На следующее утро они должны были выдвигаться на десантно-штурмовой полигон. Вместе с ними готовилась к отправке рота Бесстрашных для проведения совместных учений. Весь выезд включал в себя несколько мероприятий: для объединения войск и обмена опытом ребята должны были вместе тренироваться, бегать марафоны и участвовать в играх в течении пяти дней, по истечении которых на полигоне устраивали празднование, посвященное пятилетию победы над Недовольными.

Проснувшись в незнакомом месте Дэн сначала долго не мог понять, где он находится, а мгновение спустя — почему рядом нет Тами. Ее он обнаружил у костра: она готовила еду, умытая и посвежевшая после купания. Влажные волосы она собрала в неаккуратный пучок, из которого выбивались пряди и падали ей на шею. Тами обернулась и улыбнулась ему, а Дэн понял, что так и завис у входа с палатку и пялится на Тамилу, как желторотый пацан.

— Доброе утро, командир! Завтрак почти готов.

Дэн пробурчал что-то не совсем вразумительное и молча принялся за еду. Он не очень понимал, как себя вести и что делать дальше, поэтому хмурился и прятал глаза, чтобы сохранить остатки контроля и не наброситься на Тами, как дикое животное. Такого с ним ни разу в жизни еще не было.

Более того, почти семейная атмосфера этого идеалистического завтрака завораживала его. Как это ни странно, ни одной девушке до сих пор не приходило в голову приготовить ему завтрак, подкладывать лучшие кусочки, мурлыкать себе под нос какой-то незатейливый мотивчик. Он чувствовал взгляд Тами — она поглядывала на него с любопытством и явно чего-то ждала. А он не знал, как сказать, что хотел бы остаться в этой палатке, с этой женщиной и никуда не ехать.

— Нужно собираться, сегодня выезд, — нарушила молчание Тами, когда с едой было покончено и Дэн маялся от неловкости. — Ты иди, я тут все уберу и приду.

— Тами, я… — начал Дэннис, но она его перебила.

— Давай оставим все объяснения на потом. Сегодня очень важное мероприятие, нужно сосредоточиться на нем.

Дэн кивнул и посмотрел на Тами в упор. Он очень хотел подойти и поцеловать ее, глубоко, взасос, так чтобы подкосились ноги и закружилась голова. Чтобы снова почувствовать ее отклик, чтобы она застонала прямо ему в рот, и потом…

Но ничего этого он не сделал, а продолжал просто неловко молчать и пялиться на Тамилу, не зная как правильно поступить. За все утро она ничем не дала понять, как относится к их ночному безумству, их совместной ночёвке. Жалеет ли, или, может, хочет продолжения? Дэн вот хотел. Но совершенно не представлял, как это сказать. Или показать.

Тами, заметив его замешательство, подошла и погладила его по щеке.

— Идите, командир. У вас еще много дел. Не беспокойтесь обо мне.

— Встретимся в рабочем кабинете. Надеюсь, ты поедешь со мной и мы сможем обсудить… предстоящее мероприятие.

— Конечно, — кивнула Тами и улыбка ее показалась Дэну натянутой. Он все же нашел в себе силы повернуться и направиться в административный корпус для подготовки выезда, хотя голова была занята одной только Тамилой.

На полигоне, едва просигналили подъем, началась неимоверная суета. Дэн был рад, что успел до сигнала, ему не хотелось лишних вопросов, он и так хмурился и нервничал. Сосредоточенно грузил вещи и необходимое в грузовики и с неудовольствием думал, что все это время придется строить из себя паиньку и следить за каждым словом — на территории штурмового полигона жили кочевники, которых пускали туда в обмен на черновые работы. Вот ради этого сброда и устраивались все эти показательные учения — чтобы кочевники, увидев, как же здорово в Бесстрашии, захотели бы вступить в ряды фракций.

Ден понимал, что по-другому народ не привлечь, но все это не нравилось ему. Он не был силен в межличностных контактах, убеждение и вербовка — это явно не его конек. Кочевников он не любил, относился к ним настороженно, ведь среди них было много бывших недовольных, в том числе и военных, которые, по глубокому убеждению Ричардсона, только и делали, чтобы объединиться и взять в руки оружие. Многие лелеяли мечту отомстить Бесстрашным, и подобные мероприятия казались Дену бредом. Но, хоть он и высказал начальству свои соображения, как обычно, в самой резкой форме, а ехать пришлось все равно.

Тамила запаздывала, и Ден то и дело оглядывался в сторону лесополосы, откуда она должна была появиться. Он совершенно не представлял, как быть дальше — последнее время она вела себя странно и непредсказуемо. То отталкивала, хотела уехать, то ответила ему настолько страстно, что даже сейчас, когда он просто думал об этом, у него перехватывало дыхание. Но Дэн знал, как девушки Бесстрашия, особенно урождённые, относятся к сексу. Для них это мало что значит, сбросила пар и ладно. И не волнует, что у Дэна в глазах темнеет при взгляде на нее, а от воспоминаний тяжелеет в паху. Надо было бы всё прояснить, но как показала практика, с этой женщиной все выяснения отношений только прибавляли вопросов.

Тами все не появлялась, и Дэн решил отвлечься и провести тренировку старшего состава перед выездом. Но мысли его все равно то и дело возвращались к вчерашнему вечеру. Ясно, что вчера он сорвался — они оба сорвались, — и сегодня его не ждало ничего хорошего, судя по тому, насколько спокойной Тамила была после… их соития.

Так много всего навалилось, и все за несколько дней — он узнал, кто она на самом деле, а потом трахнул ее, да ещё в какой-то… извращённой манере, в лесу, прямо под деревом. Хоть она и хотела этого, все равно Дэну было как-то не по себе.

Тамила все не появлялась, и Дэн нервничал все больше. Сегодня праздник и его выступление. Значит, она так или иначе придет — ведь она обещала поддержать его с речью, и он найдет возможность с ней поговорить. Немного успокоившись, Дэннис принял душ, оделся и пошел в столовую выпить кофе, в тайне надеясь, что Тамила отправилась на пробежку или занимается с рекрутами и скоро они увидятся.

Однако, ее нигде не было. Дэн сунулся в казармы, общую столовую, в административный корпус — мало ли какие организационные вопросы она могла решать. Старался, чтобы его поиски были незаметными, как бы невзначай — если она заметит, что он ее ищет, могла подумать, что он пытается ей навязаться или потребовать объяснений. Собственно именно это Дэн и хотел сделать, но метаться в панике по полигону он не хотел. Рано или поздно объявится.

Но она не объявилась. Тамила не появилась ни на тренировке, ни на обеде, не участвовала в подготовке выезда, и Дэна начала охватывать паника. А что если она не появится? Что если она…

Дэннис сорвался с места прямо посреди спарринга. Мысль, посетившая его, была страшной в своей реальности. Она просто сбежала. Она ведь все время сбегала, и вот теперь сбежала окончательно, бросив его прямо перед выступлением.

Он ворвался на контрольный пункт вихрем и бросился прямо к испуганному дежурному.

— Сегодня! Девушка! Утром! Не уезжала?!

Во время выездов с полигона то и дело отправлялись колонны, не говоря уж о машинах с продовольствием и военной технике. Постоянно кто-то уезжал, в течении всего дня, а дежурный сменился ещё в восемь утра, поэтому Дэн потребовал включить ему запись камер наблюдения.

Он не знал точно, в какое время она могла уехать, но предполагал, что рано утром, сразу после того, как он ушел. Ее коммуникатор не отвечал, а вещи, а берегу он не догадался проверить, но мог предположить, что их там уже не было. Теплилась надежда, что она уехала по делам, а не просто сбежала, и скоро вернётся, но Дэннису что-то подсказывало, что это не так. Она сбежала. От него. И видео с камер это подтвердило.

Тамила взяла командирский джип и уехала с полигона рано утром, когда рассвет только-только занялся. Это было всего пятисекундное видео, как она остановилась, протянула свою идентификационную карточку, быстрым движением прошлась пальцами по щеке, словно смахивая что-то и, когда ей вернули документы, стартанула с перегазовкой. Она сбежала, мало того, она плакала при этом.

Дэн не стал ничего комментировать и старался игнорировать сочувственные взгляды дежурных. Его голова работала с трудом после почти бессонной ночи, он пытался понять, что же делать дальше, где ему теперь искать Тамилу и главное, как заставить ее если не вернуться, то хотя бы выслушать. Дэннис чувствовал себя виноватым, хотя не мог взять в толк почему. Он ей нравился, во всяком случае раньше точно, секса она вроде и сама хотела, ну, а то, что вышло пожёстче…

Дэн остановился и привалился к дереву. Он никогда не практиковал такой секс, не было в его жизни ни одной девушки, которая бы вызвала в нем желание чего-то подобное тому, что он делал с Тамилой. А Медзи он тогда накинулся у столовой, потому что думал о Тами, что хоть ему и стыдно было в этом себе признаться. Может, Тамила сейчас в таком же смятении? Или может, она жалеет, что сделала это? Даже если так — почему прямо не сказать? Конечно, он попытался бы уговорить ее — после испытанных эмоций, после того, с какой силой его тянуло к ней, как она нравилась ему — вся, от кончиков волос до запаха возбуждения, он не мог не попытался наладить с ней отношения. Он готов был даже в ногах у нее валяться — только бы она согласилась остаться с ним. И как девушка, и как помощник. Как вдохновитель и волшебный пендель. Она вошла в его жизнь, во все сферы его жизни. Дэн понимал, что они совсем недолго знают друг друга, но если уж попробовать, то только с ней.

Он похлопал себя по карманам в поисках папирос, и на его счастье в мятой пачке осталась последняя. Он закурил, не чувствуя вкуса, дым окутал его белесой пеленой, и глаза немедленно заслезились. Почему она сбежала? Он обидел ее? Ну конечно, он обидел ее. Ещё в тот самый первый день, он обидел ее, хотел обидеть. И хоть он потом извинялся, вероятно обида засела в ней накрепко, не зря же она бегала от него последнее время. Но…

Он тяжело сглотнул, с трудом пропихивая горькую слюну в горло. Она хотела его. Хотела! Текла так, что он буквально утопал в её смазке. Целовала, гладила, стонала в губы. От одних только воспоминаний Дэна обдало жаром. Они бок о бок проработали чуть больше месяца, на протяжении которого она почти каждый день говорила, что хочет уехать. Жила на отшибе, ни с кем не сближалась, в том числе и с ним, с Дэном.

Но она очаровала его буквально за один вечер. Она так радовалась его подарку, что чуть было не поцеловала. Она явно ревновала к Медзи. Она восхищённо смотрела на его игру в баскетбол. А потом принялась бегать от него. Почему? Ну почему, мать вашу?

Дэн делал затяжку за затяжкой и никак не мог привести мысли в порядок. Где теперь ее искать, как с ней поговорить? Конечно, можно было попробовать найти ее через Вайро, но как объяснить ему, почему Тами сбежала и почему Дэн ее ищет? Объяснить то, что он сам не особо понимает. Сказать: «Я трахнул твою дочь, и теперь хочу выяснить, почему она не хочет меня видеть…» — не вариант. По работе — так она все закончила, и не было ни одной причины ее задерживать, кроме устной договоренности, что она его подстрахует на выступлении. А в её обязанности это не входит.

Дэн выбросил окурок и потер глаза пальцами. Если Тами захочет спрятаться от него, она сможет это сделать. Она дочь Вайро Тревиса, ей на все полигоны дороги открыты, в том числе и секретные. Вчера он молился, чтобы она выбрала его, и она сделала это, а потом сама же и бросила. Ну почему?..

— Старшой, вот ты где! — к нему летел диспетчер с папкой в руке. — Тебя все обыскались! Меня Элли поставила за главного на сегодняшнем мероприятии, я буду синхронить, так что пошли, надо готовиться.

Парнишка — Дэн никак не мог вспомнить его имя, — потащил его в сторону административного корпуса. Он едва не спросил, кто такая Элли — настоящее имя так подходило Тамиле, что по другому он и не мог больше называть ее. Оно такое же мягкое, как и она сама, и такое же таинственное и непредсказуемое, таящее в себе ураган эмоций, откровенные желания. Ему так хотелось увидеть ее, прямо сейчас чтобы ощутить то самое крепкое плечо, которым она была для него на протяжении всех этих недель, оказывается. А он не понимал, и только теперь, когда ее не стало рядом, ощутил всю тут пустоту, которая образовалась вокруг него.

Дэн поплелся за диспетчером, понимая, что как бы он ни хотел сейчас сорваться на поиски Тамилы, у него есть обязательства как у командира. И его душевные терзания никого не волнуют.

***

С тяжелым сердцем Дэннис ехал на полигон. Умом он понимал, что должен сконцентрироваться на мероприятии, ведь ему придется толкать речь самому, безо всякой помощи. Но он не мог.

Где-то в глубине души Дэн понимал, почему Тами сбежала. Она выглядела с утра безразличной, и он тоже всеми силами пытался не показывать своих истинных чувств. Она вполне могла подумать, что он жалеет об их ночи, ведь он упрямо молчал, вместо того, чтобы сказать ей хоть что-то, что могло бы дать надежду. Но он промолчал, и она поняла это по своему.

Однако, когда он оказался на полигоне, где готовился праздник, ему удалось немного отвлечься. На большой площади перед административным зданием, где устанавливали большую сцену и трибуну, было многолюдно. Прибыли жители города, тут же в стороне кучковались кочевники, обожающие такие мероприятия — ведь на них всегда можно было поесть на халяву, да и мелочь по карманам потырить, пользуясь столпотворением. Были тут и Бесстрашные — и с его полигона, и местные, и Дэн порадовался знакомым лицам. Он с тоской думал, что Тами сейчас подбадривала бы его, дотрагивалась до плеча, смотрела мягко и тепло, отвлекала бы его от волнения, рассказывая что-то, а он бы просто слушал ее завораживающий голос и пропускал через себя ее спокойствие и уверенность. Всего за несколько недель она стала нужна ему как воздух. И он все испортил своей показной отчужденностью!

Ричардсон облачился в парадную форму, зачесал волосы назад и пройдясь рукой по щеке с ужасом понял, что за всеми этими треволнениями забыл побриться. Конечно, щетина придавала ему вид лихой и придурковатый, но праздник — не повод себя распускать. Пришлось наскоро бриться, в диспетчерскую он опоздал, и пока на него вешали петличку для синхронизации, оператор ругался, что все наспех и они не успеют протестировать связь.

— Останетесь без уха*, мы не сможем вас подхватить! Придется самому выкручиваться и по памяти!

— Да ладно, впервой, что ли? — отмахнулся Дэннис, но оператор только покачал головой:

— Может, и не впервой, но вас транслировать будут по общественному каналу, в прямом эфире. Вот по этому датчику, — он показал на его петличку, — за вами будет летать дрон, снимать и транслировать прямо на все экраны в городе и полигонах. Вы понимаете, какой это уровень ответственности?

Дэн понимал. То есть, головой он все понимал, но ни страха, ни волнения отчего-то не было, хотя обычно он довольно сильно нервничал перед такими мероприятиями. Сейчас он хотел только одного — сделать все, что от него требуется, и вплотную заняться поисками Тамилы. И он не намеревался успокаиваться пока не поговорит с ней и не выяснит все до конца.

Скоро на лес спустятся сумерки, начнется фейерверк и концерт, а пока светло, он должен будет сказать свою речь под шквал аплодисментов. Дэн неприязненно подумал, но никто из тех, кто не относится к Бесстрашию, не купится на высокопарные речи. Лучше бы он просто от души сказал, что думает: Бесстрашие — это каторга, где надо каждую минуту работать до седьмого пота, но оно того стоит, если ты чувствуешь, что это твоё. М-да, пока это все на уровне ощущений, выглядит гораздо лучше, чем при попытке выразить словами. Так что да, лучше просто протараторить вырученную речь.

Его все время пытались втянуть в разговоры, хлопали по плечу, дёргали по вопросам организации. Лица мелькали калейдоскопом, и Дэн вспомнил слова Тами — это действительно очень утомляло. Некоторых он был действительно рад видеть — были здесь и герои войны, и сам Алекс Эванс с семьёй. Ожидали приезда лидера. В толпе Дэн наткнулся взглядом на Вайро, и первым порывом было броситься к нему и спросить про Тамилу, но отчего-то резко заныла скула. Рука у Вайро тяжёлая, и кто знает, как он отнесётся к их… хм, истории. А как объяснить, что произошло, Дэн не знал. И вообще ничего не знал… В конце концов решил, что обязательно к нему подойдёт, и плевать на его темперамент — пусть дерётся, пусть даже покалечит, только скажет, как найти его дочь!

Наконец, наступил тот самый момент, ради которого затевалось все это действо. Выступали командиры всех полигонов и представители свободных собственников — людей, не принадлежащих ни одной фракции, но живущих за счёт города, выплачивая ему налоги. Много говорили о том, что есть угроза с ещё одной стороны, что главная битва ещё впереди и расслабляться не стоит.

Выступали полковники и генералы, рассказывая о том, чем так важны те виды войск, которые они тренируют на своей территории. Была среди прочих и представитель заново отстроенного воздушного полигона, который был теперь открытым и туда мог поступить каждый желающий, правда после тщательнейшего отбора.

Дэн должен был выступить последним. Он самый молодой из командиров, и помимо всего прочего должен был сказать о Бесстрашии, о ежедневном подвиге… После него лидеры всех фракций должны были выйти, а трибуну и объявить начало праздника.

Дэн говорил, почти не думая. Он заучил на автомате написанную Тами речь, и все его мысли сейчас были далеки от пропаганды.

— Что бы вы ни слы­шали о Бесс­тра­шии — все чушь, — начал Дэн и неожиданно вспомнил свой сон, до самых мельчайших подробностей. Как Тами что-то хотела изменить в этом тексте. А может, и не во сне, ведь они столько раз это обсуждали… Он запнулся, но быстро взял себя в руки и продолжил: — Ес­ли вы ду­ма­ете, что это толь­ко пос­то­ян­ная де­монс­тра­ция бо­евых на­выков или сме­лос­ти, то это не так. Это преж­де все­го семья, где каж­дый до­рог, где каж­дая жизнь — это зве­но об­щей це­пи. Вы ни­ког­да… — вот тут, Тамила говорила, что надо как-то изменить. — Вы никогда…

Слова напрочь вылетели из головы, потому что воображение, сука, очень вовремя подбросило именно то, что случилось потом…

— Вы никогда не будете одиноки.

Дэн сначала подумал, что у него голос в голове стал женским, более того, преобразовался в голос Тами.

— Дэн, пожалуйста не молчи, — вокруг было так тихо, что Ричардсон слышал только тихое жужжание снимающего и транслирующего выступление дрона. — Вы никогда не будете одиноки, — твердил голос у него в голове, — ря­дом с ва­ми всег­да бу­дет на­дёж­ное пле­чо. Ну же Дэннис, говори!

— Тами, — выдохнул он, глядя в упор на дрона так, словно если он моргнет, голос в его голове исчезнет, — ты вернулась?

— Дэн, тебя показывают по всем каналам. Пожалуйста, закончи речь…

— Тами, мне так много нужно тебе сказать. Позволь мне, прошу!

— Дэн, ты в прямом эфире!

— Я знаю, но мне плевать. Тами, мы с тобой оба знаем, что такое Бесстрашие. Это постоянная боль, тяжёлый труд, страх, потери. Но в то же время, когда мы все вместе, мы многое можем преодолеть. Когда человек попадает сюда, с него слетает шелуха, он становится настоящим, тем, кем он должен быть. Мы вместе победили Недовольных. А я встретил тебя. И ты сделала меня настоящим. Знаю, что тебе трудно мне поверить, но если мы не попробуем, мы ведь так и не узнаем — вдруг это все по-настоящему.

Дэн торопился. В голове у него была настоящая каша, сумбур и неудобоваримая смесь из неведомых ему ранее чувств. Горло сжималось, а дыхание перехватывало, но он старался его сдерживать, чтобы не дышать слишком шумно в микрофон. Снова стало так тихо, что было слышно только жужжание дрона. И еще какое-то тихое попискивание на периферии сознания царапало разум. Но все эмоции сейчас были сконцентрированы на ней. Тами. Дэннис слышал ее дыхание у себя в ухе — она тоже пыталась сдерживаться, и кажется, плакала, судя по приглушённым всхлипам.

— Хорошо, послушай меня, Дэн. Я больна — у меня инсулинозависимый диабет, и не знаю, смогу ли вылечиться. Не знаю, смогу ли иметь детей. Я обуза. Если болезнь не отступит, я… Эта болезнь не украшает, сам понимаешь. Я могу потерять зрение и…

— Тами, вот уже несколько недель я думаю только о тебе, — перебил ее Дэн. Я без ума от твоей улыбки. От твоего голоса. И я чувствовал себя совершенно счастливым, когда дышал с тобой одним воздухом. Мы со всем справимся, будем бороться и ты никогда не будешь мне обузой, Я знаю, чего ты боишься, и у меня нет никаких гарантий. Кроме одной. Ты лучшее, что случалось в моей жизни, и я…

Ден запнулся, не зная что сказать дальше. А в следующую секунду понял, что мерный писк, который вот уже несколько минут сопровождал его речь фоном, совсем никак не относится ни к записи, ни к трансляции. Он стал медленнее, громче, словно отсчитывал последние секунды жизни, и Дэн в какой-то момент понял, что это не метафора.

— Тами, я люблю тебя, — успел сказать Дэн прыгая с трибуны, прежде чем крикнуть: — Ложись!

Взрыв ударил в спину, с левой стороны. Сначала хлопок, от которого заложило уши и ощущение, словно по голове ударили лопатой. Левую сторону опалило болью, и Дэн успел только инстинктивно скинуть руки вверх, закрывая голову. Мощнейший удар снес его с ног, и уже уходящим сознанием, Ричардсон фиксировал чужие крики, среди которых ему казался тот самый единственный ставший родным голос, который звал его по имени.