От его кожи ощущается жар солнца, раскалённый песок и обжигающе ледяная вода из оазиса. Он никогда не был в пустыне, но кожа его сверкает золотом, бронзой и медью. Он привычно накидывает на себя шарф, словно спасается от солнца и песка, а потом опускает его, будто вспоминая, что не в пустыне. Ему подчиняется песок, но в Англии слишком сыро, и он скучает по пространствам Сахары, хотя никогда там не был. Он скучает по песчаным барханам, по раскалённому воздуху, привычным миражам из-за жары и разным опасностям, поджидающим там.

Его голос тих, слегка шипит, как вода на раскалённой сковороде. В его глазах, нереально зелёных, смешанных с пустынно-жёлтыми колючками, таятся миражи пустыни и её шёпот. Сможешь уберечь себя от ее голоса, когда она смотрит на тебя через его глаза? Если сможешь, то будешь жив, а если нет, то тебя поглотят пески пустыни. Он двигается неспешно, как волнистые барханы под воздействием ветра, как змея, увидевшая добычу. Он двигается неслышно, пряча шаги за шуршащим песком и дыханием ветра. Он с точностью может сказать, в какой ход ходить, а в какой нет, потому что по всему замку у него рассыпаны маленькие разведчики - крошечные пустынные гранулы, проникающие в любые места.

Он всегда приходит из ниоткуда, появляется словно призрак, только песок шуршит, хотя его нет на взгляд. Многие пугаются, когда замечают его за своей спиной, хотя он там никогда не стоял. Он лишь смеётся на это, и смех его - раскалённая пустыня с безжалостным Сетом. Он любит ночь, она всегда прохладна, а за его спиной будто светит бриллиантовая луна и чуть шевелится хвост. Он любит ночь за то, что она скрывает правду. И за то, что в ночи нет столь резких запахов, как днём. С его обонянием довольно сложно ходить на зелья, но он приходит, просто чтобы занять себя чем-нибудь. Его уши дёргаются чуть в сторону, и он лениво проводит хвостом, убирая большую часть песка. К нему подсаживается Блейз Забини и гладит шерсть. Он единственный, кому это позволяется. От Забини пахнет жаром, пусть и не таким, как от пустыни. Это даёт ему возможность почувствовать себя дома, хотя он никогда его не видел, а не сырость Англии с её вечными туманами и дождями.