Они прислоняются к стене, из-за двери наблюдая за происходящим в общежитии. В маленькой ученической комнатке младший кричит на старшего, с раздражением потрясающего бластерами в руках.

— Может быть, я ошибался… — начинает Джоли.

— Это была твоя мечта, отец! Не моя!

— …Может быть, джедаи были правы в том, что у них не было семей, — заканчивает он, хмуря белоснежные брови одновременно с весельем и раздражением от того, что это слишком громко.

Реван скрещивает руки на груди и пассивно наблюдает. Голос Карта становится всё более взволнованным.

— Дастил, просто послушай, я могу рассказать тебе о твоей матери…

— Не смей приплетать сюда мою мать!!...

Реван переводит взгляд с Карта на его сына. Дастил, который считался мёртвым, но вновь появился в Академии, надел тёмную мантию и играет в переодевания. В Силе он едва слышен, и, будь она всё ещё у власти, его бы отправили туда, где обучают ассасинов.

— Дастил, что ты творишь?! Ситхи — зло!...

— Республика — вот настоящее зло! Кто стоял и ничего не делал, когда бомбили Телос!...

Она начинает понимать, почему этот обмен мнениями так её раздражает — она мысленно возвращается к одному из тысяч споров себя-падавана с мастером Вруком. Реван наклоняет голову и как будто видит Карта в новом, более ханжеском свете.

Карт оглядывается через плечо и вырывает её из задумчивости!

— Скажи ему!

Реван моргает.

— Хм?

Он выглядит так, как будто хочет её убить. Он стискивает зубы.

— Расскажи Дастилу о ситхах, что они сделали с галактикой…

Её внимание и взгляд обостряются.

— Почему я должна знать больше, чем кто-либо другой?

— Сейчас не время, — шипит Карт. — Это мой сын, Рев…

— Молодой человек, я думаю, вы скоро пропустите свой урок пыток, — плавно вставляет Джоли. — Если я не ошибаюсь, сегодня там сироты.

Теперь и он её раздражает. Но Реван видит выход. Она смотрит на Дастила. Он кривится в ответ на её внимание.

— И почему её мнение так важно, отец? — Он усмехается. — Это твоя новая жена?

— Дастил! — рычит Карт.

— Молодой человек, — упрекает Джоли, — сироты?

Она провела на войне десять лет, но она никогда не была так счастлива отступить.

***

— Исправь это.

Реван не смотрит на него. В её комнате она и Джоли парят в нескольких дюймах над землёй. Его лицо спокойно, он посылает в её тело исцеляющую энергию, и это удерживает её зубы от стука, а лоб — от холодного пота. Прошёл уже час, а Джоли ничуть не устал. Реван никогда бы вы этом не призналась, но она завидует этой способности. Это единственное, чем она никогда не могла овладетиь.

— Реван! — кричит Карт, в его голосе паника, он врывается в комнату.

— Молчи, — рычит она. — Или ты забыл, где мы?

— Нет, я…

Он не заканчивае6т мысль, запускает руку в волосы и начинает ходить. Реван закрывает глаза, чтобы этого не видеть. Она уже в плохом настроении, и, что бы ни происходило с Картом и его сыном, это неизвестная переменная, которую она предпочла бы не вводить на свою доску дежарика. Эмоциональная реакция уже повлияла на способность Карта принимать чёткие решения, а бдительность пилота ей нужна больше, чем какой-то подросток, который слишком слаб в Силе, чтобы что-то изменить в их борьбе против Малака.

— Используй слова, — хмыкает Джоли. Она слышит в его голосе странную эмоцию. — И скажи нам, что не так.

Карт вздыхает, перестаёт ходить. Реван решает, что сейчас стоит обратить на него внимание. И говорит:

— Ему нужны доказательства того, что ситхи — зло, иначе он не покинет Коррибан. — К его чести, Карт выглядит настолько же раздражённым, насколько его чувствует Реван.

Тишина недолгая, но тяжёлая. Джоли кашляет.

— Пыточная ему не помогла?

Карт вздыхает, его бешеная энергия стихает, и Реван успокаивается.

— Очевидно, нет.

— А как же капюшоны? Конечно, многие носят капюшоны…

— Мне нужно, чтобы вы сосредоточились, — прерывает Реван. — Вы оба.  

— …Не надо злиться, — говорит Джоли, вставая и стряхивая с бёдер воображаемую грязь.

— Я не отпущу Дастила, — говорит Карт тоном, означающим, что его не переубедить. — Не в этот раз.

Реван трёт виски.

***

У неё и у Бастилы недостаточно времени, чтобы отдать предпочтение спасению Дастила, а не получению Звёздной Карты. И поэтому она соглашается оставить Карта в Академии, что бы он мог попытаться отговорить своего блудного сына от полного падения. На мгновение она думает о том, чтобы связаться с Ястребом и попросить Т3 или Кандеруса сопровождать их с Джоли, когда они покинут Академию и пойдут искать Звёздную Карту, но Долина будет кишеть искателями, студентами и претендентами из Академии, а бесконечный запас рабов или дроидов вызовет вопросы.

— Мы вдвоём? — спрашивает Джоли.

Да. В Карте всё ещё чувствуется острое разочарование и гнев. Тот самый Карт, который сказал ей сосредоточиться только на миссии, теперь сошёл с рельс, потому что его сын решил стать ситхом. Это абсурд.

Она видит, что Джоли тоже сомневается. К счастью, она знает, как его убедить.

— Не расстраивайся.

— Ха. Хаааа.

Утар разрешил ей пройти в Долину, холодный воздух прорывается сквозь ткань её одежды. Она вырывается из Силы, чтобы окутать ею их обоих.

— Не будь такой милой сейчас, — бормочет Джоли, но видно, что ему легче. — Ты всё ещё военная преступница.

— Я не была преступницей, пока война не кончилась.

— Не знал, что это юмористический вечер в ситхском клубе. Что-нибудь о гизках?

Она сверлит его взглядом, туже затягивая лямку на плече. Если всё пройдёт хорошо, а не как раньше, они смогут остаться в Долине на несколько дней, обыскивая гробницы в поисках чего-нибудь полезного. Тяга к тьме здесь сильнее, но у неё есть возможность проконтролировать это. Выпустить молнию и ярость на кат-гончих и шираков. Сделать это на глазах у Джоли, который будет только хмуриться, а не перед Картом, про которого приходится опасаться, как бы его случайно не убить.

Всего в нескольких часах ходьбы от Академии Реван ощущает нечто тянущее на пределе чувств. Что-то холодное, тёмное и тяжёлое. Она медленно останавливается, хмурится и смотрит вдаль.

Там вход в пещеру.

— Что это? — сухо спрашивает Джоли, явно чувствуя провал в Силе, его странную отвратительную тягу.

— Раньше здесь не было пещеры, — шепчет она. Её ногти крепко впиваются в кожаную сумку.

— Тогда, может быть, нам стоит просто пройти мимо. — Но он даже не хочет. Она слышит это в его голосе.

Реван прикусывает нижнюю губу.

иди сюда, — шепчет тьма, — вернись к тому, с чего всё началось. туда, где ты нужна нам

Зубы начинают стучать. Реван закрывает глаза.

он забрал у тебя! он забрал твою силу, ты теперь так слаба…

Она вспоминает корабль, с которого началось это путешествие. Ионные торпеды были запущены с корабля Малака.

трус трус трус всегда трус

Он бы убил её без боя. Со своего комфортного мостика с Саулом ёбаным Каратом.

да да мы знаем мы знаем вернись к нам вернись вернись вернись

— Может быть… нам стоит посмотреть? — говорит Джоли напряжённо, она знает, что он слышит свою собственную тьму, своих собственных демонов. — Так, на всякий случай. Люди… могут пострадать.

вернись реван

стань той кем ты должна быть

позволь нам помочь тебе

позволь нам убить труса

Она резко вдыхает. Её вены — электропровода, нуждающиеся в заземлении.

— Пойдём, — соглашается она.

Почему-то голоса — призраки Коррибана — смеются над ней.

***

Они оба покрыты кровью и грязью. Реван потеряла счёт существам, которых ей пришлось убить, чтобы добраться досюда, но с каждым падающим телом она чувствует себя всё более… живой. Энергичной. Как будто её прежняя сила возвращается к ней после столь долгого отсутствия.

Она хочет найти больше тварей. Больше способов вернуть себе силы.

Джоли, хоть и может всё ещё придерживаться своей точки зрения, явно чувствует борьбу сильнее, чем она. Почти постоянная подпитка, которую он давал Реван, помогая рассеять тьму, давно угасла. Он осматривает пещеру, отсутствие света и постоянного конца, и наклоняется, чтобы отдышаться, так низко, что его руки едва-едва выше колен.

— Как долго мы здесь? — осторожно спрашивает он.

У неё есть ответ, он готов сорваться с языка, но она постепенно понимает, что не знает.

— Не знаю. Это имеет значение?

Он не пытается скрыть своего раздражения.

— Имеет ли это значение? Что ж. Мы понятия не имеем, где находимся, не можем сказать, как долго мы здесь пробыли, и у меня есть смутное подозрение, что выход нам будет искать не легче. — Он долго смотрит на неё, переводит взгляд с ботинок на макушку. — А ты выглядишь так, словно отправилась на весеннюю прогулку по Мон-Каламари.

— Здесь всё по-другому, — быстро, коротко говорит она. — Не так, как в Академии.

— Это потому, что хуже.

Реван смотрит на него. Он смотрит в ответ без ясного выражения. Она качает головой.

— Нам нужно продолжать идти.

— И почему же?

не говори ему не рассказывай секрет наш секрет поймай труса прекрати слабость…

— Я чувствую это.

— Хорошо. — Он смотрит на неё и качает головой. — Что-то внутри меня тоже подсказывает, что тебе нужно быть здесь. Как бы мне это ни не нравилось.

— Тогда пошли.

— Нет, — говорит Джоли удивительно властно. — Тебе нужно быть здесь. — Его голос становится печальным. — Есть кое-то, что ты должна увидеть.

Слова, которые выскальзывают, — это слова, которых она не говорила годами, если вообще когда-либо говорила.

— Ты нужен мне рядом.

Она думает, что он поймёт. И, может быть, он и понимает, но он только кладёт руку ей на плечо.

— Делай то, что тебе нужно делать, — говорит он.

Она кладёт свою руку на его.

— Ты остаёшься здесь?

— Думаешь, я готов идти?

Реван улыбается, отступает и использует световые мечи, чтобы осветить путь перед собой.

***

Она не знает, сколько времени она идёт, но она перестаёт слышать тьму.

Первый голос заставляет её остановиться. Она забыла, кому он принадлежит.

— Сила впереди. Готова ли ты встретиться с ней?

Это женщина. Она старше. Реван сужает глаза, её ноги просятся в путь. Она поворачивает за угол и видит его. Тёмный вход, который, кажется, уходит ещё дальше под землю.

Его обрамляют пурпурные вихри, в них потрескивает та же энергия, что позволяет молниям петь в её ладонях.

Она хорошо знает эти вихри. Носит так много шрамов от них.

— Да, — подтверждает бестелесный женский голос. — То самое испытание, которое ты провалила много лет назад. Когда ты в первый раз пыталась вступить на этот путь.

— Я не провалила! — кричит она, скаля зубы и размахивая рукой. Красный меч яростно гудит, царапая камень у её ног. — Это всё он!

да! он только он убей его ещё раз освободись от цепей…

— От цепей… — вторит она, соглашаясь. Малак был всего лишь грузом, прицепленным к её лодыжке…

— Тогда продолжай, — говорит женщина, не убеждённая и не впечатлённая. — И пусть твой следующий провал будет твоим собственным.

Реван сужает глаза. Она делает шаг вперёд, потом ещё один. Пока она не оказывается у входа. И с высокомерием, гордостью, без оглядки врывается внутрь.

Женский голос, как она поймёт позже, принадлежал её учителю. Первому и последнему.

Но всё, что её волнует в данный момент, это то, что её зубы перестают стучать. Что каждый вдох оживляет атрофированное сердце Силы. Что она собирается победить.

И она идёт к Малаку.

***

Влажный камень пещеры вскоре преображается — становится более гладким, сухим. Затем она начинает видеть узоры на стенах. Одни она узнаёт, когда идёт дальше. Это те самые стены, в которых она выросла, те узоры, которые она прочерчивала пальцем, когда ей полагалось размышлять в наказание за то, что она была слишком разрушительной во время тренировок.

Реван входит в Храм джедаев.

Рациональная часть её разума кричит на неё. Это не Дантуин. Дантуина нет. Кривые деревья и колышущаяся трава сравнялись с землёй. Храма нет, стены превратились в руины, и те самые мастера, которые раньше наказывали её за отсутствие дисциплины, мертвы.

Но что-то в груди пульсирует. Ей всё равно, что вокруг. Важно только вернуть то, что раньше принадлежало ей. Важно только быть сильной, сердцем Силы, и видеть, что грядёт, так, как может только она.

Её намерение разъедает её логику, и, когда каменная дверь открывается, чтобы показать Бастилу, она не сомневается.

Она улыбается.

— Привет, Реван.

Реван не важны формальности.

— Как?

— И это мне Совет говорит, что мне нужно терпение, — хмыкает Бастила. — Тут, я полагаю, уже ничем не поможешь. Пойдём.

Не дождавшись, послушается ли Реван, она поворачивается на каблуках и идёт вперёд. И именно в этот момент Реван хмурится. Её ботинки не красные, как обычно. Её мантия не их обычно оранжево-красная. Она бело-рыжеватая. Невзрачная. Как одеяния любого падавана на Дантуине. С каждым шагом Бастила как будто молодеет. Её косички разворачиваются и перерастают в несобранные волосы с падаванской косой. Оттенок светлее, и Реван рассеянно вспоминает, что до падаванства девушка жила на Татуине.

Когда Бастила останавливается, она стоит к ней спиной. И тогда Реван осознаёт несоответствия. Её волосы слишком светлые, слишком короткие и слишком растрёпанные для кого-то вроде Бастилы. Она на несколько сантиметров ниже. Её тело худощавое, а не пышное.

Реван знает, кто она. И на мгновение её пальцы ослабевают на рукоятках световых мечей.

Бастила — нет, не Бастила — оборачивается.

Митра Сурик смотрит на неё с нежной улыбкой, которую Реван не понимает.

— Прошло много времени…

Реван начинает произносить её имя.

— …ты помнишь меня?

Вопрос вышибает из неё воздух. Реван делает полшага назад.

— Что.

Улыбка не сходит с лица Митры, но что-то в её глазах становится отстранённым и холодным. Она складывает руки за спиной, как делала, когда стояла на мостике.

— Почему это была я? — Реван не нужно спрашивать, о чём она говорит. Её язык прилипает к нёбу, она обнаруживает, что ей нечего сказать. — Из-за доверия? — Или это потому, что ты хотела, чтобы это сделал Бао-Дур? — Она хмыкает и идёт туда, где внезапно выросло дерево биба. Реван помнит дерево — последнее, к чему она прикасалась на Дантуине. — Кто бы ни сделал это, это был бы наш конец.

— Что ты говоришь? — Реван наконец справляется.

В пещере темно, но в Храме — нет. Свет бьёт по светлим волосам и освещает Митру, как маяк. Зрачки её кажутся расширенными.

— Ты недостаточно доверяла мне, Реван. Ты думала, что я слаба. Думала, что я позволю другим принимать за меня решения.

— Это…

— Другим, тем, кто не был тобой.

Реван не отвечает. Холодная ярость охватывает её из-за того факта, что Митра считала её такой жалкой, что она могла быть не уверенна в своей собственной команде.

— А потом ты забыла меня, — шепчет Митра. Её зрачки темнеют ещё сильнее. — Ты использовала меня, убила меня и забыла меня. Прямо как Алека.

Реван сжимает кулаки.

— Заткнись.

Митра грустно качает головой.

— Сочувствую. Жаль, что это всё, что ты умеешь делать. Но, Реван… — Она встречает её взгляд. Её глаза превращаются в чёрные ямы. — …не думаю, что я прощаю тебя.

— Мне не нужно твоё прощение, — лжёт Реван.

Митра подходит к ней ближе. Её длинные тонкие пальцы прячутся в рукава мантии.

— Следуй за мной.

Она не знает, почему, но идёт. Каменные залы под ногами уступают место мягкой губчатой земле, и Реван оказывается во дворе с мертвецами.

В центре камень. В нём — голубой световой меч. У него два лезвия. Как у Бастилы.

Реван вдыхает через нос, долго и мерно, но безуспешно. Кажется, она вообще не может отдышаться.

Двор окружён каменными креслами. В них она видит знакомые тела: Врук, Кавар. Мёртвый Вандар. Они неподвижны и безжизненны, застыли во времени.

— Это неправильно, — говорит Реван, прищурившись. — Твой суд проходил на Корусанте. — Она помнит. Это был последний раз, когда кто-либо её видел.

— Это не мой суд, Реван. — Митра движется вперёд, пока не оказывается рядом с колонной. Она не пытается взять свой меч, он гудит и прорезает тишину. — Это твой.

— Я вне суждений этих идиотов, — шипит она, не делая ни шагу дальше. — Тех, кто ничего не сделал. — Реван чувствует что-то вроде отчаянья, когда её взгляд метается от мастера к мастеру и, наконец, возвращается к Митре. — Ты говоришь, я использовала тебя? Они используют всех.

Митра не подтверждает её слов. Вместо этого она указывает на камень.

— Твоя очередь, Реван. — Её потемневшие глаза, кажется, расширяются, превращаясь в две чёрные дыры, расчерчивающие солнечную поляну.

Вот рту Реван пересыхает. Она не делает ни шагу вперёд. Световой меч Митры мерцает, двигаясь вперёд и назад. Два лезвия, два лезвия. Голубой, красный, фиолетовый.

— Почему ты это делаешь?!

— Потому что всё имеет свою цену. И теперь твоя очередь. — Голос у неё плоский, нервный. И Реван знает, что это неправда, что Митра, даже если бы верила в эти вещи, никогда бы не сказала этого. Не так. Не нейтрально и отстранённо. Единственным преступлением Митры было то, что она слишком много чувствовала. — Потому что я заплатила. За Малакор. За тебя, разве ты не понимаешь?

— Малакор был необходим, — шепчет Реван. — Ты знаешь это.

— Был ли? — Митра хмыкает. — Я думала так, может быть, до того, как поняла. — Она наклоняет голову. — Теперь, когда ты поняла, Реван, ты всё ещё чувствуешь то же самое? Ты поступила бы по-другому, зная, чего тебе это будет стоить? Чего это будет стоить нам?

Словно её слова вызывают воспоминания, Реван купается в своих грехах. Её роль в превращении Алека в Малака. Её решение, которое уничтожило Митру. Тела и лица всех тех, кого она убила. Хуже того, те, кого она принесла в жертву. Те, кого она убила как ситх. Рождение Академии и всё зло, которое она высвободила. Бастила в руках Малака. Смерть жены Карта. Явное страдание, которое в корне имело только её. Её доску для дежарика.

— Ты сделаешь шаг вперёд? — спрашивает Митра, не двигаясь. Расстояние между ними каким-то образом становится больше.

Она не может дышать. Она не может…

Реван сжимает в кулак ткань на груди, горбится. Она чувствует, что потеет, её зубы снова стучат.

Она видит себя, одну. Всегда одну. Сжигает клеймо, пронзает саму Силу, и это приносит боль вместе с просветлением. То, что есть, и чего нет. Митра позволяет ей увидеть своё будущее, свой конец. Конец Митры. Конец Малака. Её дыхание сбивается.

— Ты бы изменила наши судьбы? Зная, что ты можешь?

Тьмя бьётся внутри неё. Это победа. Но Реван знает. Она понимает и видит это, как никто другой. Что она — сердце Силы, и всё может быть так, как она того пожелает.

— Стоило ли?

— Да, — наконец выдавливает Реван со всхлипом.

Митра не выглядит разочарованной. Она ни на что не похожа. Ничто. Пустота. Рана.

— Тогда ты бы не изменила путь.

— Нет. — Пальцы Реван соскальзывают с ткани, она выпрямляется. Её волосы липнут к потной шее, но она начинает чувствовать себя уверенной. Готовой. Мощной. — Мои решения были верны. Это то, что нужно было сделать. — Её челюсти снова сжимаются. — Ты была… необходимой потерей.

Двор, безжизненные статуи Совета исчезают. Становится темно, остаются только голубое, красное и фиолетовое свечения.

— Ты умрёшь в одиночестве, — пассивно замечает Митра.

— Я знаю.

Митра кивает, запрокидывает голову, чтобы посмотреть на несуществующее небо. Посчитать звёзды, которых нет.

— Мы ещё встретимся здесь, Реван.

А потом она уходит.

И, как она и предупреждала, Реван одна.

***

Когда она моргает в следующий раз, она возвращается в пещеру с её влажными каменными стенами. Дыхание её тяжёлое, и она чувствует, как в её теле, в венах скручивается что-то вроде катушек. Видение Митры открыло в ней что-то тёмное, и оно требует, чтобы его кормили и высвобождали.

Но всё же Реван углубляется в извилистые пещеры. Она не может вернуться. Не в этой пещере, не в её выборе.

Ей попадаются несколько гнёзд шираков. Её тело действует быстрее её разума, молнии вылетают из её пальцев и заставляют их обгоревшие тела развалиться на земле. Реван идёт по ним, пока не достигает закрытой каменной двери.

Реван делает вдох и прижимает к ней пальцы.

Она открывает её, и там Джоли.

— Привет, малыш, — здоровается он.

— Я думала, ты ушёл, — бормочет она.

— Есть кое-что, что мне нужно, чтобы ты сделала.

— Что?

— Они станут проблемой, если ты не избавишься от них сейчас.

Реван собирается расспросить его, но слышит шаги. К ним приближается Карт, и на лице его гнев, и он смотрит на неё с отвращением. Скорее всего, что-то ещё с его сыном, в чём он будет винить её…

— Я ожидал от тебя большего, — говорит он. — Мы все ожидали большего.

У неё нет времени.

— И что теперь.

— Тебе придётся убить меня, прежде чем я поклянусь в верности ситхам. Я не буду просто сидеть сложа руки и позволять тебе восстанавливать свои армии…

Её что?

— Я ещё ничего не восстановила.

— Ты ничем не лучше Саула!

Ею овладевает ярость, и световые мечи оживают в её руках…

— Да! — Появляется Миссия, и Реван понятия не имеет, как. — Любой, кто уничтожал Тарис — зло! Мы с Большим З не можем тебя поддержать!

Вуки выходит из тени. Он скулит.

— Я дал клятву жизни, Миссия. Я должен… Поддержать Реван…

— Что ты говоришь, З? Мы не можем…

— Снова видения, — говорит Реван, нахмурившись от мыслей и раздражения. — Как мне от вас избавиться.

— А как ты думаешь? — спрашивает Джоли из-за её спины. Реван оборачивается, не обращая внимания на драматическую перепалку между тем, что не является Миссией, и тем, что не является Заалбаром. Джоли прислоняется к стене пещеры, смотрит выжидающе. — Давай, Реван. Ты знаешь, что делать. Ты всегда знаешь, что делать.

Она смотрит на него. Призрак Джоли кивает.

Реван наносит удар ему в грудь, не моргая. Потом другим.

Призраки её спутников исчезают. И, пожалуй, самое страшное — что Реван ничего не чувствует при их уходе.

***

— Ты близка к концу, Реван, — эхом разносится по пещере голос Креи. — Ещё одно испытание. Прислушайся к моим словам…

Реван бросается вперёд. Она никогда не слушала старуху и не собирается начинать сейчас.

***

Она чует его раньше, чем видит. Озон. Холодный туман. Затем она слышит это — резкие потрескивания, шипение и гул вращения.

Реван знает, что её ждёт впереди. И это пробуждает в ней жажду.

Как только она поворачивает за угол, появляется Тьма. Ещё один вихрь, как те, что обрамляли вход в пещеру. Только на этот раз он намного больше. Он существует в куполе, внутри него кружатся сердитые фиолетовые молнии. Туман скрывает его границы, но Реван никогда не боялась неизвестного.

Один шаг во Тьму, и ей будет дарована сила. В обмен на что-то такое бессмысленное, как боль.

да вот куда мы тебя привели, — голоса эхом отдаются в её голове, — к нам к нам стать лучше сильнее

Реван движется, словно влекомая гравитацией. В ушах гудит, а её тело расслабляется, впервые с тех пор, как она покинула Академию. Тьма. Она помнит. Она была здесь раньше. С Малаком.

закончи то что начала много лет назад от чего он тебя остановил

Реван выдыхает. Чем ближе она подходит, тем сильнее чувствует притяжение. Холодное электричество тянется к ней, как старый друг.

пир ешь бери это твоё мы твои

Да. Она помнит.

один шаг затем мир, — ей обещает Тьма. Реван кивает.

Один шаг. Она пересекла галактику, сделав её меньше своих следов.

И она устала. Устала защищаться, ненавидя то, как слаба она стала после нападения Малака. Сила и воля всегда были её единственным прибежищем, а теперь и то, и другое начало колебаться. Из-за них. С их медотсеками, кружками кафа и раздражённым рычанием, когда она не может сделать гранату.

да они недостойны они слабы и это заразно разорви свои цепи

Да. И абсолютная сила — единственный способ сделать это. Жертва — единственный способ сделать это.

Реван делает шаг вперёд. Нечаянно — он ведёт в воспоминание, созданное в последний раз, когда она проводила ритуал.

***

— Остановись!

Крик Малака приглушён и незначителен. И поэтому Реван игнорирует его, снимая металл с тела: пояс, перчатки. Маска. Всё это сваливается бесформенной кучей на край воронки, пока она не остаётся только в мантии. Её решительный взгляд устремлён вперёд.

— Это моё, — отрешённо выплёвывает она. И это правда. Молния сверкает перед ней, и она чувствует её холод и её зов. Это только для неё. Ни для кого другого.

Реван не знает, почему Малак последовал за ней сюда, но она может догадаться: он хочет то, что принадлежит ей. Он хочет набраться сил и, наконец, свергнуть её, как он мечтал с тех пор, как они ступили на Коррибан. Она не позволит ему.

Реван отталкивает его к противоположной стене пещеры.

— Держись подальше, — предупреждает она, скалясь. — Иначе я убью тебя.

— Это убьёт тебя! — кричит он в ответ, как только может нормально вдохнуть. — Тебя одной недостаточно, чтобы…

Эффект от его слов противоположен его желанию — Реван смотрит на него с чистейшей ненавистью, а потом шагает во Тьму.

Сначала она ничего не чувствует. Тишина, и едва заметный намёк на статическое электричество на её коже заставляет её волосы на руках и шее встать дыбом.

ты будешь страдать, — шепчет ей Тьма

— И что потом?

потом власть

Ей не нужно об этом думать.

— Тогда я буду страдать.

Реакция мгновенная. Её пронзает чистый жар, за которым следует холод. Она не может дышать и падает на землю, умирая каждым нервом. Всё её тело замирает, кроме её кожи, которая бьётся в конвульсиях вокруг булавок и иголок, которые заменили ей чувства.

Молния пронзает её. Снова и снова.

— Реван! — Она слышит крик.

Она откидывает голову назад, фиолетовый свет мерцает под кожей её горла и челюсти, и свечение заканчивается в её зубах. Реван пахнет горелыми волосами, горелой одеждой. Её сердце бешено бьётся, затем останавливается, затем вздрагивает, затем снова бешено бьётся. Время останавливается. Её жизнь останавливается.

— Реван!!...

ещё немного, — обещает Тьма, — ещё немного и боль излечит тебя от твоих оков

Она не может дышать. Вдохи — снова и снова, но она не может выдохнуть, потому что её лёгкие снова и снова пронзает холод. Молния — всё сильнее, вдобавок к холоду приходит жар, шок, всё ещё имеющийся в её теле, выходит. Ей остаётся только боль.

И это случается. То, чего не было так долго. Оно рождается в её груди ржавым движением. Оно застревает в её горле, а потом с силой вырывается.

Реван кричит.

Она кричит и кричит. И слёзы текут по её лицу, её тело мёрзнет, горит и электризуется. Её кожа испещрена уродливыми рубцами, расходящимися, как ветви дерева.

Ей приходит в голову, что на этот раз она действительно вот-вот умрёт. Что ничто не может пережить это.

Пальцы впиваются в воротник её мантии. Вытаскивают.

Реван не понимает, что происходит, когда её тело вытаскивают из вихря, не понимает, что её испытание завершает кто-то другой. Всё, что она знает — это то, что это прекращается, боль прекращается, она начинает кашлять. Резкие, рваные движения заставляют её харкать кровью и сжимать ткань на груди.

Она чувствует руку на своей спине. Тяжёлую и тёплую. Она медленно движется вверх и вниз, словно успокаивая ребёнка.

— Дыши, — командует он. Как будто волнуется.

— Заткнись, — шипит она, как только снова может говорить. Всё её тело до сих пор искрит электричеством по венам. — Да отвали ты от меня!

— Что?! — рычит он в ответ. Но подчиняется. Он всегда будет подчиняться.

— Не прикасайся ко мне! — она чуть ли не кричит, но не может. Она сорвала голос, а её тело слишком слабо.

Как раньше, как после Малакора. Здесь. Слишком много. Шума.

— Ты не имеешь права злиться! — Малак кричит в ответ, его гнев сопоставим с её гневом. — Я спас твою…

— Ты её разрушил! — Её ноздри раздуваются, она скалит зубы. Налитые кровью глаза приковывают его к месту, и Малак делает шаг назад. — Потому что ты всё ещё слаб!!

Его грудь поднимается, опускается. Его глаза тоже налиты кровью. Его челюсть ходит ходуном. Это всегда так, когда ему есть, что сказать. В этот момент она ненавидит его. Абсолютно, полностью его ненавидит. Если бы она не освободилась от всего, если бы её тело всё ещё не дымилось и не пахло озоном, она убила бы его в этот момент. Не было бы никаких сомнений, не было бы никаких колебаний.

Она слышит, как скрипят его зубы. Смотрит, как он смотрит на её распростёртое тело, неспособное даже подняться.

И плюёт на пол рядом с ней.

— Ты, — говорит он, и в нём закипает такая же ненависть, — ничто.

Малак оставляет её лежать на земле при смерти. Она выжидает до тех пор, пока не слышит, как удаляются его шаги, пока не слышит сухого стука закрывающейся каменной двери.

Она взрывается агонией, судорожно вдыхая, борясь с нарастающей паникой. Ткань её мантии впивается в её кожу, она чувствует запах сожжённых волос и знает, что потеряла всё, что оставалось под шлемом. Она не может двигаться, не может чувствовать Силу.

Впервые со времён Мандалорских войн, со времён Малакора, Реван испускает сильные, болезненные рыдания. Одна. Во тьме.

***

Она выползает из вихря, воспоминание ноет в ушах и туманит зрение. Она в изумлении шатается по пещере, чьи тропы неожиданно поднимаются всё выше и выше, обратно ко входу. Реван не знает, кто она, что делает и почему.

Когда она сталкивается с группой дезертиров из Академии, она включает свои световые мечи и рубит их, не думая, не чувствуя. Их легко убить. У них нет оружия, их связь с Силой слаба. Реван стоит посреди тел и смотрит на них, не моргая.

И вот такой Джоли находит её: фиолетовое электричество в её венах и кровь на её руках.

***

Позже она поймёт, что провалила испытание, которое это место для неё приготовило.