Выслушай меня, ведь это просто, правда?
Не хочу скрываться или убегать.
Знаю, смерть моя тебе отрада,
Но позволь всё с самого начала рассказать.
Было время, лил я кровь как воду,
Упиваясь властью над судьбой.
Не давал покоя я народу,
А из Бездны наблюдал Чужой.
Так сменялись годы. Багровели
Призраки убитых вдалеке,
Ну а мы творили как умели,
Не познав прощения нигде.
Тот проклятый день я помню, как сегодня:
Смятая бумага, деньги и слова, как лёд.
Сожалел я, глядя на полотна,
А Она не знала, что умрёт.
А потом, как будто всё в тумане:
Девочка, Она, удар клинком...
Смерть всегда сознание туманит -
Джессамина же сияла маяком.
Не встречал таких я светочей ни разу.
Тех, кто не скулит и не цепляется за нож.
Тех, кто любит, защищает без приказа.
Тех, кого прикончишь - сам умрёшь.
Честно, признаю себя виновным
В том, что произошло потом с тобой.
Разразился смехом беспардонным
Где-то там, на самом дне, Чужой.
Не прошу прощения - не надо,
Не избыть такое никогда.
Для тебя, что было всем когда-то,
Всё отнял, казалось навсегда.
Вот и пробил наконец-то час расплаты!
Твой клинок приятно горло холодит,
Смотрят окуляры, зубы сжаты.
Смерть меня совсем не удивит.
Чтоб тебя! Я всё же умоляю.
Просьба о пощаде рвётся с губ.
Но молчишь ты. Я не помешаю,
Если вдруг переступлю через уступ?
Нет, ты крепко сжал плащ алый.
Алый, словно кровь на мостовой.
А за нами наблюдал (проклятый),
Затаив дыхание, Чужой.
Но... постой! Неужто отпускаешь?
Я не верю! Погоди, постой.
Жизнь мою отнять ты не желаешь?
Оставляешь мучиться виной?
Не прощаешь, но и смерти не дал.
До конца оставил сломанным судьбой.
Как убить без смерти показал мне...
Где-то в Бездне хохотал Чужой…