Пол его новой квартиры невероятно холодный, особенно в это время, особенно сейчас. Чонгук откидывается спиной на такую же морозную стену и прикрывает глаза. Из открытого окна слышится тоненький свист ветра, что залетает и в помещение, начиная бесстыдно исследовать его.

      У парня на губах чуть измученная, чуть издевательская и совсем немного сумасшедшая улыбка. Вот и все — твердит низкий голос в голове, — Вот и твой конец — насмешливо бросает он. А Чонгук и так все понимает, давно уже понял. У него в руках тоненькое лезвие, поблескивающее под желтым светом, а в голове — тишина и тот самый голос, что изредка ее разбавляет.

      Эта тишина уже привычна и знакома, она стала неотъемлемой частью его безликого существования. Возможно, они бы подружились, только вот Чонгук терпеть не может ее. Ненавидит всеми фибрами души. Тишина жрет, она втягивает его в свои цепкие объятия из когтистых лап и тянет на дно, мерзко хихикая на ухо.

      Он слышит этот смех, что смешивается с шумом пустоты и одиночества. Он очень высокий и приторно сладкий, совсем неправильный, не родной. Чонгук хотел бы услышать тот смех. Тот, который самый важный и необходимый. Смех, подобный спасительному глотку воды в знойную жару и горячему чаю в мороз.

      Юноша смеется как-то нервно, а потом тянется к своему мобильнику с треснутым экраном, что валяется неподалеку.

«прошло всего два часа нашей новой годовщины, ахах, понимаешь, да? Я хочу попросить у тебя прощение за все. За то, что вторгся в твою жизнь, за то, что безбожно влюбился, за то, что продолжаю соблюдать орфографию, хотя тебя это бесит, хахах. Кстати, никогда не понимал этого. Прости меня, Тэ. Ты был и есть — моим личным солнышком, таким светлым и теплым. Прости за чувства, о которых ни разу не сказал серьезно, продолжая лицемерно все хранить в себе. Прости за то, что не смог помочь. Я виноват во всем, и я это прекрасно понимаю»

      Пальцы трясутся от смеха, Чонгук не видит клавиатуры на экране за мутной пеленой слез. Холодные соленые капли скатываются по щекам, оставляя жгучий след и падают прямо на телефон. Он размазывает эту влагу по экрану, не прекращая смеяться. Дыхание уже сбито, а Чонгук думает, что сейчас ну совсем не подходящее время для панической атаки.

      Или все же подходящее? Мысли спутываются в клубок, не имеющий ни начала, ни конца. Истерики, панические атаки, нервные срывы — это все является атрибутом его новой жизни. Жизни, буквально без части себя. Без сердца, сказал бы сам парень, без мозгов, пошутил бы Тэхен. Но… не пошутит.

      А Чонгуку в последнее время и так достаточно хватает шуток, особенно над собой. Над сознанием и над телом.

«Наверное, это и есть мое прощание, да? ххпхп никогда бы не подумал, что оно будет таким односторонним, ахавхв. прости за это тоже»

      Он загнанно дышит и всхлипывает, истерический смех перетекает в полноценную истерику. Грудь сдавливает, словно на нее положили огромную штангу, а в горле образовывается ужасный ком. По квартире разносится пугающий душераздирающий вопль, Чонгук чувствует, что его режут. На живую, прямо сейчас.

      Словно расковыривают место, где совсем недавно находилось сердце. Живое, а не разбитое и выброшенное осколками в ближайший мусорный бак.

      Он кричит, вцепившись руками в волосы. Телефон шумно скользит по полу, не обойдется без дополнительных трещин на экране, но юноше откровенно плевать на это. Чонгук несколько раз с силой ударяется затылком о стену, голос срывается на писк и горло начинает ужасно жечь, словно вылили раскаленный металл прямо в глотку.

      Вся чонгукова белоснежная рубашка залита слезами, рукава буквально насквозь пропитаны ими.

      Проходят минуты в оглушающей тишине, что, кажется, увеличилась в несколько раз, лишь изредка прерываемая всхлипами парня. Он судорожно выдыхает и подползает к мобильнику, подбирая его трясущимися руками.

«я тебя люблю, все еще очень сильно»

      По красному лицу проходится новая волна слез. Зачем же ты так? — вдруг слышит он в своей голове. Прекрати доводить себя — вновь твердит знакомый голос, но Чонгук его не слушает. Проделки собственного сознания мало волновали, а возможно, он уже привык к этому.

      С каждым днем он думал, что сходит с ума, но десятки распечатанных фотографий Тэхена говорили о том, что вот он — реальный и существующий. Он даже соседке показывал, та лишь отмахнулся, но назвала его красивым. Чонгук и сам знает, что Тэ красивый. До безумия красивый, до искр перед глазами.

«прости за мою трусость и слабость, но я чувствую, как схожу с ума в этой тишине, я так больше не могу. хотел бы я услышать сейчас твой голос, но не могу, хах, к сожалению не могу»

      Чонгук снова запрокидывает голову, в надежде остудить о холодную стену, но его план с треском проваливается, больше не помогает. Парень поднимает лезвие, что так же было отброшено в сторону и подносит к руке. Надавливает на запястье, но не слишком сильно, просто чтобы остыть и успокоиться.

«прощай, Тэ» — гласит последнее его сообщение. Последнее Тэхену, последнее вообще. Наверное, именно такова его смерть на вкус. Тихая и морозная, с ноткой металла. Чонгук закрывает диалоговое окно и открывает контакты.

[Исходящий вызов: Тэ♥]

      Вот и все. Вот и долгожданный конец. Чувства смешаны, но больше всего это похоже на то состояние, когда дочитываешь очень большую книгу, чьи страницы пропитаны твоими рыданиями. Книга, столь ненавистная из-за слишком сильных эмоций, но настолько любимая, что возможно, он перечитал бы ее еще раз. Еще несколько раз. Десятков.

      Шум бьет по ушам, а запястье горит, когда по нему снова проходится лезвие, только уже с гораздо большим нажимом. Чонгук уже не видит ничего, перед глазами понемногу темнеет, а голова кружится. Он вспоминает их последний разговор. Последний раз, когда он видел и слышал Тэхена. Последний раз, когда он видел и слышал Минджи.

«Парень секунду смотрит на фото, пытаясь хотя бы немного заглушить дурацкую улыбку, что так и просится на лицо, а затем просто нажимает на зеленую кнопку, принимая звонок. Телефон прогружает картинку некоторое время, а из динамика доносятся заглушенные разговоры и тихие помехи.

Когда с экрана на него смотрит миловидное детское личико, юноша переворачивается на живот и ставит мобильник так, чтобы он упирался в деревянную спинку кровати, дабы не удерживать его руками все время.

Девочка чуть измученно улыбается, а когда парень включает камеру, позволяя увидеть себя, уголки губ радостно расползаются.

— Чонгуки-оппа! — чуть вскрикивает своим сиплым, слабым голосом Минджи, после чего, неловко краснеет. Слышен иностранный акцент, что Чонгуку кажется очень милым. Красивые янтарные глаза счастливо сияют.

— Привет, милая, — приветствует юноша, пододвигаясь чуть ближе к камере, они не виделись с последней операции Минджи. Девочке не повезло родиться со слабым иммунитетом, так еще в добавок и получить проблемы с легкими, требующие частые, дорогие операции.

— Как ты? — спрашивает парень, укладывая подбородок на сложенные руки.

— Хорошо, — отвечает Минджи, а немного подумав, добавляет: — Тэхен-и купил мне новую картину по номерам и красивую заколку, — быстро произносит она и тянется куда-то в сторону, доставая большую, плоскую коробку. — Смотри, это кафе в Париже с видом на Эйфелеву башню, — с умным видом произносит девочка, пальцем показывая саму башню на коробке.

— Это же уже третья картина с Парижем, да? — спрашивает Чонгук, немного хмурясь и вспоминая прошлые произведения искусства.

— Да, до этого была Триумфальная арка и Собор Парижской Богоматери, — отставляет коробку в сторону. — Когда-нибудь и я туда поеду, — юноша по-доброму усмехается, видя мечтательный взгляд. — У меня даже берет есть! — снова кивает, подтверждая свои же слова.

Парень тихо хихикает, слыша подобный звук из телефона.

— А вот заколка, — забирает с тумбочки, что стоит рядом с койкой небольшой красивый гребень с какими-то белыми цветочками и листьями. Получает одобрительный кивок от Чонгука и убирает назад.

— Я тебе кое-что отправил по почте, скоро должно прийти, — говорит парень, наблюдая за реакцией девочки. А на лице все то же восхищение.

— Правда?! — удивляется она. — Круто, — Чонгук усмехается. — Знаешь, когда ты в прошлый раз отправлял посылку для Тэ, — начинает Минджи, подозрительно посматривая на брата, что находится вне видимости, а с той стороны слышится какой-то шорох. — Он так пищал, что… — не успевает договорить она из-за руки, что закрывает рот и неожиданно появившегося в кадре Тэхена.

— Приветики, — натянуто улыбается тот, пока сестра Мычит что-то в руку.

— Что было, когда я отправил посылку? — спрашивает Чонгук, чуть ехидно смотря на парня, чьи щеки медленно заливаются румянцем. Девочка вновь что-то мычит.

— Ничего, — отмахивается парень, а потом шепчет что-то на ухо сестре и осторожно убирает руку, медленно отходя, чтобы в случае чего, можно было ее снова заткнуть. Минджи дуется, но потом снова расплывается в улыбке.

— Я тебе потом расскажу, — тихо произносит она, а из динамика слышится изученный стон Тэхена»

      А она так и не успела рассказать.

      Алая жидкость пачкает все вокруг, белые рукава рубашки покрылись яркими пятнами. Чонгука ведет от металлического запаха, а к горлу подкатывает ком, желудок сводит. Парень заваливается на бок и, не выдерживая, закрывает глаза. Все силы медленно, но верно покидают его тело, забирая вместе с собой и мысли, что неделями мучили.

      Перед глазами практически полная темнота, когда он видит столь родной силуэт в дверном проеме. Улыбка с тихим скрипом скользит по его губам, так же, как последняя слеза по переносице и на пол.

      Он смотрит на шокированное лицо своей галлюцинации и произносит тихое, практически неслышное…

«люблю»

      …когда окончательно проваливается в пропасть.

✎﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏﹏

      Первое, что Чонгук чувствует — грубый запах медикаментов. Он кривится и приоткрывает глаза, морщась от яркого света, бьющего прямо в лицо. Юноша пытается вспомнить, что произошло, но голова отчаянно отказывается думать. Когда все же удалось сфокусировать свой взгляд, то первое на что он упал — капельница, стоящая прямо у кровати.

      Больница. Замечательно. И как, черт возьми, он оказался в больнице?

      Шею ужасно ломит, когда Чонгук пытается повернуть голову в другую сторону. Он сдавленно шипит, а затем слышит странное копошение сбоку, словно в палате кто-то есть. Пересилив боль, парень все же поворачивает голову и застывает в немом шоке.

      Верить своим глазам сейчас — полное безумие — думает он, пытаясь понять, сон это еще или уже нет. На стуле, стоящем около койки, расположился парень с русыми волосами, что сейчас сонно потягивался, разминая затекшие от неудобной позы конечности.

      Чонгук судорожно выдыхает и моргает, пытаясь сбросить наваждение. Но нет, это не наваждение, а жестокая реальность. На него прямо сейчас смотрит своими невозможными глазами человек, встреча с которым была за гранью всех мечтаний парня на протяжении многих месяцев.

      — Тэ?.. — дрожащим голосом спрашивает Чонгук, привлекая внимание. Юноша сразу же скатывается со стула, чтобы быть еще ближе и сжимает руку Чонгука, кусая губы от волнения.

      — Гуки, ты как? — нервно задается Тэхен, бегая взглядом по лицу друга, пока тот умирает несколько раз от звучания этого голоса, такого низкого и глубокого, бархатного, что обволакивает душу, будто укутывая в теплое одеяло. — Ох, ты не представляешь, как сильно я волновался, когда смог прочитать все твои сообщения. Прости меня, пожалуйста, прости за этот месяц, я не мог тебе написать, — тараторит парень, а Чонгук видит, как его глаза начинают подозрительно поблескивать. Только не плачь — думает Чон.

      — Тэхен, — сипло произносит Чонгук, чувствуя жжение в горле. — Успокойся и дай воды, — просит он, чуть привставая на постели. Тэ начинает суетиться в поисках бутылки, а когда находит, сразу же откручивает крышку и протягивает другу. — Почему ты здесь? И где Минджи?

      Юноша буквально видит, как Тэхен гаснет после последнего вопроса. Он недоумевает, но когда видит пустой взгляд Тэ, направленный в никуда и поджатые губы, все же доходит.

      — Черт… — не веря шипит Чон. — Нет… — он смотрит на Кима, в немой мольбе, желая услышать, что все его догадки неверны. Что с Минджи все в порядке. Но слышит только задушенный всхлип. — Нет, нет, нет, Тэхен, нет, — мотает головой, не желая принимать это, но реальность вновь решила жестоко пошутить. — Тэ… — тихо произносит он, чувствуя уже такую знакомую влагу на щеках. Он полностью садится, когда Ким набрасывается на него, сжимая в сильных объятиях. Чонгук не жалуется, когда чувствует, как ткань его больничной койки пропитывают чужие рыдания, потому что прекрасно понимает, что и сам не лучше.

      Чон думает, когда успел так насолить Всевышним, что они так поступают. За что у девочки, что всегда сияла ярче солнца, так безжалостно отобрали единственное, что у нее могло быть — жизнь, долгую и счастливую.

      — Тэхен, что произошло? — шепчет Чонгук, прямо на ухо парню, что ни на секунду не прекращает сжимать его в объятиях.

      — Очередное осложнение, врачи быстро справились с проблемой, она была в стабильном состоянии, но что-то пошло не так, — шмыгнув, произнес парень. — Разрыв аорты, смерть в 95% случаев, ничего не смогли сделать. — тихо говорит он, сиплым голосом, и Чон чувствует, как тот начинает дрожать. — У меня случился нервный срыв, даже пришлось успокоительное вкалывать, потому что я не мог перестать кричать, — уже еле слышно проговаривает он. — И мне предложили пройти курс лечения в психиатрический клинике, я согласился, почти не думая, тогда мое состояние было хуже, чем когда либо в жизни. Чонгук, я бы не за что не пошел на это, зная, что у меня отберут тебя, — почти невесомо произносит Тэ, Чонгук вновь чувствует, как его рубашка пропитывается чужими слезами. — Месяц я умирал каждую ночь от мысли, что с тобой что-то случилось. Я так винил себя, Гуки, ты просто не представляешь, — начинает дрожать уже сам Чонгук. — Как только меня выпустили, я взял билеты на ближайший рейс в Сеул, даже не думая о последствиях, и о том, жив ты ли вообще. Читал все твои сообщения, сидя в самолете.

      — Я писал каждый день, — сипит Чон.

      — Знаю, еще раз прости меня, — болезненно отвечает Ким, сжимая ткань на спине друга. — Мне так дико повезло, что я успел добраться до твоей квартиры в последний момент. Так повезло, что ты все тот же балбес, незакрывающий двери.

      Чонгук нервно хохотнул, вызывая грустную улыбку у парня напротив.

      — Когда я увидел тебя, в луже крови… Думал только о том, какого это — жить, потеряв абсолютно всех? Это так эгоистично, но я не мог прекратить думать об этом. И не мог потерять тебя. Твои соседи вызвали скорую, когда услышали крики, тебе так повезло, Чонгук. Мне так повезло…

      — Извини меня… — шепчет Чон, все еще отчаянно цепляясь за Тэхена, как за единственное, что его связывает с этой жизнью.

      — Тебе не за что извиняться, Гуки…

      — Прости, что не сказал…

      — Я знаю, я тоже тебя люблю. Очень сильно, без надежды выбраться из этого.

      Чонгук отстраняется, смотрит в янтарные глаза, что светятся таким безграничным доверием и любовью, что не поверить — невозможно. Скатывается очередная слеза, которую Тэхен стирает мягким движение, положив ладонь на щеку парня. Он смотрит, ни на секунду не отрывая глаз и даже не моргая, а затем медленно приближается, касаясь своими губами губ Чонгука в целомудренном, почти детском поцелуе.

      — Я ни за что тебя больше не отпущу, — шепчет Чон.

      — Я никогда не уйду, — отвечает Тэ и снова целует.

end.