— Кто-нибудь меня слышит? — крик раздается в пустом помещении средь сильных механических помех и шипения, — пожалуйста, спасите меня.
***
Кихен срывается на бег, юрко петляя меж запутанных улиц заброшенной части города, он бежит быстро, но недостаточно для того, чтобы уйти от погони. За ним гонятся человек пять, а может больше, они громко кричат ему вслед, что как только догонят, а они обязательно это сделают, то ему не жить. Страх пробирает до костей, потому что он явно не тот человек, который сможет убегать от хулиганов целую вечность. Черт же его потянул зайти в эту часть района. Все произошло из-за его чрезмерной задумчивости и невнимательности по дороге домой. Он попросту не осознавал куда идет, пока не стало слишком поздно, не надо было во время ходьбы разглядывать мягкие и такие пушистые облака. Ему необходимо было следить за дорогой. Он слушал нежные песни, рекой льющиеся из наушников, размышлял и загадывал желания, такие добрые, сказочные и необходимые. Кихен чувствовал, что в его жизни что-то пошло не так около полугода назад, вся радость от жизни, мелочей и приятных подарков абсолютно испарилась, на протяжении многих дней он не ощущал ничего, кроме тревожности. Впрочем, его нервы стали сдавать еще раньше, задолго до такого состояния студент чувствовал, что внутри у него что-то меняется, почти каждую ночь ему хотелось плакать из-за этого, но он никак не мог заставить себя пролить слезы, как будто внутри него образовалась огромная пустыня без грамма воды. Кихен всем телом ощущал эти изменения, странности, но вот сформулировать или четко выразить их не мог, как и поделиться ими, просто день за днем необратимо менялся и боялся узнать до какой степени все может дойти и кем он станет в итоге. Будет ли бездушной и спокойной сволочью, нервным параноиком или же равнодушным циником, неизвестно к чему он придет, но одно шатен ясно понимал, прежним ему никогда не стать. День за днем наблюдая метаморфозы в своем состоянии, Ю глубоко внутри жаждал, чтобы его спасли, нашли, отогрели и сказали, что все обязательно будет хорошо, что это всего лишь такой период и нет никаких страшных перемен, это взросление и смена мировоззрения, только и всего. Он бы многое на свете отдал за такого человека. Но его не было. Рядом с ним никого и никогда не было, и Кихен искренне недоумевал почему. Он ведь вполне себе симпатичный парень с хорошим характером, при нем подтянутое тело, да и с чувством стиля все в порядке, но почему-то ему не везло. Студент думал, что дело в том, что он какой-то не такой, бракованный, никому не нужный. Странный. Кихен частенько во время пар смотрел на небо, такое красивое и далекое, рассматривал, как забавно мягкие кучевые облака спешат куда-то, так торопятся, гонимые ветром, будто Золушка, убегающая с бала ровно в двенадцать часов, он мягко улыбался и загадывал снова и снова одно и тоже заветное желание — найти своего человека. Ю достаточно романтичный парень, хоть подобного в жизни не признает, и очень тактильный, ему так хотелось найти того, на кого сможет излить всю свою скопленную за все эти годы нежность, ласку и заботу. Представлял какого это быть вместе с кем-то и делать совершенно обычные вещи вдвоем: ходить за ручку, готовить вместе еду или же петь в караоке. Вроде, проще этого ничего нет, но почему-то его реальность резко отличалась от мира счастливых парочек, у него нет никого такого, кого бы он мог назвать любимым. Своим. Родным. Это сильно било по его гордости и отражалось на всех сферах жизни, накладывая болезненный отпечаток ненужности, его былая самоуверенность таяла как дым день за днем. Он ужасно устал слушать колкие вопросы о своем вечном одиночестве и оправдываться тем, что слишком занят для отношений. У шатена никогда не было огромных запросов, единственное, что он желал видеть в своем избраннике — доброта, это качество было для парня превыше всяких других, потому что ему надоели злые, лживые и токсичные люди, потому что он верил в лучшее и хотел оградить себя от ненужных волнений и боли. Не то, чтобы на Кихена совсем никто не обращал внимания, конечно же, его замечали, но такие люди, которым страшно сказать да, потому что это будет словно удавка на шее, которая после очередной сцены ревности может затянуться настолько сильно, что больше никогда не позволит дышать. А все те красивые девчонки, что бегали за ним были абсолютными пустышками, они никогда бы не поняли его и не разделили бы стремлений. Их миры могут соприкасаться, но в жизни не пересекутся, а уж тем более никогда не сольются в одну красочную и яркую вселенную. Кихен выше всего ставил само чувство любви, ему хотелось искренности и взаимности, а не горького опыта, поэтому он мягко говорил этим дамам, что ничего не получится, а потом всю ночь не спал, мучаясь и думая о том, какой же он все-таки идиот, романтичный придурок с ветром в голове, который верит в чистую искреннюю любовь с первых секунд, но видимо так не бывает и надо брать, что дают, иначе он рискует остаться навеки одиноким, но зато с принципами. Мало ему переживаний на тему любви, так еще и темные страшные чувства накрыли его с головой, ему постоянно казалось, что вот-вот и он утонет в какой-то грязной, мутной воде. Кихену не хватало воздуха, он открывал рот, глотал мерзкую жижу, а она с превеликим удовольствием проникала в него и заполняла изнутри, создавая тем сам новую реальность. Когда ему все-таки удалось задышать полной грудью, он сразу же заметил перемены: в его в глаза навсегда въелась темная пелена, внутри все окрасилось черным, а сам мир потерял цвета. Теперь его ждала только боль, страдания и угрызения совести, потому что не такой, не лучший. Потому что неудачник.
Кихен злится на себя, потому что как последний дурак попался в ловушку уличных хулиганов. Нужно было лишь отдать им деньги и мирно уйти, но нет, он рванул вглубь района, который не знал и о котором ходили разные страшные байки, начиная от того, что тут могут убить, заканчивая тем, что здесь часто видят призраков, которые, к слову, также могут помочь несчастным людям свести счеты с жизнью. Теперь у него только два неутешительных выбора: умереть от рук бандитов или героически погибнуть в схватке с потусторонним миром, он вымученно усмехается и прячется под строительный мусор, состоящий из огромных палок, больших кусков старого линолеума и бочек с какой-то жижей, от которых воняет за километр. Ю необходим отдых, он далеко не спортсмен и не великий спринтер, всего лишь обычный человек, который прожигает свои дни валяясь на диване, пожираемый депрессией и тревожным расстройством. Кихен дышит с большим придыханием и прижимает к груди свою школьную сумку. В мыслях он обзывает себя последним неудачником и даже думать боится, что на такое скажут его родители, им это точно придется не по душе. Отцу и матери он вообще не нравится, каждый день Ю слышит от них, что более бесполезного и ленивого человека трудно было сыскать на всем белом свете. Они упрекают его за многое, но особенно любят говорить о том, что он постоянно сидит в интернете, переписываясь с кем-то, и не занимается ничем полезным. «Ты просто лишний рот» — возникает в голове у Кихена любимая фразочка его папы. Отцу были абсолютно безразличны успехи сына в школе и стопка хвалебных грамот, единственное, что он замечал, так это уходящие на подростка финансы, огромные деньги, по его мнению, хотя это были лишь жалкие копейки для их семьи. Взрослый мужчина строго отчитывал мать за лишние траты и иногда бил сына, чтобы не мешался и не лез под ноги, раз ему позволено здесь жить. Мать Кихена любила, но боялась проявлять это открыто, потому что еще сильнее любила отца и, выбирая между ними, всегда отдавала предпочтение далеко не в пользу сына. Чем старше он становился, тем больше ее отношение становилось прохладным, и вот тогда у него появилась мечта. Кихен учился как сумасшедший, чтобы поступить на бюджет в выбранном институте и зарабатывать своей профессией так много денег, чтобы снять себе отдельную квартиру, а после и вовсе стать знаменитым. Не потому что это статус, а потому что Ю прекрасно осознает, что только в этом случае он, мать и отец снова смогут стать семьей, хоть и фальшивой. Студент отчаянно желает получить похвалу от них, признание того, что он гордость семьи. Ю так хочет с улыбкой рассказывать о том, что преподаватель назвал его фотографии лучшими в группе, что он совершает огромные успехи и известный журнал покупает у него серию снимков, все это так просто, но почему-то совершенно недостижимо. Как же он мечтает обнять свою маму и не видеть испуг в ее глазах, то как она оборачивается по сторонам, проверяя точно ли они одни сейчас, и только после этого прижимает свои холодные и влажные от волнения ладошки к спине, проводит пару раз сверху вниз, похлопывает, а после отстраняется и уходит, не оборачиваясь, оставляя его одного нервно закусывать губы, чтобы не заскулить от боли. Кихен в них сильно нуждается, ведь эти люди являются его единственной семьей, которую он не может подвести, попавшись в драку, в которой ему стопроцентно переломают кости и разорвут недавно купленную одежду. Впрочем, за последнее парень боится больше, ведь ему снова укажут на деньги, которые он еще не зарабатывает в достаточном количестве и сидит на шее у родителей.
— Где ты, маленький крысеныш? — голос одного из хулиганов раздается в опасной близости, — выходи, мы хотим поиграть.
Ю зажимает рот руками, чтобы ни в коем случае не проронить никаких звуков, да и старается задержать дыхание, вжимаясь спиной в кирпичную кладку заброшенного дома. Ему нужно убежать отсюда, спастись и вернуться домой к восьми вечера, иначе будет серьезный выговор, шатен морщится и съеживается, представляя насколько грубые слова в этот раз ему выскажет отец и какое сильное разочарование он увидит в глазах матери. Больно. Еще и этот дурацкий праздник сегодня, как назло, даже если закричать, то никто не услышит, люди отмечают канун дня всех святых. Ужасное событие. Единственная надежда на спасение — это усиленный в честь праздника патруль полицейских, стражи порядка обещали реагировать мгновенно на каждый тревожный звонок. Кихен тяжело вздыхает и думает, что мало ему кошмаров во снах, так эти ужасы теперь он видит наяву, видит и чувствует отвращение. Да и всем тем детям, которые так и льются рекой в их дом, он жутко завидует, отец и мать дарят им солнечные улыбки и конфеты, говорят с ними, щекочут, играются, словом, делают все то, что никогда не делали для него.
— Бу! — раздается над ухом Кихена.
Он вскакивает, с ужасом осознавая, что его нашли и, отпихивая от себя парня с ужасным оскалом и разрисованным лицом, бежит прочь, в сторону огромного здания на окраине. Будь что будет. Ю сильно устал, вымотан и не видит всех препятствий из-за наступающей ему на пятки темноты, но несется вперед, падает и быстро поднимается, все ради того, чтобы сохранить свою жизнь, чтобы вернутся к родителям. Домой. Ю оборачивается назад, слыша топот и разъяренные голоса хулиганов, которые явно устали искать иголку в стоге сена и сейчас, увидев ушко, планируют, наконец-таки, позабавиться как следует. Кихен напуган до дрожи, он бросается в сторону, но оступается и проваливается вниз, в темноту, приземляясь на какой-то старый, отвратительно пахнущий матрац. Это внезапное происшествие радует его сразу по нескольким причинам: мягкое приземление помогло ему унести ноги, мгновенно пропав из поля зрения бандитов, и не создало звуковое цунами, по которому его местоположение бы вычислили. Студент не двигается, чтобы не создавать лишнего шума, и ждет около получаса, пока голоса преследующих его хулиганов не растворятся вдалеке.
— Кто-нибудь, есть здесь кто-нибудь? — голос эхом раздается в округе и врезается в сознание Ю лезвием.
Кихен, недолго думая, поднимается на ноги и идет в направлении источника звука, раз он тут не один, то это само по себе уже огромный плюс. Тем более, если объединиться, то будет не так страшно, да и силы увеличатся, как не посмотри это выгодно. По всей видимости он упал в какой-то подвал или что-то наподобие этого, хоть его и потрепало, но зато остался жив и здоров, отделался всего-то парочкой лишних синяков. Ему несказанно повезло, что не провалялся в обмороке несколько часов, ведь в полной темноте было бы проще простого переломать себе ноги о кучи мусора и раниться о битое стекло, валяющееся здесь повсюду. Ю снова слышит зов о помощи и видит перед собой лестницу, ведущую наверх, он робко заглядывает за угол, проверяет насколько там безопасно и только после этого шагает по пыльным ступеням, крепко держась за перила. Пропуская пролет за пролетом, Кихен задумывается, а все же к кому он идет, стоит ли это делать, возможно там такой же хулиган, но только шутник, рассчитывающий на милосердных дурачков, парень останавливается, но спустя мгновение вновь продолжает подъем — не похоже это на дурацкий розыгрыш, голос звучит слишком жалобно, такое сложно подделать. Добравшись до четвертого этажа, студент вертится по сторонам, старается беззвучно шагать вперед и найти человека, так отчаянно зовущего на помощь.
— Ты меня слышишь? — Кихен говорит вполголоса, опасаясь привлечь внимание своих преследователей, если те все еще ищут его.
— Помоги мне, пожалуйста! — резкое шипение и свист словно ножом разрезают мертвую тишину внутри здания, — мне страшно.
— Где ты? Я тебя не вижу, скажи мне, как тебя найти?
— Я… Я не могу понять где я, — снова громкое шипение.
Ю подходит к дверному проему и осматривает небольшую комнату, в ней голые бетонные стены, кое-где остались приклеенные кусочки древесины, побитые стеклянные бра, а по середине красуется огромное декоративное окно с наличниками. Он останавливается и любуется, ведь под рамой очень живописно нарисовано небо, такое красивое, нежно-голубое, с пушистыми облаками, плывущими по нему, живший здесь человек явно большой мечтатель, не хуже его самого уж точно. Кихен аккуратно проводит кончиками пальцев по стеклу импровизированной оконной рамы и улыбается нежно и тепло.
— Где ты? — голос снова раздается и его слышно гораздо громче, нежели в прошлый раз, значит он на месте.
Ю становится не по себе, потому что голос-то он явно слышит, но никого не видит. Здесь должен быть кто-то живой, способный разговаривать и мыслить логически, но из живых существ в этой комнате один Кихен. Напуганный до дрожи Кихен.
— Пожалуйста, не уходи, можешь хотя бы просто поговорить со мной? — резкий высокий звук, заставляет парня зажать уши и скривиться, но после помещение снова наполняет равномерный шум, — останься, прошу.
Студент приходит в ступор, понимая, что все эти звуки шипения и высоких частот не просто непонятные вещи, а белый шум, издаваемый темным радиоприемником, повернутым к стене.
— Эм, отлично, с радио я еще не разговаривал, повелся как придурок, теперь мне точно влетит от родителей, как им объяснить, где я был и почему порвал купленную только вчера одежду? — Кихен прикусывает губу, явно расстраиваясь и ожидая не лучшего времяпрепровождения.
— Я не радиопрограмма, а живой человек в беде, помоги мне. Прошу помоги.
— Что? — Ю отпрыгивает к противоположной стене, — только не говори мне, что ты тот самый неупокоенный дух, который убивает людей в этих окрестностях.
Заливистый смех в ту же секунду заполняет небольшую комнату на четвертом этаже, если бы это был смех его друга или же знакомых, да хотя бы просто людей, которых он видит было бы не так жутко, а вот радио, говорящее с ним и обладающее явным интеллектом, не способствует ничему иному как коллапсу всего сознания Кихена в принципе.
— Я за всю свою жизнь и пальцем никого не тронул, а ты говоришь про убийства, — снова мягкий смех заполняет тишину, — не бойся меня, я не причиню тебе зла.
— Кто ты? Почему ты говоришь со мной через радио? Как такое вообще возможно? — Ю думает, что это чей-то дебильный розыгрыш и бесшумно подходит к радиоприемнику, чтобы осмотреть его на наличие жучков, диктофона и еще каких-нибудь сверхумных устройств.
— Я не знаю своего имени, не помню его, иногда я слышу, что меня зовут, но абсолютно не могу запомнить. А тебя как зовут?
— А что-нибудь другое ты помнишь? Хотя бы какую-то информацию о себе, о том каким человеком являешься или являлся? — шатен копается в проводах, открывает заднюю панель, да и осматривает со всех сторон раритетную вещичку, но не находит ничего подозрительного, это всего-навсего обычное радио, — сколько тебе лет, где ты живешь, чем занимаешься, что-нибудь?
— Я точно не мертв, пожалуйста, хватит. Ты же говоришь со мной, как я могу быть призраком?
— Прости, конечно, но я не каждый день веду диалоги с радио. Это шокирует.
Парень подходит к оконному проему, точнее тому, что от него осталось, и осторожно выглядывает на улицу, сразу же замечая бандитов вдалеке, они все еще ищут его и громко матерятся при этом. Делать нечего, выбирая между потусторонним разговором и стопроцентной смертью, Кихен придерживается первого варианта, возможно этот голос подскажет ему как выбраться отсюда живым и невредимым.
— Радио? Ты уже третий раз это повторяешь, что это значит?
— В смысле? Твой голос раздается из приемника, сопровождаемый мелкими помехами и эта главная причина почему я тебя испугался, ты — радио.
— Как? Как такое может быть? Я ощущаю свое тело, могу пошевелить руками, могу двигать ногами, могу абсолютно все, но ничего не вижу. Вокруг абсолютная темнота, я нахожусь в ней с того момента как проснулся, это нешуточно испугало меня сначала, я так громко звал на помощь, не переставая ни на минуту, кричал, умолял, скулил, но все без толку. Никто меня не слышал, никто не хотел отзываться, мое горло болело, голос стал охрипшим, но я все равно звал на помощь изо дня в день, не знаю сколько времени прошло, все дни слились в один темный и непрекращающийся кошмар. Я почти потерял надежду, но услышал твой голос в ответ, до сих пор не верится, что ты пришел за мной. Спасибо. Ты не представляешь, как много значит для меня чувствовать, что я не один.
Ю изумленно таращится в сторону коричневого радиоприемника, после чего делает пару шагов в его направлении и приседает на корточки, вновь рассматривая детали.
— На приемнике золотыми буквами написано имя «Вонхо», могу я так тебя называть? — парень аккуратно выводит это имя кончиком пальца, почти невесомо касаясь самой надписи, — меня зовут Ю Кихен, я студент, учусь на фотографа.
— Мне нравится это имя, оно подходит, — шипение, смешанное с легким смехом, раздается из радио.
— А может ты что-то знаешь про это здание, в котором я сейчас нахожусь? Оно в старом районе на улице ученых, в самом конце, очень похоже на больницу или детский лагерь, — это последняя надежда Ю на легкий путь к спасению.
— Я, к сожалению, ничего не знаю. Хотя, если подумать, я уверен, что со мной разговаривает самый замечательный человек во всем мире, — голос из приемника меняется, звучит нежно и тепло, так, будто бы Кихен для него и взаправду что-то значит.
— Никто и никогда не говорил мне настолько приятные слова, — студент смущается, потому что не знает, как реагировать на внезапный комплимент и поэтому выдает правду.
— Даже родители?
— Особенно они, от них я слышу лишь упреки и ругань, что я самый бесполезный и никчемный человек во всем мире. Просто лишний рот, грязное пятно на их безупречной супружеской жизни. Никто. Им было бы гораздо лучше без меня.
— Они ошибаются, ведь такой человек, которого ты описываешь, никогда бы не пошел спасать кого-то другого, рискуя своей жизнью, а ты нашел меня и успокаиваешь разговорами. Я уверен, ты понимаешь, что можешь уйти в любую секунду, оставив меня одного, но продолжаешь поддерживать. Возможно для тебя это пара обычных слов, но для меня нечто большее, намного более ценное, чем ты можешь себе представить. Спасибо.
— Вонхо, послушай… Ты не должен говорить мне такое, все вовсе не так, я не такой хороший, как ты думаешь, всего лишь жалкий неудачник, который запутался и не знает, что ему дальше делать, — Ю присаживается рядом с радио, опираясь на него боком и опускает голову на колени, его разом настигают все темные чувства, от которых он безуспешно пытался спрятаться, ему вдруг неимоверно сильно захотелось открыться этому парню, рассказать о том, что давным-давно терзает его душу, — я умереть хочу.
Было непомерно тяжело сознаваться себе в таком, но его мир изменился, реальность стала отвратительной, пресной и такой туманной, он перестал видеть смысл во всем происходящем вокруг. Для чего он учится, для кого фотографирует и старается, за что держится в этом мире, если на чистоту, то уж точно не за крепкие семейные узы, о которых грезит во сне и наяву. На деле последнее, что его удерживает на тонкой ниточке — это мечта. Та самая, единственная мечта: найти своего человека, того, кто бы смог понять его, полюбить и принять таким, какой он есть, со всеми недостатками и проблемами, а в ответ Кихен подарит тому человеку весь мир, его огромную любовь и нежность. Как жаль, что эта нить с каждой минутой все больше истончается и меньше поддерживает в нем жизнь, наверное, он сейчас как тлеющая свеча, которая выгорит до тла и не оставит ничего после себя. Не всем же быть счастливыми и сиять от взаимных чувств, вероятно должны быть такие как он. Бракованные. Чтобы огонь тех, кто настоящий и правильный, на его фоне ярко горел днем и ночью, освещая все вокруг и показывая остальным смысл жизни.
— Я вот любил пить чай с малиной, еще брал овсяные печенья, макал их прямо в кипяток и частенько они падали в кружку, а я неловко вылавливал их ложкой, превращая вкусный напиток в странное месиво, — собеседник снова заливисто смеется, — а еще люблю лимоны есть. Я режу их тонкими дольками, обожаю смаковать эту кислоту, от которой сильно щиплет губы, сильно морщиться, но все-таки лезть за добавкой. Ты ешь лимоны или любишь что-то менее кислое, например, яблоки или персики? Почему-то мне кажется, что ты любишь ананасы. Это так?
— Что? — Кихен в полном замешательстве.
— А, не беда, если не любишь, их мало кто любит, да и вообще какие люди едят эти странные плоды с мини-пальмой наверху, наверное, только самые суровые варвары. Хм, тогда ты ешь бананы, они такие сладкие, когда спелые, и мягкие. Помню, как-то раз ел банан, знаешь с этой черной пимпочкой наверху, а старший брат сказал мне, что она ядовитая и теперь я непременно умру мучительной смертью, мечась в агонии. Ох, как же я тогда плакал и как же влетело за это ему от мамы. После того случая я не ем бананы — детская фобия. Может звучит и забавно, но я правда их не ел с того момента.
— Эм.
— У меня еще кошка есть, знаешь бывают животные ласковые и нежные, но эта монстр. Стоит только пройти мимо нее, как она сразу же цепляется острыми когтями мне в ногу и не отпускает. Это так больно, но я каждый раз терплю, хотя у нее достаточно сильные челюсти, прям как у акулы, серьезно говорю, только зубы не в три ряда. Жуткая тварь.
— Ты сейчас на полном серьезе рассказываешь эти глупые истории человеку, признавшемуся в желании закончить жизнь суицидом? — Ю улыбается, а после тихонечко смеется, — что с тобой не так, Вонхо, ты вообще, о чем думаешь?
— О том, какой фрукт ты любишь, — заявляет собеседник на полном серьезе.
— Груши. Я люблю груши. Доволен? — шатен разворачивает радио лицом на себя и садится напротив, как во время доверительной беседы с лучшим другом.
— Но у меня нет никаких историй, связанных с грушами, пожалуй, только про арбуз могу рассказать, хочешь?
— Хочу, — Кихен мягко улыбается.
Они говорили, совершенно забыв о времени, может прошли минуты, а может часы, никто из них двоих совершенно не ограничивал себя ни в чем, они смеялись, болтали обо всем на свете, наслаждаясь обществом друг друга. Кихен перестал тревожиться, почему-то даже простой разговор с этим парнем заставлял его себя чувствовать так, словно он находится средь мягких облаков или завернут в теплое воздушное одеяло, ему хорошо и комфортно. Спокойно. Нет никаких тревог и печалей, есть только этот мягкий голос, обволакивающий его с ног до головы и согревающий сердце, которое, казалось бы, уже давным-давно перестало чувствовать что-то кроме волнений. Кихен не мог перестать улыбаться, он все рассказывал о своих мечтах, проблемах и увлечениях, а Вонхо давал дельные советы и еще болтал о всяких небылицах. Ю был уверен, что собеседник не говорит ему всей правды, ведь настолько глупых и одновременно милых ситуаций не бывает, во всяком случае не в его действительности. А в мире его новоиспеченного знакомого было все и вся, те краски, которых так не хватало ему самому: теплый розовый — как утренняя пробежка в рассветные часы, глубокий красный — как цвет страсти и любви, искрящийся желтый — как песок на пляже, на который они приходили с друзьями, у него та жизнь, от которой не захочется отказываться, пусть в ней даже присутствуют и не только яркие цвета. Парень по ту сторону снова неуместно и слишком глупо шутит, говорит, что его, наверное, похитили инопланетяне и сейчас проводят какие-то опыты, а Кихен тогда тоже похищен, ведь как иначе они могут слышать друг друга и понимать. Они долго обсуждают эту тему, она обрастает все новыми и новыми подробностями, собеседники рисуют в воображении внешний вид летающего корабля, его внутреннее убранство и сверхсекретные приборы для экспериментов над людьми, а под конец заливаются смехом, до тех пор, пока скулы не начинает сводить. Между тем на улице совсем потемнело, ночь опустилась на город, пронизывая колючей тьмой каждый закоулок и сантиметр безлюдного и заброшенного пространства, единственным местом, в которое мгла не могла проникнуть, стала маленькая комнатка на четвертом этаже, там, где сидел парень с радиоприемником. Тьма сгущалась, вертелась над ним и строила свои козни, но не могла подойти ближе, потому что этот юноша сиял, конечно не так, как огниво, но внутренне и настолько сильно, что заполнял этим теплым светом всю комнату, он прикасался к радио и ярко улыбался, этого ей не понять, а не понять — значит не победить. Снова громкий смех раздается средь бетонных стен, на этот раз парни проводили эксперимент: Кихен щекотал приемник в разных местах, а Вонхо должен был честно отвечать чувствует ли он что-либо или нет, но как показали результаты, радиоприемник все-таки не его тело и никакой связи с ним, помимо голоса, не имеет.
— Спасибо, действительно большое спасибо, за то, что ты существуешь, Кихен, — Вонхо молчит пару минут, ожидая ответа и, так и не получив его, прибавляет, — не оставляй меня тут, пожалуйста, я хочу быть рядом с тобой.
Студент никак не может заговорить, потому что слишком боится выдать себя и свои искренние эмоции, которые пробудили в нем эти слова. Не может же он сразу выставить на показ все свои слабости и позволить услышать громкие всхлипы и ужасно дрожащий голос. Кихен зажимает рот ладошкой, чтобы не издавать лишних звуков и роняет слезы, склонившись над радио и прижимая его к себе свободной рукой, словно это самое дорогое, что есть у него во всем мире. Так несправедливо, что эти слова он слышит от человека, который находится непонятно где, может за миллион миль или лет, они могут никогда в жизни не встретиться, а он успел привязаться к нему, потому что Вонхо чистый и искренний, такой человек, которого шатен еще не встречал в своей жизни и вряд ли повстречает вновь.
— Кихен? — голос звучит обеспокоено, — ты слышишь меня? Кихен?
— Спасибо, — еле слышно шепчет Ю.
— Ты что-то сказал? Я совсем не слышу тебя, Кихен? — голос по ту сторону звучит слишком взволнованно.
Студент вновь молчит, но теперь по другой причине. Он стремительно отползает к противоположной стене и, вжимаясь спиной в холодный бетон, дрожит от страха. Его поймали. Кихен кидает быстрый взгляд на окно, там светает, это значит, что, болтая обо всем на свете, они провели с Вонхо целую ночь, а ведь пока Ю наслаждался приятными разговорами, эти хулиганы во всю искали его. Носами рыли землю и злились. Кихен четко понимает, что при побеге нужно забрать радиоприемник с собой, да вот только сделать это почти невозможно, когда на него идут пятеро суровых мордоворотов с битами в руках.
— Добегался, крысеныш, мы долго тебя вынюхивали, выбрал ты место, как и подобает тебе подобным, странно, что не побоялся, тут многое происходит, многое кажется и многие не выживают, — один из них, с огромным шрамом на лице, отстукивает битой ритм по полу, — теперь все будет так, как мы хотим.
— Убьем его медленно или быстро? — в разговор вклинивается парень, стоящий около выхода и блокирующий его.
— Не знаю, для начала изобьем так, чтобы кости ломались с громким хрустом, — главарь с улыбкой подходит к перепуганному студенту и с силой тянет за волосы на себя, а после впечатывает того в неровную поверхность бетонной стены затылком.
От сильного удара у Ю чернеет в глазах, в голове мечется один лишь страх, но не за себя, а за того, кто стал ему близок всего за пару часов. Ему нужно остаться в живых и попытаться спасти Вонхо, ведь если не он, то кто тогда поможет этому чудесному парню? Кто выслушает его чудесные теплые рассказы, кто узнает какой он замечательный человек, кто поймет? Может это место больше никто и никогда не найдет, а Вонхо так и будет кричать в пустоту? Так не должно быть. Хоть студент абсолютно не ровня этим хулиганам, но сдаваться он желает, Кихен хочет громко и четко ответить на теплые слова Вонхо, адресованные ему.
— Вам нужны деньги? Я отдам. Я все отдам, — парень аккуратно привстает и медленно шагает в сторону сумки, оставленной около приемника, украдкой косится на человека, стоящего у дверного проема, а после на радио, издающее белый шум.
Кихен достает кошелек и с ужасом понимает, что там у него лежит пара самых мелких купюр, в любом случае это не успокоит тех, кто потратил весь вечер и ночь на игру в прятки.
— Вонхо, чтобы сейчас не произошло, знай, что я…
— Ну и с кем ты сейчас разговариваешь, мелкий? Разыграть нас решил? Так вот, это не смешно, а знаешь, что смешно? Это!
Парень, стоящий ближе всего к студенту, хватает его за плечо и с треском ломает левую руку, Кихен кричит от резкой боли, слышит хруст костей и хватает воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, а после падает рядом с приемником, сразу же прикрывая тот собой. Кихен повторяет, что все будет хорошо, как в бреду, наклоняясь как можно ближе к динамикам, но секунду спустя сильные руки швыряют Ю в стену и он не может пошевелиться, лишь лежит и, шумно выдыхая, видит, как радио подхватывают и несут к оконному проему.
— Нет, нет, нет. Пожалуйста, Вонхо, нет. Не трогайте его.
— Да, о чем ты говоришь, крысеныш, помимо нас, тут нет никого. Нет никакого Вонхо, только эта старая развалюха, которая задолбала шипеть.
— Его голос, вы не слышали его голос? — Кихен смотрит в глаза главарю.
— Да ты псих, тебе лечиться надо, тут только мы, и до этого, если хочешь знать, ты говорил сам с собой.
Ю видит, что ему не врут, понимает это, ощущает, но не может принять как данное. Он растерян, ведь, если на самом деле Вонхо никогда не существовало, то это все было плодом больной фантазии, но тут есть несостыковка. Склад ума Кихена был совсем не таким, в жизни у него не было фантазий сложнее, чем получить отлично или найти работу. Все. А тут целая жизнь: парень с хорошей любящей семьей, его отец, мама и старший брат, которые смешно опекают его и от которых тот иногда раздражается, его увлечения, привычки, милая шепелявость и мягкая натура. Как можно это все придумать? Ю же слышал голос Вонхо, чувствовал, как изменяется настроение, когда тот рассказывал то или иное событие. Это не может быть играми разума.
— Вонхо, Вонхо, Вонхо, ответь мне, Вонхо, — Кихен срывается на крик, смотря на старый приемник.
— Видимо ты просто не понимаешь того, что тебе говорят, ладно сделаем иначе, эй, подойди сюда и придержи эту рухлядь.
Двое из бандитов вплотную подходят к окну, один держит на протянутых руках приемник, а второй, замахиваясь битой, с силой бьет по предмету, отправляя его в дальний полет и через пару секунд тишину разрушает громкий грохот от разбившегося радио.
— Уххххххх, прям на мелкие щепки разлетелся, — заливается хохотом один из них, тот, который стоял ближе к окну, — мне понравилось, давайте еще что-нибудь скинем. Или кого-нибудь.
Хулиганы собираются вокруг шатена, идут не спеша, зная, что добыча убежать не сможет и кривят рты в зверином оскале, все понимают, что сейчас произойдет, да, и у самого Кихена нет на свой счет никаких иллюзий, он все знал с самого начала этой истории. Для такого, как Ю, финал всегда один, все-таки его родители действительно правы, он — неудачник. Парень даже немного расслабляется и не обращает внимание на ужасную боль, которую дарит переломанная рука, он обретает чувство свободы и легкости, понимая, что его мучениям пришел конец, пусть такой, но все же, он получит покой, о котором всегда мечтал. Кихен улыбается и закрывает глаза, когда над его головой заносятся в воздух несколько стальных бит и парочка шипованных ботинок. Получать удары не больно, привык, да и теперь все действительно закончено, он потерял семью, учебу, Вонхо и себя. Это была последняя мысль в голове Ю перед тем, как раствориться в темноте и упасть в глубину мутной и черной реки забвения.
***
Парень просыпается и не может какое-то время понять, где находится, вокруг все белоснежное и чистое, даже стерильное, а запах хлорки въедается в его чувствительный нос. Он пытается приподняться, но не может, так как острая боль во всем теле дает о себе знать слишком сильно, заставляя вновь положить макушку на мягкую подушку. Он жив. Его глаза слепит потолочная лампа и, спасаясь от ее яркого света, молодой человек поворачивает голову в сторону и только тогда замечает, что помимо него в больничной палате находятся еще люди. Детально их рассмотреть не удается из-за перегородки в виде огромного белого полотна. Кихен насчитал четыре фигуры: одна сидит на кровати, а остальные три стоят так близко к больному, будто бы тысячу лет были в разлуке. Ю грустно улыбается, понимая, что, наверное, так и должно быть, а не как у него самого: проснуться в незнакомом месте и гадать что же происходит, как тут оказался и главное зачем. Шатен осматривает гипс на своей левой руке, и события, предшествующие потери сознания, накрывают с головой, отчего он болезненно дергается. Кихен потерял единственного человека, которого не хотел бы отпускать от себя никогда, как бы эгоистично это бы не прозвучало. Конечно, совсем не факт, что реальный Вонхо нуждается в таком человеке как он, но его последние слова породили внутри что-то наподобие солнца, что согревает его холодный мир изнутри. Это то, ради чего он продолжит свою жизнь, тот стимул которого ему так не хватало — жить, чтобы встретить на пути тех людей, которые поймут его и примут. Жить, чтобы однажды найти Вонхо. Ю мучается от осознания того, что последнее вряд ли осуществимо, ведь он не смог защитить ту вещь, которая связывала их. Дал уничтожить единственный мост между ними. Студент уверен, что если прийти к тому зданию и отыскать обломки радиоприемника, то все будет впустую, он больше не сможет услышать шутки Вонхо и его добрый смех. Но, может быть и так, что Вонхо до сих пор там, кричит о том, что Ю предатель, эгоист, трус и неудачник. Хотя, он же совсем не такой и от осознания этого намного больнее. В сотни раз. Физическая боль от искалеченного тела не приносит и каплю той муки, что царит у него в душе, Кихен просто ее не чувствует, растворяясь в водовороте темных чувств и мыслей. Чтобы отвлечься, парень решается на то, чего всегда хотел: закрывает глаза, успокаивается и старательно прислушивается к посетителям палаты, Ю мысленно оказывается на месте пациента с счастливой семьей.
— Почему ты первым делом позвонил не нам, как ты можешь это объяснить? — женщина с волнением и легким укором расспрашивает больного.
— Ладно еще родителям не звонил, но мне-то мог сообщить, я бы без паники к тебе примчался и всех бы известил, — теперь говорит парень, судя по голосу не особо взрослый.
— Или мне, о чем ты думал? Ты был в коме, сынок, целых четыре месяца провел в бессознательном состоянии. Почему первым делом ты позвонил совершенно посторонним людям? — это видимо глава семейства и он действительно негодует, оно и понятно, есть с чего, отмечает про себя Кихен.
— Я звонил в полицию, это важно, мне нужно было донести о нападении на человека.
Голос, доносящийся до ушей Кихена, прошибает словно током, он абсолютно точно уверен, что рядом с ним находится никто иной как Вонхо. Это определенно его голос. Парень замирает, забывая, как дышать, он борется с желанием прямо в сию секунду заглянуть за шторку и увидеть находящихся там людей. Шатену нестерпимо сильно хочется сказать ему спасибо, обнять и поболтать о всякой смешной чепухе. Хотя, спустя пару минут, его накрывает с головой совсем другое, даже противоположное чувство и понимание, что он не достоин такого. Студент корит себя за чрезмерную эгоистичность, ему не стоит врываться в ту семейную идиллию, что видит сейчас. Это будет неправильно. Его мечта уже осуществилась, он нашел его, а остальное нужно оставить так, как есть. Теперь главное сохранить свою маленькую тайну в секрете и не дать соседу по палате опознать его. Нельзя говорить с кем-либо, к счастью, это более, чем выполнимо: посетителей у него не будет, а врачам не нужна пустая болтовня, кивнул головой и свободен, а вот с Вонхо сложнее, зная насколько тот любит поговорить, но даже он вряд ли будет навязывать свое общество тому, кто не хочет балаболить. Кихен чуть позже напишет ему письмо и тайно подбросит, даже если его сосед не поймет от кого эта записка, неважно, главное Ю скажет самое душевное и искреннее спасибо в своей жизни действительно важному человеку. Остается только привести этот простой план в действие.
— Когда меня выпишут? — Вонхо шепелявит, а его голос звучит взволнованно.
— Через пару дней, по сравнению с тем, что ты провел в больнице, это сущий пустяк, дорогой, — мать успокаивает его и гладит по плечам рукой.
— Это слишком…
— Молчи уже, больной, лучше посмотри, что я принес тебе покушать, — гогочет парень, — можешь не благодарить.
— Это бананы? Ты серьезно принес мне бананы, да после того случая я не могу смотреть на них, не то, что есть, и ты прекрасно знаешь это! — сосед по палате так смешно кричит и возмущается. Это действительно Вонхо. Его Вонхо. Он не придумывал ничего, все было взаправду.
— Лучше бы спасибо сказал, что остался жив, — хохочет в голос его старший брат, — я так скучал по тебе, Хосок.
Значит его настоящее имя Хосок. Кихен присутствовал лишь в жизни Вонхо, а вот в действительности Хосока, такой парень, как он, присутствовать не должен, так будет лучше. Ю все прекрасно понимает и благодарит судьбу за возможность узнать, что его Вонхо жив и здоров, но в тот же момент злится на себя, ругает за то, что даже в однобокой ситуации, где ему была отведена роль спасителя, он все равно стал потерпевшей стороной. Все в его жизни идет наперекосяк, и если он свяжется с Вонхо, то точно заразит своим невезением, этого нельзя допустить ни в коем случае. Кихен вступает в нескончаемую борьбу со своими эмоциями, но все же мысли о том, что у него есть шанс с Хосоком, не отступают. Он без конца себя одергивает, повторяя одну и ту же истину, пытаясь вдолбить ее в сознание и укоренить, ведь нет и не было ничего, есть Кихен и есть Хосок. Отдельно. Голова студента разрывается от противоречий, желаний и запретных чувств, палата расплывается перед глазами, а рассудок отключается. Кихен скулит, не может больше, не понимает кто прав, а кто нет, что ему делать, как правильно поступить с тем, кто стал ему настолько дорог? Как отплатить за подаренные тепло и поддержку?
— Ли Хосок, время посещения на сегодня закончено, вы можете проводить гостей до первого этажа, а после незамедлительно возвращайтесь в палату, я подожду вас здесь, — вещает старшая медсестра в крахмально-белом халате приказным тоном и указывает головой в сторону двери.
Она стоит и сверяет какие-то записи в журнале и делает пометки, заполняя делом появившуюся свободную минуту, скрупулезно выводит синей ручкой какие-то закорючки, а после подходит к Ю, тем самым пропуская четырех людей, выходящих из палаты. Кихен смотрит на них и не может поверить, что такие семьи существуют, папа с мамой придерживают Хосока за талию, обнимая с двух сторон, а старший брат идет сзади, счастливо посмеивается и ерошит темные волосы младшего. Сам Вонхо выглядит как парень с обложки журнала, он явно выше самого Кихена, у него отличное телосложение, мускулистые руки, а еще забавные оттопыренные уши и самая потрясающая и светлая улыбка во всем мире. «Так вот какой он на самом деле» — думает Кихен и тушуется, смотря на него, а после окончательно и бесповоротно принимает решение не появляться в его светлой жизни, чтобы не стать в ней черном пятном, уродливым и некрасивым. Странным. Ю навсегда сохранит драгоценный образ глубоко в душе, запомнит своего Вонхо и никому, и никогда не расскажет эту тайну.
— Ю Кихен, а тебе назначена капельница, ты у нас еще надолго, родители уже оплатили твое лечение и даже перевели тебя в лучшую палату, все сидели и плакали, только недавно ушли. Все извинялись и держали тебя за руку, чудные они, будто бы в жизни никогда так не делали, ей Богу, — вздыхает медсестра, — просили передать тебе, что вернутся к вечеру, но ты уж извини, мы не ожидали, что ты проснешься раньше, чем завтра, поэтому попросили их прийти утром, не обижаешься?
— Мои родители? Вы ничего не перепутали? — Кихен не верит своим ушам, быть того не может.
— А у тебя их много что ли? Отец и мать, такие, в мешковатых одеяниях, мать суетливая и плаксивая, а отец строгий.
— Спасибо.
— За что это? Я тебе родителей не выбирала, — женщина заливается смехом.
— Можете ли вы, пожалуйста, рассказать про моего соседа по палате, что с ним произошло?
Медсестра смеряет Кихена оценивающим взглядом, но все же отвечает.
— Этот парень пролежал в коме долгое время, поступил к нам с серьезной черепно-мозговой травмой. Родители приходили к нему каждый день, а его состояние никак не улучшалось, врачи делали все, что могли, но спустя три месяца просто развели руками, говорили ждать и верить. Представляешь, каково это? Видеть, как твой ребенок умирает на глазах и осознавать, что совершенно ничем не можешь помочь? Врагу такого не пожелаешь, надежда в их глазах таяла с каждым днем все больше, шансов, что их сын придет в себя почти не было, хоть он и не был овощем, но и живым не назовешь. Мы так долго бились за его жизнь, но показатели стали резко ухудшаться, он буквально был на грани жизни и смерти. А два дня назад подскочил, как ошпаренный, и что главное, стал звонить в полицию, а после обратного звонка с места происшествия, сразу же рухнул без сил, даже родителям не позвонив, смешной такой парень, но очень хорошо, что он пришел в себя. Негоже такими юными умирать, вся жизнь ведь впереди, как и у тебя, дорогой, поэтому береги себя, — женщина улыбается, вставляет капельницу и уходит, встречаясь в дверях с Вонхо.
— Ложись в кровать, я сейчас схожу за суточной дозой таблеток и приду, — деловито сообщает медсестра и удаляется на медицинский пост.
Кихен осторожничает, укрывается с головой одеялом, делая вид, что засыпает и громко зевает, подчеркивая свою выдуманную сонливость. Ю замечает, что Хосок внимательно смотрит в его сторону, но не решается тревожить и ждет медсестру, присев на краешек своей кровати. Та быстро возвращается, делает укол и оставляет разноцветные таблетки, напоминая, что ужин состоится в шесть вечера, а это через тридцать пять минут. Прежде чем покинуть их палату, медсестра громко говорит:
— И вас, молодой человек, это тоже касается, не вздумайте отлынивать, — стоит и сверлит шатена взглядом, игнорируя его отчаянные кивки головой, — Ю Кихен, слышишь меня?
— Да, — говорит парень вполголоса.
Это вполне устраивает медсестру, она меняет строгий взгляд на довольный, и грациозно удаляется в соседнюю палату. Пульс студента танцует чечетку, он боится, что его планам не суждено сбыться, корит себя и сильно расстраивается, если Вонхо сложит два плюс два, то все поймет, догадается. А когда Ю видит, что сосед смотрит в его сторону, то сразу же осознает одну вещь. Он уже знает. С самого начала знал, ведь, если он вызывал полицию, назвав его имя, то ему, вероятно, сказали в какое отделение отвезут пострадавшего. Так еще помимо этого, здесь были и родители, и врачи, а его имя большими буквами написано на больничной койке. Неудачник.
— Поговоришь со мной? — голос Вонхо разрезает тишину, — не хочешь, да? Я думал ты обрадуешься, встретившись со мной, я вот был очень счастлив, когда понял, что ты это он. Я не был уверен, полагал, что это совпадение, но, когда услышал твой голос все сомнения пропали, ты тот самый Кихен, которого я знаю.
Кихен ведь хотел молчать до последнего, не ради себя, а ради Вонхо, чтобы ни в коем случае не испортить его яркую и счастливую жизнь, а сейчас что делать? Продолжать играть в незнакомцев и настаивать на ошибке или же признаться и рассказать о своих чувствах? Кихен ногтями впивается в мягкую поверхность ладони до кровавых следов и сильно жмурится, он все-таки не может, не должен с ним говорить.
— Почему ты молчишь? Кихен, поговори со мной, прости, я знаю, что виноват перед тобой, но я…
— В чем вообще ты можешь быть виноват передо мной, Вонхо? Это я… — глаза Кихена слезятся, и он не может больше сдерживать в себе это соленое озеро, — именно я должен просить у тебя прощения. Я не сумел ничем помочь, лишь усугубил ситуацию и из-за меня разбили то радио.
— Кихен, послушай меня, пожалуйста, только внимательно. Ты ведь мне жизнь спас. Только благодаря тебе я смог очнуться, понимаешь? Когда пришли те парни, я настолько испугался за тебя, за твою жизнь, я даже за самого себя так никогда не боялся. Ведь я слышал все, что они говорили и что делали, но не мог ничем помочь, представляешь, что я чувствовал в тот момент? Что может лишь голос, звучащий на радиоволне, что может умирающий человек, болтающийся между мирами и ищущий связи с миром живых через все, что угодно, лишь бы попросить о помощи? Мои мысли, эмоции и желания стали едины, все мое существо стремилось на помощь лишь к тебе одному. Мое желание спасти тебя превзошло саму смерть, понимаешь? Ты вернул меня в этот мир, спасибо, Ю Кихен. Спасибо, слышишь?
— Я не должен разговаривать с тобой или быть частью твоей жизни, я все испорчу, я все всегда порчу, поэтому прости меня и, пожалуйста, не держи рядом с собой. Я не смогу так, ты слишком светлый, в то время, когда я сам беспросветная тьма, позволь мне поблагодарить тебя за все, отплатить за теплоту и добрые слова, и уйти из твоей жизни — это единственное правильное решение для нас двоих, пойми.
— Ты правда этого хочешь? Скажи мне, это действительно то, чего ты желаешь всем своим сердцем? — голос Хосока звучит подавленно.
Ю безумно больно, но лучше все обрубить сейчас, нежели резать по-живому, когда он надоест этому прекрасному человеку, когда Вонхо устанет от него, но будет продолжать общаться из-за банальной жалости, Кихен не вынесет этого, он сломается и не сможет восстановиться.
— Да, это то, чего я хочу.
— Тогда почему же ты так сильно плачешь сейчас, Кихен?
Ю не выдерживает, рыдает в голос, его положили на лопатки в этой битве. Слушая голос Вонхо, студент испытывает весь спектр чувств, который, казалось бы, люди начинают чувствовать после нескольких лет, проведенных вместе, это ранит, безумно болит внутри, срывает маски и оковы, устраняет препятствия.
— Посмотри на меня — я живой. Человек из плоти и крови, сидящий перед тобой и ждущий внимания, не только голос на радиоволне. Я настоящий. Выбери меня, Кихен, прекрати цепляться за ненужные страхи и опасения, я ведь тут, рядом с тобой.
— Я правда не должен этого делать, пойми, так будет лучше для всех, ты уйдешь в свой мир, а я в свой, у нас не получится, для нас не существует будущего. Нас просто нет.
— Что ж, я понял тебя, еще раз спасибо, не буду больше тревожить и тебя, и твой драгоценный мир.
Кихен видит, как Вонхо ложится на кровать, поворачиваясь лицом к стене, и теперь не может остановить свою немую истерику, плачет содрогаясь всем телом. Так и должно быть, все так, не иначе. Кихен справится, а Хосоку он совсем не нужен, все правильно. Ю в последний раз хочет посмотреть на этого восхитительного парня и запомнить его образ до малейших подробностей, поэтому он тайком протягивает руку к занавеске, разделяющую их кровати.
— Попался, — Ли перехватывает руку Ю и бережно сжимает, переплетая пальцы, он смотрит ему в глаза и тепло улыбается, — я не собираюсь отпускать тебя, понятно? Мне абсолютно плевать на то, что ты там напридумывал у себя в голове, какие драматичные сюжеты создал, препятствия или даже ядерную войну из-за наших будущих отношений, я знаю только одно, что никогда в жизни не отпущу эту руку, поэтому не отпускай и мою в ответ, хорошо?
— Но…
— Повторяй за мной: я согласен, — Хосок проговаривает букву за буквой будто бы разжевывает все маленькому ребенку.
— Вонхо, я…
— У меня есть фрукты, могу ли я ими подкупить твое согласие? — он солнечно улыбается и указывает на тарелку, полную сочных груш, — но они станут твоими, если ты согласишься.
— Да, — Ю кажется, что за сегодня он выплачет весь запас слез, выделенных на всю жизнь, — и груши тут вообще не причем.
— Спасибо тебе, за то, что ты есть.
Вместо ответа Хосок слышит громкие всхлипы, разносящиеся по всей палате и чувствует, как шатен с силой сжимает его руку. Вонхо мягко улыбается и обещает победить укоренившийся негативный образ мышления Кихена, чтобы вместе уверенно шагнуть в светлое будущее их единой красочной вселенной.
— Вот же драматичные идиоты, — выдыхает медсестра, принесшая им ужин, — зайду попозже и никого к вам не пущу еще двадцать минут, мальчики!
Уходя, она громко цокает каблуками и ослепительно ярко улыбается, слыша счастливый смех парней за спиной. Старшая медсестра почему-то уверена, что больные из этой палаты очень быстро пойдут на поправку и ничто больше не омрачит их будущее.