Послеполуденный воздух был жарким и спертым, и даже в баре «Хомра», где работал кондиционер, трудно было не чувствовать духоту. Несмотря на это, у дальней стены бара всё ещё толпилась группа людей, которые разговаривали, смеялись и суетились, не обращая внимания на слишком яркий свет и слишком громкий звук. Во всяком случае, именно так чувствовал себя Фушими, сидя в одиночестве на табурете в углу, держа в одной руке фруктовое мороженое, а в другой — свой КПК и изо всех сил стараясь не обращать внимания на пульсирующую головную боль, вызванную громкими назойливыми идиотами на другом конце комнаты.
И его глаза время от времени останавливались на одном особенно громком идиоте с рыжими волосами. Что ж, это было всего лишь совпадением, и Фушими раздражённо сосредоточился на своем эскимо. Оно уже таяло, капая ему на пальцы, холодное и липкое, и этого было почти достаточно, чтобы отвлечь его от всего этого шума.
— Но ты же всегда делал такие классные вещи, Ята-Сан! — Камамото хлопнул Яту по спине, смеясь в ответ на какое-то глупое замечание, которое Фушими не расслышал. — Помнишь тот раз, в автобусе, когда мы были детьми?
— А? Ты всё ещё помнишь это? — Ята немного выпрямился, потирая затылок. — Ну, я думаю, я был довольно крут тогда. Но позже мама накричала на меня, потому что мы сломали мой велосипед.
— Но ты был просто великолепен! Как супергерой.
— А, ну да, наверное. Герой… — Ята перевёл взгляд на Микото, лежащего на кушетке в центре комнаты с закрытыми глазами, но, возможно, только делающего вид, что он спит. Фушими проследил за его взглядом, и его пальцы слегка дернулись.
— И что же ты сделал? — Остальные столпились ещё ближе, почти заслонив собой Яту, и Фушими опустил глаза.
— Ята-Сан спас меня от грабителя! — Гордо сказал Камамото. — Мы ехали в автобусе, когда были ещё детьми, и парень, который только что ограбил банк, пытался угнать его, а потом, когда этот парень напал на другого ребенка, Ята-Сан ударил его прямо в спину и защитил нас и всех остальных. Это было действительно впечатляюще, Ята-Сан!
— Ну, а чего ещё можно ожидать от такого крутого парня, как я? — Ята засмеялся слишком громко, лицо его слегка покраснело.
Они всё болтали и смеялись в кругу, даже Кусанаги и Тоцука, и поэтому никто не заметил Фушими, сидевшего в углу в одиночестве. Никто не видел, как он слегка напрягся, никто не видел, как его глаза чуть расширились, когда он посмотрел на Яту, как будто впервые увидел что-то совершенно новое.
Затем фигура Фушими снова сгорбилась, глаза снова опустились на его КПК, он щелкнул языком и тихо прошептал себе под нос:
— Глупо.
***
Ята проснулся в темноте, чувствуя странную боль и легкое оцепенение, почти отрешённый, он не был уверен, где находится. Его ребра болели, и он смотрел в незнакомый потолок. Позади запищали машины, и его взгляд скользнул к капельнице, прикрепленной к одной из забинтованных рук.
Больница. Его разум не успевал догонять остальную часть тела так же быстро, как обычно, и он задавался вопросом, есть ли в этой капельнице обезболивающее, и именно поэтому он чувствовал себя таким легким. Ну, это был не первый раз, когда он был в больнице. Ята сделал глубокий медленный вдох, пытаясь вспомнить, как он сюда попал.
Это ведь было какой-то стрейн, верно? Нет — их целая группа, они держат в заложниках каких-то детей. Хомра добралась туда первой, но Скипетр-4 появился сразу после неё. Теперь они формально были в союзе, так что Ята знал, что у него не было возможности жаловаться на это, но это всё ещё раздражало, особенно после того, как они начали говорить глупые вещи, вроде «это работа Скипетра 4» и всё такое дерьмо, действуя так высоко и мощно, как будто они были единственными, кто мог справиться с подобными ситуациями. Затем из фургона вышел Сарухико и сказал: —
Сарухико.
Ята тут же выпрямился и пожалел об этом через мгновение, когда боль пронзила его тело. Он чуть-чуть сгорбился, глаза привыкли к темноте, так что он мог видеть бинты вокруг своего туловища и одной руки, а затем он наконец увидел ее, фигуру, которая сидела на стуле рядом с кроватью, голова покоилась на матрасе прямо у ног Яты.
Сарухико.. Ята осторожно протянул здоровую руку и коснулся взъерошенных волос Сарухико. Теперь он помнил немного яснее, как Сарухико сказал ему, чтобы он уходил, и что он справится с этим, и не дал Яте ни минуты, чтобы возразить, хотя они больше не были врагами. Ята всё равно не послушал его, потому что он никак не мог просто сидеть в стороне, когда люди были в опасности, и он попросил Камамото отвлекать других синих достаточно долго, чтобы Ята мог пойти за Сарухико. Ему удалось приблизиться к Сарухико, когда раздался какой — то взрыв, а затем в Сарухико попало что-то, Ята либо не видел этого, либо не мог вспомнить, но это определенно была сила стрейна. Что бы это ни было, оно ударило Сарухико, и он упал на землю, задыхаясь и корчась в конвульсиях, и именно тогда Ята прыгнул перед ним, раскинув руки, думая только о том, что он должен защитить Сарухико…
… а потом он проснулся в больнице, весь в бинтах, с Сарухико, спящим у его постели.
Спит у его постели, хотя ему, наверное, следовало бы спать на своей больничной койке, с некоторым возмущением подумал Ята. Судя по тому, что он видел, Сарухико выглядел не намного лучше, чем чувствовал себя Ята: одно запястье с шиной и повязкой выглядывало из-под волос, в больничном халате, и там же была его собственная капельница. На мгновение Ята задумался, почему Сарухико вообще выпустили из его собственной комнаты, когда он понял, что рядом стоит вторая пустая больничная койка, а на маленьком столике рядом с ней лежит знакомый синий халат.
Итак, их поместили в одну комнату, и глупая обезьяна не мог просто отдохнуть как следует, как ему было нужно. Ята предположил, что Синий Король, вероятно, имел какое-то отношение к общей комнате, и его глаза слегка сузились; этому парню лучше не ждать никакой благодарности от Яты за это.
Ну, во всяком случае, не слишком много благодарности, и Ята поймал себя на том, что бессознательно проверяет спящую фигуру Сарухико на наличие каких-либо повреждений, которые могли быть пропущены.
Сарухико выглядел бледнее и худее обычного, в больничном халате, и он, вероятно, отключил кто-знает-что только для того, чтобы пересечь пару футов между их кроватями. Ята легонько потряс его за плечо, помня об их ранениях.
— Эй. Сарухико, — голос Яты прозвучал хрипло для его собственных ушей, и он задался вопросом: как долго он был без сознания? Повязки Сарухико всё ещё выглядели довольно свежими, так что это не могло быть долго, — Сарухико. Ну же, просыпайся.
Сарухико слегка пошевелился и поднял голову. Под глазами у него были мешки, и он выглядел таким усталым и измученным, что на мгновение Ята пожалел, что не дал Сарухико поспать.
— …Мисаки? — его голос звучал слегка невнятно, и Ята задумался, какие обезболивающие они оба сейчас принимают.
— Да, я здесь. Ты в порядке?
— Тц. Мне следовало бы спросить тебя об этом, — обезболивающее или нет, но этого было недостаточно, чтобы так сильно изменить настроение Сарухико. Ята подумал, не позвонить ли медсестре, чтобы увеличить дозу, — тебя чуть не убили, идиот.
Ята подумал, что в его голосе послышалась дрожь, но это было трудно сказать наверняка.
— Чтобы убить меня, нужно нечто большее, — как бы там ни было, но он не совсем помнил, и Ята попытался сесть немного прямее, чтобы показать Сарухико, как хорошо он себя чувствует. Тут же тупая боль пронзила его позвоночник, и Ята едва сдержал стон.
Сарухико уставился на него широко раскрытыми глазами, лицо его было совершенно белым в тусклом свете, и Ята порывисто снова протянул руку, коснувшись его плеча, словно пытаясь успокоить испуганное животное.
— Серьезно, Сарухико, я в порядке. Я имею в виду… ладно, может быть, не в порядке, раз уж мы в больнице и всё такое, но я не чувствую себя так уж плохо. Я немного дрожу, наверное, и на мне все эти бинты, но это не очень больно, и я думаю, что я в порядке, — возможно, он что-то бормотал, но Ята ничего не мог с собой поделать, смутное чувство, уже возникшее в его голове, сменилось почти головокружительным чувством облегчения от того, что он говорит правду. В конце концов, они оба были в порядке, он и Сарухико, и это было то, чему можно было радоваться, — во всяком случае, ты выглядишь не намного лучше. Разве ты не должен быть тоже в постели?
— Побеспокойся о себе, — Сарухико тут же отстранился, — Я в полном порядке.
— Неужели? По-моему, ты выглядишь дерьмово.
— Я не хочу слышать это от человека, который был без сознания последние несколько часов, — теперь в голосе Сарухико определенно слышалась дрожь, и Сарухико, похоже, понимал это так же, как и Ята, судя по тому, как потемнело его лицо и раздражённо щёлкнул язык.
Он действительно выглядел измученным, подумал Ята. Его раны, казалось, были не такими страшными, как у Яты, но цвет лица был ужасным — во всяком случае, больше, чем обычно, — и было что-то хрупкое в том, как его пальцы сжимали одеяло на больничной койке Яты.
— Ну, я уже проснулся, — быстро сказал Ята, стараясь казаться энергичным и, возможно, немного переигрывая в «слегка ненормального» вместо этого, - Значит, теперь ты можешь немного отдохнуть, да? Серьезно, обезьяна, я просто немного вырубаюсь, а ты уже пытаешься заболеть. Иди и поспи немного.
— Я не устал, — сонливость в голосе Сарухико опровергла его слова. Его плечи заметно сгорбились, и он почесывал запястье, где была прикреплена капельница.
— По крайней мере, мы надрали этим парням задницы? — спросил Ята. Неужели всё пошло не так? Может быть, именно поэтому Сарухико казался таким нервным, он никогда не любил, когда его планы не срабатывали правильно, и на этот раз, на кону были жизни, — на самом деле, я почти ничего не помню…
— Я обо всём позаботился, — голос Сарухико звучал ровно, и он слегка пошевелился, словно собираясь встать. Его поза была заметно неустойчивой, и Ята тут же немного приподнялся сам, игнорируя быстрый всплеск боли, вызванный этим движением, бессознательно потянувшись вперёд, как будто он мог каким-то образом схватить Сарухико за руку и поддержать его. Внезапно Сарухико снова сел, схватившись одной рукой за голову. Наступило долгое молчание, нарушаемое только тяжёлым дыханием Сарухико.
— Тебе нужно, чтобы я вызвал медсестру или что-то ещё, чтобы помочь? — неуверенно произнес Ята, когда молчание затянулось слишком надолго.
— … Защищать меня, — это был всего лишь шёпот, прерывистое дыхание, и Ята никак не мог разобрать слов, звучавших в нем.
— А?
— Я же сказал, ты не обязан меня защищать, — голова Сарухико была опущена, и в тусклом свете невозможно было разглядеть выражение его лица. Однако линия его плеч была напряжена
— мне не нужно, чтобы такой идиот, как ты, встал передо мной, как будто это делает тебя каким-то героем. Я могу постоять за себя. Я не нуждаюсь в твоей защите.
— Я… я знаю это, — смущённо сказал Ята, — я просто... у тебя ведь были неприятности, верно? Я не мог просто стоять и ждать…
— Заткнись! — Резко оборвал его Сарухико, — Ты - идиот, Мисаки, полный и абсолютный идиот. Всегда стараешься спасти своих драгоценных товарищей и совсем не думаешь о себе. Мне не нужно, чтобы ты делал это для меня. Я могу спасти себя сам.
— Тебя же чуть не убили! — Ята выстрелил в ответ. От крика сразу же стало больно, и Ята бросил быстрый взгляд в сторону двери, на мгновение испугавшись, что их разговор привлечет внимание медсестры. — Ты... тебя что-то ударило, да? У меня сейчас голова немного кружится, но я помню, что ты не мог нормально двигаться и…
— Со мной всё было в порядке, — сказал Сарухико, — со мной всё было бы в порядке. У тебя не было никаких причин прыгать и принимать удары вместо меня.
— Но… — в груди у Яты что-то трепетало, горло сжималось, а пульс подскакивал, как будто он хотел что-то сказать, но не мог подобрать нужных слов, — Я—я беспокоился о тебе, ты же знаешь! Я думал…
— Думал? — холодно усмехнулся Сарухико, — ты никогда не думаешь, Мисаки. Ты просто прыгаешь перед любой опасностью, которую находишь, как идиот, как ребенок, который не понимает, что героев нет. И куда это тебя привело? Больничная койка. Если бы ты просто не вмешивался, я бы сам обо всём позаботился.
— Говорит парень, который тоже весь в бинтах, — парировал Ята, — в чём твоя проблема, Сарухико? Я был всего лишь…
— Ты мог и не проснуться, — голос Сарухико был тихим и страдальческим, каждое слово выплёвывалось так, словно застряло у него в горле, и не было никакой возможности проглотить его обратно, — тебе больше не нужно меня спасать, Мисаки. Я в порядке. Тебе уже слишком поздно вести себя как мой герой.
— Но со мной всё в порядке, — Ята осторожно протянул руку и коснулся руки Сарухико. Тот слегка вздрогнул от прикосновения, но он не отстранился, и Ята воспринял это как хороший знак, — со мной всё в порядке, Сарухико. И с тобой тоже. Так что, всё в хорошо, верно? Мы выбрались от туда, окей? Тебе не о чем беспокоиться.
— Никакого беспокойства, — пробормотал Сарухико, и в его голосе прозвучала такая явная ложь, что Ята заподозрил, что даже он сам не верит этим словам, — я просто пытаюсь вбить немного здравого смысла в твою глупую голову, вот и всё. Перестань всё время играть в героя и побеспокойся о себе.
— Я беспокоился о себе, — сказал Ята, пожимая плечами, — но я больше беспокоился о тебе.
— Вот почему я называю тебя идиотом, — сказал Сарухико, — мне не нужен герой. Я уже… ты уже… — он щёлкнул языком и рассеянно почесал место рядом с капельницей, пластыри
на котором слегка потрепались под его пальцами. Его голос снова звучал далеко, медленно и отрывисто, и Ята почувствовал, что за этим тоном скрывается что-то такое, что он не может точно определить.
— Сарухико? — Ята попытался сделать это тихо.
— Не спасай меня больше, — пробормотал Сарухико, — не надо… ты всегда так делаешь. Даже тогда, в автобусе, ты всё такой же идиот, прыгающий вперёд, чтобы спасти людей, которые никогда не просили твоей помощи.
— Автобус? — растерянно повторил Ята. Возможно, он принимал больше обезболивающих, чем думал. Однако Сарухико выказывал явные признаки того, что он сказал нечто такое, чего не собирался говорить, и это заставило Яту ещё немного поднажать, — подожди, о чём ты говоришь?
— Тогда мне тоже не нужен был герой, — продолжил Сарухико, как будто Ята вообще ничего не говорил, — я не нуждался в том, чтобы меня спасли. Но я не испугался. Глядя на твою спину, я почувствовал тошноту. Это всё. Интересно, кто этот идиот, который стоит перед кем-то, кого он даже не знает, и вот так протягивает руки? — Сарухико прижал руку к его груди, — если это то, что происходит, когда ты защищаешь меня, я не хочу этого. Уж лучше я получу травму, чем…
— Я не знаю, о чем ты… — и пока он говорил, в голове у Яты мелькнуло воспоминание о том давнем времени, о котором он почти забыл: автобус, мужчина в маске, ребёнок в очках, чье лицо он ещё не совсем разглядел… — п-подожди, подожди, это был ты? Это было… но… почему ты ничего не сказал, как тогда, когда мы встретились в школе или…
— Тогда я ещё не знал, — пренебрежительно сказал Сарухико, как будто это не он был первым, кто заговорил об этом, — этот толстяк как-то упомянул об этом в Хомре, и я понял, вот и всё.
— Так почему же ты тогда ничего не сказал? — удивился Ята. Он поймал себя на том, что начинает слегка улыбаться, сам не зная почему, — я имею в виду… это круто, правда? Что мы тогда познакомились и…
— Если ты не помнишь, то я не понимаю, почему это должна быть моя работа, чтобы что-то говорить, — сказал Сарухико знакомым угрюмым тоном.
— Но я же помнил! — сказал Ята, — я просто… я не знал, что это ты. В тот раз мне не удалось как следует разглядеть твое лицо. И вообще, если бы Камамото ничего не сказал, ты бы тоже не узнал, что это я!
— Не то, чтобы это имело какое-то значение, — Сарухико пожал плечами, — тогда ты бы всё равно на меня не посмотрел. Я же ничего не сделал. Я ни перед кем не стоял как идиот, который считает себя героем.
— Но это же неправда, — голос Яты был тихим и властным, — ты спас меня, помнишь? С этими фейерверками. Ты был тем парнем, который делал всё самое трудное. Я думал, что ты очень умный и храбрый. Например, когда все остальные дети были окружены и плакали, и всё такое, то ты даже не вздрогнул. А потом ты вытащил эти фейерверки, придумал план, как прикончить этого парня и всё такое. Всё, что я мог сделать - это бегать вокруг, натыкаясь на вещи, не думая. Я тогда думал, что веду себя круто, но... но на самом деле, я не сделал ничего такого уж замечательного, я думаю.
— Ты сделал, — голос Сарухико был так тих, что Ята почти не слышал его. Его глаза были полузакрыты, и он слегка покачивался на месте, как будто все эти разговоры истощили его силы, — ты защищал меня. Как настоящий герой. Вот что я тогда действительно думал. Даже когда я не мог вспомнить твое лицо, я всегда видел твою спину, иногда, когда я сидел в том доме, желая, чтобы кто-нибудь забрал меня от туда. Я знаю, что героев не существует. Я всегда это знал, с самого начала. Но всё же… Я всегда помнил твою спину. Потому что тогда ты был самым близким к герою существом, которое я когда-либо видел.
— Сарухико… — Ята рискнул протянуть руку и провести ею по волосам Сарухико. Вместо того чтобы отстраниться, как наполовину ожидал Ята, тот слегка наклонился вперёд. Его дыхание было неровным и усталым, и Ята задался вопросом, как долго Сарухико сидел там, борясь с лекарством и сном, ожидая, когда Ята проснется, — я не собираюсь извиняться за то, что защищаю тебя, понимаешь? Я имею в виду… Я вроде как понимаю, о чём ты говоришь. Про героев и всё такое. Я думал, что Микото-сан был героем, и я никогда не думал о том, кем он был на самом деле, как будто я всегда видел его, как этого большого парня, который спас нас… спас тебя, когда я не мог… и потом, в конце-концов, я никогда не понимал его вообще. Но-но я, что-то вроде ставлю себя перед тобой… не потому что я хочу быть героем. Я просто… Я просто не вынесу, если с тобой случится что-то плохое, и я даже не попытаюсь это остановить. Ты очень важен для меня и… и если я даже не смогу защитить тебя…
— Мне не нужно, чтобы ты это делал, — Сарухико устало положил голову на ладонь Яты, — я уже не ребенок, Мисаки. Мне не нужно сейчас видеть твою спину.
— Я знаю, — сказал Ята, слегка улыбаясь, — Но… я хочу. Я хочу быть тем парнем, который охраняет тебя, так что тебе не нужно беспокоиться о таких вещах как герои, которые не появляются. Потому что ты очень важен для меня. Я хочу защитить тебя. И, знаешь, я не боюсь, что меня убьют, потому что я знаю, что ты тоже будешь оберегать меня. Мы ведь партнёры, верно? Мы были партнёрами ещё до того, как по-настоящему узнали друг друга. Так что позволь мне иногда заботиться о тебе, ладно?
Ответа не последовало, и на мгновение, Яте показалось, что Сарухико снова заснул. Наконец раздался тихий щелчок языка, и тот слегка повернул голову, чтобы Ята мог наконец увидеть его лицо.
— Если ты умрёшь раньше меня – я убью тебя, — тихо сказал Сарухико, и Ята рассмеялся и тут же пожалел об этом, потому что это было больнее, чем ожидалось. Но он не смог сдержать улыбку, когда Сарухико протянул здоровую руку и схватил его за запястье, всё ещё держа лицо на ладони.
— Да, но и ты не вздумай умирать раньше меня, — сказал Ята, — тебе лучше съесть свои овощи, хорошенько выспаться и всё такое. Я спас твою жизнь от того парня в автобусе не для того, чтобы ты упал замертво от недоедания.
— Я думал, ты сказал, что ничего не делал, — в голосе Сарухико послышались мягкие дразнящие нотки, почти скрытые под слоями тумана и усталости, — разве не я был там самым крутым?
— Да, да, без разницы, обезьяна. Разве ты не должен сейчас же вернуться в свою постель? Знаешь, ты выглядишь не намного лучше меня.
— Мне нравится быть здесь, — теперь Сарухико говорил шепотом, и ему явно приходилось изо всех сил стараться не заснуть.
Ята вздохнул и слегка закатил глаза, но всё равно слегка подвинулся на кровати.
— Хорошо, хорошо, но хотя бы немного отдохни рядом со мной, хорошо? Утром у тебя всё будет болеть.
— Так же, как и у тебя, — ответ был вялым и невнятным, и движения Сарухико были вялыми, когда он осторожно переставил стул, шест от капельницы и шнуры от неё, а также одеяло, наклонившись вперёд так, чтобы его голова лежала на подушке рядом с головой Яты. Его глаза были почти закрыты, и Ята чувствовал дыхание Сарухико на своих щеках, тёплое и близкое, и он почти хотел наклониться дальше, ближе, поймать это дыхание своим собственным, но он, казалось, не мог пошевелиться.
— Сарухико? — Ята сделал попытку, и Сарухико издал негромкий звук, как раз достаточный, чтобы показать, что он проснулся, но ненадолго; и Ята пошевелил одной негнущейся рукой, чтобы их руки могли соприкоснуться, — Я здесь, хорошо? Я всегда был здесь с тех пор, как мы ещё не знали друг друга, так что…
— Я всё понимаю, — голос Сарухико звучал очень далеко, но его пальцы лишь слегка сжали руку Яты, — я знаю это, идиот.
Ята выдавил из себя тихий смешок и позволил своим собственным глазам закрыться, расслабившись на подушке, когда он заснул, всё ещё крепко прижимая одну руку к руке Сарухико.