Five Times They Didn't Need Words and One Time They Did - Глава 5. Милый

Глава 5. Милый

С тех пор, как Агентство и Портовая мафия сформировали своеобразный союз, Дазай испытал на себе различные плюсы и минусы этого нового соглашения. Главная головная боль состояла в том, что ему приходилось регулярно слышать имя Мори, даже с учётом того, что после соглашения, он видел его всего один раз. Фукудзава заранее согласился с тем, что нет причин постоянного присутствия босса мафии рядом со своими подчинёнными, если только в этом нет крайней необходимости.

Тем не менее, простое понимание того, что Дазай когда-то часто сотрудничал со своим бывшим боссом в любой мелочи, оставляло у него горький привкус во рту. Он полагал, что это небольшая цена за мир, но она того не стоила. С другой стороны, наблюдая, как Чуя входит в офис ВДА и удобно растягивается на диване рядом со столом Дазая, хочется пнуть себя за то, что он не организовал всё это много лет назад. Несмотря на то, что они видели друг друга и в те два года, что Дазай скрывался, это было не совсем то же самое, когда всё должно было быть спрятано от вечно бдительного взгляда большего количества глупых оперативников мафии, слоняющихся по каждому закоулку города.

Простое удовольствие от того, что Чуя беззаботно ходит по его рабочему месту и ведет себя так, как будто это его место, потому что так оно когда-то и было, заставляло Дазая бороться с желанием прекратить всю работу и со вздохом заползти на диван и уткнуться в Чую носом только лишь из чистой благодарности. Вместо этого он наблюдает краем глаза, как его напарник кладет свою уродливую шляпу на журнальный столик и начинает лениво стучать по экрану телефона, по-видимому, абсолютно безразличный к своему окружению и нескольким парам глаз, наблюдающих за ним с нескрытым подозрением.

Через мгновение Куникида, очевидно, больше не может терпеть явное высокомерие и цепляется к такому виду исполнителя.

— Убери ноги с дивана! И какого черта ты здесь делаешь?!

Чуя вздыхает, но не отрывает глаз от телефона.

— Чиби просто хочет провести со мной время, Куникида-кун. Разве что-то не так?

— Только если в твоих снах, кусок ты человеческого мусора.

— Оу, Чуя так груб со мной. — Дазай уныло смотрит вниз.

Куникида переводит взгляд с надутого лица Дазая на неизменную скуку Чуи с явным волнением.

— Эй! То, что у нас альянс, не означает, что ты можешь приходить сюда без причины. И это не место для тебя, чтобы вздремнуть в середине дня! Люди пытаются работать, а присутствие руководителя портовой мафии, подозрительно слоняющегося без дела, отвлекает!

Через какое-то время Чуя перестает постукивать и невинно смотрит на мужчину. Дазай делает вид, что игнорирует их обоих, но выражение лица Чуи заставляет его улыбнуться. С Куникидой так весело цапаться, что, видимо, никто не может устоять. Более того, игривая и не агрессивная сторона Чуи — редкое явление, по крайней мере, рядом с Дазаем, поэтому он с радостью наблюдает за разыгрываемой сценой.

— Почему мое безделье подозрительно, Куникида-кун?

— Потому что для этого нет причины!

— Но я устал. И этот диван удобный. — Улыбка на лице Чуи такая милая, что Куникиде кажется, будто у него вот-вот лопнет кровеносный сосуд.

— Тогда устань где-нибудь в другом месте! — Чуя задумчиво смотрит вверх, прижав палец в перчатке к подбородку.

— Потому что я тебя отвлекаю?

— Да! У меня есть расписание, которое нужно соблюдать!

Чуя скидывает ноги на пол, по обе стороны от ноги Куникиды. Он оказывается в опасной близости от мужчины и смотрит сквозь приопущенные ресницы.

— Что именно тебя так отвлекает во мне? — Дазай сглатывает, когда палец в перчатке тычет в пряжку ремня Куникиды. — Может быть, я могу что-то с этим сделать.

К счастью для Дазая, тихий звук удушья, вырывающийся из его горла, заглушается взрывом Куникиды. В конце концов Йосано тащит его извивающегося обратно к столу, бормоча всю дорогу о «бессмысленных союзах», «тупых дазаях» и «больше проблем, чем пользы».

Чуя смотрит с удивлением, прежде чем опуститься обратно на диван и вернуться к своему телефону.

По прошествии времени офис возвращается к прежней мирной тишине, Куникида время от времени бросает неодобрительные взгляды в сторону рыжеволосого. Дазай тихо работает, лишь изредка замечая, насколько он доволен окружающим его маленьким миром. Он не может отрицать, как часто его глаза блуждают по дивану, греясь в тепле тихого присутствия Чуи рядом с ним.

Тишина вскоре нарушается, когда Ацуши входит в офис, а Кёка тихо следует за ним. Направляясь к столу Куникиды, он вздрагивает, когда замечает исполнителя, который сейчас тихо дремлет на диване.

— Чуя-сан! Что вы здесь делаете?

Дазай нежно улыбается энтузиазму в голосе своего подопечного, зная, что ему действительно нужно научиться быть немного более осторожным, но в то же время делать этого не хочется. Теплая улыбка Ацуши и его безудержное волнение — это то, что никогда не должно менять.

— Привет, Ацуши-кун. — Чуя поднимает бровь, глядя на парня, прежде чем заглянуть ему за спину и улыбнуться. — Привет, Кёка-чан.

Кёка делает шаг вперед и слегка, но искренне улыбается в ответ. Когда Чуя прямо садится на диване, Кёка быстро присаживается рядом с ним.

— Здравствуйте, Чуя-сан. Приятно видеть вас.

— Мне тебя тоже.

— Вы здесь, чтобы увидеть Дазай-сана?

Чуя покорно вздыхает и откидывается назад, как будто сама мысль о его мумифицированном глупом партнере раздражает.

— К сожалению, да. Мы обмениваемся информацией о нашем совместном расследовании, но ждем, когда Акутагава завершит свою разведку и доложит нам новые детали. — Он смотрит на часы со скукой. — К сожалению, как вы знаете, нельзя установить точное время для таких вещей, но он должен скоро вернуться.

Дазай поднимает взгляд от экрана, чтобы насладиться ожидаемым выражением сладких мучений на лице Ацуши и его отчаянных попыток не показывать своего волнения от перспективы увидеть Акутагаву. Как и ожидалось, он с треском терпит неудачу.

Чуя, как и он, кажется, наслаждается этим весьма конкретным последствием их союза, его глаза сверкают всякий раз, когда он наблюдает, как два парня нервничают и ходят вокруг да около. Они оба внимательно наблюдают, как Ацуши подбирает нужные слова, очаровательно не подозревая, что независимо от того, что он скажет, он будет звучать как влюбленный щенок.

— Итак, Чуя-сан, — он рассеянно теребит степлер на столе рядом, не встречаясь взглядом с руководителем, — Акутагава придет в офис? Чтобы доложить, я имею в виду.

Впервые с тех пор, как Чуя вошел в офис, он смотрит в сторону Дазая, и их взгляды встречаются с общим весельем.

— Да, это так, но я еще не уверен, когда именно. Он просто зайдет, когда закончит. — Ацуши кивает и смотрит на степлер так, будто это самая интересная вещь в мире.

— Думаете, скоро?

Чуя теперь активно подавляет смех, но, к счастью для бедного Ацуши, он гораздо лучше в таких вещах, чем младший. Его лицо почти не двигается, но Дазай видит легкое напряжение в челюстях.

— Знаешь, я не уверен. Почему бы тебе не написать и не сказать, что не можешь дождаться встречи с ним? Я уверен, что он был бы счастлив получить от тебя известие. — Ацуши бормочет в ответ несколько бессмысленных слов. — Ну, может быть, счастлив — не то слово, мы говорим об Акутагаве. Может быть, просто чуть менее напряжённое сучье лицо. Хотя я уверен, что он улыбнется, если наконец заберется к тебе в штаны.

— Эй! Что?! Нет… Потому что… Подождите… Я… Это не… — Тигр выглядит так, будто вот-вот умрет на месте от смущения, но Кёка осторожно дергает его за рукав и спасает его от ужасной смерти.

— Я голодна. Мы можем пойти за блинчиками?

Ацуши с облегчением выдохнул и посмотрел на Кёку так, будто она его спасительница.

— Отличная идея! Мы пропустили обед, не так ли? — Он оглядывает офис:

— Кто-нибудь еще хочет пойти?

Ацуши нервно поглядывает в сторону Чуи, явно обеспокоенный тем, что руководитель примет его предложение и продолжит дразнить, но тот, похоже, занял свое место на диване и ничего не хочет говорить, снова постукивая и игнорируя окружающее пространство.

Танидзаки охотно соглашается и идет позвать Йосано из другой комнаты. Дазай внезапно понимает, насколько он голоден, и тихо разочаровывается от того, что ему нужно встать и покинуть этот уют, которым он наслаждался.

Он потягивается и вздрагивает, когда что-то слышно хрустит в его спине. Как долго он сидел, выполняя настоящую работу за своим настоящим столом? Он винит Чую. Глупый чиби приходит и делает его слишком довольным, чтобы стало скучно и он ушел. Глупый Чиби лежит там и выглядит таким милым, когда зевает, и таким мягким и удобным. Он такой маленький, что совсем не занимает места на диване, столько места рядом с ним! Более чем достаточно, чтобы вытянуться, хорошенько вздремнуть и уткнуться носом в…

— Дазай!

— А? — Дазай резко поднимает голову и видит, как Йосано ухмыляется ему из-за двери.

— Ты идешь?

— Ага. — Он натягивает улыбку и собирается уйти, но не успевает отойти далеко, как резко останавливается, когда его пальто за что-то цепляется. Он видит руку Чуи, сжимающую подол бежевой ткани. Не отрываясь от телефона, он просто говорит Дазаю принести ему кофе, прежде чем уйти. Дазай выдыхает и хихикает.

— Чуя сам может принести себе кофе.

Его чиби только ворчит и еще глубже утопает в диване.

***

Ацуши моргает, глядя на Дазая, когда тот делает заказ.

— Дазай-сан, я думал, вы пьёте только черный кофе. Я никогда раньше не видел, чтобы вы пили что-то подобное. — Брюнет улыбается подопечному и игнорирует явно не совсем женственное фырканье Йосано.

— Не могли бы вы двое уже сделать это, а? Вы можете воспользоваться моим лабораторным столом, если вам так нужно уединение.

Дазай берет мокко с лесным орехом и с улыбкой поворачивается к доктору.

— Но, Йосано-сенсей, вы не можете торопить события. Если вы загоните животное в угол, не завоевав его доверия, оно просто набросится и растерзает ваше лицо.

— Я почти уверена, что на данном этапе животное готово трахнуть твою ногу, так что ты, вероятно, сможешь просто продолжить.

Дазай машет ей пальцем.

— Ай-ай, я слишком хорошо знаю это животное, оно чрезвычайно агрессивно для своего размера, его когти достаточно острые, чтобы разорвать глотку, и оно настолько быстрое, что вы истечете кровью, прежде чем успеете моргнуть.

Доктор поднимает бровь.

— Похоже, ты просто трус.

Дазай смеется.

— Ни капельки! Я много лет изучал его поведение и точно знаю, как заставить его расслабиться. Как только вы берете его на руки, он становится мягким и начинает мурлыкать. Однако это требует времени. — Йосано смеется, когда замечает лицо Ацуши. Мальчик смотрит на них в полном замешательстве.

— О чем вы двое говорите?

***

Чуя принимает свой кофе с легкой улыбкой и тихим «спасибо». Он делает большой глоток и с мычанием закрывает глаза. Дазай нежно улыбается и возвращается к своему столу, прежде чем Чуя успевает поднять взгляд и увидеть это. Его чиби поднимает глаза, когда Ацуши входит и осматривает комнату в плохо скрываемом предвкушении. Голос Чуи звучит громко для всего помещения, когда он говорит.

— Он у тебя под столом, Ацуши-кун!

Во всей комнате слышатся различные смешки и откровенный смех, когда Ацуши на самом деле заглядывает под свой стол, прежде чем яростно покраснеть и рухнуть на стул в смущении, явно отчаянно желая, чтобы офисная мебель поглотила его. Даже Куникида смеется, и Дазай чувствует, что, возможно, пропустил интересный разговор, пока его не было. Мысль о том, что Чуя и Куникида развивают какие-либо товарищеские отношения, даже если это происходит за счет бедного Ацуши, заставляет Дазая чувствовать, что его маленький мир каким-то образом объединяется.

— Он будет здесь через час, — сообщает Чуя Дазаю обычным тоном, и брюнет только мычит в ответ, не особо желая, чтобы день заканчивался. Ему определенно придется подумать о причинах, по которым его напарник может проводить больше времени в офисе. Как только Чуя собирается вернуться к своему телефону, его дергают за рукав, он поднимает глаза и видит рядом с собой Кёку.

— Да, Кёка-чан?

— Чуя-сан? Можно я заплету ваши волосы?

Голова Дазая резко поднимается, и он открыто пялится.

— Мои волосы? Почему?

— Наоми-сан нравится, когда я заплетаю ей волосы, но я знаю только один вид причёсок. Я хочу попрактиковаться.

Кёка просто смотрит на Чую со своим обычным невозмутимым выражением лица, явно ничего не ожидая в любом случае. Дазай сомневается, что она испытала бы сильное волнение или разочарование, если бы Чуя сказал да или нет.

— Могу я продолжать пить свой кофе? — Кёка кивает. — Тогда ладно.

Дазай с любопытством наблюдает, как Чуя сидит, скрестив ноги, на диване, а Кёка кладет на подушки небольшой мешочек с аксессуарами для волос, прежде чем встать на колени позади него. Он замечает, что Ацуши тоже смотрит, слегка нахмурившись, вероятно, задаваясь вопросом, почему Кёка не хотела на нем потренироваться. Кёка, кажется, чувствует на себе его взгляд, потому что поворачивается к нему.

— У тебя тоже красивые волосы, но у Чуи-сана они очень мягкие. От них приятно пахнет.

Ацуши снова краснеет и пытается превратиться в свой стол. Кому-то действительно нужно уже поторопиться, желательно Акутагаве, и как можно скорее. Дазай, однако, не обращает на него внимания, тихо выглядывая из-за экрана и наблюдая, как пальцы Кёки пробегают по огненным прядям.

Он знает, что они мягкие.

Он знает, что они приятно пахнут.

Прекрати трогать его!

Укрощая такие иррациональные мысли, он поворачивает экран так, что он закрывает ему обзор пары, и делает вид, что работает. Он определенно не думает о том, чтобы подползти к Чуе сзади и обхватить руками его узкую талию, уткнуться носом в его шею и вдохнуть его запах, пока волосы скользят по его лицу, как шелк.

Так, ты работаешь.

Перестань быть таким жалким.

Следующий час он проводит, дуясь и возясь с канцелярскими товарами.

***

— Акутагава!

— Джинко.

Услышав враждебно-незаинтересованный тон Акутагавы, Дазай наконец высунул голову из-под монитора. Бесценного взаимодействия между его подопечными более чем достаточно, чтобы вытащить его из депрессии. Действительно, Ацуши уже встал из-за своего стола и стоит в личном пространстве Акутагавы, хотя для Акутагавы «личное пространство» — это почти вся комната.

— Как дела? — Ацуши, наконец, заикается после неловкой тишины.

— Я в порядке.

— О, хорошо.

— А ты?

— Я тоже в порядке.

— Хорошо.

И тишина…

— Чуя-сан сказал, что ты занимался разведкой сегодня утром.

— Да.

— Ты уже закончил?

— Да.

— Хорошо.

— Ты тоже сегодня работал?

— Да.

Дазай чувствует, как вся комната сотрясается в приступах смеха, поскольку социальная неадекватность угрожает превратиться в живого зверя и убить их всех. Это на самом деле выглядит больно. Дазай поворачивается, чтобы выразить своё сочувствие Чуе, когда у него перехватывает дыхание, а сердце уносится куда-то в неизвестное место.

Вечернее солнце стало теплее и просачивается сквозь жалюзи, купая Чую в золотисто-оранжевых тонах. Его волосы полностью убраны назад с лица, подчеркивая острые углы его челюсти и скул и обнажая длинную линию его бледной шеи с резко выделяющимся на ней черным колье. Его волосы были замысловато заплетены по обеим сторонам головы. Каждая коса скручивается назад, чтобы обернуть закрученный пучок сзади, достаточно высоко, чтобы случайный свободный локон свисал вниз, касаясь его затылка. Каким-то образом каждый красивый цвет и тон его идеального маленького чиби подчеркивается, его глаза кажутся ярче, его кожа бледнее, его волосы отражают каждый луч света в каждой замысловатой пряди.

Единственное, чего не хватает в сознании Дазая, так это немного цвета на открытой коже на шее Чуи. Дазай не мог сосчитать, сколько раз он фантазировал об этой шее, целуя каждый дюйм и царапая мягкую плоть зубами и языком под звуки мольбы Чуи. Видя его таким, таким красивым, всё кажется пыткой, Дазай хочет, чтобы там, на Чуе, была и какая-то частичка его самого.

Когда брюнет отводит взгляд от шеи Чуи, он видит пару злых сапфировых глаз, смотрящих прямо ему в глаза.

— На что, черт возьми, ты смотришь, придурок?

Дазай выходит из задумчивости и обнаруживает, что весь офис теперь смотрит в его сторону с разной степенью замешательства и веселья. Безвыходная ситуация между Акутагавой и Ацуши явно вышла из тупика, и он оказывается в центре внимания семи пар глаз.

— Что?

— Ты смотришь на меня с глупым выражением лица, дерьмовая скумбрия. — Его маленький чиби скрестил руки на груди и выглядит решительно колючим и совсем не похожим на восхитительно недовольную принцессу.

Дазая ответа его спасает Акутагава, который, к его ужасу, протягивает руку, чтобы убрать прядь волос Чуи за ухо.

Почему Чуя позволяет ему это?!

— Я думаю, он смотрит на твои волосы. Это очень мило.

Что, черт возьми, он только что сказал?!

Дазай внутренне кричит и хочет стереть это самодовольное выражение с лица Акутагавы. Чуя удивленно смотрит на парня и подносит руку к своей голове.

— Ой? Мило?

— Да. Тебе идет.

Дазай мысленно швыряет свой компьютерный стол в Акутагаву, прежде чем откинуться на спинку стула с привычной скукой.

— Лично я только лишь подумал, насколько ты похож на девушку.

Чуя рычит в его сторону, но Акутагава встречает его взгляд с редким выражением веселья.

— Да? Тогда очень привлекательную, судя по тому, как твой рот был открыт.

Дазай старается не брызгать слюной и вместо этого смотрит на Акутагаву мертвым взглядом, от которого, как он знает, у парня пробегают мурашки по спине.

— Может, если Акутагава-кун находит Чую таким привлекательным, ему следует что-то с этим сделать? М?

Акутагава лишь улыбается и прямо смотрит ему в глаза.

— Может и так.

Если бы Дазай мысленно не расчленял парня, он мог бы даже им гордиться. Он чувствует, как его конечности готовы к нападению.

— Не могли бы вы оба уже заткнуться? — Чуя внезапно выглядит так, словно его мучает мигрень. — Акутагава, давай просмотрим информацию. Я больше не могу терпеть это дерьмо.

***

Пока все трое работают, сотрудники Агентства медленно выходят из комнаты и направляются домой. Остается только Ацуши, и Дазай готов поспорить на все свои бинты, что он уже давно закончил свою работу. Постоянные, смехотворно очевидные взгляды на Акутагаву еще раз напоминают Дазаю, что мальчику нужно научиться хотя бы элементарной осмотрительности.

— Тогда это все, — с долгим вздохом говорит Чуя, вытягивая руки над головой и откидываясь на спинку стула, который занял рядом с Дазаем. Его ноги закинуты на стол среди моря незаконченных документов, и Дазай сопротивляется желанию оттолкнуть их и посмотреть, как крошечный чиби теряет равновесие и падает на пол. Чуя сегодня такой спокойный, что невозможно не попытаться что-нибудь испортить.

Он бросает взгляд на Ацуши.

— Идеальное время! Акутагава-кун? Не будешь ли ты так любезен проводить Ацуши домой? Никогда не знаешь, каких ужасных людей он может встретить, а никого ужаснее тебя нет. Ты идеальный телохранитель!

Дазай заканчивает с яркой ободряющей улыбкой. Акутагава тупо смотрит на него.

— Джинко может сам защитить себя.

Дазай ненадолго задумывается, прежде чем снова просветлеть.

— Он боится темноты! Солнце садится!

— Я не боюсь темноты, Дазай-сан! — возмущенно кричит Ацуши через всю комнату.

— Ацуши-кун, не лги. — Акутагава встает, бесконечно недовольный, и идет к двери.

— Ты идешь, Джинко?

Ацуши запинается, явно размышляя, продолжать ли спорить с Дазаем или смириться с ситуацией, которая на самом деле сработала в его пользу. Он, кажется, продолжает борьбу, даже когда тащится за Акутагавой.

— Они чертовски очаровательны.

— Чуя, у тебя такой вульгарный рот.

— Плевать.

Дазай усмехается, когда они оба встают, но как только он собирается потянуться за своим пальто, он понимает, что Чуя стоит в опасной близости от него, не собираясь двигаться. Он поворачивается и смотрит вниз на маленькую рыжую голову, обнаруживая, что тот отводит глаза.

— Чиби?

— Гм. Можешь распустить мои волосы?

Дазай на минуту забывает, как двигаться. И говорить, видимо, тоже. Чуя никогда раньше прямо не просил его прикоснуться к его волосам. Это просто то, что происходит тогда, когда луна и звезды выстраиваются в правильном направлении, и Боги чувствуют себя особенно доброжелательно. В конце концов Чуя поднимает глаза из-под ресниц, и его вопросительный взгляд быстро превращается в неуверенный.

— Ты не обязан этого делать, если не хочешь. Я могу сам.

Дазай понимает, что, возможно, он застыл с выражением шока на лице, и быстро исправляет это, когда Чуя поворачивается, чтобы уйти.

— Конечно. — Чуя останавливается и оборачивается. — Наверное, руки Чиби слишком короткие, чтобы дотянуться до головы, верно?

Его напарник только закатывает глаза и занимает ту же позу на диване, что и с Кёкой. Дазай игнорирует головокружение, которое он чувствует каждым мускулом, когда небрежно занимает место позади, испуская вздох скуки для ровного счета, но в этом положении Чуя не может видеть его лицо, поэтому он не пытается скрыть любящую улыбку, которая появляется на его лице и берет верх над остальными чувствами, когда он тянется к шпилькам, удерживающим волосы на месте. Когда он отпускает их, локоны падают вниз, и он проводит по ним пальцами только потому, что может.

Они сидят в уютной тишине, и если Чуя понимает, что Дазай мог бы сделать все за тридцать секунд, он ничего не комментирует. Точно так же, как Дазай не прокомментировал, когда Чуя попросил его сделать что-то, что он легко мог бы сделать сам. Он баюкает и разглаживает каждый кусочек, как будто держит в руках что-то ценное, потому что так оно и есть. Это не волосы; это Чуя. Это то, что ему всегда позволяли делать.

Разглаживая его, он позволяет тыльной стороне пальцев слегка коснуться затылка Чуи, его кожу покалывает от легкого прикосновения. Пока его глаза блуждают по бледной шее и подбородку, Дазай думает, какой податливый сейчас Чуя, как легко было бы мягко повернуть голову и сблизить их губы. Он представляет теплоту Чуи, откинувшегося на него и запускающего свои пальцы в волосы Дазая. Он выдыхает при этой мысли.

— Что смешного? — Чуя звучит настолько расслабленно, насколько Дазай когда-либо слышал его.

— Просто думаю.

— О чем?

Дазай хочет сказать ему именно то, о чем он думает, о чем он думал весь день, думал годами, но не хочет. Не может. Не должен. Он слишком трусливый. Тем не менее, его любопытство всегда было его слабой стороной, и, возможно, от него пора избавляться.

— Мне просто интересно, по какой причине Чиби сам не распустил свои волосы?

Он сожалеет о своих словах, когда чувствует напряжение в плечах своего партнера. Он останавливает свои движения, но не отпускает, ожидая, когда Чуя фыркнет, заворчит и заберет все свое тепло, когда уйдет.

Он не должен был ничего говорить.

Им никогда не нужно было комментировать, кто они такие, годы общих прикосновений и близости были просто естественной частью их жизни. Но недавно были моменты, когда они оба зависали слишком близко, слишком долго, когда прикосновение задерживалось не в том месте, и они оба застывали в неуверенности.

Он нерешительно начинает надеяться, что, возможно, Чуя чувствует то же, что и он, но пока он не будет уверен без тени сомнения, он не рискнет разрушить это прекрасное, то, кем они сейчас являются. Это слишком важно, чтобы просто разрушить всё словами, и Дазай зависит от этого и жаждет этого, лелеет это и рисует вокруг этого все свое существование.

Прежде чем страх полностью охватывает его, тишину нарушает тихий голос.

— Мне нравится, когда ты прикасаешься к моим волосам.

У него перехватывает дыхание, поэтому его реакция отсутствует. Когда тишина затягивается, тело Чуи напрягается еще больше. Дазай думает, что они оба застыли на месте, и что, черт возьми, он должен сказать? Он всегда знал это, конечно, все звуки, которые он так любит, но услышать, как это говорит Чуя, услышать, как он нарушает их негласное правило? Он мог бы пошутить, но почему-то момент кажется таким хрупким, таким честным, что обычное подшучивание не пройдет. Он отчаянно пытается найти правильный ответ, но Чуя говорит первым.

— Все хорошо?

— А?

Всё замечательно.

— Что мне нравится, когда ты трогаешь мои волосы. Это нормально? — Тепло охватывает его. Чуя просто хочет немного честности, и он достаточно храбр, чтобы сделать это так просто, в отличие от дазаевского собственного дерьмового «я». Он с облегчением выдыхает в затылок Чуи, наблюдая, как волосы развеваются в теплом воздухе. Его руки продолжают свою работу, и когда Дазай говорит, он вкладывает в свой голос всю уверенность, какую только может.

— Конечно, все в порядке.

Он мог бы сказать больше, должен сказать больше, но одно маленькое признание между ними кажется достаточным эмоциональным препятствием для одного дня. Ему хочется смеяться, потому что это должно быть намного проще. Но это того стоило, когда он почувствовал, как Чуя снова расслабился, слегка дрожа вздохнул и еще больше придвинулся к телу Дазая.

Каждая коса завязана на конце маленькой резинкой, и Дазай осторожно снимает каждую, прежде чем аккуратно распустить волосы. Когда он достигает вершины, кончики его пальцев слегка массируют кожу головы Чуи, и он улыбается, когда его рыжий издает мягкое мычание. Так предсказуемо. После всего этого времени он, наконец, чувствует, что может прокомментировать хоть что-то.

— Я думаю, Чуя вполне может оказаться наполовину котом.

— Мм. Вероятно.

— Значит, это делает тебя одним из бездомных животных, которых мне нравится коллекционировать? — Дазай усмехается, когда острый локоть касается его ребер.

— Заткнись, ублюдок, — возражает Чуя без своей обычной злости.

— Ты прав, ты слишком изнежен, чтобы быть бродягой.

Он расплетает последнюю косу и полностью скользит руками по распущенным волосам, проводя кончиками пальцев по голове Чуи. Если Чуя попытается скрыть тихий довольный звук, вырывающийся из его горла, ему это не удастся.

— Ты больше похож на одну из тех женоподобных кошек из того дерьмового фильма.

Чуя, должно быть, слишком доволен, чтобы ответить, поскольку он просто откидывает голову на руки Дазая, молча прося большего. А тот с радостью подчиняется, рисуя руками ленивые узоры и вдыхая знакомый запах сквозь… жасмин? Кондиционер. Они остаются сидеть так до тех пор, пока Дазай не теряет счет времени, теряясь в ощущении своих рук и находя лучшие способы получить больше этих восхитительных звуков от чиби. Это всегда было нормально. Это всегда было его.

В конце концов, момент нарушается, когда телефон Чуи несколько раз вибрирует в его заднем кармане, а Дазай вздрагивает, когда чувствует его на внутренней стороне бедра.

Когда Чуя оказался у него на коленях?

И почему именно сейчас?

Чуя ворчит и извивается, чтобы достать этот идиотский предмет, Дазай неохотно опускает руки. Он наблюдает, как рыжеволосый смотрит в свой телефон, нахмурившись и восхитительно взъерошив волосы. Он выглядит так, как будто только что проснулся от чудесного сна после того, как провел восхитительную ночь с Дазаем.

Дазай собирается прокомментировать это — спящую часть, а не восхитительную часть — когда Чуя вдруг разражается громким и искренним смехом. Это такой чудесный звук, что Дазай почти смеется вместе с ним.

— Что там?

Чуя поворачивает телефон в его сторону, чтобы прочитать серию сообщений.