Разумовский не спал — вернее сказать, пытался не спать — большую часть ночи, но ресурсы у организма не бесконечные, как итог — он просто отрубился. Нельзя назвать это приятным и здоровым сном, но всё же… У него было хоть что-то. Сергей проснулся, когда при попытке перевернуться на другой бок руки свело адской болью. Он приоткрыл глаза, обнаруживая на себе, к собственному удивлению, тёплое одеяло. Видимо, кому-то не очень хочется, чтобы Разумовский сильно пострадал от холода. Догадаться, кто именно, было не сложно, и Сергей недовольно шикнул, скидывая тёплую вещь с себя, ощущая холод, прокатившийся по телу в тот же момент. Ему сейчас не до отдыха. Нужно было как-то достать нож из кармана. Он предпринял попытку сесть, и она увенчалась успехом. Пара дёрганных движений — и нож оказался на полу.

— Подтолкнуть ногой к рукам, а дальше просто разрезать верёвку. Давай, это же просто… — тихо проговорил он, словно давая указания самому себе. Спустя несколько минут руки были освобождены. От попытки подняться тело пронзило болью. Ноги, покрытые синяками, отказывались слушаться, руки ныли. Разумовский был уверен, что вообще не чувствует их, но боль говорила об обратном. Сейчас повреждения на лице вообще не казались проблемой.

— Давай. Мы перережем охрану и выберемся отсюда. Не из таких передряг выходили, — Чумной стоит рядом.

— Ноги не слушаются, — Сергей говорит едва слышно. Даже подъём на ноги даётся ему с огромным трудом. Уставший, голодный, измотанный… Куда он побежит в таком состоянии. Он держится за стену, чтобы хотя бы не свалиться. — Я… Я не смогу… У меня не получится, — он едва удержал себя от желания схватиться за голову и осесть на пол. Сейчас Чумной был его единственным шансом на спасение. Разумовский не мог врать самому себе, ему так хотелось, чтобы более сильная его часть сейчас защитила от всего этого кошмара.

— Иди вперёд.

— Не получится… — произнёс Разумовский, всё же подходя к двери. — Они меня сразу прикончат…

Движение дверной ручки, и Сергей прижимается спиной к стене рядом с дверью. Он затаил дыхание, слыша скрип двери и шаг наёмника, словно в замедленной съёмке.

— Да что ты тут блять бормочешь… — наёмник на мгновение встал, как вкопанный, не обнаружив связанного Разумовского на месте.

— Давай! Давай же! — Сергей чувствует холодное прикосновение Чумного доктора. Он стоит у него за спиной. Держит его руку, сжимающую нож до побеления пальцев. Наносит удар. И Серёжа вместе с ним. Разумовский хватает наёмника за шею и насаживает его трахею на нож. И ещё раз, для уверенности. Истекающее кровью тело падает к ногам. — Он точно не один, — спокойно констатирует Птица, и Сергей как будто знает, что делать, рывком оттаскивает труп в сторону. Охранник точно не один. Скорее два-три. Но раз никто не появился сразу после удивлённого вздоха товарища, значит находятся на каком-то расстоянии. Дверь на распашку — отличная приманка. А пока тело не увидит — не поверит в происходящее. Разумовский затаился у самой двери, вжавшись в стену. Он просто сделает то же самое.

Но реальность не так лучезарна. Замах на вошедшего наёмника прерывается его захватом за руку. Сергей перехватывает нож левой рукой, бьёт, куда придётся. Попадает в ногу, заставляя выпустить себя. Нож снова в правой руке, гораздо удобнее бить.

— В шею, — спокойно подсказывает Чумной, и нож входит сбоку в чужое горло, проворачивается, а после тело падает на бетон. — Всё ещё умеешь, — констатирует Птица. — А то начал «Не смогу», «Не получится».

— Рация… Телефон… Хоть что-то… — тихо пробормотал он.

— Зачем тебе рация? Позвать на помощь остальных наёмников? — он смотрит сверху вниз, а в его взгляде Сергей замечает… гордость? Так, сейчас не до этого. — Забери пистолет лучше.

Сергей помедлил с секунду, но потом вытащил оружие из кобуры. Заряженный. Можно сделать семь выстрелов, а это может и жизнь спасти. Дрожащими руками он нашёл-таки телефон в одном из карманов униформы наёмника и выпрямился, опираясь на стену. К горлу подкатил ком.

— Что я делаю…

— Ты выживаешь. Хочешь, чтобы тебя здесь прирезали?

Сергей оттащил наёмников, а после закрыл дверь комнаты, в которой его держали. Так есть хоть малый, но шанс, что его пропажу быстро не обнаружат. На негнущихся ногах Разумовский добрался до лестницы, плечом открывая дверь и на взгляд прикидывая, какой это этаж.

— Пятый… или четвёртый. Наверное.

— Просто иди вниз.

Сергей спустился на два пролёта вниз, но, заслышав шаги внизу, решил переждать в одной из палат на этом этаже. Так, это второй. Он забежал в первую же попавшуюся комнату, прижимаясь спиной к стене и оседая на пол. Внезапно накатила невероятная слабость. А вместе с ней пришла и паника.

— Они меня точно прикончат, если…

— Они прикончили бы тебя в любом случае. Возьми себя в руки. Мы с тобой отсюда выберемся. Понял?

Серёжа достал телефон и набрал первый пришедший на ум номер. Он знал его наизусть. На самом деле, кому ещё он мог позвонить? Он мог просить помощи только у одного человека.

Услышав тихое «Да?», Сергей не смог сдержать улыбки облегчения и почувствовал, как по щекам бегут слёзы.

— Олег.? Пожалуйста, помоги мне… Я… — Сергей подтянул к себе ноги и уткнулся в них лбом, чувствуя, что сжимает телефон с такой силой, что пальцы немеют. — Олег… Олег, пожалуйста… — он просто не мог поверить, что слышит голос Волкова сейчас.

***

Мигрень от недосыпа и переживаний усиливалась. Как будто кто-то спутал все мысли в тугой клубок и отдал приказ ни в коем случае его не развязывать. Олег отчаянно пытался продумать шаги наперёд, старался развязать эти мысли, но ничего не получалось. И с каждой неудачной попыткой разобраться нарастала тревога. Хотелось покончить со всем этим. Просто вырвать из себя зудящее от боли и переживаний сердце и взяться за дело с прояснившемся рассудком. Нужно искать Разумовского. С трезвыми мыслями. Он никак не может помочь расследованию в таком состоянии. Только вот кто поможет ему самому?

Внезапный звонок стал спасением, как сначала подумал Олег, возможность ненадолго сбежать от самобичевания, подумать о чём-то другом. Поначалу шум помех на той стороне прерывался только чужим сорванным дыханием. Волков насторожился, почувствовав неладное, и оказался прав. Тихое, дрожащее от слёз «Олег» выбило землю из-под ног. Весь его мир сжался до единого родного человека, который звал его, задыхался от страха.

— Серёжа?.. — так же сдавленно прошептал Олег, сжав до побеления костяшек телефон. Он с замиранием сердца вслушивался в потерянный лепет, бессвязно молящий о помощи, не в силах ответить. Боялся, что связь может в любой момент прерваться. Всё это — сон, ошибка, которая позволила ему ещё раз поговорить с близким. Будто в последний. От этой мысли по хребту пробежался холодок, как будто его облили ледяной водой и вытащили Олега из бездны, в которую он сам себя и загнал.

— Ты… — рассеянно начал он. Лишь многолетний опыт помог взять себя в руки и не сойти с ума от ужаса. — Ты слышишь меня? Дыши глубже и продолжай говорить со мной, хорошо? Всё будет хорошо, — Волков произнёс это максимально спокойно, чувствуя, что от сдерживаемых эмоций жжёт в груди. Хриплый от усталости и отчаяния голос Серёжи только подстёгивал ощущения, делая боль от беспомощности невыносимой. Единственное, что он мог сделать прямо сейчас — не дать Серёже потерять надежду. Но разве этого хватит, чтобы унять страх? — Где ты находишься? Что ты видишь? Я приду за тобой, я обещаю…

— Это… Это какая-то заброшенная больница, — голос дрожал. — Олег, прости меня… Пожалуйста, помоги мне… — глубокий вздох. — Мне страшно…

Больница. Заброшенная. Вой ветра — выбитые стёкла. Чёрт, ему там так холодно… Сквозь ветер Олег различает гудок поезда. Рядом железная дорога? Это путь дальнего следования. Пригородные электрички прекращают движение после двенадцати…

Все мысли оборвались в один момент, когда вместо дальнейших указаний Олег услышал потерянное «Мне страшно». Все предположения, идеи, варианты расследования уже не имели никакого значения. С грохотом разбивается хрупкая стеклянная стена, отгораживающая разум от чувств. Эмоции связывают мысли между собой, возвращая Олега в пучину отчаяния.

«Мне тоже…» — думает он, но Серёжу больше не слышно. Сначала Олег подумал, что вызов сбросился, но раздались выстрелы, шаги, а после грузного баса «Рыжая скотина», Олег окончательно вышел из себя. От безумного мимолётного порыва разбить телефон об асфальт его уберегла мёртвая хватка Миши на руке.

— Успокойся, — строгий тон товарища возвращает в реальность. Ярость отступает, оставляя всепоглощающую усталость. — Либо ты сейчас едешь домой рыдать в одиночестве и страдать в своё удовольствие, либо берёшь себя в руки и рассказываешь, что узнал.

Олег не пошевелился, что было расценено, как молчаливое согласие со вторым вариантом. И пока Волков обдумывал свои слова, к ним подбежал Дима, который вернулся на происходящую суматоху. Он всё же решил не уезжать и не бросать Грома один на один с не пойми кем.

— Я ещё даже мотор завести не успел, а у вас тут такие страсти… Что случилось?

— Разумовский звонил, — за Олега ответил Миша, чтобы лишний раз не дёргать товарища.

— И сказал, что он находится в заброшенной больнице, — продолжил Олег, мысленно возвращаясь к расследованию. Миша заметно насторожился, только вот Волкову было как-то не до этого сейчас. — Я слышал поезд. Возможно, рядом со зданием есть железная дорога.

— Значит нужно искать заброшенную больницу рядом с путями дальнего следования… — задумчиво произнёс Дима, моментально включаясь в работу.

— С чего вы взяли, что это поезд? — фыркнул Миша. — Просто шум какой-нибудь. К примеру…

— Ты меня за идиота держишь? — озлобленно шикнул Волков. — Я уверен, что это был поезд, — Миша быстро прекратил свои попытки как-то влезть в это рассуждение. — Значит у нас четыре зацепки. Одна связана с больницей, а ещё три — с машиной. Краска, нечёткая фотография и сотни салонов по всему Санкт-Петербургу. Мы потратим на это хренову тучу времени, а его у нас нет. Нужно сразу начинать с больницы… — Олег замолчал, а Миша в этот момент украдкой взглянул на Грома, надеясь, что тот не согласится с верно выдвинутой версией Волкова.

— Похоже на то… — протянул Дима. — Тогда… В участок?

— Что ж, — все обернулись на заговорившего Михаила. — Хорошо, что у вас есть зацепки, ну а мне пора, — он приободряюще хлопнул Олега по плечу. — Поверь мне, всё будет хорошо. Всё наладится. Удачи.

Миша ушёл, а Олег ничего не ответил, прокручивая слова друга в голове, стараясь внушить себе их правдивость.

«Раньше ты никогда не ошибался… Значит так и будет».

***

Игорь всё это время не сводил взгляда с Михаила. Этот парень кажется ему здесь просто неуместным. Зачем он вообще сюда притащился? А Волков ещё делится с ним информацией по делу. И он так занервничал, когда Волков сказал про поезд… Надо бы зацепиться за это. Точно начать с поезда. Миша ушёл, что наконец дало Грому вздохнуть спокойно.

— Значит так, — Гром перевёл взгляд на Олега, нахмурившись. Он был уверен, что Волков ему не поверит, не прислушается к предостережениям, они ведь с этим Мишей «товарищи». — Мы едем обратно в участок. Найдём в архивах старые карты Петербурга. Сможем сузить круг поиска до нескольких зданий. Идём к машине.

Гром пропустил Олега вперёд, а сам притормозил Диму, кладя руку на его плечо, продолжил тише, чтобы Волков не услышал.

— Пробей мне этого Михаила Варламова. Любую информацию. Всё, что сможешь найти на него, — Гром выдержал паузу, размышляя. — И узнай, не зарегистрирована ли на него какая машина. Он наёмник, приятель Волкова, поэтому будет неплохо, если получится узнать, на кого он работает. С краской к Гене всё же тоже зайди. Но только, пожалуйста, никуда без меня не лезь. Понял?

***

Сергей зажмурился, понимая, что отдал бы всё, лишь бы оказаться сейчас в однушке Волкова, на уютной кухне в его объятиях.

— Пожалуйста…

За дверью послышались шаги и Разумовский выронил телефон, хватаясь за пистолет, надеясь, что это ему хоть чем-то поможет.

— Целься в голову и стреляй.

Страх брал верх, но руки Чумного были почти как настоящие, они держали его за запястья, не давая отступить. Просто прицелиться и выстрелить. У него оружие. И нож. Семь патронов — семь потенциальных трупов. Палец нажимает на спусковой крючок, и пуля пробивает череп наёмника, что падает, только открыв дверь. Разумовский вскакивает на ноги, чувствуя новый прилив адреналина. Это уже не второе дыхание, а чёрт знает какое, но он не может просто так сейчас сдаться.

— Их всего четверо, — произносит Птица совсем рядом. — Давай, просто стреляй.

Рука дрогнула. Осечка — пуля попадает наёмнику в плечо, а вторая и вовсе пролетает выше, никого не задев, что становится фатальным. Сергей падает на пол, получив прикладом по голове. Звон в ушах перекрывает все остальные звуки, но резкая боль отрезвляет. Его хватают за волосы и тащат в сторону двери.

— Рыжая скотина, — шикает наёмник, в то время как другой сбрасывает вызов. Краем глаза Сергей замечает, что он вытаскивает симку и ломает её пополам. Наверняка куплена нелегально, ни на кого не зарегистрирована, телефоны одноразовые… Да и наверняка есть что-то, чтобы звонок не смогли отследить. Всё это проносится в мыслях за доли секунд.

— Эй, Астахов сказал, что только он может его за волосы хватать.

— Да плевать, что он сказал. Я этой твари сам мозги вышибу! Он троих наших положил, а мы должны стоять и смотреть?

Разумовский выхватил нож, полоснув руку, которая его держала, целясь непосредственно в запястье. Пальцы на волосах разжимаются с громогласным «Блядь!», а Сергей падает спиной на пол, быстро переворачиваясь на пол в попытках подняться, но его бьют по голове, а потом и по руке, выбивая нож. Швыряют на пол, отчего мир окончательно плывёт перед глазами. Чужая рука на шивороте… Всё как в тумане. Его куда-то тащат. А потом швыряют на пол. Кажется, в коридоре. Разумовский приоткрывает глаза. Прямо перед ним стоит Астахов, смотря своими холодными глазами. Сейчас он даже не улыбается.

— Ты меня расстраиваешь, Серёженька. Я ведь сделал всё, чтобы ты стал чувствовать тебя лучше. А ты вот бежать пытаешься, — он присел рядом и схватил Разумовсого за челюсть, заставляя посмотреть на себя. — Плохих деток обычно наказывают, Серёженька. Боюсь, и мне придётся применить суровые воспитательные меры. Ты же у нас уже взрослый мальчик, — он выпрямился, а Сергей сжался, ожидая того, что его будут бить. — Я не разделяю методы Михаила. Ломать конечности? Какое варварство.

Раздался выстрел. А затем ещё два. Сергей прижал руку к ноге, понимая, что у него нет сил даже закричать. Боль пронзила насквозь, а нога моментально онемела. Так хотелось зажать кровоточащие раны, но он даже не мог подтащить конечность ближе. Три пули были выпущены в ногу с хирургической точностью. Прошли навылет. И ни одна не задела кость. Две в бедре, одна в икре. И они лишают Разумовского возможности ходить уж точно. Ему казалось, что разорванными тканями он чувствует гуляющий по полу ветер.

— Отнесите обратно, — распорядился Астахов. Разумовский его уже не слышал, падая в темноту. — Остановите кровь, а я приду проведать нашего мальчика через пару минут.

***

«Значит едем в участок. Потом архивы. Карты. Поиск. Ничего сложного. Всё должно быть быстро, » — повторял план Олег, медленно плетясь к машине и смотря себе под ноги. Он пытался забить голову чем угодно, лишь бы не вспоминать дрожащий голос Разумовского. — «Участок. Архивы. Карты. Поиски. Участок. Архивы. Карты. Поиски.»

Сев в машину, Олег поднял взгляд и проследил за недолгими переговорами полицейских. Дима кивнул, что-то коротко ответил и поспешил к автомобилю. Волков понимал, что им есть, что скрывать от него. Но сейчас его это не волновало. Пускай делают, что хотят. Посадить Разумовского он им всё равно не позволит. Да и у Грома не выйдет. Он умрёт раньше, чем успеет что-либо сделать, если попытается встать на пути Волкова. Дверь машины резко распахивается, и на Олега смотрит недовольный Дубин.

— Это моё место, — говорит тот.

— Теперь моё.

— Но это даже не твоя машина! — взорвался Дима, но Волков только приглашающе развёл руками, еле-еле выдавив из себя саркастическую улыбку, мол, тогда садись на колени, дружок. Дима же, решив не церемониться лишний раз, махнул на Олега рукой, усаживаясь на заднее сиденье, буркнув лишь. — Я тебе припомню.

— Ну да, попробуй, — мрачно усмехнулся Олег и, заслышав бурные возмущения Димы, беззлобно улыбнулся. Гром же просто молча игнорировал всю эту ситуацию. Не хотел влезать? Скорее всего. Наверняка он ещё потом обсудит с напарником то, какой Волков козёл. Ну если выживет после этого дела. Подопечный Грома напоминал чем-то напоминал Олегу неугомонного Женю. Так и хотелось его поддразнить. — Ну-ну, не расстраивайся. Ещё покатаешься на переднем сиденье.

— Я не…

— Так, — Гром недовольно шикнул. — Если вы сейчас не заткнётесь, то оба сядете назад.

Олег примирительно выставил руки. Вообще, отношения с Игорем ему лучше не портить, да и Дима после замечания Грома поутих, хотя прекрасно знал, что если спор продолжится, Игорь встанет на его сторону. Но да, они оба будут сидеть на заднем сидении.

Они вернулись в участок и услышали на входе: «Игорь, ну что за проходной двор ты устроил?»

— Расследование срочное, — хмыкнул он, махнув рукой знакомому охраннику, а на вопросительный взгляд развёл руками. — Твои пропавшие носки ищем. Как первый день на работе, ей богу. «Тайна следствия».

Они поднялись наверх, и Игорь оставил Дубина с Волковым в кабинете, уходя за картами. В архив всё равно Олега не пустят.

Гром бегал за картами, принтер печатал листы с расписанием поездов и списки с адресами больниц, а Гена тем временем этажом ниже искал информацию о машине похитителей. У Димы и Олега образовалась негласная договорённость об игре в гляделки. Полицейский считал своим долгом не спускать глаз с подозрительного типа, а наёмник, в свою очередь, просто отвечал взглядом на взгляд. Хотя бы потому что иначе он бы сошёл с ума от собственных мыслей, а так он мог хоть немного отвлечься и подумать: «Чего пялишься?», чтобы это же читалось в его взгляде. В какой-то момент у Дубина звякнул телефон, после чего парень решил сдаться, принимая проигрыш в их негласных гляделках, потёр глаза и принялся читать сообщение. Волков не особо церемонился и заглянул копу через плечо, всматриваясь в чужую переписку, правда разобрать ничего не успел, кроме имени отправителя «Гена» — Дубин резко убрал телефон, но ни слова не сказал. Видимо, уже привык к наглости наёмника. Олег был даже благодарен Диме за терпение. Парнишка ведь знал, что Волков начинает злиться и скалиться при любой попытке разговора. Причём любого. Весь на нервах… Он ловит на себе сочувственный взгляд Дубина, который видимо понимает гораздо больше, чем показывает. А Олег считал, что напарник Грома — последний человек, которого будет волновать его, Волкова, состояние.

— Это по делу. Подвижки в поиске, так что… Нормально всё будет, — внезапно произносит Дима, направляясь к выходу. — Ничего здесь не трогай. Мне идти надо. Но я за тобой всё равно слежу.

На входе полицейские пересеклись, но лишь обменялись молчаливыми взглядами, которые Волков разобрать не смог. Ну и хрен с ним! На стол легли огромные карты, которые выглядели так, словно вот вот развалятся.

***

Недомолвки — это не хорошо, но сейчас лучше, чтобы Волков не знал, какие именно поручения у Димы. Игорь полностью погрузился в размышления. Мутный тип этот Варламов… Но после мысли быстро перемахнули на Олега. Нужно его как-то подбодрить, наверное… Чтобы он окончательно не свихнулся от своих переживаний за Разумовского.

«Юля бы знала, что сказать для моральной поддержки…»

Юля. Гром схватил телефон, принимаясь звонить Пчёлкиной. Ему просто нужно было убедиться, что с девушкой всё в порядке, что ей ничего не угрожает, что она сидит дома и не рвётся в самое пекло и…

— Привет, любимый, — раздалось на другом конце, и Гром вздохнул с облегчением. — Что у вас там с делом?

— Уже есть зацепки, но всё слишком туманно.

— Я расспросила нашего глав-реда и узнала, что сюжеты о похищении Разумовского снимают с новостей. Ну, вернее просто не допускают. А всякие независимые издательства быстро блокируют. Стараются не допустить распространения шумихи вокруг этого. Хотя все уже видели вечерний выпуск новостей. Хотя после него и стали всё блокировать и…

— И? Что «и»?

— Дело заминают, потому что обычные люди поддерживают похитителей и тоже требуют возмездия, — Юля тяжело вздохнула. — Из хорошего только то, что всё это пока остаётся в интернете. Представь, если бы люди, требуя мести, начали бы винить государство и полицию в том, что вы за ним не уследили? Многие желают ему смерти после того, как информация про сад грешников всплыла… Разумеется, есть те, кто считают, что он был прав. Как бы это не стало причиной чего посерьёзнее…

— Думаешь, может? — Гром почти дошёл до архива и остановился у самой двери.

— Не знаю. Но я продолжу следить за этим, если что нового узнаю, сразу переброшу. Тебе явно не до этого сейчас.

— Хорошо…

— Целую милый, — Юля положила трубку, устало прикрывая глаза. Она почти всё время провела за ноутбуком, мониторя сайты, форумы и всё остальное, что может быть связано с делом.

***

— Так. Мы не знаем точно, сколько машина была в дороге, поэтому нет даже примерного радиуса поиска, — Гром провёл линии маркером по всем железным дорогам для поездов дальнего следования и быстро пояснил. — Сказали, что карты никому не нужны. Возвращать не обязательно, их там и так навалом, — он окинул взглядом масштаб работы. — Значит остаётся только искать больницы и сверять, какие уже заброшены.

Олег потирает глаза. Может нет никакого заговора между Громом и Дубиным? И ему это всё только причудилось?

«Мне просто нужно поспать…» — Олег тяжело вздохнул, вновь списывая всё на усталость. Пиликнул принтер, оповещая об окончании работы.

Волков небрежно забрал часть листов и принялся подчёркивать направления, которые подходили по всем параметрам, сверяясь с отмеченными Громом путями. После получаса бесполезной траты времени он принялся зачёркивать действующие больницы на карте. Время уходило в никуда Сколько они здесь сидят? Час? Два? Сколько же с этим мороки…

— Может это была не больница, а психушка? Или какая-нибудь лечебница… Диспансер или санаторий… — озвучил свои мысли Олег. — Этим можно заниматься вечно…

— Это могло быть, что угодно, — так же устало ответил Гром, потирая переносицу. Казалось, что он уснёт прямо сейчас.

— Ребята!

Гром даже подскочил, когда в кабинет ворвался Гена. Растрёпанный молодой парень с большими синяками под глазами, но искренней восторженной улыбкой. Явно ещё совсем зелёный и от работы получает только удовольствие.

— Проверил я вашу краску. Ну так, на вскидку, в нашей лаборатории, что смог узнать. Краска ваша смешанная. Обновлялась часто и каждый раз разная. Дешёвая. Такую обычно не используют в салонах, а значит они либо делали это где-то в подпольных, либо сами. Я вам список неофициальных заведений нашёл, которые мы ещё не прикрыли, а ещё…

Гена продолжал говорить, но Олег уже не слушал. Если Гена только сейчас узнал про салоны, то куда так скоро сорвался Дима, скрывая переписку? Что-то ещё про машину узнал? Что это за такие срочные дела? Так, а Гром вообще знает, куда поехал Дима? Может они кого-то подозревают? Мишу? От этой мысли внутри что-то неприятно кольнуло, наверное, из-за страха за свободу товарища. Мало ли, что эти копы могут на него нарыть?

Гена замолчал, поймав разгневанный взгляд Волкова, и видимо сразу понял свой прокол.

— Говори, что ты искал для Дубина? Я видел, вы переписывались.

Молодой полицейский покосился на Грома с немым вопросом во взгляде. Был приказ молчать о Варламове, а Гена уж точно не хотел лишних проблем.

— Чего? — Гром, кажется, даже не сразу понял, что здесь происходит, но потом до него дошло. — Так, ладно, — Игорь поднялся со стула, на котором сидел до этого и встал между парнями, закрывая Гену от гнева наёмника. — Хорошо. Давай начистоту, договорились? Только не бесись и выслушай, — убедившись, что Олег готов слушать, он продолжил. — Твой этот Варламов приехал буквально на несколько минут, разузнал у тебя всё об уликах и уехал. Я попросил Диму пробить его и узнать, может ли он быть к этому причастен. Ведёт себя уж больно подозрительно. Если он не при чём, то будем искать другие зацепки. Но пока это один из возможных вариантов. Ген, ты что накопал для Димы?

— Гараж Варламова, — быстро ответил парень. — Ну, вернее, отца его. Дима сказал, что туда съездит.

— Что? — Гром схватился за телефон, собираясь звонить напарнику, только вот не пришлось. На экране красовалось сообщение: «Хочешь видеть напарника живым, не теряй время даром. Улица Кораблестроителей, напротив 23 дома. Удачи, Гром.»

Волков, продолжающий бесцеремонно заглядывать в чужие телефон, судорожно сглотнул. Это не может быть Миша… Просто не может.

— Гена — свободен, а ты, — Гром сурово посмотрел на Олега. — Со мной.