готовишь?

— Твоё любимое.

И тут ты не можешь не улыбнуться.

Ты возвращаешься с пробежки, с тебя капает вода, ты дрожишь. Стив быстро подходит к тебе и убирает волосы с твоего лба.

— Почему тебя так долго не было? Я переживал. Ты же простудишься, Бак.

— Холодно, — бормочешь ты, стуча зубами. — Не нравится… Мне не нравится холод.

Стив кивает и тянет тебя к себе.

— Пойдём. Наберём тебе горячую ванну и согреем тебя. Ладно?

Он ведёт тебя в ванную и начинает набирать воду, а ты стоишь рядом с ним и дрожишь. Затем Стив поворачивается к тебе и начинает снимать слои одежды, которые липнут к твоей коже. Когда одежды не остаётся, он прижимает тебя к себе и обнимает. Ты вздрагиваешь от тепла и облегчённо вздыхаешь.

— Вот так, Бак.

— Мне не нравится холод, — повторяешь ты.

— Завтра ты никуда не пойдёшь. Пока эта буря не пройдёт. Ладно?

Ты киваешь и тянешь Стива за рубашку, пока он не снимает её. Прикосновение кожи к коже гораздо лучше.

— Хочешь, чтобы я ушёл и дал тебе спокойно принять ванну?

Ты отчаянно сжимаешь его и качаешь головой. Холод выбил тебя из колеи, и тебе нужно побыть рядом с ним. Стив — единственное, что связывает тебя с настоящим, с местом, до которого Гидра не может добраться.

— Хорошо, приятель.

Он помогает тебе забраться в ванну, не опуская взгляда ниже груди, потому что это Стив и он относится к тебе с уважением, даже если видел тебя обнажённым столько раз, что и не сосчитать. Ты громко стонешь, погружаясь в воду, и, если глаза тебя не обманывают, Стив сглатывает.

— Лучше?

— Боже, да.

— Скрести ноги и повернись лицом к стене, — говорит Стив.

— Зачем?

— У тебя плечи напряжены. Хочу размять их.

Ты делаешь так, как он просит, спокойно следуя приказам, потому что это Стив и он никогда не использует свою силу тебе во вред. Ты вскрикиваешь, когда Стив вжимает большие пальцы в дельтовидные мышцы, и он мягко шикает. Тебе больно, но это длится совсем недолго. Вскоре ты наклоняешься вперёд и прикрываешь глаза, начиная дремать, а тёплые ладони Стива спускаются на спину. Ты безмятежно спокоен и послушно поворачиваешься, когда Стив тянет тебя за плечо. Он кладёт ладонь на твою щёку и нежно целует.

— Вот так, малыш, — шепчет он. — Приятно?

— Мгхм, — бормочешь ты.

— Хочешь, чтобы я помог тебе помыться?

— Мгхм.

Ты сидишь с закрытыми глазами, а Стив обтирает тебя полотенцем, по груди и плечам бежит тёплая вода. На мгновение он замирает, и ты поднимаешь взгляд. Стив смотрит на твой пах, открывая и закрывая рот, словно рыба. Ты медленно берёшь его ладонь, убираешь полотенце и тянешь её вниз, пока его пальцы не обхватывают твой член. Стив задушено стонет, но пытается отпрянуть.

— Пожалуйста, Стиви, — хнычешь ты.

Стив смотрит тебе в глаза — у него расширены зрачки — и едва заметно кивает. Он сжимает твой член сильнее и начинает двигать ладонью вверх-вниз. Ты откидываешься на бортик ванной и вскрикиваешь, когда Стив прокручивает запястье на головке и проводит большим пальцем по щёлке.

— Стив.

— Я здесь.

Ты сжимаешь его предплечье, но не чтобы остановить, а потому что тебе нужно за что-то держаться. Стив прижимается лбом к твоему лбу, тяжело дышит тебе в губы, а ты пинаешься, из-за чего вода переливается через край. Он всё шепчет «Блядь» и «Баки», играя с тобой. Ты сводишь брови и приоткрываешь рот, удовольствие всё нарастает и нарастает, тело напрягается от того, что к тебе не прикасались семьдесят лет, и ты неожиданно кончаешь с постыдным громким криком, а Стив стонет рядом с тобой, продолжая двигать ладонью.

Наконец ты обмякаешь, и Стив подхватывает тебя, пока ты не ушёл под воду.

— Так приятно, Бак? Теперь тебе лучше, малыш?

Ты медленно и едва заметно киваешь. Стив смеётся, целует тебя в макушку и проводит ладонью по спине.

— Кажется, я всё-таки могу с этим справиться.

Стив хмыкает.

— Ты так хорошо справился.

— Должно быть, это всё твоё обаяние.

— Разумеется.

Ты лениво улыбаешься ему, и он сцеловывает улыбку с твоего лица.

Снаружи темно, и вы со Стивом лежите в обнимку на диване, Аня спит на твоём бедре. По телевизору идёт «Рождественская сказка Маппетов», и ты радостно вздыхаешь, когда Стив зарывается носом в твои волосы. На улице идёт ливень, и это просто ужасный канун Рождества; стук капель, тепло и уют квартиры усыпляют.

— Раньше зимы были не такими, — бормочешь ты.

На мгновение Стив прижимает тебя к себе.

— Я знаю.

— Раньше я ненавидел зиму. Ты постоянно болел. Каждый день мог стать твоим последним.

— Сейчас это неважно, Бак. Теперь я не такой.

— Но я всё равно как будто жду этого. Что ты исчезнешь.

— Я не отправляюсь на миссии. Я в безопасности. Мы оба в безопасности.

Ты тяжело вздыхаешь.

— Но я знаю, как сильно тебе это не нравится. Постоянно заниматься бумажной работой. Я знаю, что ты скучаешь по своим друзьям.

— Ну, да, но сейчас это для меня важнее. Я хочу, чтобы сначала тебе стало лучше. Это мой приоритет.

Ты закидываешь голову, чтобы взглянуть на него, а он невинно целует тебя в губы, как будто не может сдержаться.

— Я не хочу, чтобы в итоге ты начал обижаться на меня.

— Бак, ты же знаешь, что я бы не стал.

— Но всё равно это ощущается как-то неправильно.

— Помнишь, ты говорил мне, что я принимаю решения за тебя? Что мне кажется, я знаю, что правильно, а что — нет?

Ты киваешь.

— Это работает в обе стороны. Этого я хочу. Я люблю тебя, Бак. И я лучше проведу время с тобой, а не где-то ещё.

Глаза наполняются слезами, и ты дёргаешься вперёд — Аня соскальзывает с бедра — и грубо целуешь его в губы. Стив удивлённо ахает, но быстро отвечает на поцелуй так же страстно. Ты забираешься к нему на колени и прижимаешь его к спинке дивана, толкая его назад, когда он пытается прижаться к тебе.

— Бак…

— Заткнись и поцелуй меня, — просишь ты.

Стив стонет и прижимается к твоим губам своими, притягивает тебя ближе, вплотную к телу. Он лижет твой язык и посасывает его, а ты громко скулишь. Стив задирает твою рубашку и снимает её, обхватывает губами напряжённый сосок и прикусывает его. Ты вскрикиваешь, сжимаешь волосы Стива в кулаки и тянешь, откидываясь головой назад и тяжело дыша.

— Стив, Стив, а… нгх-х.

Он проводит по соску языком снова и снова, жёстко сосёт, пока ощущений не становится так много, что на глаза набегают слёзы. Ты тянешь его к себе, целуешь щёки, лоб, веки, нос, губы. Стив приподнимает бёдра, и ты трёшься о него джинсами, из-за чего под веками вспыхивают вселенные. Стив хватает тебя за ягодицы, сжимает и опускает тебя ниже. Ты трёшься о него, обнимая его, а он покусывает кожу на шее и посасывает её.

— Стив, мы можем… Ах! Мы можем… Мы можем продолжить? Пожалуйста. Я не хочу останавливаться.

— Хорошо, малыш, — шепчет Стив тебе в губы. — Но не сейчас. Мы не будем делать это на диване.

Ты собираешься вскочить на ноги, но затем ладони Стива проскальзывают под твои бёдра, и он поднимает тебя. Он быстро несёт тебя в спальню, бросает на матрас и ползёт к тебе. Стив раздвигает и приподнимает твои бёдра, оказывается между ними и закидывает их себе на талию.

— Вот так, — бормочет он, а ты скулишь от трения. Он качает головой из стороны в сторону, касается губами твоих, пока ты не начинаешь дрожать, поджимая пальцы ног.

— Боже, пожалуйста. Стиви.

Стив встаёт на колени и лихорадочно расстёгивает пуговицу на твоих джинсах, тянет молнию вниз и снимает брюки вместе с боксерами. Ты собираешься пожаловаться, что ты полностью обнажён, а он всё ещё одет, но затем он ныряет между твоих ног и проводит языком по члену. Ты падаешь головой на подушки, а он берёт твой член в рот. Ты хнычешь, хмуришь брови и кладёшь ладонь ему на затылок, чтобы он начал двигаться. Стив медленно подчиняется, глубоко дыша через нос. От влажного жара его рта тебе кажется, что ты горишь, и ты извиваешься так сильно, что Стиву приходится придерживать тебя за талию. Он берёт тебя всё глубже и глубже, его горло расслабляется. Ты совершаешь большую ошибку, глядя на него, на развратно растянутые красные губы, и закатываешь глаза. Ты глубоко дышишь и считаешь от десяти до одного, отчаянно пытаясь не обращать внимания на влажные звуки и удержаться от оргазма ещё чуть-чуть. Тебе так приятно, что ты не хочешь, чтобы это прекращалось. Ты хочешь, чтобы это длилось вечно.

Стив немного отстраняется, нежно проводя языком вверх и вниз, а затем безжалостно щёлкает им по уздечке, пока ты не садишься, дёргая его за волосы и хныча:

— Я сейчас… Сейчас… Ох, ох, блядь… Хах!

Ты кончаешь с дрожащим выдохом, тело дёргается, когда оргазм наполняет тебя и отправляет прямиком в рай. Он такой интенсивный, что по щекам бегут слёзы, и ты медленно успокаиваешься, ложась обратно на матрас.

— Стив, — хрипишь ты.

— Я здесь, малыш, — воркует Стив, прижимая тебя своим весом и убирая твои волосы с липкого лба.

— Так хорошо, — хнычешь ты. — Люблю тебя. Так сильно тебя люблю.

Стив мягко смеётся.

— Смотрите-ка, кто думает членом.

— Хочу, чтобы ты трахнул меня. Хочу, чтобы ты сделал мне приятно.

— Повтори.

— Трахни. Меня.

Стив громко стонет и кусает твои губы.

— Я заставлю тебя забыть обо всём, ты будешь помнить только о том, как кричать моё имя.

— Пожалуйста. Пожалуйста, Стиви. Давай. Хочу тебя.

Стив слезает с кровати и быстро раздевается. Не успеваешь ты и опомниться, как он нависает над тобой, и ты вздыхаешь, чувствуя, как его стоящий член задевает твой полутвёрдый. Стив просовывает руку под твою голову, чтобы провести ладонью по мягким волосам у основания шеи, и ведёт губами по щеке, пока не касается уха.

— Я люблю тебя, — шепчет он.

— Я тоже тебя люблю.

Затем Стив вдруг спускается ниже и снова оказывается между твоими бёдрами. Он поднимает твои ноги к груди и смотрит на тебя.

— Не против?

Ты лихорадочно киваешь. Да! Да!

Стив кладёт большие пальцы на твою дырку и мягко разводит ягодицы в стороны, чтобы взглянуть на розовую сморщенную кожу. Он медленно наклоняется вперёд и на пробу лижет, твой рот распахивается, а грудь быстро вздымается и опадает. Он накрывает дырку губами и нежно сосёт, быстро и уверенно щёлкая по ней языком, пока ты не начинаешь издавать громкие довольные звуки, сжимая простыни, пытаясь успокоиться. Ты произносишь «Стив», «Пожалуйста» и «Блядь» снова и снова, и со временем эти звуки становятся всё больше похожи на молитву.

Как только ты начинаешь думать, что больше не выдержишь, Стив начинает выписывать языком круги, а затем проникать им внутрь, массировать стенки и растягивать тебя. Он трахает тебя языком, пока ты не начинаешь плакать, выкрикивать его имя и сжимать его голову бёдрами. Это слишком. Это слишком. Но, блядь, как же приятно. Ты не знаешь, чего тебе хочется больше: оттолкнуть его или прижать к себе; от этой дилеммы тебя трясёт. Тебе кажется, что ты больше не выдержишь. Это так приятно, но тебе нужно, чтобы он оказался внутри. Тебе нужно почувствовать его.

— Трахни меня. Трахни меня. Трахни меня, — всхлипываешь ты.

— Хорошо, малыш. Успокойся, — шепчет Стив, гладя тебя по боку, и тянется к тумбочке свободной рукой. — Я позабочусь о тебе. Сделай несколько глубоких вдохов.

Ты делаешь, как он говорит, но всё равно ахаешь, когда в тебя проникает скользкий палец. Ты растянут от языка Стива, поэтому он легко входит до костяшки. Давление от пальца прекрасно, и ты практически сразу расслабляешься. Ты почти не перестаёшь стонать, пока Стив входит в тебя, и становишься только громче, когда он разводит пальцы в стороны, медленно, но верно растягивая тебя. Ты дрожишь, когда он слегка сгибает их и тянет на себя, пока не дотрагивается до того места, из-за которого ты выкрикиваешь его имя в темноту.

— Ну всё, — нежно произносит Стив. Он прижимается губами к твоей груди и посасывает опухший сосок так нежно, что ощущений не становится слишком много.

— Не останавливайся, — неразборчиво произносишь ты, и у тебя перехватывает дыхание, когда Стив входит в тебя третьим пальцем. — Это… Это приятно.

Стив проворачивает пальцы снова, снова и снова, трёт ими то место, пока ты не начинаешь всхлипывать, пока по щекам не бегут крупные слёзы.

— Чёрт возьми! — выкрикиваешь ты. — Я сейчас… Ах! О, блядь… Я сейчас кончу!

Стив выходит из тебя, не обращая внимания на недовольные звуки, и вытирает ладонь о простыни. Он успокаивающе гладит тебя по бедру и мягко бормочет:

— Ещё нет. Я хочу сначала войти в тебя.

— Да! Пожалуйста, Стив. Сейчас. Пожалуйста.

Стив разрывает презерватив и быстро натягивает его. Ты слышишь, как он двигается, и внезапно головка члена прижимается к твоей дырке. Стив пару раз толкается, только дразня, а затем медленно входит в тебя. Сначала появляется небольшое сопротивление, мышцы инстинктивно сжимаются, но как только в тебя входит головка, твоё тело как будто начинает втягивать его в себя. Ты громко хнычешь и смотришь на него, вы встречаетесь взглядами. В его глазах читается безмолвный вопрос, он хочет убедиться, что ты в порядке. Ты широко улыбаешься ему и киваешь, обнимая его, обхватывая ногами его талию и прижимая его к себе, заставляя проскользнуть ещё глубже.

— О боже, Бак, — стонет он, входя до конца, прижимаясь яйцами к твоей заднице. И это из-за тебя. Стив стонет из-за тебя. Ты никогда бы не подумал, что это когда-нибудь случится. Никогда бы не подумал, что тебе может быть так приятно, что ты можешь чувствовать себя таким полным.

— Двигайся. Блядь, двигайся, — просишь ты. Ты опускаешь бёдра, насаживаясь на его член. Стив что-то неразборчиво кричит и прижимает твои бёдра к кровати. — Стиви…

Стив отстраняется и вбивается в тебя. Он хватает одну твою ногу, затем вторую и забрасывает их себе на плечи, складывая тебя пополам и находя подходящий угол. Ты кричишь и мечешься по кровати, удовольствие такое сильное, что ты едва терпишь. Но Стив не останавливается, он продолжает вбиваться в тебя и беспощадно потирать то место, пока ощущений не становится слишком много. Ты хочешь попросить его остановиться, правда, но ты не можешь, потому что это слишком приятно. Очень-очень-очень приятно.

Ты смотришь, как он двигается над тобой, глядя на тебя с удивлением и обожанием. Он толкается бёдрами нежно и грубо, и ты сломлено улыбаешься, когда он становится всё быстрее и быстрее. Стив наклоняется к тебе, чтобы неряшливо поцеловать, и ты сжимаешь его предплечья, чувствуя, как удовольствие достигает небывалых высот. Ты отчаянно ахаешь, распахивая губы и распадаясь на части, а затем перед глазами всё вдруг белеет, внутренности будто пронзает молния, и ты кончаешь горячими струями себе на грудь.

Ты едва осознаёшь, что Стив всё ещё двигается внутри тебя, трахая тебя сквозь оргазм, а затем наконец рычит и падает на тебя. Вы оба тяжело дышите, и тебе с трудом удаётся приподняться и коротко поцеловать Стива в щёку. Он хмыкает, прижимается лбом к твоей груди и тихо смеётся.

— Что? — нежно шепчешь ты.

— Ничего. Просто люблю тебя, вот и всё.

Ты обнимаешь его и тянешь к себе, пока он снова не прижимает тебя к кровати своим весом.

— Знаешь что? — бормочешь ты ему на ухо.

— Что?

— Я тоже тебя люблю.

Стив смеётся ещё громче, и его смех такой заразительный, а ты так счастлив, что не можешь не присоединиться.

— Нам нужно повторить это.

— И повторять снова, снова и снова, — добавляешь ты. Ты виляешь бёдрами, и вы ахаете, вспоминая, что Стив всё ещё внутри тебя. — Через сколько у тебя снова встанет?

— Дай мне десять минут, — отвечает он.

Солнце восходит, жёлтые лучи светят в окно на ваши обнажённые тела. Наступило рождественское утро — ты не думал, что когда-нибудь будешь наслаждаться этим днём, — и ты лежишь на полу в гостиной, зарытый в одеяла, с мужчиной, которого любишь.

— Стиви, — зовёшь ты, пихая его локтем в бок.

— М-мф? — отвечает он, зарывшись лицом в местечко между твоей шеей и подушкой. Стив приподнимает голову и смотрит на тебя, лениво улыбаясь.

Ты обнимаешь его за шею, сладко целуешь и шепчешь ему в губы:

— С Рождеством, красавчик.

Стив перекатывается на бок, утягивая тебя за собой, просовывает ногу между твоих бёдер и закидывает твою левую ногу себе на талию.

— С Рождеством, Бак.

— Это всё, чего бы я просил. Ты — это всё, чего бы я просил, — шепчешь ты, ласково гладя его по щеке.

Он берёт твою ладонь в свою и прижимает её к своей щеке.

— А ты — всё, чего хочу я, Бак.

— Даже так? С металлической рукой и всем остальным?

Стив закрывает глаза и прижимается к твоему лбу своим.

— С металлической рукой и всем остальным.

— Стиви.

— Мой Баки, — шепчет он. — Ты всегда будешь моим Баки.

В конце концов, ты Баки Барнс.

Ты Баки Барнс, и Стив Роджерс любит тебя. Несмотря ни на что.