Сентябрь. Второй год манги. Через 2 недели после побега.

- А чего ты раньше не приходил? Я ждала. - Сказала Ханаби.

- Я хотел, но доктор говорил, что ты слаба и что тебе нужен отдых. - Ответил юноша.

- Вот глупости какие. - Надулась Хьюга. - Общение, знаешь ли, очень способствует выздоровлению. Ты очень хорошо сделал, что пришел. Я тут думала, ну о тебе... - Если бы не полумрак, то можно было бы заметить, как лицо Конохомару порозовело от румянца. - И о "нас" тоже. Сарутоби-сама мертв, Хиаши-сан тоже погиб. Все, кому была нужна наша помолвка, уже умерли.

- О чем это ты? - Спросил Конохомару, а тон разговора с выжившей девочкой начинал ему не нравиться.

- О том, что у меня от пережитого характер очень испортится. - Предупредила Ханаби. Совсем нервная стану. А я и так не подарок была. Вот я подумала и хотела тебе сказать: нашел бы ты, друг, себе кого-нибудь другого, нормальную девушку. Без трагических историй длинной в год, без рассказов о пытках, без шрамов, без увечий.

Конохомару и сам думал о таком. В периоды разлуки он сравнивал Ханаби с Ино или Моэги. И сравнение оборачивалось не в их пользу. Другие знакомые ему девушки рисовались на публику и были более привлекательны, но Конохомару решил, что это так. потому что они не прошли тех испытаний, которые пережила Хьюга. Общаясь с ними, Конохомару все чаще задумывался о том, что осталось бы от этих девиц, отними у них положение в обществе, возможность получить нормальное образование, семью, почти всех друзей, и наоборот, если отправить их на какую-нибудь трудоемкую работу, да еще и в плохую команду, выстоят ли они? Конохомару этого не знал. А вот Ханаби доказала, что выстоит и выживет. Так, что девушку, подобную Ханаби, ему среди ровесниц-куноичи было не так просто найти. Разве, что ехать за такими выживашками в Звук или в Траву? К тому же Конохомару задумывался, насколько интерес всяких Ино с Моеги к нему искренний? И очень в этом сомневался. Может, он для них только наследник клана? Ведь с этими девчонками он не пережил столько приключений, сколько с Ханаби. Они, если так можно выразиться, уже друг друга проверили, испытали, преодолели непонимание других. А что случиться с ним в других отношениях, если жизнь поставит эту новую пару в стрессовые условия? А вот у Ханаби уже, кажется, не было сил, чтобы лицемерить перед ним и выдержки, чтобы носить маску. Если она и была у нее когда-то, то судьба ободрала ее с мясом.

- Я мучить тебя не хочу. Не хочу, чтобы ты из жалости... - Хьюга не договорила и замолчала.

- А, может, я не из жалости, - обиженно произнес он.- Может, я тоже серьезно подумал и решил, что все девчонки рисуются перед другими, а ты такая, как есть.

Ханаби вздохнула.

- Ну, и дурак. - Сказала она. - Ты же понимаешь, что мы не сможем...

- Чего это мы не сможем? Гулять за руку что ли? Правая рука у тебя здоровая. И рисовать тоже ты сможешь... Мы же договорились практиковаться этим летом. - Вспомнил об их планах Конохомару

Для Ханаби все эти уговоры были чем-то из прошлой жизни. Не то, чтобы ей не хотелось гулять с Конохомару или вместе заниматься ниндзюцу, или сходить, как они друг другу обещались, на пляж, и на берегу моря посмотреть "что-то особенное", но теперь это ей казалось совсем несбыточным, а будущее ее было совсем туманным. Не хотела Ханаби мучить себя надеждой и "загадывать на лето". Конохомару сказал, что притащит ей огромную банку чакрокраски, только бы она расклеилась и не бросала занятий. Хьюга отчего-то дрожала мелкой дрожью, механически кивнула, сглотнув слюну, и ответила:" Не, я не расклеюсь". Только вот продолжать занятия не обещала. А еще ей не хотелось обижать друга, хорошего и верного, только как же ему все объяснить?

- Слушай, я не хочу, чтобы у нас было ... - Она искала подходящее слово, а потом выговорила, - недопонимания. Я теперь вовсе не такая, как была когда-то. От той меня считай ничего и не осталось. Она задрала сорочку , показала отметины на спине от плети и давнишний след от сюрикена. Шрам на ноге напоминал о миссии, в которой они оба чуть не погибли, затем девочка сняла протез и протянула к Конохомару культю. Вот такая я теперь принцесса. - Сказала она. Ханаби казалось, что такое уродство не может нравиться. Голая спина от холода покрылась "гусиной кожей". А ее обняли, неловко вслепую прижались к ней, чмокнули наугад в мокрую щеку. И голос Конохомару зашептал ей на ухо что-то ласковое, на плечи опустилась военная куртка юноши, и Хьюге стало теплее. Некрасивость не оттолкнула мальчика, как того ожидала Ханаби, и это было горько , потому что показать свои раны было проще, чем признаться, почему она боится оставаться с Конохомару.

- Ничего-то ты не понимаешь, Конохомару-кун. - Сказала она. - Меня же могут забрать, вернуть обратно в Мертвый Город, если захотят. И больше никогда не выпустить. Мне не хочется привыкать к друзьям, которых можно потерять. Понимаешь ты или нет? Нас разлучат! И не будет у нас с тобой никакого лета!

Конохомару почувствовал, как в его руках дрожит Хьюга, ощутил, как содрогаются не то от страха, не то от печали и предчувствия разлуки ее плечи, слышал, как она резко и нервно втягивает носом воздух. Конохомару не видел лица девочки в этот момент, да и полумрак скрыл бы ее слезы, но он понял: Ханаби горько плакала.