Возможно, никто из окружения его бы так не охарактеризовал, но на самом деле Альбедо был жадным — в плане науки, конечно: знания были не просто его конечной целью, но и наградой, истинным наслаждением. За результатами, какими бы они ни оказались, он готов был гнаться днями, неделями и месяцами, забывая о своих базовых потребностях.


Понимали, наверное, лишь самые близкие — его собственные подопечные, капитаны Фавониуса, Алиса да Кли.


Но Альбедо и сам даже представить не мог, что однажды его жадность коснётся человека.


Итэр пронёсся по небосклону Тейвата звездой настолько яркой, что его невозможно было не заметить, а после Альбедо уже не сумел оторвать взгляд. Когда вокруг его личности схлынул первый ажиотаж, а любопытство Альбедо и не подумало исчезать, он, недоумевая, решил изучить путешественника вдоль и поперёк, как привык, в надежде избавиться от надоедливых мыслей, что отвлекали и возвращались к нему снова и снова.


Итэр любезно (и очень опрометчиво) согласился, но результаты оказались весьма посредственными — большинство показателей впечатляли, но не отклонялись далеко от нормы. Либо организм Итэра умел потрясающе приспосабливаться к особенностям любого мира, в который попадал, либо в нём и правда не было ничего выдающегося.


Стало ли Альбедо после этого легче? Напротив.


Итэру стоило бы скрыться в одном из закоулков его гениального разума и спокойно пылиться на полке, пока Альбедо не понадобится о нём вспомнить — вместо этого тот не только отягощал его голову бесцельными раздумьями, но и вызывал жар, потливость, тяжесть в груди, учащал биение сердца. Альбедо слишком мало знал о любви — и не верил, что она способна его коснуться, — чтобы понять причину сразу, но Итэр умел объяснять такие вещи на удивление хорошо. 


Он вообще был как раскрытая книга — бери да читай: не скупился на эмоции, не лгал и не скрытничал, простой и понятный. Любил открыто и нежно, ненавидел страстно и честно. Было так легко представить, что он всегда принадлежал Тейвату, но порой его глаза вдруг темнели мудростью и тяжестью прожитых тысячелетий — Альбедо ошеломлённо разглядывал его лицо и не узнавал, ощущал себя ничтожной, неопытной песчинкой у его ног.


Такие моменты возвращали его с небес на землю и не позволяли забыться в Итэре до конца. Сколько миров тот навестил, концепт которых Альбедо не сумел бы вообразить даже при всём желании? Сколько любимых имел и покинул? Итэр в красках делился с ним приключениями в Тейвате, но умалчивал о путешествиях в других вселенных. Он не то чтобы сильно таил — надави, и расскажет, — но Альбедо слишком уважал чужие границы, чтобы пользоваться своей близостью к солнцу и поднимать ил со дна его воспоминаний.


Рациональное начало в нём понимало и принимало, что эта связь тонка и конечна — Альбедо был лишь очередной страницей в книге жизни Итэра, которую вскоре неумолимо перевернут.  


Сердце было счастливо, когда Итэр возвращался из очередной передряги живой и почти невредимый — к <i>нему.</i>


Неизбежная горечь расставания была справедливой ценой за возможность прикоснуться к звезде.