Тишина большого двухэтажного особняка отчего-то как никогда прежде ласкала ее слух. Хенаэ по-прежнему находила быт аратийцев чрезвычайно занятным, а обстановку добротных, построенных из камня и дерева домов, достаточно уютной.

А если забыть, что снаружи светило не горячо любимое ею с детства солнце, а огромный странный кристалл, меняющий фазы, именуемый местными не иначе как "звездой", то было бы вообще замечательно. Впрочем, то, что сияющий Мерельдар, столица аратийской экспедиции, находится на глубине сотен метров под землёй ей тоже, откровенно говоря, не нравилось.

Охотница вздохнула, чувствуя, как вода в небольшой деревянной ванне, в которой она расположилась где-то около получаса назад, прилично остыла, непрозрачно намекая на то, что пора заканчивать с затянувшимися водными процедурами.

Выбравшись из прохладного плена воды с благовониями, сильно напоминающими по запаху ладан, эльфийка с удовольствием закуталась в длинное и широкое махровое полотенце. Неспешно собирая мягкой тканью с загорелой кожи оставшиеся капельки воды, она размышляла о недавней вылазке. Жизнь людей в Тайносводье была далеко не сахар. А про тяжёлый труд Фонарщиков можно было рассказывать бесконечно долго. И всё же она была очень рада, что может хоть чем-то помочь.

Нерубы, мерзкого вида рыболюды - кобиссы, сектанты, взбесившаяся местная фауна... все это ежечасно угрожало безопасности поселений в Тайносводье, а уж когда Беледар менял фазу и на эти земли опускалась Тень…

Хенаэ ощущала себя сильно уставшей, да что там уставшей, откровенно вымотанной. Последнее затмение далось Фонарщикам очень тяжело. Особенно на границе с проломом, ведущим вниз, в сырость и тьму Аз'кахета. Не будь она с ног до головы залита жучиной вонючей лимфой и желчью, она вряд ли стала бы тратить время на мытьё. Выспаться. Здесь, под землёй, где день не сменяется привычной ночью, ломался, к демонам, всякий сон. И если со светлой фазой Беледар было все более или менее понятно, так как она максимально напоминала день на поверхности, то вот с теневой все обстояло совсем иначе. Здешняя "ночь" уж точно была не про отдых и сон. Она была про вооруженные патрули на подступах к поселениям и дозоры на башнях рассвета, про караулы и заслоны, про открытый бой, там, где враг норовил погасить спасительные огни. И Хенаэ уже сполна вкусила здешнего колорита.

Как выяснилось, "днём" надо было умудряться ещё и спать, чтобы к приходу Тьмы быть во всеоружии, на своем посту, готовой к любым вызовам, что бросала защитникам Тайносводья наползающая Тень. И именно это давалось эльфийской охотнице тяжелее прочего.

Хорошо, что у нее был Кайрон. Он приглядывал за ней с самой первой их встречи у атакованной нерубами Эгиды, направлял, подсказывал... неудивительно, что в один прекрасный момент она поймала себя на том, что испытывает к нему неподдельный интерес.

Хена мечтательно вздохнула. Все ещё завернутая в полотенце, едва касаясь босыми ногами теплых, чуть поскрипывающих половиц, она пересекла комнату, и подошла к внушительному, практически в ее рост, шкафу. Осторожно приоткрыв одну из двух тяжёлых даже на вид дверок, девушка едва заметно улыбнулась, обрадованная тем, что сразу обнаружила искомое. Перед ней явно был гардероб, в котором можно было разжиться какой-никакой сменной одеждой.

Однако следующие десять минут несколько поумерили ее первоначальный восторг. Как и ожидалось, в шкафу были исключительно мужские вещи. Штаны, рубахи, плащи, пара длинных накидок с вышитой символикой Арати, что надлежало носить поверх лат... С одной стороны ее безумно радовало, что в доме Кайрона не было и намека на женское присутствие, а с другой - как же же глупо она ощущала себя сейчас, стоя в одном мокром полотенце посреди его ванной и понимая, что ей совершенно нечем прикрыть наготу.

Плохая была идея согласиться на это чрезвычайно заманчивое предложение, и отправиться после патруля к нему домой, а не в штаб-квартиру Фонарщиков, как она делала раньше. Не будь она с ног до головы в грязи, ей бы не пришлось принимать ванну и, соответственно, искать во что бы переодеться. Не будь она сейчас в таком виде, она бы спокойно спустилась вниз, не боясь предстоящего конфуза... Как же, черт возьми, недальновидно!

Так и не обнаружив в шкафу аратийского командира ничего более подходящего, Хенаэ всё-таки остановила свой выбор на одной из его рубах. Тонкая шелковистая ткань, небрежно накинутая эльфийкой на плечи, внезапно оказалась очень приятной на ощупь, она буквально струилась по ее телу, обтекала, ласкала кожу, как если бы она окунулась в прохладную молочно-медовую ванну.

"Прелесть какая, - невольно подумала охотница, потираясь щекой о шелк цвета слоновой кости, и по-кошачьи жмуря глаза. - Надеюсь, Кайрон не слишком сильно на меня обидится за то, что я ее примерила. Ведь моим вещам и правда нужна основательная чистка…"

Окинув виноватым взглядом кучку грязной одежды, что так и осталась лежать в углу, у входа в ванную комнату, Хенаэ помрачнела. Если перчатки, сапоги, пояс и кольчужные элементы ее облачения однозначно поддавались чистке, то вот свой плащ и штаны она, кажется, безвозвратно загубила. Интересно, чем можно вывести с ткани пятна от нерубских нечистот? И можно ли вообще?..

"Нужно будет спросить у Ауралии, когда снова ее увижу, - решила для себя охотница после недолгих раздумий. - Она интендант Мерельдара и отвечает за поставки, естественно она в курсе где и что в этом городе можно достать. Она обязательно мне поможет. Ведь не Кайрону же с этим досаждать, и не генералу Стилстрайк, хотя она наверняка знает подходящие средства".

Подняв с пола свое нижнее белье, рубашку и кожаный корсет, что носила поверх рубашки под кольчугой, Хена душераздирающе зевнула.

"Это надо бы постирать, а корсет убрать, чтобы не попался на чужие глаза, - подумала эльфийка. - Но чуть позже. Сейчас правда нет ни на что сил".

Сложив стопочкой на низком банном табурете наименее пострадавшие, не успевшие провонять или пропитаться нерубской лимфой вещи, она направилась к выходу из ванной, на ходу застегивая широкую мужскую рубаху, в которой, казалось, совершенно утонула. Рукава свисали сантиметров на пять ниже ее кистей, а сама рубаха прикрывала её практически до середины бедра.

"Ну и видок у меня сейчас, наверное, - Хена невольно хихикнула в ладошку. По сравнению со своим возлюбленным, она была миниатюрной и хрупкой, как и все "породистые" син'дорай. - Хорошо, что Кайрон живёт один. Иначе я вряд ли рискнула бы вообще выйти из ванной".

Спускаясь вниз по лестнице, Солнечный Коготь продолжала отчаянно храбриться. Ну что, в конце концов, такого страшного произойдёт, если она разок попадется на глаза Кайрону в неподобающем виде? Правильно, ничего.

Она же не совсем раздета. В конце концов, это обстоятельства сложились так, что она вынуждена была немного поступиться приличиями. Лучше уж так, чем вонять, как мусорная куча. Или, точнее сказать, как дохлый жук? Да, так определенного лучше.

Она не должна ни в чем себя винить. А все потому, что не делает ничего предосудительного.

Рассуждая таким образом, Хенаэ, наконец, преодолела последнюю ступеньку. Все ещё держась за резные деревянные перила, она невольно прислушалась. Тишина.

Получается, Кайрона до сих пор не было дома? Оставляя ее здесь, он ведь обещал, что заглянет в штаб и сразу вернется... Кажется, что-то пошло не так.

Сама того не замечая, Хенаэ продолжила передвигаться на цыпочках. И без того лёгкие шаги босых девичьих ног легко скрадывал мягкий ковер, устилавший часть гостиной.

Но как бы бесшумно она не кралась, стоило ей поближе подойти к тлеющему камину, возле которого, на старой косматой медвежьей шкуре дремала огненно-рыжая пушистая рысь, как большая кошка тут же вскинула свою любопытную усатую морду и уставилась на нее глазами-изумрудами.

– А ты как всегда, Ари! - тихонько рассмеялась девушка, подойдя к своей питомице и положив узкую ладошку ей на голову, прямиком между стоящих торчком ушей с кисточками. - Тебя не застать врасплох.

Имперская рысь неохотно поднялась на лапы и пару раз, скорее для виду, поднырнула под хозяйскую руку, поощряя дальнейшую ласку, а затем вновь, как ни в чем ни бывало, завалилась на шкуру.

– Я смотрю, ты неплохо здесь устроилась, а? - попеняла питомице Хена, присаживаясь рядом и почесывая уже густой загривок зверя.

Арису-таки удостоила ее ещё одним лениво-расслабленным взглядом и принялась приглаживать языком чуть взъерошенный мех на боку, словно показывая тем самым, что дальнейший разговор на эту тему не имеет смысла.

– Может ты и права, солнышко, - вздохнула Хенаэ, беря в руки стоящую рядом с камином кочергу и начав осторожно ворошить угли. - Нужно отдыхать, пока есть возможность.

Сидеть на полу у почти погасшего очага было некомфортно. И хотя в доме почти не ощущалось сквозняков, в одной рубахе все равно было зябко, поэтому эльфийка решила вновь разжечь огонь. Подбросив немного дров из небольшого запаса, аккуратно сложенного здесь же, у камина, она внимательно наблюдала за тем, как крохотные язычки пламени с потревоженных кочергой алых угольков перекидываются на сухое дерево.

Завораживающее зрелище. Огонь медленно охватывал полено за поленом, прожорливо потрескивая смолистой корой, перепрыгивая по остаткам коротких сучьев, переливаясь из синевы в яркое золото, медленно стекая вниз и словно зарываясь в кучки серой золы, оставшейся после предыдущей растопки.

Строить далеко идущие планы по-прежнему не получалось. Она сейчас толком не могла решить настолько ли она голодна, чтобы заставить себя покинуть насиженное уютное местечко рядом с тихонько урчащей под ее боком рысью, что уж тогда говорить о каких-то других, гораздо больших начинаниях.

Эх, и кто вообще придумал эту странность, бытующую в Мерельдаре, согласно которой на несколько жилых домов, независимо от их размера и роскоши убранства, полагалась одна, общая, отдельно стоящая кухня? Этого Хенаэ решительно не понимала. А спросить об этом у Стилстрайков, когда была у них прошлый раз на обеде, она как-то не подумала. Так что готовка, пусть и самая банальная, отпадала сама собой. Куда ей соваться в таком виде? Нет уж! Это уже попахивало чистым непотребством.

Впрочем, на крайний случай, где-то в ее походной сумке ещё оставался сухой аратийский паек. И ведь даже не солдатский, а офицерский, и потому, надо сказать, довольно приличный. Она вполне могла бы перекусить вяленым мясом со специями по особому, местному рецепту, хлебцами и копчёным сыром. Если бы заставила себя подняться. Если бы…

Девушка подавила очередной тяжёлый вздох. После принятой ванны физическая усталость ощущалась едва ли не вдвое сильнее. Тело просто отказывалось шевелиться, как надо. Руки и ноги гнулись с трудом, натруженные мышцы гудели, а голова от сухого каминного тепла наливалась сонной тяжестью.

В любом случае, засыпать она не собралась. Уж точно не здесь, в самом неподходящем для этого месте. К тому же, она рассчитывала дождаться Кайрона. Лишь он один, как хозяин дома, мог разрешить ей где-нибудь прилечь.

Однако, когда до Хенаэ начало доходить, что она, кажется, делает что-то, не то, ее уже практически сморил сон. Обстановка гостиной особняка плыла, как на волнах, и слегка раскачивалась в такт спокойному дыханию задремавшей Ари, а пламя очага и вовсе превратилось в одно сплошное, загадочно мерцающее сияние, сравнимое по красоте лишь со светом Беледар.

Практически лёжа на мягком рысьем боку, охотница ещё с десяток минут предпринимала отчаянные попытки борьбы со сном. Но, видимо, не особо успешные. Так что вскоре окружающие звуки тоже начали сливаться для нее в приятный белый шум, из которого уже нельзя было вычленить ни потрескивание дров в камине, ни сопение и урчание большой кошки.

Хена предсказуемо отключилась, окончательно соскользнув на медвежью шкуру, рядом со своей питомицей.

Так ее и застал вернувшийся домой примерно через четверть часа Кайрон.

"Вот так дела, - подумал про себя аратиец, снимая латные перчатки и с лёгкой полуулыбкой наблюдая за крепко спящими в обнимку у камина эльфийкой и ее рысью. - Видимо, я все же задержался в штабе сильнее, чем хотел, а потом ещё и визит в "Имперских фронтиров" ...не мог же я заявиться домой с пустыми руками, зная, что у меня гости".

Аппетитно пахнущий увесистый свёрток со съестным, заботливо собранный его старой знакомой Налиной, уже многие годы держащей здесь, в Мерельдаре, таверну, он оставил на низком столике в прихожей, надеясь вернуться к нему позже, после того, как покажется на глаза своей гостье. Но раз уж все так обернулось, видимо, стоило заняться сервировкой будущей трапезы, пока его маленькая храбрая соратница отдыхает.

"Что ж, как говорится, планы для того и существуют, чтобы иногда их менять, - справедливо рассудил Кайрон. - У меня есть немного времени, чтобы снять доспехи и переодеться к ужину, а потом уже буду думать стоит ее будить или нет".

Стараясь поменьше шуметь, мужчина вернулся ненадолго в прихожую, проверив, хорошо ли запер входную дверь, и заодно прихватив оттуда кулёк с едой, который надлежало отнести в столовую.

Затем он отправился наверх. Оставив латы на стойке в своей спальне, он заглянул в ванную, чтобы смыть с лица и рук дорожную пыль и наконец сменить одежду.

В помещении, несмотря на приоткрытое окно, все ещё ощущалась влажность и лёгкий запах масла благоцвета, который его гостья, видимо, добавляла в воду при купании.

"Все же хорошо, что я задержался, - вдруг подумалось ему, когда на глаза попалась скромно притулившаяся у стены кучка мятого грязного тряпья, что раньше, кажется, было штанами и плащом. - В ином случае, она могла бы постесняться воспользоваться ванной так, как ей было это необходимо".

Сменив рубаху, он ещё несколько минут колебался у шкафа с одеждой, раздумывая стоит ли ему накинуть поверх нее удлиненный, вышитый золотыми нитями сюртук, но затем отказался от этой идеи. В конце концов, предстоящий совместный ужин был очень далек от атмосферы официального торжества, да и не хотелось ему лишний раз смущать девочку, вырядившись, как на парад, когда у нее не было никакой возможности выглядеть ему под стать.

"Всё-таки она удивительная особа, - пронеслось в голове Кайрона. - Словно свежий ветерок с поверхности ворвалась в Тайносводье. Она так искренне желает помочь всем, кто в этом нуждается, без страха бросается во Тьму за заблудшими, сражается бок о бок с Фонарщиками и простыми ополченцами, словно арати и ее народ тоже… и почему только мои чувства находятся в смятении? Впервые за много лет. Впервые, как мне кажется, с тех пор, как экспедиция покинула границы Империи. Среди нас давно уже нет представителей ее народа, хотя наши предки и восходят своими корнями к квель'дорай, что когда-то прибыли в Империю учить способных магии, но она… такая юная, но такая живая, напрочь лишённая обычной эльфийской надменности и предрассудков. Почему мне кажется, что она особенная?"

Кайрон невольно поморщился: от собственных мыслей ему уже в который раз было не по себе. Каждый раз, глядя на нее, что годилась ему едва ли не в дочери, он испытывал просто невероятную бурю чувств. Смесь искренней благодарности за всё то, что она сделала всего за какой-то месяц со своего прибытия в Мерельдар, привязанности, как к близкому другу и надёжному соратнику, а ещё, черт его дери, восхищения ей, как женщиной. Несмотря на свой юный по эльфийским меркам возраст, Хенаэ Солнечный Коготь была чиста, прекрасна и нежна, как нераскрывшийся бутон благоцвета, но в то же время обжигала своей улыбкой, сияющим изумрудной зеленью взглядом, лёгкими, случайными прикосновениями тонких пальцев к его руке, словно солнце, сияющее там, на поверхности. И то же самое солнце, казалось, таилось в ее непослушных огненно-рыжих волосах, в слегка смуглом от летнего загара оттенке кожи, в веснушках, обильно рассыпанных по чуть курносому носику, щекам, скулам и узкому подбородку. Интересно, а есть ли такая же золотистая россыпь на ее плечах, спине, груди…

"О чем я вообще только думаю?! Это уже ни в какие ворота не лезет! - вымещая досаду на себя на ни в чем неповинном лакированном дереве, Кайрон, чуть сильнее, чем следовало бы, захлопнул двери гардероба. - Нужно взять себя в руки. Может, мне и правда не помешал бы визит в Приорат Священного Пламени, как советовала сестра Блейз. Молитва помогла бы очистить мою седеющую голову от столь грязных и недостойных помыслов".

Все ещё мысленно ругая себя на чем свет стоит, мужчина спустился вниз и направился в столовую. Там он достал с прибитой почти у самого потолка широкой полки нужные приборы и расставил их на столе. Расстелив посредине стола чистую тканевую салфетку, командир Фонарщиков принялся неспешно разбирать кулёк с ещё тёплыми кушаньями. Налина специально для него испекла свежий пирог с овощами и мясом вепря. Положила отдельно несколько свежевыловленных зажаристых рыбок святой макрели и баночку мерцающего грибного деликатеса, а на десерт полагалось популярное в Мерельдаре "Лакомство святого" и успевшее горячо полюбиться Хенаэ пюре из звездных фруктов. А вот с питьем, конечно, вышла небольшая накладка. Кайрон уже знал, что эльфийка плохо переносит алкоголь, и собирался заранее раздобыть для нее традиционного ягодного сока, который готовили в Тайносводье по старому имперскому рецепту, однако в спешке, накануне отъезда с патрулем, совсем запамятовал послать весточку трактирщику Руфасу Хельмглинну.

"Придется довольствоваться флягой с хмелем, которую мне дала Налина, - вздохнул про себя фонарщик, энергично встряхивая содержимое небольшого кожаного бурдюка, лежавшего на самом дне свертка. - Он не особо крепок, но вдруг ей не понравится? Не хотелось бы портить совместный вечер из-за такой мелочи".

Закончив все необходимые, на его взгляд, приготовления, аратиец, после недолгих колебаний, все же принял решение разбудить свою гостью. Ужин определенно стоил того, чтобы его попробовали, пока не остыл. Ведь здесь, в бесконечной череде затмений Беледар, у таких как он, теперь редко выдавалась возможность спокойно поужинать в хорошей компании.

Когда он приблизился к камину, дрова в нем уже практически догорели и огонь начал понемногу угасать. Присев рядом на корточки, Кайрон подбросил в очаг пару поленьев и лишь затем переключил свое внимание на всё ещё спящую эльфийскую охотницу.

За то время, что он был занят делами по дому, Хенаэ ни разу не просыпалась. Но спала она, видимо, достаточно беспокойно, ворочаясь с боку на бок, и тем самым вынудив Ари отодвинуться немного в сторону. Потревоженная возней хозяйки, рысь снова принялась наводить чистоту, старательно вылизывая и без того лоснящиеся бока.

И только сейчас Кайрон разглядел, в каком именно виде спала девушка. Когда он только пришел домой и увидел ее, девичье тело было практически целиком скрыто от его взгляда под тяжёлым рысьим боком и пушистыми лапами, но теперь…

Хенаэ дремала на медвежьей шкуре, лежа на спине, в одной лишь мужской рубахе. В его рубахе, надетой, черт возьми, не иначе как на голое тело. Мужчина невольно сглотнул пытаясь протолкнуть внутрь мгновенно образовавшийся в горле ком.

Невинность, что опасно граничила с пороком. Впрочем, как и всегда, когда она была рядом. Но сейчас, как никогда раньше сильно, так откровенно и совсем близко.

Изящный изгиб шеи в распахнутом вороте, хрупкие запястья в закатавшихся во время сна рукавах, разметавшиеся по шкуре всполохи шелковистых рыжих волос, худенькие, но достаточно округлые бедра и стройные длинные ноги…

От внезапно открывшегося нескромного зрелища, у Кайрона пошла кругом голова. Однако опустить бесстыжие глаза он заставить себя не смог, как ни пытался.

Миниатюрная и гибкая, словно стебель цветка, девичья фигура притягивала все новые взгляды. С каждым мигом все более жадные и внимательные. А всему виной была предательская ткань рубахи, что в мягком свете камина соблазнительно обтекала и практически насквозь просвечивала нагое тело. Давая заинтересованному наблюдателю отличное представление о тонкой талии под ней, о небольшой упругой груди, о плоском животе. Впрочем, удачно собравшиеся складки шелка, да и сами полы рубахи, доходящие до середины бедра, оставляли место и распаленной фантазии, скрывая то самое место, коего не должен был касаться посторонний мужчина даже взглядом.

Суровый командир Фонарщиков давненько не ощущал себя настолько смятенным. Во рту у него пересохло, сердце тяжело и часто бухало в его груди, словно намереваясь проломить ребра, дыхание едва ли не срывалось, а руки чуть дрожали от острого, практически непреодолимого желания прикоснуться, дотронуться до загорелой гладкой кожи, сомкнутых век, пушистых каштановых ресниц, пухлых, чуть приоткрытых губ, затем спуститься ниже, за открытый ворот, чтобы наконец узнать истинную форму и размер мягких полушарий или провести рукой вверх по бедру, приподнимая текучий шелк и наслаждаясь контрастом его прохлады с запретным жаром…

Кайрон чуть отшатнулся, но взгляд так и не отвёл. Неправильно и грязно было хотеть столь чистое и с очень большой вероятностью невинное создание, не смотря на обстоятельства... но его собственное тело решило совершенно иначе, поминутно наполняя мысли развратными образами, жгучей похотью, что скручивала и наливала тяжестью пах, а вскоре и вовсе отдавалась ноющей болью в отвердевшей мужской плоти.

Нет, конечно. Нет, так нельзя! Аратийский командир зажмурил на миг глаза и чуть помотал головой, пытаясь отогнать сладкое наваждение. Но похотливые мыслишки словно сами собой просачивались в голову.

Ну а что если нет? Что если он ошибается и та, кого он так идеализирует совсем не идеал благочестия? А что если Хенаэ уже познала мужчину и вполне осознанно жаждет его внимания?..

Последовавшая за этим волна злости на самого себя слегка отрезвила его и заставила вновь открыть глаза. Как он вообще мог позволить себе думать о ней так плохо?!

В этот самый момент одно из свежих поленьев в камине со звучным треском раскололось напополам от жара, и прервало тем самым дрёму син'дорай. Хенаэ с трудом приподняла веки, все ещё скованные дремотным пленом, и по привычке потянулась, выгибая спину, так что полы рубашки подпрыгнули на миг волнующе высоко, а тончайший шелк практически обнаружил под собой нечёткие контуры ее расслабленных сосков.

Тут впору было схватиться за голову и бежать, куда глаза глядят, чтобы не натворить глупостей, но, к счастью, он уже прожил достаточно большую жизнь, чтобы потерять самообладание.

– Кайрон? - проснувшаяся окончательно Хена, наконец заметила его и села на шкуре, довольно целомудренно подобрав под себя ноги и полностью скрыв тем самым свои соблазнительные нагие бедра, однако же, кажется, совершенно не подозревая о том, что ткань рубахи все так же покрывает ее тело лишь лёгкой прозрачной полудымкой, вынуждающей ее собеседника то и дело отводить взгляд. - Прости, кажется я задремала. Мне ужасно неловко.

– Не извиняйся, - предусмотрительно прочистив горло, прежде чем начать говорить, отозвался аратиец, однако же полностью избавиться от возбуждённой хрипотцы в голосе ему так и не удалось. - Ты очень устала. Нет ничего дурного в том, чтобы немного поспать, если есть такая возможность.

– А я вот, - Хена смешно наморщила нос и с явной неловкостью слегка приподняла руки, демонстрируя свисающие длинные рукава рубахи. - Немного похозяйничала в твоём шкафу и нашла это. Моя одежда после знакомства с той странной тварью у подкопа, которая лопнула как воздушный шарик, когда я попала ей в брюхо копьём, теперь в ужасном состоянии, и мне пришлось искать, во что можно переодеться после ванной.

Кайрон не сразу нашелся что ответить, снова ругая себя за то, что вообще посмел допустить мысли о том, что девушка может быть не чиста и что имела намерение совратить его своим внешним видом. Впрочем, Хенаэ истолковала его молчание по-своему. На ее хорошеньком личике тут же отразилось очевидное беспокойство и чувство вины. Нахмурив свои длинные тонкие брови и прижав руки к груди она пролепетала:

– Ты на меня сердишься, да?

– Нет, что ты! - поспешил разуверить ее мужчина, все ещё с трудом подбирая слова, чтобы ничем не выдать своего состояния. - Ты все верно сделала. Я ничуть не сержусь. Правда не стоило в таком виде... - он на миг осекся, когда в его поле зрения, несмотря на бесцельно блуждающий взгляд, вновь случайно угодил распахнутый ворот рубахи в котором угадывались контуры тонких выступающих ключиц, но сразу же продолжил. - Засыпать на полу. Тут всё-таки сквозняки, и ты можешь простыть, несмотря на камин.

– Я не собиралась тут спать, - честно призналась охотница, немного расслабившись. - Думала посидеть с Ари у огня и дождаться твоего прихода, а потом все как в тумане…

– Что ж, ну раз уж ты проснулась, - фонарщик поднялся на ноги, стараясь сохранять непринуждённый тон и, тем самым, не привлекать излишнего внимания к своей персоне и в особенности к неловкой ситуации у него ниже пояса. Плотная ткань штанов отлично скрывала его возбуждение, однако, вызывала своим давлением на напряженный пах ощутимый болезненный дискомфорт, и оттого создавала ошибочное впечатление, что девушке столь же очевидно его состояние, как и ему самому. - Мы с тобой можем разделить лёгкую трапезу, прежде чем устраиваться на ночлег. Как полагается, само собой.

Как ему показалось, Хенаэ взглянула на него с лёгким недопонимаем и потому он счёл нужным добавить:

– Не рассчитывай, что я позволю тебе снова рисковать здоровьем и спать на полу.

Прежде чем охотница нашлась с ответом, Кайрон протянул ей руку, помогая встать.

– Спасибо, что ты так заботишься обо мне, - несколько смущённо пробормотала эльфийка, ведь аратийский командир все ещё держал ее за руку.

Ее маленькая светлая кисть тонула в его большой и широкой смуглой ладони. И это казалось девушке необычно волнующим, как и тепло сильных, огрубевших от постоянного обращения с оружием пальцев, что создавали резкий контраст с ее собственными тонкими и прохладными.

– Ты не замёрзла? - спросил он, чуть сжимая ее руку в своей и обеспокоенно хмуря совершенно по-эльфийски длинные брови.

– Нет, - выдавила из себя Хенаэ, буквально теряясь во взгляде его сияющих изнутри чистым золотистым светом глаз.

Что ни говори, а Кайрон был очень похож внешне на ее сородичей. Хенаэ уже знала о полуэльфийском происхождении народа арати, однако, по ее наблюдениям, далеко не все из них настолько сильно напоминали своих квель'дорайских предков. От мужчин син'дорай Кайрона отличали, разве что, недостаточно длинные уши, да более темный цвет кожи. А в остальном... ее сразу наповал сразили красивые мужественные черты его лица, этот волевой подбородок с небольшой ямочкой, высокие скулы, тонкие, четко очерченные губы, глаза, что равномерно светились золотом, как у адептов ордена Рыцарей крови и талассийских жрецов, длинные серебристо-белые пряди волос, спускающиеся по плечам и спине несколько ниже лопаток. Он был до сумасшествия красив, хоть и прилично старше нее самой, судя по тому, что Хена слышала от окружающих.

– Идём же, - улыбнулся ей аратиец, а затем почти невесомо коснулся губами пальцев ее руки.

Она с трудом могла вспомнить, как именно очутилась в столовой. Совершенно невинный жест элементарной светской вежливости всколыхнул все внутри нее, заставил сердце трепетать в груди, словно пойманную птаху, а мысли взволнованно путаться. Костяшки пальцев, которых всего на какой-то миг коснулись его губы, казалось, горели огнем. Ещё никогда в присутствии мужчины она не чувствовала себя столь неловко и в то же время смятенно.

Усадив ее за стол, Кайрон неожиданно передвинул свои приборы и предпочел занять место не напротив, а рядом с ней. Чем ещё сильнее встревожил свою гостью. Собственный неподобающий вид теперь начал беспокоить охотницу в полной мере, а ещё вновь вернул ей сожаления о том, что она в свое время так легкомысленно согласилась воспользоваться гостеприимством командира Фонарщиков, не представляя в какую непростую ситуацию может угодить.

Хоть Хена и была голодна, а домашняя еда на тарелке оказалась потрясающе вкусной, кусок все равно с трудом лез ей в горло. Непосредственная близость мужчины, к которому она была крайне неравнодушна, в подобной неформальной обстановке действовала на нее, как ни странно, слегка парализующе. И если раньше она могла буквально часами разговаривать с командиром о чем угодно, по дороге ли к ключевым огням, в карауле ли на башне, у костра ли вместе с солдатами, или в штабе Фонарщиков за общим столом, то теперь с трудом поддерживала диалог. Пряча за натянутыми улыбками и общими фразами свою тревогу и смущение, она чувствовала, как обнаженное тело под тонкой рубахой, то вспыхивает лихорадочным жаром, то холодеет. И к ее великому сожалению, та же самая участь постигала одновременно и ее лицо, которое то бледнело как мел, то заливалось яркой краской, как только Кайрон случайно касался ее руки или встречался с ней взглядом.

Не будь эльфийка настолько погружена в свои ощущения и переживания, она возможно и заметила бы, что аратиец тоже ел совсем мало, при этом не сводя с нее глаз и мастерски поддерживая на плаву то и дело грозящую пойти на дно неловкого молчания застольную беседу.

В итоге Хена кое-как осилила небольшой кусочек пирога и пару ложек грибного деликатеса, оставив нетронутой аппетитно пахнущую макрель с хрустящей корочкой,

и лишь самую малость пригубив ароматный хмель.

– Уже наелась, значит? - с лёгкой ноткой удивления в голосе осведомился Кайрон, делая большой глоток из своего кубка. - А как же десерт?

– Мне кажется, я слегка переутомилась, - откладывая в сторону чуть дрожащими пальцами приборы, и не смея больше поднять на него глаза, неубедительно соврала охотница. - Наверное, будет лучше, если ты покажешь мне место, где бы я могла прилечь. Прими мою благодарность за прекрасный ужин.

– Это тебе спасибо, что скрасила своим присутствием трапезу одного старого занудного вояки, - тепло улыбнулся ей Кайрон, на миг поймав-таки ее почти испуганный взгляд. - Конечно же, я провожу тебя. У нас всех был тяжёлый день.

Выходя из-за стола Хенаэ ощущала себя ещё более ужасно, чем во время ужина.

"Какая же я беспросветная дура! - думала про себя Солнечный Коготь, сжимая до боли руки в кулачки и при этом зная, что они надежно скрыты под необъятными рукавами от зорких глаз ее спутника. - Кажется, я все окончательно испортила. Блеяла весь вечер, как мохошкурая дорногальская овца, не удивительно, если Кайрон теперь во мне разочаруется".

Естественно, спать ей совершенно не хотелось. Зато хотелось плакать навзрыд от переизбытка чувств. Как же она была зла на саму себя! Плетясь следом за аратийским командиром вверх по лестнице, она мечтала лишь о том, чтобы оставшись в одиночестве зарыться носом в подушку и, как следует, выплеснуть все свои негативные эмоции, горечь и стыд от собственного провала.

К ее крайнему удивлению, Кайрон, кажется, привел ее к себе в спальню. Она быстро смекнула это, едва увидев на стойке в углу просторной комнаты знакомые латы с золотой гравировкой.

– Располагайся, - просто сказал он, сделав пространный жест рукой, а затем кивком указав ей вглубь апартаментов.

– Постой-ка, это ведь твоя комната, верно? - решила сразу все прояснить Хенаэ, окинув взглядом по-солдатски незатейливую, но при этом уютную обстановку, состоящую из большой кровати, застеленной покрывалом и пушистыми шкурами и занимающей центр помещения, низкого стола с придвинутым к нему стулом, на котором располагались письменные принадлежности, прибитых к стенам многоярусных полок, полностью заставленных толстыми старыми томами в кожаных переплетах, а также нескольких удобных стоек для оружия и доспехов, компанию которым составлял ещё разве что массивный, обитый железом сундук.

– Так и есть, - спокойно отозвался мужчина. - Но я с радостью уступлю ее тебе, пока ты являешься моей гостьей.

Девушка открыла было рот, чтобы возразить, однако заранее зная, что именно она скажет, аратиец жестом прервал ее:

– Говорю сразу, отказа я не приму в любом случае. Как хозяин этого дома, я сам решаю, где мне следует разместить своих гостей.

– И все же мне очень неловко стеснять тебя, - решилась вставить слово Хенаэ, проходя в комнату вслед за своим спутником и невольно, дабы хоть немного унять нервную дрожь, обняв себя руками за плечи.

– Эй, ну ты чего вдруг? - тонко уловив ее состояние, попытался разрядить обстановку аратиец. - Если ты переживаешь из-за десерта, то он вполне способен подождать до завтрака. Какой уж тут аппетит, когда ноги не держат от усталости.

Хенаэ подошла к окну, и теперь стояла вполоборота к собеседнику, по-прежнему судорожно сжимая длинными пальцами собственные плечи сквозь невесомую ткань рубахи, как показалось Кайрону, чуть ли не до боли, словно желая отрезвить себя или, наоборот, отключиться от происходящего.

– Ванная через коридор, - так и не дождавшись ответа, вздохнул мужчина. - Хотя, ты уже и так знаешь, где она. Прости, я видимо был слишком навязчив. Это очень бестактно с моей стороны. Не буду больше тебе мешать, отдыхай.

Сказав так, аратийский командир направился к выходу, но, прежде чем выйти за дверь, все же ещё раз обернулся, чтобы взглянуть на замершую у окна хрупкую девичью фигурку. Во всем внешнем виде девушки сквозило беспокойство и напряжение и он подспудно не желал оставлять ее одну в таком состоянии. Что-то ломкое, болезненно острое, едва ли не на грани срыва. Кайрон почти физически ощущал этот ее посыл, хоть она и не желала обсуждать это с ним. Но что он сейчас мог? Просто хуже некуда. Неужели он чем-то ее обидел?

– Если пожелаешь, твоя рысь тоже может ночевать здесь, - негромко произнес аратиец. - Я приведу ее, если так тебе будет спокойнее…

И тут эльфийка взглянула наконец на него. Прямо и открыто. Чуть ли не впервые за весь вечер. Ее яркие изумрудные глаза, влажно поблескивающие от непролитых слез, были полны отчаянной решимости, а ещё в них отчётливо читалась просьба, едва ли не мольба: "Только не уходи!".

С минуту Кайрон колебался, стоя у двери, решая для себя верно ли он вообще истолковал увиденное, но затем уверенно направился к своей спутнице. Будь что будет.

– Хенаэ... - выдохнул он едва слышно в длинное изящное ухо, крепко обнимая ее со спины, сжимая, наконец, в своих руках ее нервно дрожащие холодные пальцы и пресекая тем самым новые попытки охотницы причинить себе боль.

Теперь она дрожала уже всем телом, прикрыв глаза, и не смея шевельнуться в его полуобъятьях, словно боясь "спугнуть" момент, разрушить это сладкое наваждение. Его гулкое сердцебиение совсем близко, жар тела, что мягко обволакивал озябшую спину, горячее дыхание, что буквально опаляло шею и чувствительное ухо. Хене казалось, что она медленно сходит с ума.

– Я здесь, с тобой, - словно во сне шептал ее возлюбленный, прижимая к себе ещё крепче. - Прости мне мою импульсивность, но я не могу больше молчать о своих чувствах. Ты - самое удивительное и прекрасное, что случилось со мной за долгие годы в Тайносводье. Для меня ты подобна свету Беледар, что дарит надежду и прогоняет Тень с моей души. И даже если я не обрету взаимности, позволь мне хотя бы просто быть рядом, восхищаться тобой на расстоянии, которое не оскорбит твоей чистоты и добродетели. Позволь глупому старику, ослепленному твоим сиянием, хотя бы ещё немного погреться в его лучах.

– Кайрон, - почти всхлипнула Хенаэ, все ещё не веря своим ушам, не веря пылающей под его ласковыми прикосновениями коже. - Постой, что ты…

– Поверь, я вовсе не хотел тебя обидеть, - раздалось в ответ. - Я просто открыл тебе то, что у меня не сердце, и если ты…

Теперь настал через Хены прервать его несколько сбивчивую тираду. Развернувшись к нему лицом, чтобы иметь возможность ещё раз заглянуть в такие серьезные и задумчивые золотистые глаза, девушка осторожно приложила пальчик к его губам:

– Не трать больше слов понапрасну, они теперь ни к чему. Теперь, когда я знаю, что мы оба мыслим и чувствуем одинаково... Ты - моя единственная любовь. Я хочу быть с тобой рядом до скончания своих дней, пока вечное солнце не померкнет в моих глазах.

Хенаэ потянулась к нему, чуть прикоснувшись к щеке нежной ладонью и в тот же миг ладонь Кайрона накрыла ее кисть. Он сам прижался к ее руке щекой, а затем и губами.

– Я люблю тебя, мой рысенок, - шептал он покрывая торопливыми горячими поцелуями ее ладошку и хрупкое запястье. - Моя малышка.

Хене с трудом верилось, что всё происходящее с ней здесь и сейчас, не сон.

И потому она изо всех сил цеплялась за свои ощущения, тщательно смаковала их, стараясь запомнить каждую мелочь.

Кайрон же, свободной рукой ненавязчиво обнял ее за талию и вновь повлек к себе. Ближе, ещё ближе. Настолько близко, что вскоре она ощутила его горячее дыхание на своих губах.

– Ты прекрасна, как отблески Священного Пламени, - восхищённо выдохнул аратиец, кончиками пальцев почти невесомо касаясь линии ее тонких бровей, пологой спинки и чуть вздернутого кончика носа, пунцовых от смущения щек с обильной россыпью веснушек, а затем и пересохшего из-за сильного волнения рта.

К ней снова вернулась напряженная внутренняя дрожь, и девушка никак не могла унять ее. Дрожали ее губы, которые она то и дело нервно покусывала, дрожали длинные золотисто-каштановые ресницы.

– Могу я, - тихо и ласково произнес он, поглаживая тыльной стороной кисти ее пылающую щеку. - Тебя поцеловать?

Хенаэ неуверенно кивнула, невольно отведя в сторону пристыженный взгляд. Кайрону было с ней все более чем понятно. Как он и предполагал ранее, его возлюбленная была чиста и невинна, как ещё не раскрывшийся бутон благоцвета. Никто и никогда не касался ее подобным образом до него и осознание этого наполняло его душу смесью благоговения перед ее непорочностью с жаждой обладания, с всепоглощающим желанием быть первым и единственным мужчиной, которого она познает и которому будет принадлежать без остатка.

– Приоткрой губы, - его вкрадчивый шепот вновь достиг ее слуха, вместе с прикосновениями пальцев к по-прежнему плотно сомкнутому рту.

Девушка подчинилась, все ещё не глядя на него. А когда его губы в первый раз мягко коснулись ее губ, и вовсе зажмурила глаза.

Его губы были тёплыми, суховатыми и чуть обветренными, но Хенаэ, как ни странно, понравилось это ощущение лёгкой шероховатости на собственной тонкой коже. Позволив ей привыкнуть к соприкосновению приоткрытых ртов и ставшему практически общим дыханию, Кайрон наконец пустил в ход язык, осторожными касаниями поддразнивая влажную кайму ее припухших от постоянных укусов губ, а потом и вовсе принявшись неспешно ласкать ее десны и чувствительную слизистую на внутренней поверхности щек. Их языки столкнулись в глубине поцелуя раз, затем другой. Внимая этим новым, незнакомым ей, но такими пьянящим и сладостным ощущениям, охотница почти перестала смущаться, уже сама, пусть и совсем неумело ласкаясь язычком к его языку.

Углубив тем самым свой первый в жизни взрослый поцелуй, Хенаэ начала подспудно искать в этом хаосе чувств и телесных ощущений так внезапно затопивших ее голову, точку опоры, "спасательный плот", за который можно было бы уцепиться, не боясь с головой погрузиться в пучину неизведанного.

Ей было мало крепких мужских рук, сомкнувшихся на талии, ведь они хоть и держали ее, но и вместе с тем наполняли внутренним волнением, когда то чуть смещались вниз, то возвращались на положенное место, а ей хотелось держаться самой. Поэтому Хена, не долго думая, запустила тонкие пальцы в серебристый шелк волос возлюбленного, с наслаждением зарываясь в длинные прохладные пряди на его затылке.

Жар его могучего тела, к которому она так самозабвенно прижималась, постепенно передался и ей, охватив каждый нерв, каждую клеточку кожи. Ее сердце билось так же часто, как сердце Кайрона, дыхания, что почти до капли было украдено затянувшимся поцелуем, едва хватало, но она все равно не могла оторваться. Причудливый танец снова и снова сплетающихся воедино языков завораживал, а глубокое и до крайности интимное слияние ртов вызывало настоящий восторг.

Хена недостаточно хорошо понимала, что именно с ней происходит, но одно она знала точно - всему виной была эта спонтанная телесная близость, тесный контакт с мужским телом, даже через несколько слоев одежды.

Ее собственное тело впервые на ее памяти вело себя так странно, необычно, даже отчасти капризно, требуя чего-то, о чем она либо совсем не имела представления, либо ограничивалась смутными догадками на основе когда-то услышанного или прочитанного в дамских скабрезных романах, которые она будучи совсем девчонкой тайком таскала из домашней библиотеки.

Ей хотелось прикосновений, больше, интенсивнее, гораздо больше, чем сейчас давали дразнящие своей приятной тяжестью мужские ладони, ни разу так и не покинувшие ее талии. Возбуждение попеременно, то россыпью колких мурашек, то волнами текучего жара пробегало по ее спине, вынуждая теснее жаться к возлюбленному, слегка тереться о него. Но легче ей от этого отнюдь не становилось. Ее грудь под шелковой тканью рубахи, тесно прижатая к твердому рельефу мышц на мужской груди, сладко ныла и буквально гудела от болезненного напряжения. И похожее напряжение юная эльфийка вскоре начала ощущать и промеж бедер. Ей не было знакомо это ощущение, оно сбивало с толку, наполняя подсознание смутной тревогой, ведь она никак не могла себе помочь, просто не знала, как это сделать.

Все тот же жар теперь поселился и в ее крови, растекаясь по венам, отдаваясь томительной пульсацией в ее висках, кончиках пальцев, сминающих ткань рубахи на мужской спине, путающихся в длинных волосах аратийского командира. Ей казалось, что стук крови стал столь же отчётливо ощущаться и внизу ее живота.

Хенаэ невольно сжала бедра, но от этого ощущения лишь усилились, пропуская по чувствительной коже новую порцию адреналина.

– Ты вся дрожишь, рысенок, - оторвавшись-таки от ее губ, прошептал Кайрон, придерживая ее уже за мелко подрагивающие плечи, а не за талию. — Замёрзла?

– Нет, - все ещё жадно хватая ртом воздух, и силясь восстановить дыхание, чуть слышно ответила она. - Я... я не знаю, что со мной. Я так странно себя чувствую. Мое тело, оно горит, как в лихорадке.

На лице мужчины в этот момент появилось какое-то новое, совершенно нечитамое выражение. Таким Хенаэ его ещё не видела. Он вроде бы и глядел на нее с прежней нескрываемой нежностью, но взгляд его сделался пристальным, едва ли не физически ощутимым, когда он скользил по ее губам, шее, ключицам.

Девушка смутилась ещё сильнее, краска девственного стыда, что уже покрывала ее скулы, под этими взглядами стремительно хлынула вниз, заливая уже часто вздымающуюся грудь.

– Я могу помочь тебе, - склонившись к самому ее уху, которое тоже очаровательно рдело от смущения и впервые проснувшегося плотского желания, тихо сказал он. - Но только если ты сама этого захочешь. Тебе придется полностью довериться мне, малышка.

– Кайрон, - как во сне, сходя с ума от захлестывающих ее переживаний, бормотала Хена, практически уткнувшись носиком в изгиб его шеи и вдыхая знакомый мужской запах, что будоражил и успокаивал одновременно. Она всего пару раз до этого была так близко к возлюбленному, чтобы почувствовать его, но уже тогда он нравился ей. Запах костра, запах дорожной пыли и диких трав, с нотками ладана и каленого железа. Мужской мускус усиливал эти тонкие ароматы, делал их запоминающимися, кружащими голову. - Я верю тебе. Как самой себе. Я знаю, что ты никогда не причинишь мне вред.

– Ты такая чистая, любовь моя, - Хена вдруг с трудом узнала его голос, что стал совсем низким, хрипловатым от возбуждения. - Но ты заставляешь меня желать тебя все сильнее. Да, ты права, я не способен тебе навредить, я скорее сам умру, чем дам тебя в обиду... Но если мы сейчас не остановимся, я могу сделать тебе больно, рысенок.

– О...о чем ты...говоришь? – Хенаэ казалось, что она плавится под прикосновениями его ладоней, что теперь свободно гуляли по ее плечам и спине.

– Ты действительно не знаешь? - охотница легонько вздрогнула, когда он чуть прикусил кончик ее длинного уха, а затем ее и без того неровное дыхание и вовсе сорвалось на тихий полустон-полувздох, когда горячий влажный язык прошёлся по части хряща, в котором красовались два маленьких золотых колечка-пирсинга.

Солнечный Коготь не в силах была собраться с мыслями, чтобы ответить хоть что-то вразумительное, но она и правда не понимала, что он имел в виду.

– Какие чувствительные у тебя ушки, - ласково усмехнулся он. - Скажи мне, чего бы ты сама сейчас хотела, Хенаэ?

Его голос, словно легкий ветерок, колышущий в тихую лунную ночь занавески, прокрадывался в ее подсознание, подтачивая волю и убаюкивая гнездящийся внутри жгучий стыд. Он хотел знать обо всех ее потаённых желаниях. Могла ли она солгать ему? Нет, конечно же не могла. Да и не хотела, по большому счету. Однако с дрожащих, припухших от поцелуев губ, слетел лишь смущённый шепот:

– Я хочу, чтобы ты всегда был рядом…

– Моя малышка, - Кайрон вновь крепко прижал ее к себе, успокаивая, позволяя спрятать пылающее лицо на своей широкой груди, мягко касаясь губами рыжей макушки, что едва доставала ему до середины плеча. - Я и так буду. До тех пор, пока ты этого желаешь, я не покину тебя.

– Прикоснись ко мне, - наконец набравшись смелости, тихо, но при этом отчётливо проронила она, прижимаясь ухом к его груди, чтобы слышать торопливое и гулкое биение сердца. - Как к женщине, которую ты любишь. Я хочу с тобой узнать, каково это.

– Хена, - ее имя растворилось в его шумном выдохе. Она не знала, чего именно ей ждать, но при этом прекрасно понимала, что этой парой фраз окончательно развязала ему руки.

Ее приоткрытые мягкие губы обжёг глубокий и страстный, но на этот раз короткий поцелуй. Аратиец сразу же переключил свое внимание с ее рта гораздо ниже, легко проведя губами по изгибу нижней челюсти, а затем жадно припав к тонкой шее. Горячие и влажные поцелуи, что чередовались с лёгким покусыванием, снова вскружили ей голову. Впрочем, как и прикосновения мужских рук к ее телу, что больше не ограничивались целомудренными поглаживаниями по спине. На этот раз горячие ладони Кайрона были везде, словно стремились узнать о ней столько, сколько вообще позволяла ткань рубахи, мешающая его ласкам.

– Я хочу снять это, - снова этот голос с хрипотцой возле самого уха, упрямо тянущий наружу ее едва пробудившуюся женскую сущность. - Ты ведь позволишь мне взглянуть на тебя?

Хенаэ вновь стало слишком стыдно, чтобы открывать рот и она лишь кивнула в ответ.

Как ни странно, Кайрон повлек ее к стоящей совсем рядом кровати, и только лишь в паре шагов от нее, позволил себе потянуться к пуговкам на рубахе талассийской охотницы.

Однако эльфийка и тут умудрилась слегка его удивить. Опустив глаза и снова залившись краской, она отвела его руки от своей груди и отступила на шаг, невольно оказавшись ещё ближе к кровати:

– Я сама.

Хенаэ медленно и неуверенно сдергивала петельку за петелькой, не глядя на него, но позволяя наблюдать за происходящим, пожирать горящим, вожделеющим взглядом деликатно проглядывающую в появляющихся зазорах обнаженную плоть.

Как только она закончила раздеваться, мужчина позволил себе приблизиться к ней, замершей в робкой позе с низко опущенной головой, покорно ждущей его прикосновений, с трудом подавляющей стыдливые порывы вновь запахнуть полы рубахи, или хотя бы прикрыться руками от мужских взглядов.

– Хена, - ласково и как можно более успокаивающе, насколько это вообще позволял его осипший голос, обратился он к девушке, легонько целуя ее в лоб. - Не бойся меня. Даю тебе слово, я прекращу это в ту же минуту, если тебе не понравится.

Она не ответила, но судя по чуть успокоившемуся дыханию, все же немного расслабилась. Совсем снимать с нее рубаху определенно не стоило, пока она была так зажата и напугана.

– Я люблю тебя, рысенок, - выдохнул он в поцелуй, повторяя свое признание, обнимая ее и чуть подталкивая к краю кровати. - Приляг, там нам будет удобнее.

Эльфийка беспрекословно подчинилась, несмотря на промелькнувший в изумрудном взгляде страх. Позволив ей опуститься на мягкое покрывало и расстеленные ближе к изножью кровати шкуры, аратийский командир в это время избавился от сапог и стянул через голову собственную рубашку, и только лишь затем присоединился к возлюбленной.

Присев на край постели, он ласково огладил девичью щеку, стремясь настроить свою юную любовницу на нужный лад. Хенаэ по-прежнему глядела на него со стыдом из-под полуопущенных густых ресниц, щеки ее смущенно пылали, но взгляд испуганной лани, по счастью, пропал. Пожалуй, в ее взоре, что медленно скользил по могучему развороту его плеч, крепкой литой мускулатуре на руках и груди, отчётливому рельефу мышц на животе, даже читалась нотка любопытства. Ей определенно нравилось то, что она видела. И аратийский командир мысленно для себя отметил насколько правильным было его решение тоже снять с себя часть одежды.

Найдя в ее глазах нужную степень одобрения, Кайрон завел пальцы за приоткрытые полы рубахи на ее груди, бережно раздвигая их до тех пор, пока вся ее трепетная нагота не предстала его взору.

Прохладный воздух коснулся обнажившейся кожи, создавая безумный контраст с горячими мужскими руками. И тонкий слой шелка, раньше скрывавший ее тело зыбкой пеленой, вдруг показался Хенаэ чуть ли не крепчайшей броней.

Не в силах больше выдерживать зрительный контакт, Хена зажмурилась. Ей непреодолимо хотелось закрыть лицо руками, ведь она просто сгорала от стыда, не веря, что подобное происходит с ней.

– Ты такая красивая, - в его шепоте слышалось откровенное восхищение. - Священное Пламя да очистит мои грехи... прости, но мне теперь действительно сложно сдержаться.

Хенаэ определенно сводила его с ума. Юная, невинная и стыдливая, она была так хороша собой, так соблазнительна. Ее прекрасное тело выглядело едва созревшим, но вид этих плавных, чувственных изгибов, дивных на его взгляд, форм, разжигал в нем нешуточную страсть. Он всегда питал слабость к подобному женскому телосложению, где хрупкость была лишь очаровательным обманом для неискушённого взгляда, ведь за миниатюрными пропорциями и внешним изяществом таились тренированные гибкие мышцы. Задатки идеальной любовницы, что оставив позади девственный стыд, станет вытворять в постели по-настоящему сладкие безумства.

– Посмотри на меня, - с мягкой настойчивостью попросил он, вынудив девушку открыть глаза. - Я хочу, чтобы ты видела все, что я буду с тобой делать, Хенаэ. Ведь ты же сама этого хотела.

А в следующий миг она буквально задохнулась от нахлынувших ощущений, когда большие теплые ладони прошлись от ее груди к бёдрам и обратно, а затем накрыли полушария ее грудей. Кайрон легко сжал их, поглаживая и лаская, со знанием дела перебирая пальцами мгновенно напрягшиеся бутоны сосков.

Небольшая, аккуратная, упругая и прекрасно держащая форму девичья грудь приятно помещалась у него в ладонях, а крупные нежно-розовые соски так и манили прикоснуться к ним губами. Однако он вовсе не хотел быть резок со своей малышкой, не хотел ее напугать. Она сама должна была захотеть близости с ним. Поэтому начал он все же с одуряюще пахнущей маслом благоцвета шеи и обильно покрытых россыпью золотистых веснушек плеч.

Хенаэ дрожала и задыхалась от жарких поцелуев, ее теплая шелковистая кожа то и дело бралась мелкими мурашками прямо под его губами, однако первых тихих стонов ему удалось добиться только тогда, когда его язык впервые легонько прошёлся по чувствительной ореоле. Поймав взгляд своей юной любовницы, он с удовольствием отметил, как ее зелёные рысьи глаза ощутимо подернулись соблазнительной поволокой, лёгкой манящей истомой. Страх окончательно оставил ее, уступив место нарастающему желанию.

Вдоволь наигравшись языком с твердым, набухшим сосочком эльфийки, аратиец осторожно втянул его ртом, принявшись неспешно посасывать, ласково теребя при этом зажатый между большим и указательным пальцами второй сосок партнёрши. Он так хотел снова услышать ее стоны, но Хенаэ отчаянно запрещала себе шуметь, сбивчиво и часто дыша, но не позволяя своему наслаждению срываться с губ.

Остатками трезвого рассудка, пока ещё не до конца оплавленного в горниле физической страсти, охотница понимала, что ее тело окончательно вышло из-под контроля. Она давно перешла рамки дозволенного и хорошо известного, и сейчас ей оставалось только сдаться на милость обстоятельств, позволить тому, кому доверила всю себя, провести ее этим путем до самого конца. Сгореть в этом пламени и возродиться из пепла подобно фениксу... пожалуй, это все, чего она сейчас желала.

Умелые прикосновения Кайрона к ее груди только усиливали напряжение во всем теле. Оно охватывало мышцу за мышцей, обволакивало каждый дюйм кожи, распространялось текучим жаром от ребер к низу ее живота, где вызывало сладкие томительные спазмы. Там, в сокровенных глубинах ее тела, внезапно поселилась странная щемящая пустота, вынуждая ее беспокойно ёрзать на постели. Не ведая толком что творит, эльфийка напрягала и расслабляла бёдра, сдавливая до лёгкой боли ноющую промежность. Так бесстыдно, но при этом так обжигающе приятно. Тело словно само подсказывало ей путь к освобождению от чувственных мук, что причиняли горячие губы и язык партнера, ласкающие ее соски. Она и представить себе не могла, насколько это может быть хорошо. Солнечный Коготь почти до крови кусала губы, наказывая себя за развратное поведение, но полузадушенные стоны теперь все равно с них срывались, лаская слух ее любовника.

Рука аратийца, лежавшая до этого спокойно на ее плоском, загорелом животе, тем временем неспешно двинулась вниз. Ещё одна эротическая фантазия командира Фонарщиков, не дававшая ему покоя годами во время близости с другими женщинами, вот-вот должна была стать явью.

Кайрон и без того наслаждался гладкостью кожи юной эльфийки, однако полное отсутствие волос на ее тщательно выбритом лобке сильно его взбудоражило. Ни одна из его прежних любовниц никогда подобного не делала, и их женскую сущность всегда скрывал небольшой островок волос. Промежность же Хенаэ была абсолютно чистой, невероятно эстетичной и оттого такой возбуждающей.

Он хотел увидеть ее вблизи, хотел прикоснуться. Эта мысль теперь занимала его голову практически целиком.

– Не зажимайся так сильно, рысенок, - тихонько попенял он эльфийке, с ласковой настойчивостью преодолевая сопротивление плотно сведенных вместе её бедер. - Раскройся для меня. Я не сделаю тебе больно.

Хенаэ уступила, хоть и не сразу, позволив мужским пальцам коснуться чувствительной нежной кожи ее гениталий. За мягкими, бархатистыми складками половых губ скопилась скользкая влага, тягучая и горячая, сочащаяся наружу из глубин тела, выдающая ее возбуждение.

Даже девственницу можно заставить изнывать от желания. И он отлично это знал. Несмотря на то, что Хенаэ уже намокла, она все ещё не была готова принять его. И пока этого не случилось, собственное болезненно напряжённое, сдавленное тканью нижнего белья и штанов естество предстояло лишь терпеливо игнорировать.

Кайрон продолжал ласкать ее, приучая к ощущениям, призывая тем самым доверять его рукам, быть послушной им в погоне за собственным наслаждением. Втянувшись, Хенаэ наконец-то шире развела ноги, позволяя его пальцам беспрепятственно раздвигать набухшие кровью обильно увлажненные складки, осторожно перебирать их, массировать все сильнее набухающий, остро чувствительный твердый бугорок в их глубине. В какой-то миг, один из его пальцев проник дальше, чем следует. Поморщившись от внезапно накатившего чувства странного натяжения и дискомфорта, охотница чуть отпрянула, хмуря тонкие брови.

Конечно же она была непорочна. Не сказать, что он и раньше в этом сомневался, но теперь вот убедился окончательно, натолкнувшись на упругое сопротивление девственной плевы. Сегодня в его объятиях она станет женщиной.

И все равно этого казалось мало. Он хотел исчерпать эту близость всю без остатка, насытиться в полной мере ощущением невинного девичьего тела, впервые познавшего мужчину.

Нехотя оторвавшись от раззадоренных, покрасневших от неистовых ласк сосков любовницы, аратиец проложил дорожку мокрых поцелуев вниз по ее животу, одновременно подхватывая под стройные бедра, покрытые все той же драгоценной россыпью веснушек.

– Что… что ты… делаешь? - прошептала Хенаэ, ощущая торопливые влажные поцелуи на внутренней стороне своих подрагивающих бедер.

– Глупый вопрос из уст такой умной девочки, - усмехнулся в ответ Кайрон, раскрывая ее настолько бесстыдно широко, что у нее на миг захватило дух. - Будет лучше, если ты просто отдашься ощущениям, рысенок.

Стыд снова набросился на нее, смешавшись в дикий, терпкий, совершенно нереальный коктейль с сильным сексуальным возбуждением, что одолевало ее вот уже с десяток минут, когда Хена поняла, что ее крепко держат, и тем самым не дают сменить бесстыдную позу. Аратийский командир же в этот момент устраивался поудобнее промеж ее ног.

– Кайрон... - с трудом ворочая непослушным языком, выдохнула охотница, но оставшаяся часть фразы благополучно растворилась в ее же собственном тихом нетерпеливом стоне, когда горячий пронырливый язык ее партнера, без малейшего намека на стыд, легко прошелся вверх-вниз по ее влажным половым губам.

Он был достаточно искушен в ласках подобного рода, да и девушкой, ещё не потерявшей невинность, его было с толку не сбить. Но Хенаэ все равно отличалась ото всех прочих. Как он и предполагал, ее бритые гениталии выглядели вблизи особенно возбуждающе, а ещё, кажется, были куда более чувствительными к стимуляции из-за отсутствия досадной помехи в виде лишних волос. Набухшие и розоватые от обильно прилившей к ним крови, влажно поблескивающие от изобилия женских соков. Каждое прикосновение к интимному месту словно пропускало по юному телу волны напряжённой дрожи. Эльфийка реагировала чутко и очень бурно, постанывая, извиваясь на постели, вскидывая бедра навстречу творящему с ней непристойности мужскому рту.

Кайрон без ненужного смущения пробовал свою возлюбленную на вкус, исследуя языком все, до чего мог добраться, уделяя особое внимание жадному до прикосновений клитору и преддверию влагалища, что у любой женщины являлось вратами наслаждения. Одна его рука вновь вернулась к ее груди, изредка пощипывая и сминая твердый сосок, усиливая тем самым приятные ощущения от оральных ласк.

Он не мог заставить ее достичь разрядки привычным способом, ведь обычно он использовал ещё и пальцы в дополнение к губам и языку, глубоко вводя их во влагалище, когда чувствовал, что любовница уже на грани. Но Хенаэ только предстоял опыт первого проникновения, поэтому и оргазм торопить не следовало.

Тем не менее, девушка очень быстро достигла состояния близкого к пику. Ее бедра и ягодицы ощутимо задрожали в мужских руках, дыхание сделалось рваным и частым. Хена жмурила глаза и судорожно комкала тонкими пальцами покрывало. Там, внизу, у нее уже был настоящий потоп, горячая влага капельками стекала по внутренней стороне ее бедер, а промежность болезненно пульсировала в предвкушении слияния с мужским началом.

– У тебя сладкий сок, - шепнул аратиец, оторвавшись от своего занятия. - Все потому, что ты ещё девственна.

Склонившись на ней и видя, как она откровенно изнывает от желания, Кайрон все же решил спросить:

– Расскажи мне, что ты чувствуешь, рысенок. Я хочу знать.

– Это почти... больно, - сбивчиво прошептала в ответ охотница, явно страдая из-за потери сладостных ощущений. Она была слишком возбуждена сейчас, чтобы смущаться и потому так доверчиво льнула к мужской ладони все ещё лежащей на ее промежности. - Внутри все ноет и сжимается, когда ты прикасаешься ко мне. Сделай что-нибудь... пожалуйста…

– Я дам тебе то, что ты желаешь, - проведя языком по всей длине ее уха, уверил возлюбленную аратиец. - Но, как я тебе и говорил, это может причинить тебе боль.

– Разве может быть еще больнее? - брови эльфийки мучительно сошлись на переносице, когда Кайрон безжалостно убрал руку от ее лона, стократно усилив ощущение "голодной" пустоты, терзающей ее изнутри. - Мое тело сходит с ума… я не могу это контролировать…

Ненадолго оставив свою юную любовницу в одиночестве, мужчина наконец избавился от остатков одежды, дав свободу истомившейся, призывно стоящей плоти. Хенаэ же, сквозь скованные любовной истомой, чуть смеженные веки, наблюдала за ним. Она не была шокирована, так как имела некоторое представление о том, что мужчины сильно отличаются от женщин ниже пояса. Однако подобное зрелище все же было порядочным откровением для невинной девушки.

Кайрон вновь присел рядом с ней на постели, позволяя беспрепятственно разглядывать то, что всецело завладело вниманием партнёрши. На его памяти, Хена была едва ли не первой девственницей, кого не смущал до полуобморочного состояния вид полноценной мужской эрекции. Природное любопытство и порядочная степень собственного возбуждения значительно притупляли обычную для невинной девушки стыдливость.

– Хочешь потрогать? - ненавязчиво спросил он, чувствуя, как под пристальным женским взглядом его желание всё усиливается.

Хенаэ не ответила. Для неё было чересчур говорить вслух о подобном, но любопытство и в этот раз взяло верх. Привстав с покрывала, она робко протянула руку, чтобы через мгновение обхватить узкой ладошкой горячую напряжённую плоть.

Кайрон медленно втянул воздух в лёгкие, стараясь сохранять контроль над собой. Его маленький любознательный рысенок прикасался к нему осторожно и мягко, без капли страха или отвращения.

– Он такой твердый, - заметила чуть слышно Хенаэ, отслеживая кончиками пальцев ход выраженных пульсирующих вен, оплетающих толстый и длинный ствол.

– Он такой, потому, что ты рядом, - негромко проронил аратиец, накрыв ладонью хрупкую девичью кисть и непрозрачно намекнув, как именно нужно двигать рукой, чтобы доставить ему удовольствие.

От основания к концу, и обратно, чувствуя, как смещается вслед за движением пальцев тонкая кожа, чуть сжимая в ладони открывшуюся чувствительную головку, истекающую предъэякулятом. Вскоре она научится. Вскоре ей начнет нравиться ощущение собственной власти над партнёром, приходящее в процессе подобных игр. Но не сейчас, определенно не сейчас.

Он быстро убрал руку, предоставив Хенаэ действовать самой, а затем вновь уложил ее на спину, прижимаясь к ней всем телом и ловя приоткрытые губы в глубоком поцелуе.

Хенаэ мгновенно растаяла в его объятиях: ощущать кожей кожу, ничем не прикрытую наготу, жадно впитывая жар тела и ритм сердцебиения, оказалось непередаваемо. Да и ее проблема вновь напомнила о себе, когда в низ живота нескромно вжалась твердая мужская плоть.

– Ты действительно этого хочешь, рысенок? - его шепот, казалось, пробрался в самое ее подсознание, вынуждая Хену невольно задуматься о том, что путей для отступления уже практически не осталось и то, что должно между ними вот-вот произойти, непременно разделит ее жизнь на "до" и "после".

Однако, она нисколько не сомневалась. Она была более чем уверена в своих чувствах и чувствах Кайрона, хоть и по-прежнему не достаточно хорошо представляла, что значит отдаться мужчине.

– Хочу, - выдохнула она прямо в целующие ее губы, решив, что настало и ее время вкусить запретный плод с тем, кого она успела полюбить всем сердцем.

– Моя малышка, - Кайрон покрывал влажными поцелуями ее шею и плечи, одновременно мягко раздвигая коленом стройные ноги девушки. - Постарайся расслабиться, хорошо?

Хенаэ вновь прикрыла глаза, когда партнёр лег промеж ее широко раскинутых бедер. Расслабиться, как посоветовал ей Кайрон, оказалось не так уж и просто.

Все ее внимание сосредоточилось на ощущениях внизу живота. Новых, ни на что не похожих, настолько ярких, что она, казалось, даже дышала теперь через раз. Дразня ее чувственность, он мягко провел головкой члена по влажным лепесткам малых половых губ, слегка потерся о набухший, беззащитный клитор, провоцируя тем самым эльфийку на тихий сладкий стон и только затем слегка надавил на эластичную преграду, хранящую девичью чистоту.

Сердце Хенаэ пропустило удар. Смутно знакомое ей неприятное ощущение крайнего натяжения вдруг вернулось, вызывая подсознательное желание отпрянуть, а лучше вовсе свести бедра. Крупная, сочащаяся мутными каплями предъэякулята головка горячо пульсировала в преддверии ее влагалища, все сильнее вжимаясь в податливую тонкую плеву, прокладывая себе путь в женское нутро.

Хена, сама того не желая, вдруг запаниковала, однако сильные мужские руки держали ее на удивление крепко, не позволяя вырваться, но при этом не причиняя вреда. Ее возлюбленный словно предвидел такую реакцию и потому вел себя очень спокойно.

– Не убегай от меня, - ласково, как ребенку, прошептал ей на ухо Кайрон. - Это нужно перетерпеть.

Девушка лишь крепче зажмурила глаза, и прикусила до крови нижнюю губу, стремясь ощутить хоть какой-то контраст с бурей болезненных ощущений в один миг захлестнувших ее, когда мужская плоть вторглась в тугое влажное лоно мучительным раскаленным жаром. Дрожащие пальцы талассийской охотницы судорожно сжались на широких плечах аратийца, впиваясь ногтями в его смуглую кожу.

– Больно, - сквозь тихий всхлип, выдавила из себя эльфийка, замирая от ощущения все глубже проникающего в нее естества, беспощадного в своей твердости и размерах, растягивающего изнутри тонкие стенки ее узкого, болезненно сжимающегося влагалища.

– Тише, тише, рысенок, - продолжал сбивчиво успокаивать ее Кайрон. - Уже все... ты такая тесная и так сильно меня сжимаешь, что я не могу двинуться. Пожалуйста, расслабься.

Хена с трудом могла совладать с ощущениями. У нее внутри бушевал настоящий пожар, причем к мучительным спазмам все ещё противящегося вторжению мужской плоти девственного лона почему-то примешивалось странное чувство удовлетворения, заполненности, едва ли не правильности происходящего. Так вот чего на самом деле так страстно желало ее тело, изнывая под смелыми прикосновениями возлюбленного?

Она изо всех сил старалась выровнять дыхание, но физическая боль от потери невинности по-прежнему терзала ее, так что на длинных ресницах эльфийки все же блеснули бисеринки слез.

– Моя девочка, моя малышка, - губы аратийского командира аккуратно сцеловывали непрошеные слезинки с ее щек. - Теперь ты стала моей по-настоящему. Теперь мы с тобой одно целое.

Ощущая поцелуи уже на своей шее, Хенаэ ещё чуть усилила хватку на чужих плечах, мечтая раствориться в тепле этого сильного тела, вжимающего ее в кровать. Они и правда стали едины. Эльфийка позволила этой мысли полностью захватить свой рассудок. Ей показалось, или боль действительно немного отступила? Хотела бы она, чтобы слияние ощущалось столь же приятно, как ласки, которыми они обменивались незадолго до того, как все случилось. И почему только физическая близость оказалась такой мучительной?

– Умница, - похвалил ее все тот же горячий шепот возле уха. - Боль быстро пройдет, если больше не будешь сжиматься.

Оставив на ее губах мимолётный поцелуй, Кайрон окончательно перенес вес своего тела на руки, которыми упирался в постель и сделал первое, осторожное движение бедрами.

Ей все ещё было больно, но уже не так, как в тот миг, когда он только вошел в нее. Боль из острой постепенно перетекала в ноющую, вполне терпимую. Каменно-твердая мужская плоть, несмотря на свои внушительные размеры, раз за разом скользила внутрь, то глубоко погружаясь в заветные глубины ее тела, чтобы наполнить их своей горячей пульсацией, то чуть отступая, заставляя спадаться изболевшиеся стенки, чуть подрагивающие в ожидании нового вторжения.

Умудрившись временно отрешиться от осколков боли, засевших в юном теле после слияния с мужским началом, Хенаэ начала для себя отмечать, насколько приятно ощущалось растущее сексуальное напряжение партнёра. Она водила раскрытыми ладонями по его влажной от выступившей испарины спине и могучим плечам, чувствуя сокращения под кожей сильных мышц, позволяла себе спускаться ниже, слегка царапая поясницу и ритмично вбивающие ее в постель бедра.

Его рваное частое дыхание обжигало ее шею и ключицы, бешеное сердцебиение оглушало. Замедлив и углубив ненадолго движения, Кайрон вновь всецело завладел вниманием Хены, жадно и напористо целуя ее нежные искусанные губы, мягко зализывая ранку на них, оставшуюся после того, как эльфийка в порыве мимолётного страдания их прикусила. Обнимая его за шею и зарываясь пальцами в поток шелковистых пепельных волос, охотница вдруг почувствовала себя безумно хорошо, несмотря на саднящую боль, что по-прежнему причиняло достигшее своего абсолюта перевозбужденное естество.

– Потерпи ещё немного...рысенок, - с трудом выдохнул он, припав исступленным жарким поцелуем уже к изгибу ее шеи.

– Кайрон, - с губ девушки слетел сдавленный болезненный вздох, когда ее вновь прижали к кровати, а мужские бедра задвигались значительно быстрее, чем прежде.

Аратиец так и не поднял головы, тяжело дыша ей в шею, с трудом сдерживая собственные стоны подступающего наслаждения.

Новые жгучие вспышки боли от частых резких движений внутри вынудили охотницу вонзить ногти во взмокшую спину любовника. Хенаэ мучительно выгнулась в его объятиях, слегка закинув голову и подставив тем самым нежную шею под поцелуи, что стали почти укусами.

Последние беспорядочные рывки его бедер ощущались особенно болезненно, но девушка послушно их стерпела, комкая побелевшими от напряжения пальцами уже покрывало, на котором лежала.

Практически достигнув своего пика, Кайрон с хриплым коротким стоном вошёл в нее особенно глубоко, вынудив рефлекторно сжаться и без того тесное влагалище и плотно охватить его готовый излиться член.

Горячее мужское семя выплеснулось в ее нутро, мгновенно облегчив мучения, хоть партнёр и сделал ещё несколько движений, чтобы окончательно освободиться от напряжения в теле. Шепча на выдохе ее имя, Кайрон бездумно и порывисто, но очень сладко и чувственно, находясь во власти ощущений, скользил губами по ее шее и груди.

Ещё несколько минут они оба наслаждались близостью, слившихся воедино обнаженных тел, восстанавливая дыхание и прерывисто целуясь. Хенаэ чувствовала, как внутри нее теряет твердость мужская плоть. Но что-то подсказывало ей, что это было далеко не все, что мог дать ей возлюбленный.

– Прости, рысенок, - чуть придя в себя прошептал он, осторожно покинув ее измученное тело и ложась рядом с ней. - Но в первый раз всегда бывает больно.

Лишившись спасительно тепла, которым щедро одаривал ее партнёр, пока прижимался к ней, Хена вдруг ощутила себя почти до слез неловко и неуютно.

Ее тело не самым приятным образом ломило от физического стресса и остатков фрустрации, а низ живота болезненно ныл, как если бы там была кровоточащая рана. Прохладный воздух, проникающий между ее по-прежнему раскинутых, чуть дрожащих ног, значительно усиливал дискомфорт, холодя кожу, обильно покрытую скользкой, липнущей при касании влагой.

Пытаясь выяснить, что именно с ней не так, эльфийка легко провела пальцами по внутренней стороне своего левого бедра и тут же поднесла руку к глазам.

– Кровь? - ее голос звучал не столько испуганно, сколько озадаченно, когда она перевела взгляд на устроившегося рядом мужчину.

– Тебя это правда удивляет? - аратиец выглядел абсолютно спокойным, расслабленно подперев подбородок рукой и с нескрываемой нежностью глядя на нее.

В глазах юной охотницы был немой вопрос и потому он таки счёл нужным прокомментировать ситуацию:

– Естественно у тебя кровь, потому, что ты только что рассталась с невинностью. Когда мужчина и женщина впервые становятся близки, девственная преграда, существующая до той поры внутри женского тела разрушается. К несчастью, это не безболезненный процесс.

– А как же... - Хенаэ осеклась на полуслове, ощутив неловкость от того, что обсуждает это с мужчиной.

– С тобой все будет в порядке, рысенок, - мягко улыбнулся ей Кайрон, безошибочно прочитав все недосказанное в зелёных глазах. - Кровь, которую ты видишь, это всего лишь напоминание о том, что ты стала женщиной.

Хена невольно смутилась, чувствуя, что снова краснеет. Что вообще она за разговоры ведёт, лёжа голой рядом с точно таким же не одетым командиром?

– Пару дней, конечно, поболит, - философски заметил ей аратиец, стараясь перестать так хитро улыбаться, чтобы тем самым ещё сильнее не смущать свою любимую девочку. - А потом ты будешь готова начать познавать эту сторону бытия с других, более выгодных сторон.

Эльфийка поглядела в ответ с лёгким осуждением, тоже повернувшись на бок, чтобы находиться лицом к собеседнику.

– Ну неужели ты думаешь, что заниматься любовью это всегда так больно? - понизив тон и доверительно глядя ей в глаза спросил он.

– Ты меня смущаешь, - ушла от ответа Хена, тем не менее откровенно млея от прикосновений возлюбленного, когда тот вздумал убрать с ее лица выбившуюся было на глаза медно-рыжую прядь.

– И в мыслях не было, - совершенно неубедительно возразил ей он.

О чем-то задумавшись, охотница вдруг ощутимо помрачнела, в прочем, все ещё продолжая прижиматься щекой к его теплой ладони.

– Эй, ну что такое, малышка? - мгновенно отреагировал аратиец, не считая нужным оставлять в такой момент свою юную любовницу наедине со своими мыслями.

И та снова, в очередной раз, удивила его, решив открыто обсудить волнующую ее проблему:

– Скажи мне честно, - пристально глядя ему в глаза, спросила она. - По-твоему, я легкомысленная? Ведь только шлюхи ложатся в постель с мужчиной, с которым не связаны узами брака…

– Это ты мне скажи, кто вбил в твою прекрасную голову такую откровенную чушь, - слегка нахмурился в ответ Кайрон. - Ведь только девушки, в которых их же собственная семья видит лишь товар, не могут себе позволить право выбора. В том, что произошло между нами нет ничего дурного, потому, что мы оба этого хотели.

Солнечный Коготь промолчала, очевидно все ещё терзаясь сомнениями, а он в это время продолжил:

– Да и к тому же, почему ты решила, что я не серьёзен по отношению к тебе?

С минуту Хенаэ неотрывно глядела в его золотистые глаза, а затем, как показалось мужчине, тихо всхлипнув, порывисто прижалась к его груди.

– Ну что, ты? Что ты, глупышка моя? - крепко прижимая ее к себе, ворковал аратийский командир. - Близость - лишь способ узнать друг друга чуть лучше и дать волю чувствам. Здесь, в Тайносводье, каждый из нас от затмения к затмению ходит по краю пропасти, сражаясь с Тенями, нерубами, кобиссами, да ещё Священное Пламя знает с чем, рискуя не вернуться к тем, кого любит. Время проведенное здесь, многому меня научило. Пока мы живы, нужно брать от жизни все, что она даёт. Ты очень дорога мне, рысенок... и если однажды ты захочешь какую-нибудь церемонию или что-то ещё в этом роде, как это принято у твоего народа, я сделаю для тебя и это.

Хенаэ не верила своим ушам, но при этом чувствовала себя безумно счастливой, самозабвенно кутаясь в объятия своей первой любви, растворяясь без остатка в звуке его негромкого голоса, в незабываемом запахе и нежном тепле. Как она вообще могла позволить себе в нем сомневаться?

Ей было очень хорошо рядом с ним. В плену этих сильных рук, что успокаивающе гладили ее по спине, пробравшись под смятую ткань рубахи, ощущая лёгкие поцелуи на своей растрепаной макушке и влажных висках. Она больше не смущалась ни своей наготы, ни наготы возлюбленного, откровенно млея от столь тесного контакта, наслаждаясь контрастом между собственным маленьким и хрупким телом и крепким мужским. Ее небольшая, аккуратная грудь упиралась в литые мышцы на широкой груди аратийца, а бедра чуть сжимали мужское мускулистое бедро.

Они с Кайроном определенно вышли на новый уровень общения. Кто бы только мог подумать, что такое может случиться, когда они всего пару часов назад стояли спина к спине у пролома неподалеку от Эгиды из которого все ползли и ползли проклятые нерубы.

– И что мы теперь будем делать? - наконец подала голос охотница, чуть приподняв голову с мужской груди.

– Я бы предложил тебе поспать пару часов, - последовал совершенно будничный ответ. - Как изначально собирались. До следующей смены фазы Беледар, нам обоим нужно хорошо отдохнуть и набраться сил.

Хоть это было и не совсем то, что Хенаэ ожидала услышать, в словах Кайрона было столько рациональности и безусловно правильного в сложившейся ситуации посыла, что она даже не нашлась, что возразить.

– Ты ведь останешься со мной, верно? - вместо этого спросила она.

– Не хочешь спать одна, рысенок? - в голосе аратийца отчётливо послышалась беззлобная насмешка. - Моя смелая девочка. Если ты этого желаешь, я, конечно же, никуда не уйду.

– Мне нужно ненадолго в уборную, - сказала эльфийка, неохотно выпутываясь из его объятий.

– Само собой, - кивнул мужчина, наблюдая за тем, как его возлюбленная с несколько потерянным видом свешивает босые ноги с кровати. - Я пока приведу в порядок постель.

Снова оказавшись в ванной, залитой сквозь небольшое окно, расположенное практически под самым потолком, мягким ровным светом Беледар, Хена отыскала на полке чистое, старенькое на вид полотенце и слегка смочила его теплой водой, оставшейся на дне керамического кувшина, приготовленного для споласкивания после ванны.

Этого было вполне достаточно, чтобы стереть с кожи остывшую испарину, но слишком мало для того, чтобы хорошенько подмыться. Следы подсохшей крови на бедрах, несмотря на полное понимание их происхождения, все равно вызывали у нее смутную тревогу, заставляя вспоминать недавнее соитие и, тем самым словно усиливая отголоски щемящей, ноющей боли, засевшей внутри. Такова была плата за физическое слияние с мужчиной.

"Кровь пошла, когда он засунул в меня эту свою огромную твердую штуку... Я сразу подумала, что она слишком большая. Не удивительно, что из-за нее внутри что-то порвалось и теперь болит. Но почему оттуда до сих пор течет? - подумала про себя эльфийка, осторожно промакивая полотенцем промежность и стремясь убрать все следы произошедшего. - Тетя Линиэль ни разу не говорила со мной об этом, пока я жила в Луносвете. Это так неприятно признавать, но я практически ничего не знаю о собственном теле".

В спальню Хена решилась вернуться только лишь тогда, когда странное белесое нечто, чуть окрашенное ее собственной кровью, перестало стекать вязкими каплями по бёдрам. Достаточно было того, что это, по словам Кайрона, не угрожало ее жизни, с остальным она планировала разобраться позже.

Аратиец к этому времени успел перебраться в разобранную постель, предусмотрительно убрав подальше запятнанное девственной кровью своей юной любовницы покрывало, и даже, кажется, уже задремать.

Хенаэ, неслышно ступая босыми ногами по дощатому полу, приблизилась к кровати. Хорошо, что он заснул. Избавил ее, тем самым, от ещё пары неловких моментов.

Скинув с себя небрежно наброшенную на голое тело рубаху, которую она так и не решилась оставить в ванной после обтирания, охотница проворным лисохвостом скользнула под тяжёлое одеяло.

Кипенно-белое постельное белье встретило ее запахом свежести и ощущением зыбкой прохлады, коснувшейся обнаженной кожи. Первой ее мыслью было, как в детстве, свернуться калачиком на своей половине просторной кровати, пока простыни не прогреются до комфортного тепла, но затем она передумала. Ведь она больше не ребенок. Придвинувшись к чутко дремлющему Кайрону, Хена осторожно прильнула к нему, оплетая горячее мужское тело руками и ногами, устраивая рыжую сумасбродную голову на широком плече.

Наградой за проявленную решимость ей стал неспешный глубокий поцелуй и ощущение руки возлюбленного обнимающей ее за талию.

– А ты разве не спал? - шепнула она, когда их губы наконец разомкнулись.

– Почти, - мурлыкнул аратиец, не открывая глаз и вновь расслабленно откидываясь на подушки. - Хотел дождаться тебя, рысенок. Но сейчас, я так полагаю, самое время.

Талассийская охотница не сочла более нужным беспокоить его и продолжать диалог. Ей было тепло и уютно, а вскоре ставшее ровным и размеренным дыхание Кайрона начало навевать сон и на нее. Если в мире и существовало место, где она почувствовала бы себя в большей безопасности и комфорте, то Хена совершенно точно о нем не знала. И, что самое главное, знать на данный момент абсолютно не хотела.

Тишина снова окутывала ее, размывая и стирая грани реальности, позволяя погрузиться сначала в полудрёму, а затем и вовсе в глубокий спокойный сон.

Но снился ей отнюдь не чуждый свет таинственной Беледар, сияющей денно и нощно под каменным куполом Тайносводья, и равнодушно взирающей на оплот аратийской веры, величественный Мерельдар, а золотистые леса Кель'таса, утопающие в первых лучах восходящего солнца, шпили Луносвета подернутые предрассветным туманом, ласковый ветер, шелестящий в листве талассийских дубов…

И однажды она будет вынуждена вернуться, оставив позади подземный мир, давший ей временный приют, оставив позади того, чья вера в Священное Пламя окажется, вероятно, сильнее чувств к ней. Дитя Вечного Солнца, что направляло из века в век ее народ, прямой потомок Странников Кель'таса, что рано или поздно перестанет быть просто "Хеной из Луносвета", а примет свое наследие, произнося с лёгкой горечью и памятью о невосполнимых утратах - Хенаэ Алиэнор Солнечный Коготь.