Социализация.
Как собака, право слово. Скарам… Нет, он Странник. Отныне и впредь, отрекшийся от былого и идущий вперёд. С новым именем и личностью. Он другой. Стал другим. Очистившийся от скверны души и былых амбиций.
Он другой.
Теперь.
И нет, он не закатывает глаза, показательно зевая от скуки, когда Буэр рассказывает ему о том, что было пока он спал. Ему не интересно каких грибов ловил путешественник и не хочет говорить, что этот парень тот ещё торчок, он видел похожих в рядах фатуи. Например один рыжий полуфабри… Ладно, он стал другой и он будет молчать. Недолго, пока активная клопендра, — заприте её в храме ещё на пару лет, Архонты милостливые, — уже тянет его дальше.
В Порт-Ормос всегда много людей, пахнет специями и гомон. Это говорит Буэр, он просто идёт следом, нервно отдергивая себя от желания поправить шляпу ниже, и повторяет про себя, что все иначе. Эти люди вокруг даже не знают его и причин нервничать нет.
Не было.
Не было до момента пока в людской толпе не мелькает ярким пятном алая прядь, запах моря и тонкий ветер в движении. Он моргает всего раз, прежде чем увидеть мимолетный мираж почти вплотную. Корабль, явно принадлежащий Ли Юэ, а рядом с его капитаном тот, от чего внутри, — там пустота, почему она так болит?.. — все обрушивается вниз.
— Нива?.. — тихо на выдохе, быстрее чем осознание, что да не похожи они вовсе. Цвет и длина волос не те, скулы не так выделены ярко, да и сколько столетий прошло.
А парень уже оглянулся.
Нервное движение рукой, он все же дёргает шляпу вниз, обрывая секундный контакт взглядов, и тянет малявку за руку. Да какой ты Архонт вообще?! Мимолетно огрызнуться на прохожих, у которых есть вопрос к своему Архонту.
У него тоже есть вопросы и вообще, они социальные связи устанавливают, а не конгресс выслушивания проблем пришли устраивать. Буэр правда пытается объяснить, что это по сути одно и тоже, и в целом у неё уже есть агрессивная шакалина на цепи, и во второй такой же так то Сумеру не нуждается.
Он фырчит. Он знает. Чувствует незримое присутствие кого-то от самого храма. И все равно тащит подальше от толпы. От него. Выгоняя из головы мысли прочь, что не было в этих глазах ничего знакомого, и узнавания не было, откуда бы, черт его возьми. А в груди ноет. Словно вновь отобрали важное.
— Все в порядке? — Буэр смотрит слишком серьёзно, а он только и может, что сжать зубы да убрать руку с груди, вновь не чувствуя биения чужой стихии под пальцами. — Мы можем уйти, если тяжело видеть её.
Они на возвышенности ступеней, видно много кораблей и торговцев. Много ткани и знамёна сегуна и он понимает о чем ему говорят. Думает среагировал на Вельзевул? Хах, да… Да пусть так и думает. Ему все равно на ма. Эту женщину. Архонта. Он её не выбирал. Её нет.
Буэр уже мягче уводит его глубже в город, куда-то в забегаловку где от пряного мяса начинают слезиться глаза. Вокруг люди, им интересен их Архонт, но вот он рядом. Они не подходят ближе, к счастью. Внимание переключается на то, как повар завораживает в лаваш мясо, овощи, обильно добавляет сверху соус. Это определённо что-то необычное для него сейчас. Эта смесь продуктов, метод подачи. И специи, слишком много специй, но в них определённо что-то есть.
Им передают заказ и присесть на ближайшую лавку кажется хорошей идеей.
Тонкий хлеб на удивление хрустящий, пока во рту растекается соус. Он пребывает в неком замешательстве и смотрит на Архонта рядом, а та, словно ребёнок, хоть они и почти ровесники, болтает ногами и жмурит глаза. Ей нравится. Ему тоже, но как-то иначе. Необычно. Мясо горячее и вся начинка от него тоже. И специи. Странно, но вкусно.
В такой момент впору даже почувствовать лёгкое умиротворение, пока мимо вновь не проносится лёгкий ветер. Мягких бриз, но жуткий до мурашек вдоль спины. Буэр не понимающе окликивает, а он только и может махнуть рукой, прося остаться её на месте, чтобы самому понять, чем этот чёртов ветер его так манит к себе.
А потом тихо, испуганно, вкрикивает, чувствуя на шее грубость ладони жёсткую ткань бинтов на губах и сохранить равнодушие сложно. Это сложно. Сложно видеть глаза, которые слишком знакомы и одновременно нет. В них спокойствие, хорошее такое, серьёзное. А в груди щемит, словно наступили. Растоптали. Снова.
— Мне нужны ответы, Сказитель. — незнакомый, но явно Каэдехара, почти мурчит и как тут не задрожать от всего этого, что внутри кипит.
— Я твоего деда трахал… — первыми словами срывается с губ, стоит только ладони отодвинуться в сторону.
Они замирают оба. Неожиданно, совершенно не правильно для обоих, но почему то в алых глазах почти мгновенно растекается снисхождение. И внутри все сжимается с новой силой. Не смотри. Не так. Не на меня.
— Не совсем эти ответы, но в целом я понял. — Каэдехара опять мурчит, а он в голос взвыть готов, что этот парень не прошибаемо спокоен и кажется только ближе теснит к устланной мхом стене.
Паника? Что такое это чувство для божественного начала, едва ли не нового Архонта, когда вот этот простой смертный, как человек, словно из прошлой жизни, смотрит на него с такой мягкостью и спокойствием. У них одна стихия на двоих, одно прошлое, одна родина и, — он видит между бинтами зазор, — одна женщина уничтожитель.
Ему нужно идти, возвращаться пока не начали искать, Каэдехара же сдвигается в сторону. Отпускает. Позволяет уйти. И он не признается, что остался бы в этих руках дольше. Нет, нет. Никакого прошлого. Новое я не принимает пошлого прошлого и не примет. Не должно принимать.
Не должно отдаваться позже вечером, у стены увитой плющем, под тенью веток так жарко до искр из глаз. Не должен шептать забытое временем имя, даже не зная как зовут этого нового Каэдехару. Проклятый клан, что тянется за ним через всю жизнь на всех землях этого бренного фальшивого мира. А эмоции в нем настоящие. С губ срывающиеся мольбой и в ладонях сжимающие ткань, даже на ощупь знакомую.
Не должно быть так хорошо и тошно разом. Не до искр и знамён проклятого сегуната перед глазами. Не до тихого шёпота, и невесомых касаний к шеи, что выбивают воздух куда сильнее, нежели чем остальное происходящее между ними. Как до этого вообще дошло, если он просто хотел поговорить.
Или не хотел.
Не говорить.
Ощутить руки на себе вновь, сжать в ответ, да так, чтобы напоминание осталось, чтобы утром…
-Знаешь, Буэр, думаю я бы не хотел говорить о своём четвёртом предательстве, — произносит он глядя на рассвет через окно храма, где листья поют свою тихую трель, прямо как его новый старый знакомый из клана Каэдехара уплывающий из владений Архонта мудрости дальше в своём путешествии.