— Ты мне нужна!

Нарцисса врывается в гостиную, и время будто на мгновение застывает и, вздрогнув, идет рябью. Люциус запинается на полуслове, Пиона останавливает палочку посреди выведения заклинания, а дети просто любопытно поворачивают головы к гостье. Нарциссу, впрочем, звенящая тишина ни капельки не смущает, и она продолжает сбивчиво говорить, размахивая пергаментом.

— Андромеда прислала мне письмо, хочет познакомить с мужем и дочерью.

Весь ее запал укладывается к единственное предложение, и, выпалив его на одном дыхании, Нарцисса замирает, словно тоже поддается чарам застывшего времени. Пиона тем временем стирает заклинание коротким взмахом и поддается тянущей ее на себя руке Люциуса.

— Здорово, — Пиона пожимает плечами почти безразлично, — при чем тут я?

Люциус не сводит с Нарциссы цепкого взгляда, будто ожидает от нее какой-нибудь выходки; Пиона ощущает разом охватившее его напряжение. Она понятия не имеет, какие отношения у Нарциссы и Андромеды, и, признаться, совершенно не желает влезать в дела их семьи, однако Блэк глядит на нее умоляюще, и взгляд ее настолько потерянный, что противно свербит где-то в груди.

Нарцисса молчит, хватает ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, и никак не может придумать подходящее оправдание. Она неловко взмахивает пергаментом, опускает руки и непривычно сутулится, и будто разом делается младше на целый десяток. Пиона, впрочем, думает, что с сестрами у нее и Нарциссы отношения немного похожи. Сравнивать Лили и безумную Беллатрикс совершенно не хочется, да и Андромеда из ее воспоминаний не походит на Туни ни капельки, и Пиона мысленно переставляет сестер местами.

Пиона и Беллатрикс — старшие, Андромеда так и остается на одном поле с Петунией, а Нарцисса вдруг оказывается рядом с умершей Лили. Младшие из трех, они, кажется, похожи больше, чем Пиона позволяет себе замечать, и оттого неприятно, почти болезненно колет в груди. Еще в школьные времена она сравнивала Лили с Нарциссой, искала в них сходство, словно старалась заменить одну на другую, и теперь колючий болезненный стыд разрастается в ней и расцветает ядовитым цветком.

— Мы не общались с тех пор, как она сбежала с тем грязнокровкой, — Нарцисса почти проглатывает неприятное слово, и Пиона вздрагивает от наполняющей ее голос обиды, — честно говоря, я понятия не имею, о чем нам с ней разговаривать.

— Мам, а что такое грязнокровка? — Малена любопытно клонит голову набок.

У Люциуса не получается спрятать смешок, и Пиона косится на него возмущенно. Она не то чтобы всерьез придает смысл каким-то словам, но все равно ощутимо щипает его за бедро.

— О, дорогая, — Нарцисса, только что смущенная и растерянная, бросается в объяснения, опустившись перед Маленой на корточки, — это люди, чьи родители не маги. Их кровь считается грязной, потому что разбавлена неволшебной, а…

— Еще некоторые заносчивые чистокровные считают грязнокровками всех, кроме самих себя, — добавляет Пиона, и в комнате повисает неловкая пауза.

Люциус снова не слишком убедительно глотает смешок, и Пиона снова щипает его через ткань плотной мантии. Нарцисса переводит на нее испуганный взгляд, и щеки ее стремительно краснеют, а уголки губ опускаются вниз, словно она готова заплакать. Пиона не придает смысла словам, потому что считает волшебную кровь волшебной без каких-нибудь обстоятельств, но все равно клонит голову набок и неприязненно жмурится, перекатывая слово на языке и не произнося его вслух.

Беллатрикс уничижительно завала ее грязнокровкой, вырезая на теле шрамы-отметины, и, сколько бы Пиона ни улыбалась, отзвуки этого слова отдаются в груди удушливым страхом.

— Прости, я, — Нарцисса запальчиво пытается извиниться, вскакивает и бросается к ней, — я не имела в виду конкретно тебя, просто…

Пиона останавливает ее взмахом ладони, рвано вздыхает и натягивает улыбку. От шрама расползается тугая боль, стягивает кожу и мешает дышать, и Пиона, кажется, снова слышит проклятый звон бьющихся склянок. Она убеждает себя, что думает слишком много, обещает Нарциссе составить компанию в любое время и прячет лицо на шее у Люциуса, когда гостья уходит.

Пиона не знает, сколько сидит так, дышит Люциусом и ощущает теплые ладони на волосах и спине. Сердце ее колотится медленно, а перед глазами обыкновенная — совсем не живая — темень и пустота. Никто ей не угрожает, убеждает себя Пиона, все давно кончилось, так что остается только быть жадной и забирать себе все с протянутой невольно руки.

Пиона вздрагивает, когда горячая чуть влажная ладошка касается щиколотки, а другая тянет ее за подол мантии. Она отнимает лицо от груди Люциуса и на мгновение жмурится из-за яркого света.

— Моя мама самая лучшая.

Малена сидит у их ног на ковре, протягивает к ней руки и так искренне улыбается, что Пиона невольно улыбается тоже. Она подхватывает дочь на руки и усаживает себе на колени, обнимает и утыкается носом в светлые волосы. Шорох мантии над ухом вовсе не отвлекает, и мгновение спустя Пиону со всех сторон обнимают ее самые любимые мальчики.