Ему снова снилась Охота. Среди других, таких же неприкаянных, несся он в холодном ночном небе, над спящей землей, купаясь в золотом лунном свете. И не было ничего. Только Скорость, только Свобода, только Киран. Он обгонял Ветер на своем призрачном скакуне. И быстрее его был лишь Киран. Они всегда останавливались, едва заслышав сердитый окрик Гвина позади. Останавливались и ждали остальных.
— Глупые мальчишки! — за показной свирепостью Гвина скрывался едва сдерживаемый смех. — Вот нашлю на вас кошмары!
Только он никогда не претворял в жизнь своих угроз. А Марк не видел ничего, ничего, кроме озаренного Луной Неба и сияющих глаз Кирана рядом. Он не чувствовал ни холода, ни голода, ни тоски, ни страха. Только Скорость, только сумасшедшее упоение Свободой. И Любовь. К Охоте, к Небу, к Кирану.
Он проснулся один в своей комнате, в Институте Лос-Анджелеса. Прежде, чем реальность окончательно вернулась к нему, его руки привычно потянулись, надеясь найти под эльфийским одеялом теплое, чудесное тело любимого. Такого родного, такого прекрасного и нечеловеческого. Только его руки схватили пустоту, холодную, безнадежную пустоту. Да и одеяло это было обычным, человеческим, произведенным в скучном, человеческом мире, на одной из бесчисленных фабрик. Марк резко сел на кровати. Сквозь открытое окно доносился шум океана. Тоска съедала его изнутри. Он отвык от Человеческого Мира. Стены Института давили на него. Любые стены. Любые преграды. Сквозь раскрытое окно он посмотрел в Небо.
Светало. Вдалеке бледнел Желтый Кошачий Глаз Луны. Он беззвучно вышел из комнаты. Это вошло в привычку. Босиком поднялся на крышу. Он не почувствовал ни утренней прохлады, ни влажного холодного железа крыши под ногами. Снова, как и много ночей до этой, он до рези в глазах вглядывался в подернутое предрассветной дымкой Небо. Марк надеялся, что однажды увидит Их — Серебристые, неясные Тени, проносящиеся в вышине. Но больше всего он мечтал увидеть его: Кирана, одинокого Всадника на Призрачном Скакуне.
Одинокого?! Марк гнал от себя прочь непрошенные мысли. Возможно, Киран уже забыл его и утешился в объятиях другого Охотника. Возможно, так же, как когда-то с Марком, несутся они, обгоняя Ветер, впереди Всей Охоты, впереди Гвина. Ревность острыми когтями впилась в сердце Сумеречного. Он сам отпустил Эльфийского Принца. Фактически, прогнал его. Киран был волен делать, что пожелает его эльфийская, непостоянная душа, но…
— Звезды погаснут раньше, чем я забуду тебя, Марк Блэкторн.
И Марк надеялся, надеялся вопреки всему, что Киран все еще один.
— Опять здесь? — за его спиной стоял Джулиан. Марк не обернулся, он узнал брата по шагам.
Он ничего не ответил, продолжая вглядываться в Бесконечность Неба.
— Собирайся, — сказал Джулиан. — В Пригороде опять демоны. Богатенькие бездельники опять кого-то призвали. На карте всплеск демонической активности. Мы вряд ли спасем вызвавших демона болванов, но вот их соседей…
Марк больше не слушал его. Кожу начало покалывать от чудесного ощущения предстоящей Битвы, предстоящей Опасности. Сражения с демонами были единственным, что отвлекало его от мыслей об Охоте.
— Сейчас буду.
Он вернулся в свою комнату, быстро натянул броню, спешно схватил оружие и стило. Руны вновь стали привычными. Он рисовал их. Или Джулиан рисовал их.
Эмма, Кристина, Джулиан уже были в машине. Гламур скрывал их — обыватели Лос-Анджелеса увидят в машине обычных пассажиров. Рука Марка потянулась к эльфийскому ожерелью, подаренному Кираном. Рука Марка, как всегда, схватила Пустоту. Он чертыхнулся и запрыгнул в машину. Он не смотрел ни на Эмму, ни на Кристину. Ни одна из них не могла дать ему то, что он хотел. Только он понял это слишком поздно — никто в этом мире не мог дать ему этого. Невидящими глазами смотрел он на дорогу.
Джулиан вкратце рассказал о предстоящей работе. Пьяные богатые бездельники возомнили себя Колдунами и призвали демона. Пока не понятно, какого. Демон вырвался за границу пентаграммы и поубивал всех, кто был в доме.
Доехали быстро, богатый пригородный особняк оказался недалеко от Института. Джулиан и Эмма быстро рисовали руны друг на друге. Марк в очередной раз отвернулся от них. Что-то не так было с этими парабатаями. Но он не хотел верить в то, что видели его глаза.
— Марк, — голос Эммы звучал неестественно отчужденно. — Руны.
Марк подчинился. Он любил жгучую боль от стило. Она значила близость битвы, близость забвения, пусть и краткосрочного.
Это был обычный пригородный дом. Респектабельный, но абсолютно безликий. Внешне все выглядело очень мирно. Охотники перелезли через ограду. Сигнализация примитивных не сработала. Беззвучно приземлились они на идеально подстриженный газон. Воздух пах Кровью и Черной Магией. Эмма с Кортаной в руках быстро приближалась к дому. Джулиан последовал за ней. В руках Охотников появились Клинки Серафима, лезвия зловеще блестели в лучах рассветного солнца.
Кристина и Марк последовали к боковым крыльям дома. Было тихо, слишком тихо.
Марк приблизился к черному входу. На аккуратном чистом окне кухни с белыми занавесками был виден четкий кровавый отпечаток ладони. Засохшие кровоподтеки змеились по стеклу. Марк нарисовал открывающую руну и вошел через черный ход. Первое, что он увидел, был труп горничной — молодой черноволосой девушки в униформе с чудовищно перекошенным от страха лицом. Она лежала в неестественной позе в лужи собственной крови, живот распорот. Внутренности были разбросаны по кухне. Марк не увидел никаких следов убийцы, но теперь он был уверен, что это демон — ни один человек не сумел бы так разорвать другого.
Эмма и Джулиан вошли в дом с центрального входа. Сладковатый запах крови усилился. Вскоре они обнаружили его источник. В роскошной гостиной, среди разбитых бутылок от виски валялись фрагменты человеческих тел. Теперь уже было невозможно понять, сколько людей здесь находилось… На полу отчетливо различались обгорелые грани пентаграммы…
Кристина проникла в дом через разбитое окно, на раме остались темные засохшие кровоподтеки… Она беззвучно передвигалась по темному коридору, методично осматривая нежилые, покрытые толстым слоем пыли, комнаты. Кристина чувствовала знакомое покалывание между лопаток — кто-то невидимый наблюдал за ней из тьмы пустого дома.
Марк и Кристина без приключений добрались до гостиной. Рядом с дверями они обнаружили расчленённые трупы охранников. Понять, что это были охранники, можно было только по обрывкам униформы.
О том, что это ловушка, они догадались слишком поздно. Слишком легко добрались они до проклятой гостиной. Слишком тихо было в доме. Все слишком.
Двери и окна захлопнулись одновременно. От внешнего мира их теперь отделял магический барьер. Гостиную поглотила тьма и только руна виденья позволяла им разобрать чудовищные очертания демонов, полезших со стен, пола, потолка. Начался бой. Демоны загнали Охотников в центр комнаты, за грани обгоревшей пентаграммы. На каждого убитого демона появлялись несколько новых.
Охотники начинали уставать. Они прекрасно понимали, что им не выйти живыми из этого дома-ловушки. Мобильники не работали, да и воспользоваться ими не было никакого шанса.
Одежда Марка пропиталась кровью из многочисленных ран. Он понимал, что хочет умереть. Смерть принесла бы с собой забвение, избавление от тоски. Но его инстинкты Охотника не позволяли ему прекратить бой. Его тело не подчинялось разуму, оно хотело жить и продолжало сражаться. Во тьме, среди месива демонов, он вдруг увидел… И не поверил своим глазам.
Киран материализовался из воздуха на своем шикарном призрачном скакуне. Воздух заискрился серебром. Там, где появился Киран, демоны рассыпались черной пылью. Остальные Охотники продолжали сражаться, Эльфийского Принца видел лишь Марк. На шее Кирана серебром блеснул наконечник стрелы, когда-то подаренный Марку. Фейри произнес слова заклинания на Древнем Языке. Их слышал лишь Марк.
Раздался хлопок воздуха, взрывной волной выбило двери. Охотники упали на скользкий от крови пол. Демоны рассыпались в пыль, магический барьер был уничтожен. Воздух заискрился от освобожденной энергии.
Взрывной волной Охотников разбросало по комнате. Кашляя и выплевывая черную демоническую пыль, они начинали подниматься на ноги. И они по-прежнему не видели Эльфийского Принца. Киран спешился, и бросился к своему любимому. Глаза Марка слезились и он с трудом видел принца сквозь поднятую взрывом пыль. Он почувствовал прикосновение к своей щеке тонких, длинных пальцев, таких теплых, таких нереально красивых, таких знакомых…
— Марк Блэкторн, — беззвучно произнес Киран.
И Марк знал, что лишь он слышит этот чудесный голос, голос, по которому он так тосковал, который мечтал и боялся услышать, который любил и ненавидел.
Марк хотел сказать, что Киран не должен был появляться здесь, что его накажут. Но из пересохшего горла вырвался лишь хрип.
— Марк Блэкторн, — повторил Киран, его голос был полон печали и тоски.
Его голос разрывал Марку сердце.
— Живи.
Марк протянул трясущуюся окровавленную руку, но она схватила лишь пустоту, как и в его многочисленных снах.
Принц и его скакун исчезли.
— Марк?
Джулиан.
— На что ты уставился?
— Показалось.
— Надо уходить.
На нетвердых ногах они выбрались из дома и кое-как добрели до машины. Джулиан поддерживал Эмму, Марк — Кристину. Когда он прикоснулся к ней, то не почувствовал ничего, абсолютно ничего. Перед глазами стояло лицо Кирана.
Дом взорвался… Их обдало жаром, но с ног не сбило, они ушли уже достаточно далеко.
— Надо поторапливаться, — сказала Кристина, — скоро здесь будут примитивные. Такой взрыв от них не скрыть.
— Согласна, — прохрипела Эмма и они забрались в машину.
На обратном пути молчали. Никому не хотелось говорить. Они чувствовали себя побитыми собаками. Глупыми, побитыми собаками. Кто бы не устроил эту ловушку, знал, что делал, знал, как их в нее заманить. И они попались.
— Надо будет успокоить детей, — Джулиан заговорил торопливо, глядя на дорогу пустыми глазами. — Они наверняка ждут меня.
Марк с ужасом подумал о том, что случилось бы с младшими Блэкторнами, если бы ловушка сработала. Конклав раскидал бы их по опекунским семьям, по другим институтам. Тая бы наверняка заперли. В какой-нибудь закрытой, ужасной школе. Сумеречные не простили бы ему его непохожесть.
Они вернулись. Остаток дня прошел для Марка, как в тумане. Через портал в Институт прибыл Магнус Бейн. Конечно, он забыл сообщить Инквизитору о своем визите.
Но и у Магнуса не было идей, кто устроил для Охотников столь искусную западню. Марк слонялся без дела по Институту. Он чувствовал себя загнанным в ловушку зверем. А еще он знал, знал, что с тем, кого он любит, случится беда. Гвин не простит. Не в этот раз. И он, Марк, ни чем не может помочь.
После бесчисленных иратце ему, наконец, удалось заснуть. Он погрузился в полу- сон, полу-бред. Он метался по кровати, словно заклинание повторяя имя, одно единственное имя. А рука его тянулась к шее, там, где когда-то был подарок. Его Подарок. Все это время знал, что где-то, высоко в Ночном Небе, скачет с Охотой Киран. Его Киран.
Страх и отчаяние терзали Марка. Он знал, какое наказание ожидает Принца за то, что он сделал сегодня.
Он проснулся от боли. Он не мог понять ее источник. Боль пронзала все его тело. Он осмотрел себя в лунном свете. Раны, полученные в бою, уже затянулись, ни одна из них не открылась во время сна. Только боль становилась все сильнее. И он знал, чья это боль. А затем он увидел скакуна. Призрачный конь висел в воздухе, прямо перед его окном. Лунный свет мягко струился сквозь тело скакуна. Конь нетерпеливо заржал. Марк знал, что лишь он может слышать. Кирана не было. Конь посмотрел Марку в глаза.
— Ты ведь отнесешь меня к нему?
Он взял с собой лишь Клинок Серафима.
Марк запрыгнул на спину коня и тот понесся прочь. Вновь бешенная дикая скачка! Они неслись быстрее ветра! Конь уносил его все выше. Марк понимал, что нарушает все данные себе и Джулиану клятвы, только его сердце было сильнее клятв. Сердце, а еще кровь Дивного Народа.
Они приземлились в руинах. Когда-то Охотники Гвина уже останавливались здесь на ночлег. Марк смутно помнил это место. Он услышал приглушенные Голоса Всадников, почувствовал дыхание призрачных скакунов. Его сердце сжалось, что-то нехорошее происходило здесь. Марк выхватил Клинок Серафима и бросился вперед. На площадке, похожей на древний амфитеатр, он увидел фейри. Среди них был Гвин. Он стоял в стороне. На площадке шел бой. Неравный бой. Несколько воинов нападали на одного. И Марк сразу узнал этого одного. Он не мог не узнать. И он понял все. Разъяренный Гвин отдал не подчинившегося ему Кирана на растерзание старшим братьям… Воздух пропитался запахом крови…
Марк бросился на площадку. Его босые ноги ощутили холод древних камней, по которым вновь лилась кровь. Древняя Кровь.
Марк бросился к Кирану. Мельком заметил он изумление на лице Гвина. Но Лидер не стал его останавливать. Этот бой мог иметь лишь один финал. Марк почувствовал холодную ярость внутри. А в следующую секунду он стал скоростью. Он больше не думал, только наносил удары. Рядом кто-то закричал. Упала на древние камни чья-то отсеченная рука. С глухим звуком осело рассеченное почти пополам тело. Марк и Киран бились вместе, в кольце братьев принца.
— Блэкторн. Блэкторн. Блэкторн.
Казалось, сами камни шепчут его имя.
— Достаточно! — Голосом Власти приказал Гвин и никто на каменной площадке больше не мог двинуться.
— Но Гвин, Киран все еще жив! — возразил один из принцев, он выглядел совсем немного старше Марка, но в мире Фейри внешность обманчива…
— Вы должны были драться до первой смерти, — Гвин указал на труп у ног Марка.
— Блэкторн не имеет права вмешиваться в дела Древнего Народа! — закричал другой принц.
— Про Блэкторна вы не сказали ни слова, — Гвин хитро усмехнулся и только тогда Марк понял, что Лидер Дикой Охоты ждал его. — Он — сын леди Нариссы и имеет такие же права как и все мы. Особенно в этом древнем месте. Здесь действуют древние законы, которые даже ваш отец не посмеет нарушить. Убирайтесь! Или я сам буду драться с вами!
Гвин взмахнул рукой и снял Недвижимое Заклятье.
Эльфийские принцы отступили. Они не сводили злых глаз с Марка и его клинка. Марк стоял рядом с истекающим кровью, едва держащимся на ногах, Кираном. Клинок Серафима сверкал серебром в свете Луны. Эльфийские Принцы исчезли. Марк знал, что однажды они вернутся.
— Ты пришел, — прошептал Киран и рухнул на древние камни.
Марк успел подхватить его. Принц умирал. Слишком много ран, даже Всаднику Охоты не выжить.
— Киран!
Марк прижал его к себе. Он почти физически чувствовал, как жизнь уходит из тела Принца.
По его щекам потекли слезы. Он не сдерживал их. Он прижал свои губы к бледным, окровавленным, но все еще прекрасным губам Кирана.
— Я не мог не прийти!
— Но ты не мог и простить.
Марк с трудом разобрал слова. Шепот. Словно шелест осенних листьев.
Тяжелая рука легла на его плечо. Гвин.
— Я могу спасти его, — равнодушным голосом сказал Лидер Охоты.
Как же хорошо знал Марк этот голос! Гвин всегда говорил им, когда хотел скрыть свою заинтересованность!
Марк смело взглянул в холодные глаза древнего.
— Все, что угодно! Забирай мою жизнь в обмен на его!
Гвин усмехнулся.
— Что ж, дельное предложение.
— Марк…
Киран судорожно сжал его руку.
— Дай мне умереть, Марк… А сам возвращайся к своей семье. Мне незачем здесь жить. Без тебя…
Принц закашлялся кровью.
— Так что ты решил? — насмешливо спросил Гвин.
— Твоя цена? — голос Марка не дрогнул и он посмотрел в глаза Лидера.
Рука Кирана судорожно сжалась на его запястье.
— Ты вернешься в Охоту. И больше никогда не уйдешь. Ты будешь служить мне и только мне. И ты никогда не увидишь свою человеческую семью.
— Откажись! Он тебя никогда не отпустит! Дай мне умереть, — голос Кирана был едва различим.
— У тебя нет времени на раздумья. Скоро и я не смогу помочь. Жнец уже рядом, — Гвин говорил с наигранным равнодушием, но Марк знал, что за ним скрывается. Алчная жажда власти. Жажда обладать им, Марком Блэкторном, посмевшим попрать законы Охоты, посмевшим вернуться в Мир Людей.
Он мог уйти. Он мог вернуться. Бросить однажды предавшего…
— По рукам! — он крикнул и голос его гулким эхом раскатился по руинам.
Смертные никогда не услышат этого эха.
— Поклянись своим Ангелом, Сумеречный. Эту клятву ты не посмеешь нарушить.
— Клянусь Ангелом Разиэлем. Клянусь, что никогда не покину Охоту и никогда не ослушаюсь Своего Лидера!
Крик Марка сорвался на хрип.
Гвин, нарочито неторопливо, достал из-за пояса серебряный кинжал. Прерывистое дыхание Кирана слабело. Марк с мольбой посмотрел на Гвина.
— Ну же! Чего же ты ждешь?!
Лидер насмешливо взглянул на него с высоты своего роста. Рядом стояли все охотники, все взгляды были прикованы к Марку. И тогда он понял… Понял, чего от него ждут.
И случилось невообразимое. Гордый Марк Блэкторн встал на колени рядом с умирающим Кираном и прошептал:
— Я умоляю тебя, Гвин Охотник, даруй ему жизнь. Я взываю о милосердии!
Голова Марка бессильно поникла. Вот и все. Гвин не собирался спасать Кирана. А его, Марка, униженного, одинокого, он все равно оставит в Охоте, в назидание другим. И он будет Вечность скакать среди звезд и холода, один.
Огромная, окровавленная рука протянулась к лицу Принца. Марк приподнял ослабевшего Кирана и прислонил его губы быстро затягивавшейся ране на бледной ладони.
— Пей! — прошептал он. — Пей! Во Имя Ангела! — и эти слова болью и тоской отдались в его сердце, — я никогда не оставлю тебя.
Блэкторны стояли перед его глазами. Теперь они останутся лишь в памяти. Он не посмеет нарушить Договор с Гвином, не ради себя, ради них.
Киран начал пить. Глаза Марка застилали слезы. И он не сдерживал их. В этот миг он прощался со своей человеческой жизнью, прощался навсегда.
Но в то же время он чувствовал радость — тело Кирана в его руках наполнялось жизнью с каждым глотком. Дыхание любимого стало глубоким и ровным.
— Помни о договоре, Марк Блэкторн.
Окровавленная рука оказалась у его губ. Марк, не колеблясь, выпил кровь Гвина. Терпкая, горькая, она обожгла его горло. Побежала по его венам. И он перестал быть Сумеречным. Он снова стал Всадником Охоты.
Каменная площадка опустела. Лишь Марк и Киран остались на ней. Марк почувствовал лошадиное дыхание у себя на шее. Рядом с ними стоял конь принца. Марк положил Кирана на широкую лошадиную спину и они втроем медленно побрели прочь.
— Марк!
Блэкторн поднял глаза и замер. Перед ним стояла красавица. Нереальная. Нечеловеческая. Бледная кожа сияла в лунном свете, темно-синие, с серебром, волосы развивались на ветру, темные глаза смотрели на него. Он сразу понял, кто она.
— Ты спас моего сына. Я не забуду этого.
Голос никси звучал в его голове.
— Ты сможешь увидеть свою семью. Ты сможешь помогать им, когда твоя помощь будет нужна. И ты не нарушишь свою клятву.
Никси улыбнулась одними глазами.
— Король запретил мне приближаться к сыну, но я все же нашла способ нарушить запрет. Я прихожу, лишь когда он спит. Если Король узнает, я одна понесу наказание.
Никси исчезла так же внезапно, как и появилась.
Ох уж этот Волшебный Народ! Всегда найдут обходные пути!
Марк горько усмехнулся. Опустошенный, разбитый, он нашел место для ночлега, развел костер, положил спящего Кирана на землю. Он не думал о том, что делал. Механически выполнял знакомые действия, пытаясь забыть о своем отчаянии. Призрачный конь остался рядом с ними.
Блики огня и лунный свет причудливо отражались на лице спящего Кирана, делая его еще нереальнее, еще прекраснее. Марк, не в силах противиться, прижался губами к губам принца.
Киран открыл глаза, в них светились понимание и печаль. Он ответил на поцелуй. Марку показалось, время повернулось вспять. Он вспомнил их первый поцелуй. Страсть и агонию, для него тогда все было впервые.
Руки Кирана заскользили по его телу. Желание затуманило его разум.
— Марк. Мой Марк. Снова только мой.
Руки Кирана коснулись его бедер. Марк застонал и вновь прильнул к любимым губам, он так истосковался по ним. Он просто не мог оторваться.
Второпях, не отпуская друг друга, они стаскивали одежду. Больше не было ничего, только они двое. Киран касался его и каждое прикосновение огнем отдавалось во всем его молодом теле.
Руки Марка оказались в волосах Кирана. Ничто в земном мире не могло сравниться с их шелком.
Киран повалил его на землю и перевернул на живот. Боль. Наслаждение. Он застонал, только очень тихо. Губы принца коснулись его шеи и кожа запылала. Было лишь здесь и сейчас. Все его тело горело чудесным колдовским огнем и он желал лишь одного — чтобы это пламя никогда не умирало. Ни одна ночь с Принцем не походила на другую. Их Любовь так и не стала привычкой. Ни один человек не мог дать ему этого.
Позже, когда усталость все же взяла над ними верх, они лежали, свернувшись под чудесным эльфийским одеялом, в объятиях друг друга. Они смотрели на звезды и молчали.
— Я не смог тебя забыть, — прошептал Марк. — Я так и не смог…
Губы Кирана накрыли его губы.
— Я знал! Я знал, что ты лжешь, Марк Блэкторн, когда ты сказал, что не сможешь простить меня. Я всегда знаю, когда ты лжешь! Только я хочу, чтобы ты был счастлив. И если твое счастье в мире Сумеречных. Я найду способ вернуть тебя в него, — прошептал Киран ему на ухо.
— Мое счастье — рядом с тобой, — тоже шепотом ответил Марк.
Он не смог больше ничего сказать — Киран снова целовал его.
Он уже засыпал, как и много ночей, до этой в объятиях Принца, когда почувствовал осторожные, едва ощутимые прикосновения к шее. Его рука коснулась наконечника эльфийской стрелы.
— Стреляй всегда точно в цель, — прошептал Киран ему на ухо. — Я хранил и верил, что однажды верну его тебе.
На рассвете их разбудил невозмутимый Гвин. Он привел нового скакуна для Марка.
— Не вздумай угробить и этого! — рявкнул Лидер.
Его рука отпустила гриву скакуна и тот злобно заржал.
Марк, едва успевший натянуть на себя одежду, бросился к скакуну. В последний момент увернулся он от копыт. А через секунду он уже был на спине скакуна. Чудный зверь! Конь взвился в Небо. Он понес Марка прочь от руин.
— Держись за гриву! — крикнул Киран.
Принц уже был рядом, верхом на своем верном коне. Они поднимались все выше, все дальше. Невидимые для взоров смертных. Глаза Марка слезились от ветра.
— Глупые мальчишки! — с показной свирепостью закричал позади них Гвин. — Вот нашлю на вас кошмары!
Они засмеялись, но все же притормозили, насколько это было возможно. А в следующую секунду непокорный жеребец Марка вновь рванулся вперед. И были только Высота. Свобода. Скорость. Небо. Холод. А еще с ним рядом был Киран, теперь навсегда…