— Зук… Зук!..
Зук прикинул, сколько сейчас времени. Время не прикидывалось, а тëмный потолок совсем не наталкивал на нужные мысли. Наталкивал он лишь на желание прекратить думать ещё на пару часов. А лучше — на всю жизнь.
— Мы опоздали на пару?.. — с тяжёлым вздохом вытащил из себя Зук.
— Нет, нет, Зук! Время есть!
— Что такое, Надь?.. Спи лучше, спи… — перевернулся Зук на другой бок в слабой надежде, что Надя его послушается.
— Я не могу спать, Зук! Мне кажется, ко мне только что пришло вдохновение!
Зук прикинул: наверное, это надолго. Сейчас Надя пойдёт воплощать свою мысль и…
— Но я думаю, хорошая ли это идея…
Зук выпустил вздох в подушку. И пробормотал туда же:
— Раз пришла, значит, хорошая…
— Это не так работает, Зук.
— С идеей надо переспать, — вдруг вспомнил он. — Переспишь и решишь…
— Она не даст мне уснуть. Скажи, разве у тебя никогда такого не было?..
Все воспоминания заволокло чëрной пеленой, которая ночью развеяться не могла.
— Сейчас точно нет…
В любое другое время Зук легко смог бы представить, как Надя обиженно надувает щëки. Он даже посчитал бы это милым и захотел бы смотреть на её лицо как можно дольше, «растворяясь в её взгляде», как бы она сказала. Но сейчас он хотел видеть перед собой только темноту и слышать только тишину.
Уж точно не усталый вздох.
— Эх, Зук, Зук…
— Эх, Надя, Надя, — не сдержался он, передразнив с улыбкой. — Хорошие девочки в это время должны спать…
— А я плохая! — сказала она со смехом. — Я рисовать хочу!
— Нарисуй тогда меня спящим, — вдруг пришла ясная идея. — Я тебе позировать буду…
Зук даже перевернулся, чтобы принять более удобную изящную позу.
— Эх… Ну и ладно. Ну и не нужно, — вздохнула Надя. — Сама всё сделаю.
— Вдохновения…
— Добрых снов, — ответила она елейно.
Последней мыслью Зука в ту ночь стало то, что ему, должно быть, не суждено понять особенно чувственных натур. А о том, как ему извиняться, он задумается лишь на утро.