Ride with Me, Get High with Me

Минхо не был настроен на выходные.

Зато был по уши погрязшим в работе, когда его сосед, и по совместительству коллега, Джисон предложил идею: выходные на юге у домика рядом с пляжем, который он арендовал там. Он знает, что заслужил отдых. Знает, что компания не развалится, если он возьмет два дня выходных. Но Минхо превратился в настоящего трудоголика с тех пор, как получил новую работу.

— Тебе двадцать два блядских года, — выругался Джисон, — Ты можешь, ради всего святого, прекратить вести себя как сорокавосьмилетний чел, которому надо кормить семью из пяти человек?

Минхо вздохнул, массируя переносицу и закрывая ноутбук, пока Джисон уставился на него через их общее рабочее место.

— Хорошо, хорошо. Я возьму два выходных дня.

— Свершилось. Боже, я думал, мне придется пойти на похищение.

— Вполне бы и мог, — бубнил Минхо, все еще не понимая, почему не рад чертовым выходным.

Вечером четверга они отправились к Джисону, планируя встретиться с остальными у него дома и отправиться в ночную поездку, чтобы как можно раньше искупаться в бассейне, когда они доберутся до домика на пляже.

— Я, кажется, знаю, почему ты такой подавленный, — Джисон вез их к себе домой после рабочего дня, закатывая глаза, когда заметил, что Минхо все еще проверяет рабочую почту. В ебучих шесть вечера. Что же касается самого Джисона, капитализм пал ровно с того момента, как часы пробили пять. 

— М? — Минхо отреагировал, все еще печатая в телефоне, не проявляя ни малейшего интереса к разговору.

Джисон сохранял хладнокровие.

— Профессор Хван записывал нас, пока мы трахались на задних сидениях его машины на прошлой неделе.

— Прости, блять, что?!

Джисон ухмыльнулся.

— Так и знал, что это заслужит твоего внимания.

— Ты трахнул профессора Хвана? Твоего профессора термодинамики? И он, блять, записал вас двоих?

Минхо, наконец-то, отложил чертов телефон в сторону. 

— Ну, нет, но мне ведь нужно было что-то сказать, чтобы ты прекратил строчить эти ебаные письма. К тому же, я говорил с тобой, а ты игнорировал. Причем пиздецки грубо. Я сказал, что знаю, почему ты так подавлен. 

— О? И почему же?

— Когда последний раз у тебя был секс?

— Я не думаю, что это имеет хоть ка...

— Это не какая-то служебная аттестация, ты, придурок. Просто скажи мне, когда тебя хорошенько трахали в последний раз? 

Минхо молчал.

— Около... Шести месяцев назад, я думаю.

— И у тебя с тех пор никого не было?

— Нет.

Джисон сиял.

— Возьми пакет с заднего сиденья, я кое-что приготовил для тебя.

Нахмурившись, Минхо все-таки обернулся назад и достал пакет. И стоило увидеть логотип на нем, как глаза моментально расширились.

— Ты приготовил это «кое-что для меня» из ебучего секс-шопа?

— Просто открой его.

Он открыл, и то, что он там увидел, был огромный розовый страпон с присосками внизу, чтобы держать его на месте.

— Ты ведь несерьезно?

— Очень серьезно, — Джисон вздохнул, — Потому что я чертовски уверен, что не собираюсь трахать тебя, и я был бы очень признателен, если бы ты смог сделать это с наслаждением, прежде чем мы отправимся в путешествие. Потому что я НЕ хочу слышать, как ты говоришь, что у тебя встреча по зуму. И я НЕ хочу, чтобы ты был таким раздражительным. Так что, иди в мою ванную, прикрепи это дерьмо к стене и трахни себя.

Минхо молчал, тупо уставившись на Джисона и моргая. Затем его взгляд переместился на розовое дилдо в его руках. Ха. Он действительно был серьезен, не так ли?

Когда они подъехали к дому Джисона, остальные были уже на месте, оккупировав гостиную так, будто это их собственный дом. Минхо обнялся с Феликсом и Чонином, и даже начал с нетерпением ждать начала поездки, так как они тоже будут там. 

Но тут он заметил кое-кого еще, кого еще ни разу не видел.

— О, Минхо, это Чан, — Джисон представил этих двоих друг другу, — Помнится, я упоминал его несколько раз?

Упоминал? О да, конечно. Он слышал о парне по имени Чан как от Феликса, так и от Джисона ранее. 

Но упоминал ли он о том, как тот выглядел? Определенно нет.

Потому что на Чане была черная обтягивающая футболка в паре с черными шортами и парой шлепок. Небрежно уложенные волосы и маленькие стальные кольца в ушах, пара проколов хеликс на одном ухе и три дополнительных тонких обруча в другом. А ещё на крыле носа было крошечное серебряное кольцо.

Но что сделало Минхо почти слабым, так это его рукав с татуировками — начиная от левого плеча и спускаясь вниз до среднего пальца в каком-то замысловатом, продуманном дизайне.

Минхо также заметил, что эти пальцы были очень красивы, украшены несколькими серебряными и черными кольцами. 

— О, здравствуй, Минхо, — он поприветствовал, протягивая руку Минхо, который в свою очередь так долго и откровенно пялился на татуировки, что даже не вспомнит последний вопрос Джисона, адресованный ему.

Он сумел улыбнуться Чану, пытаясь ответить на его легкое «привет», не умерев от нехватки воздуха, когда заметил, как его бицепсы, казалось бы, слегка изгибались. 

— До дома ты вел? — обратился Чан к Джисону, — Как насчет того, чтобы я довез нас до пляжного домика? Все же готовы ехать?

— Вообще-то, у Минхо есть кое-что, о чем ему надо позаботиться, — Джисон откровенно издевался, и глаза всех присутствующих были направлены на него. Минхо чуть ли не испепелял того в ответ одним своим взглядом. 

— Вообще-то, — парировал Минхо, не разрывая зрительного контакта, — Мы можем выдвигаться прямо сейчас. Думаю, со мной будет все хорошо. В любом случае, у меня есть еще пару писем, на которые нужно ответить, — скрипя зубами, обратился к Джисону.

Остальные трое не имели ни малейшего понятия, какого хрена сейчас происходит и, тем более, не знали о розовом дилдо в рюкзаке Минхо.

Они спускаются по лестнице к машине Джисона. Феликс, Чонин и Джисон запрыгнули на задние сидения, Чан на водительское место, а Минхо рядом — на пассажирское. Он не мог не заметить, как близко был к Чану, и как от этого мужчины, ахуеть как, замечательно пахло.

Дорога была довольно приятной, играла музыка, и компания подпевала ей, а Минхо пытался отвести взгляд от голых рук Чана, его милой улыбки, когда тот пел — да и в принципе от Чана в целом. Минхо чувствовал небольшое смущение, ему хотелось произвести лучшее первое впечатление, но вот он — в офисной форме, сидит напротив парня, который выглядит как гибрид панк-звезды и сказочного принца.

В какой-то момент, Минхо прижал локоть к разделителю, случайно касаясь руки Чана, и тут же отдернул её, словно его ударило током. Он извинился, а Чан всего лишь посмеялся в ответ, сказав, что все в порядке, и Минхо осторожно вернул локоть обратно на разделитель.

Но потом его пальцы случайно зацепились за Чановы, паника накрыла моментально, и он готов поклясться, что видел чертову ухмылку.

Не подумал ли он, что Минхо флиртовал с ним?

Ли покраснел от таких мыслей, пытаясь сфокусироваться на песне, что звучала из системы.

Но потом Чан остановился на светофоре, пытаясь взять свой телефон, чтобы настроить плейлист, не сводя глаз с фонарей. Телефон выскользнул из его рук и упал между ног Минхо.

— Ай, блять, — пробормотал он, наклонившись в попытке нащупать телефон, но все еще глядя на дорогу. Его татуированная рука быстро приземлилась на бедро Минхо, и тот чуть не закричал. Единственный звук, вырвавшийся из его рта, был крошечным хныканьем, который прозвучал слишком похожим на стон. 

Может, Джисон был прав, и он действительно нуждается в хорошем перепихоне. 

Чан, слегка напуганный, поднял на него глаза с легкой улыбкой на губах.

— Ой, извини за это, — сказал Чан, глядя прямо в глаза Минхо, но ни его взгляд, ни голос не выражали ни малейшего сожаления. Скорее даже наоборот, этот тон был дразнящим, — Позволь мне просто...

Его рука случайно-неслучайно скользнула вниз по ноге, пальцы щекотали внутреннюю часть, когда Чан поднимал руку обратно. Минхо ощущал, как будто горит заживо.

Свет сменился на зеленый, и Чан уставился обратно на дорогу.

— Мин, — милейшим тоном обратился он, — Не поможешь достать его мне?

— А-ага, — Минхо наклонился, нащупывая телефон и удерживая его теперь так, словно это он сейчас сидит за рулем и сжимает его чересчур сильно.

Следующая песня, что так неожиданно заиграла, была «Sexual Healing» Марвина Гэйа. Минхо сжал челюсть и, в прямом смысле, закрыл глаза на то, что он успел пережить всего за каких-то полчаса. Случайного, брошенного взгляда на Чана было достаточно, чтобы заметить, как тот ухмыляется над ним, пока подпевает песне вместе с другими. Язык пробегается по губе, когда Чан поворачивается в сторону дороги, замечая, как Минхо наблюдает за ним. И тот понял, что он не придумал сексуальное напряжение, возникшее прямо сейчас.

***

Ситуацию делало только хуже одно упоминание того, почему им необходимо было добраться до виллы именно ночью.

Они хотели искупаться нагишом.

Минхо был достаточно уверенным в себе мужчиной, ему нравилось собственное тело, и его даже не съедала совесть, когда люди видели его голым. Проблема была в том, что он увидит Чана голым.

Чана, с его вытатуированными руками, и загорелыми бицепсами, и растрепанными волосами, и ямочками на щечках, и...

О боже...

А что, если у него еще больше тату, к примеру, на его бедрах, или спине, или груди, или...

— Мин? — спросил Феликс, когда заметил стоящего посреди гостиной парня, и пялящегося на бассейн на заднем дворе, — С тобой все в порядке?

— А? — Минхо наконец отмер, — А-ага, я в порядке.

— Ну, тогда раздевайся! — прокричал Феликс, срывая с себя шапку и выбегая вприпрыжку на задний двор, и Минхо заметил, как спадает с него одежда при приближении к бассейну. 

Вскоре все, что он мог увидеть, это голая задница Феликса, который заныривал в воду, присоединяясь к Джисону с Чонином.

Чан, по всей видимости, стал добровольцем в диджейской деятельности, подключив свой телефон к звуковой системе и запустив плейлист, а бас звучал, словно они в каком-то клубе. Минхо приметил бутылку алкоголя рядом с бутонами куша, и он почувствовал себя одновременно возбужденным и напуганным. Какое блядство он может выдать, или того хуже — сделать, будучи под влиянием всего этого?

«Motley Crew» Пост Малона долбила из колонок, а Минхо не мог не думать о том, как сильно эта песня подходит Чану, так, будто он персонаж из фильма, а это его фоновая тема. Не помогала и рука, зачесывающая волосы, пока он шел прямо к Минхо, словно на него были направлены камеры.

Каков пиздец, он идет к Минхо.

Тот практически обосрался и изо всех сил старался выглядеть непринужденно, выбирая стакан и просто пялясь на бутылки перед ним.

— Никакого плавания голышом? — непринужденно начал Чан, беря стакан и бутылку с розовой жидкостью, открывая её и выливая приличное количество алкоголя в стакан.

— Планирую, — шумно сглотнул Минхо, — Подумал, что для начала надо набраться смелости.

Чан напевал тихо, потянувшись за содовой, перемешал и... Передал это Минхо?

— Пробовал клубничный джин раньше? — он спросил, на что Минхо покачал головой, делая глоток смеси, которую дал ему Чан, и она ему понравилась.

Чан просто смотрел на него, и под тусклым светом и громким басом, своими ногами и жаром в животе Минхо чувствовал, что вот-вот, и он испарится.

— Может, вместо того, чтобы стоять здесь, пока остальные с голой задницей плескаются в бассейне, — наконец заговорил Чан, поджигая сигарету, — Давай поиграем.

Поиграем?

— Мы должны угадать рандомные факты из жизни друг друга. Если я задаю тебе вопрос, и ты угадываешь, то я должен снять с себя любой элемент одежды, и наоборот.

Минхо тупо уставился на него с поднятой бровью, и Чан решил продемонстрировать.

— Спроси меня, какая твоя специальность, по моему мнению.

Минхо все еще был в замешательстве.

— Какая, по твоему мнению, была моя специальность в колледже?

Чан пожал плечами.

— Бухгалтерия, либо бизнес-администрирование, что-то из этих двух.

Минхо засмеялся.

— Почти, однако, я специализировался на управлении человеческими ресурсами.

Чан ухмыльнулся, поддерживая зрительный контакт с Минхо, пока стягивал футболку через голову. И, о боже, остальная часть его тела была такой же привлекательной, как и та, которая не была скрыта ранее. 

— Кажется, ты наслаждаешься этой игрой, — размышлял Чан, ловя парня на том, что тот откровенно пялился на него. 

Черт, Минхо не может даже притвориться невозмутимым ни на секунду. 

— Прости, я... Эм... Отличная татуировка, — он слабо кивает на строки, располагающиеся под ребрами. 

— Ты даже не можешь видеть, что там написано, — замечает Чан, а Минхо был готов заплакать, — Вот, — говорит Чан, шаг за шагом приближаясь к Минхо, пока тот не оказался прямо перед ним, — Подумал, ты бы оценил больше, если бы увидел тату вблизи.

Минхо точно знал, его щеки пылают в данный момент, но он все еще пялился на тату, вчитываясь в смысл слов:

«Именно молодые и безрассудные живут такой жизнью, какой она должна быть, — ничем не обремененной и очарованной».

— Вау, — вздохнул Минхо, восхищенный маленьким отрывком стиха, который Чан запечатлел на себе. Он также приметил, что строки располагались на левой стороне, и тут стало интересно: не выбрал ли он это место, потому что там же было и сердце?

— Тебе нравится? — голос Чана внезапно стал тихим и выжидающим. 

— Красиво. Откуда ты его взял?

— На самом деле, я написал его. Крохотная часть стиха, что я однажды сочинил.

— Ты пишешь стихи?! — Минхо не хотел, чтобы это прозвучало вот так, но Чан не выглядел как парень, который интересуется поэзией, особенно чем-то столь нежным и аккуратно собранным воедино. Он выглядел как парень, который, честно говоря, мог бы состоять в клубе мотоциклистов. 

Чан хихикнул, отходя от Минхо на пару шагов. 

— О, я полон сюрпризов, — он кивнул головой куда-то в сторону, — Хочешь продолжить игру?

Легкий кивок, теперь была очередь Чана задавать вопрос. 

— Как думаешь, какое у меня любимое время года?

Минхо окинул его оценивающим взглядом.

— Лето?

Чан ухмыляется. 

— Мимо, осень. Ты знаешь, что произойдет дальше.

Ох. 

О боже, он буквально собрался раздеться перед этим парнем, а Чан даже не пытается звучать, как будто это дружеская, невинная игра, все, что он говорил, было немного дразнящим и намекающим.

Минхо колебался, не из-за смущения, он скорее был взволнован самой идеей раздеться перед ним, поскольку сознание резко стало подкидывать интересные сценарии развития этой ситуации.

— Тебе помочь?

— Что? — Минхо практически выкрикнул.

Чан рассмеялся, затягиваясь сигаретой, и, прислонившись одной рукой к столу рядом с ним, потянулся другой к первой пуговице на рубашке Минхо, но вдруг остановился.

— Позволишь? — и сам по себе, вопрос прозвучал больше похожим на предложение помощи, чем на запрос разрешения.

Минхо кивает, и Чан щёлкнул первой пуговицей, пальцы потянулись ко второй, а дыхание Минхо застряло в горле, пока глаза следили за рукой. 

— Хочешь, чтобы я продолжил?

— А-ага, — голос Минхо больше походил на шепот, но и этого было достаточно, чтобы быть услышанным Чаном, который балансировал сигарету между губами, отталкивая себя от стола и проделывая быструю работу с его пуговицами, используя уже обе руки. Он сделал паузу посередине, чтобы на мгновение вынуть сигарету изо рта, слегка наклонив голову, развевая дым в другую сторону от лица Минхо, сосредоточенного на пуговицах в его пальцах. 

И что-то в этом было, ахуеть какое, горячее. 

Как только рубашка повисла над грудью Минхо, Чан оглядел его. 

— Кажется, что ты хочешь, чтобы я снял ее с тебя.

— Кажется, ты не жалуешься, — пробормотал Минхо, обнаружив в себе немного уверенности, взявшейся из ниоткуда.

— О, совсем нет, — голос Чана опасно понизился, когда, дотянувшись до плеч Минхо, пальцами скользнул по коже, все это время глядя прямо в глаза, пока он стаскивал вещь с плеч, а потом и с рук, — Теперь ты, — сказал он, отбрасывая рубашку в сторону, все еще глядя на Минхо. Каким-то образом, вся эта «игра» приняла совершенно иной оборот.

— Как думаешь, какой мой любимый коктейль?

— Маргарита.

— Не-а, секс на пляже.

Чан прошелся языком по зубам, а Минхо подумал, что ему все-таки не стоит снимать штаны. Он был уверен, что у него возникла небольшая проблемка. 

— Никогда не пробовал, — признался он, снимая шорты, а Минхо буквально заставлял себя не смотреть вниз.

— Что именно: коктейль или сам процесс совокупления на пляже?

— Ни то, ни другое. Но мы ведь в пляжном домике все выходные, разве не так? Может быть, я впервые попробую это здесь.

Мысли Минхо сразу же заполнил Чан, растягивающий его прямо посреди пляжа. С трудом, но заставил свое сознание прекратить, поскольку было бы нехорошо, если бы пришлось раздеться, а он так болезненно тверд из-за Чана.

— Моя очередь, — сказал он, прикуривая сигарету и проходясь рукой по волосам, — Я загадал цифру от одного до десяти, какую именно?

— Это неподходящий вопрос!

— Может, я просто хочу, чтобы ты снял штаны, — его глаза сверкнули, — Или я слишком усложняю тебе жизнь?

Ебанный. Подбор. Выражений. 

Минхо, клюнувший на приманку, расстегнул пуговицу, позволяя штанам упасть к ногам, и переступил через них, прекрасно зная, что у него заметен стояк. Но предпочел игнорировать его, судя по тому, что Чан тоже игнорирует.

Большие пальцы Чана зацепились за собственные трусы, а Минхо задрожал. Честно говоря, в этот момент было бы проще заняться с ним сексом и покончить с этим.

Затем Чан хитро сощурился, схватив свой напиток и бутылку клубничного джина. 

— Наперегонки до бассейна!

Минхо был в замешательстве, но все равно смеялся, гоняясь за ним, оба теряли последнюю одежду среди забега, бросаясь в воду. Джисон посмотрел между Минхо и Чаном, а Чонин поинтересовался, чего они так долго.

Между ними ничего такого не произошло. Совершенно ничего, помимо очевидного сексуального напряжения и флирта, но Минхо сомневался, что из этого что-то выйдет. Чан казался игривым парнем. Они, возможно, максимум поцелуются по пьяни за все выходные, но Чан, навряд ли, действительно собирается спать с Минхо.

Они пребывали в бассейне дольше, чем было рекомендовано для полуночного купания с Чаном, выходящим из него, чтобы скрутить косяк для них. Им удалось допить бутылку джина в бассейне, и они все были ужасно пьяны, но, к счастью, бассейн был ровным, без углублений и подъемов, да и все были в своем уме в любом случае.

Чан вернулся с полотенцем, обернутым вокруг талии, сидя на краю бассейна и поджигая самокрутку, сделал пару затяжек и передал ее по кругу. Каждого нормально так торкнуло, и, похоже, это было что-то довольно крепкое, поскольку после двух-трех затяжек Минхо определенно прочувствовал это.

Когда самокрутка закончилась, Чан отбросил полотенце и запрыгнул обратно в воду, подбираясь к Минхо, расположившемуся поближе к углу. Его глаза были полуприкрыты и сощурены, пока он пристально глядел на Минхо, загоняя того в самый угол, вытянув руки по обе стороны от бортика бассейна.

— Что это ты тут делаешь, Чанни? — поинтересовался Минхо, хихикая сразу после того, как произнес это.

— Что я делаю? — невнятно переспрашивает он, медленно моргая, — Что я делаю?

Похоже, он был сбит с толку почти сразу же.

— Думаю, — нараспев произнес Минхо, — Думаю, ты хочешь продолжить нашу игру?

— Нашу личную игру? — он кивнул в сторону дома, — Но мы уже раздеты.

— Может, нам следует придумать новые правила.

— К примеру?

— Возможно, тебе следует прикоснуться ко мне.

— Котёнок хочет, чтобы я прикоснулся к нему? — Чан наклонил голову набок, его руки потянулись к талии Минхо, располагаясь прямо на животе, — Прикоснуться к нему вот так?

— Возможно, ниже.

Чан напевал, а его руки спустились к бедрам Минхо. Он наклонился чуть ближе.

— Вот так?

— Ты можешь спуститься еще ниже, золотце.

Но прежде, чем Чан успел спуститься еще ниже, струя воды из водяного пистолета брызнула на их головы — подарочек от хихикающего трио с той стороны бассейна.

— Эй, прекращайте быть такими озабоченными, вы, двое! — Феликс подплыл к ним, словно собачка, и схватил Чана за локоть, а потом и Минхо, растаскивая их по разным сторонам.

Остальное забылось, и Чан с Минхо, будучи пьяными, забыли этот момент в углу бассейна. По крайней мере, большую его часть.

***

На следующий день Минхо проснулся довольно поздно, но это и не удивительно — компания разошлась по своим комнатам только ближе к четырем утра. В горле пересохло, и мучало похмелье после пробуждения, Минхо прошел на кухню, чтобы выпить воды и позавтракать, и все равно, что время близилось к обеду. Обстановка в доме казалась тихой, слишком тихой для группы хулиганов, оккупировавших дом. Было около десяти утра, когда Минхо полез в телефон и увидел сообщение от Джисона: ребята пошли на пляж и просили его присоединиться к ним, как тот проснется. 

Он сделал себе пару тостов, заварил черный кофе и сел за стол, пытаясь вспомнить все события прошлой ночи. По большей части вспоминались все пятеро, дурачившиеся в бассейне. Вспомнил он и «игру», в которую они играли с Чаном, все же они достаточно выпили алкоголя и совсем немного скурили.

Смутные воспоминания о том, как Чан был близок к нему в бассейне, дали о себе знать, и потихоньку, буквально по кусочкам, Минхо стал вспоминать, что именно они говорили друг другу там.

Если бы только он был таким же смелым, когда трезв, просить Чана прикоснуться к нему, умолять спуститься ниже, прикоснуться там, где он действительно этого хотел. А Чан, Чан сделал все это без оговорок и каких-либо колебаний, может быть, он так же увлечен им, как и сам Минхо? 

Что, если бы их никто не прервал, произошло бы что-нибудь между ними? Занялись бы они с Чаном сексом в его комнате? Каков вообще Чан в постели? Любит ли он быть грубым?

Минхо мог ощущать, как разум покидает его, и как он становится тверже в шортах.

Абсолютно никого не было здесь, так что...

Его рюкзак находился ровно на том же месте, где он его и оставил — рядом со столом, заваленным различным алкоголем. И он знает, что было в его рюкзаке.

Трясущимися от предвкушения руками Минхо достал страпон и бутылочку лубриканта, которую носил с собой «на всякий случай». Он не хотел рисковать и пускаться во все тяжкие прямо здесь, поскольку это был главный холл, а ребята могли вернуться в любой момент.

Но ведь весь дом был в его распоряжении.

Он прошел в кухню, которая располагалась за стеной так, что находилась вне поле зрения тех, кто заходит с главного входа. Если дверь откроется, он услышит это в тот же момент.

Минхо до сих пор не мог поверить, он действительно будет делать это, но все же, отрегулировав присоску и прикрепив страпон к полу, с дрожью снимая шорты и бросая их в угол, он вылил приличное количество смазки, чтобы растянуть себя и сам прибор. Когда он почувствовал, что достаточно подготовлен, он полностью опустился на него, шипя от растяжения.

Джисон с ума, что ли, сошел и решил купить самый большой страпон в магазине, да?

Как только Минхо привык, он растворился в блаженстве. Страпон был достаточно длинным, чтобы проникать под нужным углом, и довольно широким, чтобы заставлять его чувствовать себя наполненным, и если в начале все это ощущалось неловко, вскоре он отыскал подходящий ритм, уверенно седлая, не особо заботясь о громкости своих стонов — все равно в доме только он один.

Где-то посередине процесса он опять представил Чана. Минхо представил, как он касается его, как тогда в бассейне. Представил, какого бы было, если бы Чан спустился еще ниже, если бы он действительно отнес Минхо в свою комнату, чтобы вытрахать весь дух из него. 

Ему интересно, такой же ли Чан большой, как эта штука, и ощущалось бы это так же, если бы Чан его трахнул.

Потерявшись в своих мыслях, он попробовал проникнуть еще глубже, задевая простату, и, как бы грязно и, возможно, неправильно это не было, Минхо обнаружил, что желает и представляет, что это Чан входит в него, и практически против его воли, имя Чана слетело с его губ.

Это было неправильно, но, блять, ощущалось так естественно.

Минхо простонал имя Чана еще раз, глаза были крепко зажмурены, так как он был полон решимости кончить прямо сейчас, вдыхая и выдыхая, пока пребывал в экстазе.

— Что ж, ты определенно развлекаешься.

Минхо. Блять. Застыл.

Этот голос. Только не он, почему из всех людей именно он?

Минхо взглянул на того самого парня, чье имя стонал, смотрящего на него сверху вниз, руки скрещены на груди, а в одной из них он держит стакан, прислонившись плечом к дверному проёму. Он не выглядел шокированным, или испытывающим отвращение, или возмущенным, он выглядел изумленным. Его взгляд скользнул по лицу Минхо, затем по его обнаженному телу и тому, что находится ниже и внутри него.

— Пизда, — это все, что Минхо мог сказать, пытаясь слезть со страпона (а что ж еще ему, блять, оставалось делать?), — Прости, я думал, вы все сейчас на пля...

— Разве кто-то просил тебя останавливаться?

Мысли Минхо разлетелись по разным сторонам.

Что?

— Я... А?

— Продолжай, Минхо, — ровным голосом попросил Чан, с едва заметной ухмылкой на лице, — Ну же, — он отпил немного напитка, наблюдая за Минхо небрежно даже, словно за очередным фильмом нетфликса, — Трахни себя для меня.

То, как он это произнес, заставило узлы внизу живота дать о себе знать, и Минхо медленно опустился обратно на страпон, глядя на Чана, который продолжал наблюдать за ним, как будто это все просто шоу. Он начал потихоньку двигаться, и уголки чановых губ резко дернулись вверх.

— Хороший мальчик, — Минхо почувствовал, как дернулся его член на похвалу.

Он продолжил насаживаться на игрушку, скулы пылали от мысли, что Чан наблюдает за ним. Он чувствовал себя таким незащищенным, таким смущенным, но в то же время, вся эта ситуация его только больше заводила.

— Так ответь мне, — отвлек он Минхо, — Почему ты стонал моё имя?

Минхо замер, подготавливаясь к объяснению, снова пытаясь слезть с дилдо.

— А-а-а, — Чан поднял указательный палец и покачал им из стороны в сторону, а остальные свернулись вокруг стакана, удерживая его за края, — Разве я говорил, что ты можешь останавливаться? Присядь обратно.

Затем он пошевелил им вверх-вниз, показывая Минхо, что он хочет, чтобы тот продолжал кататься на страпоне, пока отвечает.

Минхо заскулил, но все-таки подчинился, не особо понимая, что он должен ответить на это.

— Скажи, Минхо, — Чан не отступал, — Почему ты стонал моё имя?

Минхо никогда не думал, что ему нравится эксгибиционизм. Он никогда не думал, что ему понравится сама идея того, что кто-то наблюдает за ним, особенно, если до этого он не спал с ним, и он решил позадавать гребанные вопросы посреди всего процесса, но каждый раз, когда Чан начинал говорить, Минхо ощущал легкую волну тепла, проходящую по всему телу, и пытался не застонать.

— Чан... — Минхо всхлипывает, предпринимая попытку попросить о пощаде. 

— Ага, прям вот так и стонал, спасибо, что продемонстрировал еще раз, — съязвил Чан, — Но ты все еще не ответил на мой вопрос.

Каким, блять, образом он должен ответить на него? Я мечтал о твоем члене? Это была самая ебанутая вещь, которую он мог сказать.

Но опять же, он насаживался на резиновый член посреди кухни, и тут, тем более, ничего нормального не может быть.

— Минхо, ты что, фантазировал обо мне? — Чан откровенно издевался, приложив руку на грудь, как будто был шокирован этим.

Минхо не отвечал, тупо уставившись на него.

— О, ты определенно фантазировал, не так ли? — он оттолкнулся от стены, приседая на корточки напротив Минхо, прокручивая своими пальцами стакан, пока крутил головой, рассматривал его. Он был очень, очень близок к нему, что голова Минхо начала кружиться, — И что же было в этих твоих маленьких грязных мыслишках, Минхо? — его тон сменился на высокомерный, — Ты представлял, как я нагну тебя над поверхностью? Или же ты хотел видеть меня, нависающим над тобой?

Блять, блять, блять. Минхо мог ощущать, как его тело постепенно сдается. Если Чан продолжит говорить с ним так, то он кончит прямо здесь и сейчас.

— Чан, я сейчас... — Минхо попытался предупредить его снова, приподнимаясь со страпона, но он точно не ожидал, что Чан схватит его за бедра и вернет обратно.

Бляздец.

— Ты сейчас что, Минхо? — он пристально смотрел на него своим невозмутимым взглядом, — Тебе это нравится? Тебе нравится трахать себя для меня?

Минхо просто уселся обратно, не делая лишних движений, он слишком боялся того, что не сможет контролировать себя.

В этот момент открылась входная дверь, и главный холл наполнился голосами, а Чан с Минхо замерли, глядя друг на друга. 

— Пиздец, — выругался Минхо, полностью слезая со страпона, пока Чан взглядом шарился по кухне и, наконец-то, нашел его шорты, бросая ему.

— Выходи к ним, — быстро указал он, — Я позабочусь об этом, — он кивнул на игрушку.

— Какого? Блять, Чан, я буквально только что его...

— Давай, давай, давай!

Минхо застыл на месте, так что Чану пришлось быстро подскочить к нему, беря его руку и сжимая её.

— Все в порядке, — тепло отозвался Чан, перед тем как посмеяться, — Выходи, а то они обнаружат, что ты маленький извращенный засранец.

Минхо благодарно улыбнулся, выходя в холл и приветствуя остальных, но все же ему было интересно, что Чан собрался сделать с игрушкой. Это немного смущало, без сомнений, но все-таки это было ужасно славно, что Чан решил оказать ему такую услугу.

***

Минхо до конца дня не имел ни малейшего понятия, куда Чан дел этот страпон, и должен был страдать от того, что не было ни одного момента наедине, чтобы прояснить некоторые вещи или хотя бы извиниться (он не думал, что Чана это действительно заботит, и даже подозревал немного, что все-таки Чана тоже к нему тянет, во всяком случае он не хотел торопиться).

Они провели остаток дня группой, отправились на пляж группой, пообедали в пляжном кафе группой, а потом бродили по крохотному соседнему городку тоже группой.

Вечером, когда они наконец вернулись, Минхо надеялся, что у него будет шанс поговорить с Чаном, но это было немного рискованно интересоваться таким, пока все остальные находились рядом.

Они решили снова выпить этой ночью, но Минхо практически был трезв, он не знал, что такого сможет опять ляпнуть Чану, будучи пьяным. Наконец, выдался шанс поговорить с Чаном, когда он пошел к столу за добавкой, а Чан решил присоединиться к нему. В тот момент, когда Минхо почувствовал присутствие Чана рядом с ним, его щеки начали гореть. 

— Твой страпон у меня, кстати говоря, — Чан даже не предпринял попытки поговорить о чем-то отвлеченном для начала.

Щеки Минхо, казалось, вспыхнули еще сильнее, и он прокашлялся, не поднимая глаз. 

— Ага, эм... Круто. Спасибо, кстати, за... — он наконец поднял взгляд, смотря на Чана, который наблюдал за ним все это время, ладонью прижимаясь к столу, немного облокотившись на него, — Спасибо, что почистил его и был так спокоен.

— Спокоен насчет того, что ты объездил страпон до звезд перед глазами, выкрикивая мое имя? — бровь Чана смешно изогнулась.

Какого хуя этот парень может говорить все это с абсолютной невозмутимостью?

— Я... Я думаю, это простая оплошность.

Чан ухмыльнулся и сделал глоток алкоголя, не сводя взгляда с Минхо. Он кивнул, разворачиваясь к выходу.

— Не забудь зайти и забрать свою игрушку позже, — легко напомнил он и пошел к остальным ребятам.

Минхо точно не хотел светиться со своим ярко-розовым страпоном перед остальными, так что он выделил лучшее время для того, чтобы пойти и забрать его от Чана, когда остальные разбрелись по своим комнаткам и, если повезет, спят.

На удивление, все рано улеглись, возможно, это все из-за того, что все пиздец как устали от пляжных игр и долгосрочного пребывания в бассейне. Ближе к полуночи, пока все мирно лежали в кроватках, Минхо обнаружил себя у двери чановой комнаты со стучащим сердцем в груди.

Он постучался и услышал дружелюбное «входи!» от Чана. Он застенчиво открыл дверь, проскальзывая в комнату. Чан развалился на кровати, листая ленту в телефоне, и повернулся к Минхо, одаривая его легкой улыбкой. Тот так и остался стоять, не особо уверенный как сказать: «хэй, я могу забрать свое дилдо обратно?». Вместо этого он пытался не обращать внимание на то, как прекрасно сидела на Чане эта белая облегающая футболка, или как ахуенны были его тату, или как...

— Ты опять начал фантазировать, не так ли? — Чан усмехнулся, не отрывая взгляда от телефона.

— Я-я не... — Минхо опешил, — Я здесь ради страпона!

Ну, по крайней мере, это один из способов дать знать ему об этом.

— И это то, чего ты хочешь? — Чан наконец-то повернулся к нему, блокируя телефон и отбрасывая его на кровать. Он раскинул ноги по сторонам, засовывая руки в карманы и прижимая язык к внутренней стороне щеки. Он медленно подошел к Минхо, припирая его спиной к двери.

Чан тихо выдохнул, подняв руку, чтобы заключить Минхо в клетку.

— Как насчет, — он поднес вторую руку, и теперь Минхо был пойманным между Чаном и дверью. Не то, чтобы он жаловался, — Ты говоришь, что ты на самом деле хочешь, и я даю тебе это вместо дилдо, м?

Чан наклонил голову к шее Минхо, но все, что мог почувствовать Ли, было дыхание рядом с его ухом. Чан был таким теплым, всё было теплым, он чувствовал, что и его глаза стали теплыми, почему его глаза были теплыми?

— Чего же ты хочешь, Мин? — он легонько провел пальцами по руке Минхо, и, вопреки его воле, тихий удовлетворенный всхлип вырвался из его горла.

Чан приблизился к лицу Минхо, достаточно близко, чтобы их носы могли соприкоснуться, и взгляд Минхо направился прямо на губы Чана. Они были такими розовыми, такими полными, на такой идеально-целовательной дистанции. Он задумался, а какого это, целовать их, и боже, он действительно хочет это выяснить.

Чан лишь ухмыльнулся, заметив это.

— Хочешь, чтобы я превратил твои фантазии в реальность, котенок? — он пробежался пальцами по обеим рукам Минхо, немного щекоча кожу. Потом добавил более легким и даже веселым тоном, — Я лучше, чем дилдо, обещаю.

Минхо рассмеялся, сразу же почувствовав, как стало жарко, и беспокойство сменилось комфортом. Ему было очень интересно: играется ли с ним сейчас Чан? Но он точно был уверен — Чан хочет его так же, как и он его.

— Могу я поцеловать тебя? — тихо спросил Минхо, и Чан озорно ухмыльнулся.

Он поднял брови, явно увлеченный всем этим.

— Можешь ли ты поцеловать меня? — он повторил просьбу, беря руки Минхо в свои и шагая спиной к кровати, утягивая его с собой, — Ты хочешь поцеловать меня, золотце? — он дразнился, присаживаясь на край кровати, мягко усаживая Минхо к себе на колени, беря его за икры и обворачивая их вокруг своих бедер.

Он придерживал Минхо за подбородок, смотря на его губы, а затем направил свой пристальный взгляд обратно на него.

— Тогда, поцелуй меня.

Минхо обычно не был тем, кто делает первые шаги, и Чан понял это, очаровываясь тем, как тот выглядел, словно олень в свете фар, направляемых Чаном.

Он оперся на ладони, выжидающе глядя на улыбающегося и краснеющего Минхо, который пытался определить место для своих рук. Улыбка снова озарила лицо Чана, он взял его руки и положил себе на шею.

— Лучше? — мягко поинтересовался он.

Минхо кивнул, поддавшись вперед и робко обхватывая губы Чана своими, сердце почти выскочило из груди после осознания того, что он наконец-то, наконец-то целует Чана. Он почувствовал, как Чан улыбается в поцелуй.

— Ты блядски очарователен, — пробормотал он, теперь его руки обвивали талию Минхо, и он ответил на поцелуй с большей страстью.

Минхо уже доказал, что не был лучшим, когда дело доходило до сдерживания звуков, и это было доказано еще раз, когда он ненамеренно простонал в губы, что побудило Чана лизнуть его рот, из-за чего Минхо начал постепенно расплываться.

— Могу я снять это? — бормотал он между поцелуями, рука легла на воротник рубашки Минхо, и тот промурлыкал в знак согласия, позволяя вещи быть стянутой через голову. Чан обхватил его талию, осторожно опуская на кровать.

— Ты тоже, — тихо шепчет ему Минхо, цепляясь за воротник, а Чан приподнимается и стягивает футболку, отбрасывая в угол, ухмыляясь залипшему Минхо. А тот просто уставился, и неважно, что он видел Чана без одежды несколько раз, это ощущалось иначе в данной ситуации. Он положил руки на бедра Чана, желая дотянуться и коснуться его, но не был уверен в себе.

И это Чан тоже понял.

— Можешь трогать меня, ты ведь знаешь, — улыбаясь, он взял руку Минхо в свою и положил на торс, а Ли смущенно провел пальцами по чановой коже, доходя до груди, пробегаясь по ключицам и обратно до живота.

Затем Чан приложил руку к его, пальцами захватывая в замок ладонь, от интимности момента у Минхо перехватило дыхание.

— Не могу поверить, что ты стесняешься, хотя буквально трахал себя передо мной.

— Все по-другому, когда это происходит по-настоящему, — ответил ему Минхо, будучи неуверенным, имеет ли это хоть какой-то смысл сейчас, но Чан все так же ухмылялся, наклонившись с руками Минхо в своих, пока они находились грудь к груди, и уложил их руки над головой Минхо. Медленно спускаясь поцелуями по линии челюсти к шее, мягко спрашивая:

— Тебе больше нравится, когда грубо или медленно, солнце?

— А тебе что нравится? — переспросил Минхо, и Чан поднялся обратно, чтобы поцеловать его.

— Мне нравится заставлять своего партнера чувствовать себя хорошо, — ответил Чан, начиная покусывать шею Минхо, — И поскольку я знаю, что ты у нас немного извращенный, предполагаю, что мне стоит быть нежным в таком случае?

Рука Минхо сжалась в его волосах.

— Да, пожалуйста.

Чан приподнялся над Минхо, все так же продолжая зацеловывать его грудь.

— Я собираюсь устроить тебе самый чувственный секс в твоей жизни, — сообщил он, выключая свет, и начал, как показалось Минхо, искать смазку и презервативы.

Но он ошибся, Чан зажигал свечи, которыми обставлены все комнаты в этом доме, переставляя их на столик и прикроватные тумбы. И после всего, взял телефон и подключил его к беспроводной колонке. Приятный поп начал разноситься по комнате, и, хотя Минхо не знал точного названия, он узнал песню Chase Atlantic.

— Бля, ты явно не шутил, — заявил Минхо, когда Чан забрался обратно на кровать, устраиваясь между ног Минхо и одаривая его улыбкой в тусклом освещении, беря за подбородок и увлекая в медленный, чувственный поцелуй.

И боже, Чан абсолютно точно умел целоваться.

Он заставлял чувствовать все так, словно он любил его губы. Каждое действие было неторопливым, каждое касание нижней губы о губу Минхо и каждое оттягивание верхней губы Минхо между его двумя. Он обхватил лицо Минхо, немного наклоняясь вперед, чтобы углубить поцелуй. Его губы и зубки легко покусывали Минхо, так деликатно, как еле заметные прикосновения. 

don't even wanna fuck, I just like you.

I thought I only liked drugs I'm surprised too.

Минхо целовался со многими, было много просто превосходных поцелуев, но у него никогда не было настолько добротного, что можно было удовлетвориться одним им. По тому, как Чан целовался, можно было бы написать целое пособие об этом чувственном опыте. Словно сцена из фильма, созданная из страсти и терпения, как будто Чан был одаренным, или это касания были такими волшебными, или что-то другое — парень прикладывал невъебенные усилия, чтобы доставить удовольствие Минхо.

Fuck love, we can do this shit forever if it's lust, yeah, 

Listen up, yeah

С тем, что Минхо принял за плейлист Чана для секса, и свечами, и этой заботой, которая буквально каждое движение Чана делала разрушающим, Минхо начинал потихоньку расплываться сладкой лужицей на покрывалах. Его дыхание становилось все более прерывистым, ресницы на закрытых глазах трепетали, обрывками симфоний вырывались гортанные стоны.

А Чан влюблен в это. Влюблен в то, как Минхо придавлен им же к простыням. Влюблен в то, как он стонет «золотце» и «Чан», даже когда не собирался. Это было удовольствием — ублажать его.

Он обнаружил, что Минхо довольно слаб к щекотке, когда Чан спустился к его бедрам, поцелуи и покусывания вызвали стоны вперемешку с хихиканьями. И Чан был восхищен и продолжал щекотать его кожу, стягивая с него штаны вместе с боксерами, в ожидании того, как Минхо отреагирует на этот раз. 

Теперь он коленями упирается в кровать перед Минхо, запрокинув его ногу себе на плечо и зацеловывая от свода стопы до лодыжки, икроножной мышцы, бедра, вылизывая дорожку к тем местам, где Минхо желал его больше всего, но останавливаясь совсем рядом. Он слегка прикусил мягкую плоть и слизал каплю языком, пальцами захватывая полностью, из-за чего Минхо передернуло, и его стоны стали более отрывистыми. 

I'll be falling in lust, yeah

Когда Чан наконец насадился ртом на Минхо, тот практически вскрикнул, выгибая спину до хруста, сжимая пальцы в чановых волосах. Попытки подавить в себе поток всех тех приятных слов, которые предназначались Чану, проваливаются. Потому что Чан заботился очень, очень хорошо о нем. 

Он вернулся обратно, чтобы поцеловать Минхо, наконец отбрасывая свою одежду подальше, и Минхо ответил беспорядочным поцелуем, всасывая язык в свой рот, блуждая руками по его спине. 

— Готов, котенок? — он прижал пальцы ко входу Минхо, и тот закивал в ответ с явным энтузиазмом.

Чан снова приподнялся, открывая тюбик с лубрикантом, который он прихватил с кухни от Минхо, и единственный презерватив, удачно прихваченный Чаном на всякий случай в поездку. Он начал медленно растягивать Минхо, отчасти потому, что хотел быть нежным с ним, отчасти из-за того, что ему нравилось наблюдать за реакцией Минхо. Два пальца внутри, и Минхо, словно размякшее месиво. Ноги разведены и приподняты, корчится и стонет так громко, что Чан уверен — остальные точно знают, чем они тут занимаются.

— Хочешь, чтобы я тебя перевернул или оставил в таком положении? — обходительно, как и всегда, поинтересовался Чан, нависший над Минхо и уже готовый входить.

— Вот так, — ответил он, руками обвивая шею Чана, а тот улыбается, поворачиваясь, чтобы чмокнуть руку Минхо перед тем, как начать входить. Он решил чередовать поцелуи щечек Минхо с покусыванием его шеи и нежным облизыванием губ, чтобы облегчить процесс и отвлечь Минхо от дискомфорта.

И как только он начал двигаться, Минхо мог поклясться, что увидел всевозможные цвета, вспыхивающие перед его закрытыми глазами. Как и его поцелуи, движения Чана тоже были осторожными, ни один толчок не был сделан впустую. Он отодвинулся за подушкой, чтобы подложить ту под бедра Минхо, и пригнул их для достижения лучшего угла, что у Минхо закатились глаза, и тот прохрипел имя Чана. 

Чан вернулся обратно, руками обнимая спину Минхо, целуя его горло, облизывая мочку уха, и Минхо был убежден, это действительно самый лучший секс за всю жизнь. Играющая фоном музыка была божественна, практически усиливающая волны удовольствия, пробегающие по его телу. Все было так, пока песня не закончилась, и после неё не началась та, которую Минхо ожидал меньше всего услышать посередине секса. 

Они оба застыли, Чан все еще внутри Минхо, а слишком знакомая мелодия ворвалась в комнату, разрывая весь настрой на части. 

— Это... Рик Эстли?

Чан, все еще нависающий над Минхо, спрятал лицо в ладонях, расплываясь в пристыженной улыбке и слыша, как разрывается смехом под ним Минхо.

И он не мог остановиться — Минхо смеялся так сильно, что Чану пришлось выйти из него, посмеиваясь с этого нелепого «Never Gonna Give You Up», играющего победным гимном.

Они так и лежали, запутанные друг с другом конечностями, голые и смеющиеся с обломщика Рика Эстли.

Наконец, Чан встал и исправил плейлист на песни the Weekend, а потом опять залез на кровать, встречаясь со все еще сияющими глазами Минхо.

— Только попробуй сказать, что это была случайность! — обвинил его он.

— Зачем мне добавлять Рика Эстли в плейлист для секса?!

— А хуй тебя знает, может, так и проявляется твоя извращенная натура.

— Ага, потому что «Never Gonna Give You Up» всегда заводит людей. Самое то, чтобы понаделать детишек.

— Чан, мы оба парни.

— И, в силу способностей Рика Эстли, мы должны зачать.

Минхо снова рассмеялся, когда Чан начал еще щекотать, раскладывая его обратно на простыни. Смеялся, когда их губы снова встретились в поцелуе. Это было совершенно, совершенно не так, как он ожидал всего этого от Минхо. 

— Ты все еще в настроении? — Чан прошептал в его губы, и Минхо ответил ему, потеревшись о него, вызывая легкий вздох из его рта. Он мысленно поблагодарил the Weekend за то, что создает музыку, подходящую для секса. По крайней мере, в этот раз музыка подходила под то, чем они собирались заняться.

Где Чан был медленен по началу, сейчас же он был беспорядочен и разгорячен, целуя Минхо немного грубее, вылизывая его шею, ногтями скребя по спине и шепча на ухо Ли такие вещи, от которых у того все тело дрожало от нетерпения.

— Я хочу посмотреть на тебя снова, — попросил он хриплым голосом, от чего пальцы на ногах Минхо скрутились.

— Ч-что?

— Я хочу посмотреть, как ты трахаешь себя снова, — повторил Чан, а Минхо стало интересно, что за сексуальным демоном был этот парень, что смог удовлетворить две стороны личности Минхо вот так просто.

— На страпоне?

Чан засмеялся, придвигаясь к изголовью кровати и переворачивая Минхо на себя, потираясь членом между задницей и удерживая руки Минхо за его спиной.

— Не на страпоне, котенок. На мне.

Он удерживал Минхо на месте и откинулся назад только после того, как Минхо насадился на него, глаза закатываются к голове, когда Чан двигает бедрами вперед, втрахиваясь в него. Минхо теряет самообладание в такой позе гораздо быстрее, начиная бездумно раскачиваться взад-вперед на Чане, который замедлил собственные движения, наслаждаясь одним только видом Минхо.

— М-могу я... Ебать, — Минхо едва ли мог говорить, он посмотрел вниз, на Чана, наблюдающего за ним с тем же азартом, что и этим утром, и внутри все перевернулось, — Могу я поцеловать тебя?

Чан хмыкнул, все еще удерживая запястья Минхо, но все же позволил наклониться к нему. Как только Минхо приблизился достаточно, отдернул его подальше ото рта, потом позволил придвинуться поближе снова, только чтобы проделать это еще раз. 

У него хватило смелости прыснуть от реакции Минхо на то, что его отвергли.

— Не так быстро, котенок, — осек его Чан, привставая и вытягивая кончик языка, пробегаясь по кадыку, а потом и по впадинке на нижней губе. Минхо практически не раздумывая, высовывает свой, чисто на пробу, и Чан неожиданно грубо входит в него, у Минхо звезды перед глазами пляшут, когда он толкается навстречу.

Затем, другой рукой, он взял Минхо за челюсть.

— Ты вел себя нехорошо по отношению ко мне, — отрезал Чан, — Разве ты не можешь быть хорошим для меня?

Минхо закивал, подчинившись, и Чан ухмыльнулся, отпуская Минхо и наблюдая, как тот мило трахает себя членом Чана. Тот усилил хватку на запястьях и осторожно положил вторую руку на горло Минхо, поглаживая пальцами сбоку, спрашивая разрешения, которое Минхо дал с радостью. Он сразу обернул руку вокруг шеи, наблюдая, как Ли практически разваливается на части, его глаза закатились назад, нижняя губа сжата между зубами, а его стоны звучат невероятно медово.

— Чан, — он полу умолял, полу хныкал, — Чан, я сей... Я сейчас кончу...

Чан сжал его горло немного сильнее, вовлекая его в мокрый поцелуй. Минхо захныкал в губы Чана, крупно дрожа, кончая на живот, сжимаясь вокруг него и продолжая насаживаться, доводя до оргазма уже самого Чана. 

— Блять, золотце, — его голос был чуть выше обычного, когда он кончил, руки отпустили горло с запястьями, чтобы обвиться вокруг самого Минхо. Оба прилипли друг к другу, пока удовольствие омывало их тела. 

Они так и лежали, пока жар от тел не сошел, биение сердец не синхронизировалось, а их дыхание не согревало кожу друг друга. Минхо не ожидал, что Чан оставит поцелуй на его волосах, пальцами оглаживая позвонки.

— Ты такой ласковый, — рассеянно пробормотал Минхо, глаза прикрыты, пока он лежит на груди Чана, — Ты гораздо ласковее, чем я себе представлял.

Чан хихикнул.

— По чему такие выводы? — рука игралась с волосами Минхо.

— По тому, как ты ухаживаешь за мной, — он поднял голову на уровень лица Чана, — Даже учитывая, что ты едва ли знаешь меня.

Чан убрал пряди с глаз Минхо.

— Я бы хотел узнать тебя лучше, — ответил он, — Типа, какая твоя любимая группа, нравятся тебе больше закаты или рассветы, поешь или танцуешь ты в душе.

— Вау, ты действительно увлекаешься поэзией, не так ли?

— Это не было поэтичным, — возразил Чан, посмеиваясь.

— Было, — ответил Минхо, и он не мог не почувствовать, что между ними все же было что-то большее, чем просто похоть.

— О БОЖЕ МОЙ, ОНИ ЕБУТСЯ! — они услышали очень громкий возглас, доносящийся из главного холла, и он был достаточно громким, чтобы послышалось эхо, — Они ебутся!

Минхо с Чаном обменялись взглядами.

— Кажется, нас спалили.

Чан прыснул со смеху, целуя его макушку.

— Давай сначала примем душ перед позорной проходкой.

Они были встречены ухмылками и дикими возгласами, как только вышли. Джисон похлопал Минхо по плечу в качестве поздравления.

— Я так и знал, что тебя трахнут, если позову с нами Чана, — сообщил он, — Искры чуть не спалили машину в тот момент, когда он дотронулся до твоего бедра.

— Ты заметил это!?

— А ты думаешь схуяли мы втроем так тихо себя вели? Не считая прошлую ночь в бассейне, когда вы выглядели так, словно готовы потрахаться прямо здесь и сейчас. 

— Как ты понял, что мы сможем переспать?

— Умоляю, ты кончаешь в штаны буквально каждый раз, когда видишь чела с тату.

В ответ на такое Минхо дал подзатыльник Джисону, хотя и не мог злиться на него по-настоящему. В конце концов, он был прав — Минхо просто надо было хорошенько потрахаться.

Он уловил взгляд Чана, которого так же завалил с расспросами Феликс, как и Джисон Минхо. Оба улыбнулись друг другу, и вот оно снова — чувство, что здесь что-то гораздо сильнее вожделения, возникшего между ними. 

Так что, может быть, может быть, Минхо скажет спасибо Джисону за этот огромный, неприятно розовый страпон.

***

Минхо не планировал, что их разоблачат, ровно как и Чан, но теперь эти двое были главным предметом всех их шуток. Джисон и остальные двое были буквально детьми переростками, которые стонут каждый раз, когда видят этих двоих вместе. Минхо просто прячет свое лицо в ладонях, измученно выдыхая и качая головой над такими поддразниваниями, но все же краснея.

Чан, с другой стороны, казалось, смеялся вместе с ними, не придавая всему этому особого значения. Минхо не знал, ведет ли он себя так, потому что все произошедшее не имеет для него значения (в конце концов, они только что встретились), либо он просто был из такого типа людей.

— Хай, — он подошел к Минхо, говоря с ним ласково следующим утром. Чан с Минхо, готовящим себе кофе на кухне, были первыми, кто проснулся. Минхо оглянулся на него и улыбнулся. Это был первый раз после прошлой ночи, когда выдался момент побыть вдвоем наедине с тех пор, как начались поддразнивания.

— Приятно знать, что ты можешь заниматься нормальными вещами на кухне, — он усмехнулся, беря кружку и насыпая в неё пару ложек растворимого кофе.

Минхо хихикнул, мягко толкнув его бедром.

— Ну и до каких пор ты собираешься использовать это против меня?

Он не ожидал увидеть татуированную руку, нежно обвивающуюся вокруг его талии, и более бледного близнеца, присоединяющегося к ней. Он не ожидал почувствовать подбородок на своем плече и лицо, пытающееся спрятаться в его шее.

— До тех, пока ты не заткнешь меня.

— О? — подметил Минхо, роняя приличное количество сахара в кружку, — И как ты предлагаешь мне это сделать?

Минхо оказался перевернутым, упирающимся теперь спиной к столешнице. Лицо Чана без косметики и его взъерошенные волосы были олицетворением субботнего утра.

А еще на нем не было футболки, как и штанов.

Глаза Чана спустились к губам Минхо, язык пробежался по собственным.

— Либо ты вдруг становишься очень находчивым, — сказал он, — Либо я делаю так, что для тебя станет невозможным заткнуться.

— Так это как? — Минхо игриво приподнял бровь, взволнованный тем, к чему его провокации могут привести.

Чан лишь ухмыльнулся и, не теряя времени, упал на колени перед ним, стягивая боксеры Минхо к низу. Тот подавился воздухом, когда Чан все еще поддерживал зрительный контакт с ним, пока его губы едва касались члена. 

— Чан, мы посреди кухни, — шикнул он, а тот в ответ только рассмеялся.

— Это ведь не останавливало тебя в прошлый раз, — подметил Чан перед тем, как обхватить член Минхо ртом.

Ли сжал край столешницы, а запястьем случайно задел кружку и практически столкнул её в раковину. Он приложился головой о кухонный шкаф позади себя, пока Чан нещадно насаживался на него, выкручивая язык и всасывая щеки так, как Минхо еще ни разу не испытывал, боже, он действительно был хорош в минете. Поначалу, Минхо был мягким, но под экспертной заботой Чана (или же его экспертным ртом), он отвердел и полностью осознавал, что Чан абсолютно удовлетворен знанием того, что ответственен за это. 

Минхо начал потихоньку постанывать, кусая губы и пытаясь высвободить удовольствие через мягкие вздохи, но обнаруживая, что вместе с ними вырывается и голос. Он не может быть громким как прошлой ночью, они не должны войти к ним, они не должны войти к ним, они не до...

— Тебе бы понравилось, если бы они увидели, солнышко? — спросил Чан, облизывающий Минхо, теперь уделяя внимание его яичкам, являясь причиной приятной дрожи. Все было так, словно он мог читать мысли Минхо, смотря на него темным взглядом очаровательных глаз, которые не должны смотреть так соблазнительно утром в середине заваривания кофе, в конце концов.

Такая идея разрядом возбуждения прошлась сквозь Минхо, что было так позорно признавать ему. Тихий стон, слетевший с его губ, предал его.

— Ты такая шлюшка, — сказал он, широко проводя языком у основания, и Минхо чуть не взорвался только из-за этого, — Я знал, что ты любишь, когда смотрю я, — продолжал он в перерывах между лизанием, — Но другие? Твои друзья? А что, если у них встанет, пока они смотрят на такое, Минхо?

Ебанный в рот, он действительно знал, что говорить.

— Так развратно, детка, — осудил он, перед тем как проехаться еще раз вверх-вниз по Минхо, практически чуть не вырвавшем волосы Чана, — Раз ты у нас любишь быть на виду...

Он поднялся, стягивая футболку Минхо, улучая момент полюбоваться всеми следами, что успел оставить прошлой ночью. Он заметил, что Минхо вляпался в сахарную россыпь, пока пребывал на грани беспамятства — крохотные кристаллы впились в его кожу.

Он аккуратно приподнял ладонь Минхо и наблюдал за тем, как тот поёжился, когда он поднес большой палец к губам, слизывая сахар. Так он проделал с каждым пальцем, наслаждаясь как сладостью на его языке, так и возбуждением на лице Минхо, разглядывающем исчезающие во рту Чана пальцы. Затем он схватил Минхо за подбородок, языком проникая внутрь внезапно и без предупреждения, позволяя Минхо распробовать вкус кристалликов сахара, перемешанный с послевкусием его собственного члена. 

— Что, если они зайдут, когда ты вот такой, — спросил он, — Раздетый и весь мой, делающий то, что мне нравится.

— Чан... — Минхо, начавший кусать губы, осекся. Где-то в глубине комнат открылась дверь, и Минхо вздрогнул. Кто-то идет.

Прежде чем он смог остановить Чана или сделать хоть что-нибудь, тот вернулся на колени, всасываясь еще сильнее, чем до этого, быстро работая ртом на члене Минхо.

Он мог слышать голоса на фоне, но почему-то, единственное, что волновало его — причина, по которой он толкался в рот Чана, шепча: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста» и пытаясь двигаться еще быстрее.

Голоса стали чуточку ближе, и он услышал, как Джисон комментировал утренний заплыв:

— Как думаешь, Чан с Минхо уже проснулись?

Минхо больно прикусил губу и сощурил закрытые глаза, чувствуя, как температура тела поднимается, и сердце начинает работать быстрее. Знали ли остальные, что они тут? А если они зайдут? 

Затем он осознал, как непристойно звучал Чан, пока отсасывал, и мысль о том, что другие услышат мокрые звуки от губ Чана, скользящих по его члену, подталкивало его к краю и сразу в рай. Его дыхание оборвалось в тот момент, когда он схватил Чана за волосы, обильно кончая глубоко в горло, а Чан терпеливо сглатывал и сжимался вокруг него.

Шаги приближались и были практически за углом, Чан поднялся, слизывая крохотную каплю спермы с члена Минхо и натягивая его боксеры обратно, и встал рядом с ним, как ни в чем не бывало, и тут остальные вошли в кухню. 

Вкус спермы Минхо все еще оставался на его покрасневших губах, а его волосы были еще более взъерошенные, чем обычно. С другой стороны, был Минхо с искусанными губами, остекленевшими глазами, румяными щеками и тяжело вздымающейся грудью. Не было смысла скрывать, что только что произошло с ним.

Джисон, Феликс и Чонин шумно ввалились на кухню, Чан радостно пожелал им доброго утра, в то время как Минхо пытался восстановить дыхание, все еще отходя от оргазма.

Чонин взглянул сначала на него, а затем и на Чана.

— Боже, только не говорите, что вы трахались, пока заваривали кофе.

Он взглянул на рассыпанный сахар на столешнице и испустил долгий измученный вздох.

— Вы трахались, пока заваривали кофе, — он скривился, убирая руки с края поверхности в отвращении, как будто невидимые капли спермы прилипли к его пальцам, — Ребят, вам обязательно нужно было осквернять Nescafe, м?

— Ох, с чего бы такие выводы? — спросил Чан, ставя кружку холодного кофе в микроволновку и обнимая Минхо за талию.

— Ну, начнем с того, что Минхо выглядит так, словно у него случился самый быстрый перепихон в жизни, — констатировал Феликс, — И как бы мне не хотелось это признавать, а тем более видеть, но на твоих боксерах сперма, чел.

Если Минхо думал, что не сможет покраснеть еще сильнее, то он ошибался, в ту же секунду разворачиваясь лицом к Чану и пряча переднюю часть боксеров, пока Чан мягко посмеивался, целуя его плечи.

— Я закажу еще одну пачку Nescafe, — Чонин пробормотал что-то, все еще шокированный, выходя из кухни с руками перед собой и вдали от тела, оставив позади хихикающих Джисона и Феликса.

Эти двое оставались невозмутимыми, больше заботясь о приготовлении своих собственных напитков, Минхо с Чаном лениво одаривали друг друга поцелуями, делая свои. Джисон не мог сдержать легкой улыбки, наблюдая за ними, все было так, словно они встречались, забывая о том, что первый раз увидели друг друга два дня назад.

— Как насчет завтрака, Мин? — окликнул его Чан, когда тот собирался выходить из кухни с кружкой в руках. 

— Я... Эм, — Минхо застенчиво улыбнулся, — Я не знаю, как готовить.

— Ты больше предпочитаешь яйца с беконом или с колбасками? — поинтересовался он, вытаскивая продукты из холодильника. Это не было реальной готовкой, а просто жаркой, но все же.

— Колбаски, пожалуйста, — ответил Минхо, отпивая немного кофе, и Чан разложил продукты на столешнице, — Хочешь, чтобы я помог?

Чан одарил его одной из тех очаровательнейших улыбок с ямочками на щеках, кивая в ответ и беря с собой кружку.

— Не совсем, продуктам нужно оттаять.

Они сели за стол, попивая кофе, в то время как утренний солнечный свет заливал легким свечением плитку и лицо Чана, создавая почти нимб над его каштановыми волосами. Минхо обнаружил, что смотрит на его тату на руке, рассеянно переворачивая её, чтобы поближе рассмотреть.

— Что все они обозначают? — спросил он, пальцы легко скользили по ним.

— Ну, вот эта, — указал Чан на ту, что находилась в верхней части плеча, — Это называется анкх. Это символ Древнего Египта, означающий жизнь. Вот эти, — он перешел к геометрическим рисункам между анкхом и второй тату, — Просто чтобы заполнить пространство и соединить это тату со второй.

Минхо заметил, что линии геометрических рисунков сходятся, создавая изображение коромысловых весов. С одной стороны было перо, с другой — сердце, но не то, которое рисуют повсеместно, а реальное, человеческое.

Тату изображало несбалансированные весы, где человеческое сердце было легче пера. В то время как татуировки Чана были преимущественно чёрными, был всплеск акварели, заполняющий линию сердца, в результате чего татуировка выделялась.

— Что вот эта значит? — Минхо указал на неё. 

— Ах, это моя любимая, так как здесь скрыто два значения. Прежде всего, это весы, которые репрезентуют баланс, что так же является моим знаком зодиака — Весы. Второе значение связано с самим сердцем и пером. Это основано на Древнем Египетском мифе, который довольно долго пересказывать, но вкратце, они верят, что, когда ты умираешь, твою душу забирают в загробный мир, и тебе предстоит пройти тест, в котором твое сердце взвешивают вместе с Пером Правды. Если твое сердце легче пера, тогда тебе гарантирована «жизнь после смерти». Если же твое сердце тяжелее, и ты недостойный — твою душу пожирают.

Он прижал подбородок к своему плечу, глядя вниз на свою татуировку теперь задумчиво.

— Я всегда верил в то, <i>что</i> в твоем сердце действительно имеет значение — говорит о том, какой ты человек. Если ты держишь такие вещи как злость и жестокость в своем сердце, это именно то дерьмо, которое делает твое сердце тяжелее. И тату таким образом говорит о том, что я надеюсь, что мое сердце и все, что внутри него, будет легче Пера Правды.

Он поднял немного застенчивый взгляд обратно на Минхо, а тот обнаружил свое сердце трепещущим. Чан был уверенным в себе и своих действиях, но сейчас он был смущенным милашкой и таким уязвимым в попытках объяснить то, что было так дорого его сердцу. 

Минхо был очарован им.

Он добрался и пробежался пальцами по его татуированному красочному сердечку, смысл которого выскочил от кожи Чана к кончикам пальцев Минхо. Он дотронулся пальцами до следующего рисунка, который он легко узнал, и рассмеялся.

— У тебя действительно есть пунктик на все египетские вещи, не так ли? — спросил он, проследив своей рукой над меньшей тату стилизованного глаза, зажатой между несколькими другими татуировками.

Чан хихикнул, его рука легла на руку Минхо, которая осматривала тату, нежно проводя большим пальцем по тыльной стороне ладони. Сердце Минхо почти что выпрыгнуло, конечно, из него только что высосали все жизненные соки прямо на кухне, но милые интимные вещички, которые Чан делал, застали его врасплох.

Он действительно не был тем типом парней, которым казался.

— Глаз Гора, — пояснил Чан, смотря на замеченную ранее Минхо тату, — Древние египтяне верили, что он защищает их. Здесь тоже предостаточно информации, но я утомлю тебя деталями.

Минхо был полностью уверен, что Чан мог говорить о различных видах песка в Древнем Египте, и ему это совершенно не наскучит.

— Откуда ты столько знаешь о таких вещах?

Чан кивнул в сторону, ленивая полуулыбка появилась на губах.

— Ну, отчасти из-за того, что я интересовался древней историей всю свою жизнь, это что-то вроде моей работы.

Минхо нахмурился, недоумевая. 

— Твоей работы?

Если бы Минхо собирался угадать, чем зарабатывает на жизнь Чан, он либо предположил, что тот обходится без стандартных «с 9 до 5», которые ему явно не интересны, либо он занимается чем-то более творческим. Может, музыкой, к примеру. Может быть, он был художником или тату-мастером, а может он был писателем? В конце концов, он упоминал, что питал страсть к этому. 

Чан тихо посмеялся.

— Я работаю археологом.

Брови Минхо взлетели вверх против его воли. Вау, а Минхо работает в офисе, как восхитительно, е-ху, е-е-й, ура-ура, как захватывающе, ого, интересно, какие же невероятные вещи произойдут сегодня *вздох*, неужели кофемашина сломается в тысячный раз.

И тут Чан, работающий ебанным археологом.

Минхо чувствовал, словно именно он мог уморить Чана деталями о своей работе, но никак не наоборот.

Он бы не угадал профессию Чана даже спустя миллионы лет, но он был более чем приятно удивлен — Чан продолжал оказываться гораздо глубже, чем бросающийся в глаза образ и, казалось, что каждый раз, когда Минхо был близок к разгадке его образа, он получал пощечину с очередным откровением от самого Чана.

У него была куча вопросов, несколько заявлений и невообразимое количество шока, который надо выплеснуть, но вместо всего этого он выдал: 

— Никогда не думал, что археология может быть возбуждающей.

— А что, ты думал все археологи сами по себе реликвии?

Минхо фыркнул. Чан не ошибался.

— Чем занимаешься ты?

Минхо постучал пальцами по столу. В отличии от Чана, то, чем он занимался, звучало в какой-то степени как обычная деятельность школьников, только что закончивших школу. Минхо даже не любил свою работу, он просто держался за нее, пока не найдет себе что-то получше, но вот что было лучше, он даже не знал.

— Я работаю в отделе кадров, — признался он, вздыхая, стараясь не встречаться со взглядом Чана.

— О, что-то связанное с людьми и культурой? Это должно быть интересно!

Теперь Минхо угрожающе уставился на Чана.

— Я буквально составляю расчетные листы и пишу отчеты о закреплении сотрудников.

Чан скривился, положив голову набок в сочувствии.

— Получается, херовая работка, да?

По крайней мере, он не замалчивал слова.

— Плати налоги, — Минхо пожал плечами, не желая погружаться слишком глубоко в такую карьеру, которую он хотел иметь. Это была щекотливая тема, в основном потому, что она заставляла Минхо чувствовать себя чертовски уязвимым, а он не был лучшим в борьбе с чувством уязвимости.

Каким-то образом, Чан понял это, вставая со своего места и хлопая Минхо по плечу.

— Окей, налоговый пацанчик, давай ты поработаешь над завтраком.

Минхо вообще не имел ни малейшего понятия, как готовить. Все началось с того, что он слишком сильно ударил яйцом о плиту, оставив скользкий след между треснувшим яйцом и комфоркой, когда попробовал (читать: пытался) незаметно вывалить содержимое скорлупы в сковороду.

Не только разбитый желток растекся по всему ебанному белку, но и крохотные части скорлупы рассыпались вместе с ним. Минхо взвыл, пытаясь убрать скорлупки вилкой до того, как Чан признает это несъедобным и выкинет все в мусорку.

Попытка пожарить яйца №2 в итоге приводит к тому, что Минхо практически удачно разбивает яйцо, только чтобы оно случайно выскользнуло из рук, ударяясь о столешницу, белком растекаясь и капая на пол. Минхо застенчиво взглянул на Чана, который измученно улыбался ему и, мотнув головой, избавившись от раздражения, прибрал бардак за Ли.

Кто-то подумает, что Минхо на этом сдался, но он, будучи Минхо и желая таким образом впечатлить Чана, какой он недомашний, решил просто помочь ему с жаркой колбасок.

И он сжег их.

— Ты был бы безнадежным домохозяином, — вздохнул Чан, опираясь спиной к холодильнику со скрещенными на груди руками и наблюдая за тем, как Минхо, по всей видимости, решил спалить кухню.

— Кто сказал, что я хочу быть им? — возмущенный Минхо, сам того не осознавая, повернул ручку на максимум, а еще там была кухонная тряпка, находящаяся слишком близко к огню. 

Поправка: Чан смотрел, как Минхо делал абсолютно все неправильно, включая сожжение кухни. С визгом подлетев к нему, он вырвал полотенце из рук Минхо, бросая его на пол и топча, сбивая пламя.

— Милый, — бровь Чана из-за стресса уже дергалась, — Пожалуйста, больше никогда не помогай мне с готовкой.

Минхо довольно протянул ему лопатку (блять, ну и каким образом он смог сжечь её кончик?!) и присел на стул, позволяя Чану приготовить что-то действительно съедобное.

Другие парни безумно хотели позавтракать, а Чан нажарил более чем достаточно (плюс блинчики), чтобы поделиться с ними. После этого, он и Минхо лежали на траве во дворе у бассейна, щурясь на слишком яркое небо.

— Так что насчет комментария по поводу того, что я плохой домохозяин? — спросил Минхо смеющегося Чана.

— Солнце, в таком случае, у меня просто не будет дома, чтобы вернуться туда.

— Да неужели? — Минхо приподнялся на локте, смотря вниз на Чана, — Ты выдвигаешь свою кандидатуру на роль потенциального супруга?

Чан пожал плечами, положив руки за голову и закрыв глаза. 

— Секс был хорош, — ответил он, как будто это что-то объясняло.

— Так ты сделал бы мне предложение только из-за хорошего секса?

— Ну, я точно не могу сделать его из-за хороших завтраков.

— Мы только встретились?

— И? — Чан открыл глаза, уставившись на него, — Разве ты не веришь в любовь с первого взгляда, Минхо?

— Любовь? — взвизгнул Минхо, на что Чан ухмыльнулся, поворачивая Минхо на спину и нависая над ним, впитывая эмоции с его лица, в то время как Минхо предстал его дьявольский облик.

— Тебя так легко смутить, — размышлял он, наклонившись немного и наблюдая за цветом лица Минхо, когда его глаза скользили по губам Чана. Через мгновение их глаза прикрылись, дыхание Минхо застыло, как будто в ожидании поцелуя, который непременно произойдет.

Но этого не случилось. Вместо этого, Чан просто уставился на Минхо, пока его мозг пытался запомнить все эти вещи о нем: то, как он легко краснеет, его выжидающий взгляд, то, как его губы слегка разомкнулись, откуда виднелись два передних зуба.

Он был очарователен, но не так, что Чану хотелось удушить его в объятьях, но больше в том смысле, что он действительно располагал его к себе. Это должно было быть так, что он чувствует гораздо больше, чем просто напряжение между ними и то, как они тянулись друг к другу.

По секрету, тут было кое-что помимо секса, чем Чан наслаждался прошлой ночью. Конечно, секс был прекрасен и все, но вот что его действительно зацепило, так это когда Минхо чуть не задохнулся от смеха над Риком Эстли. У него был невероятно прекрасный, чудной смех, он был уникальным и таким, таким забавным, его глаза сужались до тех пор, пока они не были едва заметны, а в уголках не были маленькие гусиные лапки.

Чан наслаждался тем, как все это естественно ощущалось — рассыпаться рядом с ним, смеясь, и эти легкие поддразнивания, которые происходили между ними в то время. Чан не знал, ощущал ли Минхо тоже самое или он просто относился к нему так же, как и сам Чан — ничего кроме поддразниваний и явных сексуальных действий за прошедшие три дня.

— Там было местечко на берегу, где подают рыбу с чипсами, — неожиданно для себя сказал Чан, уже неплохо знакомый с этим выражением лица Минхо с откровенным непониманием и приподнятой бровью, а в глазах не осталось прежней теплоты.

— А?

— Если ты голоден.

— Типа... Мы только что позавтракали?

— Да, но обед такая штука, которую люди тоже едят.

— Ты... Хочешь сходить пообедать на пляже?

— Да, — решительно ответил Чан, хотя разговор не шел так, как он задумывал. Чан был неуклюж в своих словах, а Ли просто не догонял.

Минхо взглянул в сторону.

— Ты уже предупредил парней?

— Нет, я не хочу говорить им.

Минхо приподнялся на локтях и поднял бровь на Чана.

— Либо ты так пытаешься завербовать меня в секту, либо, по каким-то причинам, ты считаешь эту рыбу с чипсами чем-то вроде смертельного секрета, о котором ты не хочешь, чтобы узнали парни.

— Либо, — продолжил Чан, — Я просто не хочу идти с ними.

— Хочешь пойти один?

— Нет.

— Чел... Какого?

Чан вымученно застонал.

— Ради Бога, ты можешь просто сходить со мной и поесть рыбы с чипсами?

— Эм... Конечно?

Он точно не догонял, разве нет?

— Мы идем есть, — уточнял Чан, — Ты и я, вдвоем, на пляж, обедать, хорошо?

— Ладно..?

Это свидание, хотелось бы так сказать Чану, но он остановил себя. Пусть Минхо сам это поймет. 

Конечно, тот факт, что Минхо даже не догадывался, что Чан пытался пригласить того на свидание в течение нескольких минут, не мог не разрушить атмосферу настоящего свидания, но хэй, Чан не собирался признавать поражения. 

Остальные, кажется, просекли, что это свидание раньше самого Минхо, как только они вдвоем покинули дом с обувью в руках после полудня. Они арендовали велосипеды сразу, что сэкономило время и силы на дорогу до пляжа. Поездка была по большей части тихой, но комфортной. Это был один из тех выжидающих моментов, когда обоим было, что сказать, но они продолжали молчать, боясь нарушить тишину.

Это было почти освобождение, в каком-то смысле. Минхо ненавидел солнечные дни (странный парень, мы знаем), потому что, по его мнению, солнце слепит глаза, и он не может нормально видеть. Сегодня было исключением, солнце не собиралось мстить ему, а боги были достаточно добры, чтобы благословить приятным бризом.

Чан был в гораздо атлетичной форме, чем Минхо, крутя педали быстрее, и поэтому оказался дальше, оглядываясь на него. Минхо улыбнулся ему, это было обычное действие, но поистине нежное в своем роде.

Они оставили велосипеды около старой кабины на пляже, и Чан показывал путь к знаменитому месту с рыбой и чипсами, по каким-то причинам, не прекращая разговаривать. Вся аура этих нескольких моментов была совершенно иной по сравнению с тем, что он испытывал с Чаном ранее, и в один момент, когда Чан разговаривал (по всей видимости) с владельцем, который проводил их к столику, Минхо осознал, что это был первый раз, когда они с Чаном были вдвоем, наедине.

Нет, не так, когда Чан вошел тогда на кухню.

Не так, когда спали вместе ранее.

Не так, когда они были в саду, а остальные находились в доме.

Это были он и Чан, сидящие вместе в забегаловке с морепродуктами, с Чаном, смотрящим на него теплым взглядом и легкой улыбкой, передавая ему меню.

Это был Чан, растрепавший волосы, пока смотрел на разнообразие еды, пытаясь принять решение.

Это был Чан, тихий, милый и сговорчивый, далекий от самоуверенного и дерзкого парня, который втрахивал Минхо в матрас с такой силой, что остальная часть дома точно знала, что происходит.

Это был просто Чан.

Минхо не осознавал, что пялится на него с приоткрытым ртом, пока Чан болтал о том, как хорошо звучат жареные креветки. Он пришел в себя только тогда, когда Чан посмотрел на него и, нахмурившись, указательным пальцем тыча в номер 12 в меню (как приметил Минхо).

— Все хорошо?

— Ага, — выдохнул Минхо, его губы изобразили еле заметную улыбку, и он надеялся, что не слишком палится, — Да, я в порядке.

— Ты уверен?

Минхо утвердительно кивнул, возвращаясь к своему меню, после чего они оба приняли решение поделить на двоих ассорти из морепродуктов. Как только они сделали заказ, Чан соединил кончики пальцев, помещая подбородок на них, и уставился на Минхо.

— О чем ты думаешь?

Минхо выдохнул нервный смешок.

— Это свидание, не так ли?

— Долго же до тебя доходило.

— Эй, это не моя вина, что ты проебался с приглашением!

— Но это же сработало, — он игриво возмутился.

— Потому что мне стало жалко тебя.

— Да конечно.

Не было сомнений, что дерзкая сторона, к которой Минхо успел привыкнуть, проявилась снова.

Вообще-то, Минхо ненавидел дерзость. Он ненавидел высокомерность, большое эго, мужчин, которые думают только о себе. Он не мог терпеть такой тип парней, да и вообще людей в целом, которые входят в комнату, и их голова настолько глубоко в их собственной заднице, что они думают, что все смотрят только на них.

Минхо однажды встречался с таким парнем. Он презирал его.

Но от Чана это ощущалось по-другому. Чан не был раздражающим или несносно тщеславным. Он не думал, что весь мир крутится вокруг него, даже если его образ говорил об обратном. Минхо видел, как Чан приподнимается за столом, чтобы очистить креветки для него, и как он радовался особенно вкусному кусочку пищи, нанизывая его на вилку, чтобы положить в рот Минхо. 

Он видел, как Чан улыбался, если видел Минхо с набитыми щеками, если он был счастлив, если он хотел еще еды или подливал себе напиток. Это было и в том, как Чан схватил счет до того, как Минхо успел вытащить свой бумажник, и в том, как он оставил чаевые в баночке у прилавка с такой теплой, широкой улыбкой с ямочками, возвращаясь из уборной.

Солнце как раз садилось, когда они закончили обедать, и Минхо не мог скрыть своего восторга от того, как небо начало таять в размазанную палитру акрила. Он не подозревал, что его глаза сияли, а с губ сорвалось восторженное «вау», когда он резко остановился и уставился на пылающий горизонт, пронизанный маленьким чудом природы.

Ох, но Чан, Чан заметил и нашел это чарующим. Он прыснул, сдерживая дыхание, наблюдая за Минхо, а не закатом. Он сунул руки в карманы, идя чуть вперед Минхо, слегка обернувшись, чтобы дать ему знак следовать за ним, хотя в тот момент он не обращал на Чана внимание.

Почти на автопилоте, он развернулся на пятках по песку и последовал за Чаном, который теперь осел на неровной части пляжа, где песок образовал что-то наподобие небольших бугорков. Минхо приземлился рядом с ним, наконец, оторвавшись взглядом от заходящего солнца, чтобы посмотреть на сидящего под боком парня, они обменялись мягкими улыбками, но каждый вкладывал в это свое собственное значение.

Немое минхово «спасибо, что потакаешь мне» было встречено немым «ты такая красивая, спокойная душа» от Чана.

Они повернулись к позолоченному горизонту, тишина установилась между ними. Их колени едва соприкасались, и Минхо почувствовал ту самую волну ностальгии, как будто бы он снова был застенчивым школьником, сидящим со своей первой влюбленностью. Конечно, прошлой ночью они были довольно громкими, и да, этим утром тоже, но что-то было другим в этой кроткой близости.

Ты можешь прицепиться языком к чьему-то горлу, или касаться каждого сантиметра голой кожи, или бесстыдно заниматься сексом с ним, но держать кого-то за руку всегда будет чем-то иным. Поцелуи на своем лбу всегда будут ощущаться по-другому. Лежать на груди, уткнувшись носом, всегда будет ощущаться по-другому. 

И это тоже ощущается по-другому.

— Что ты любишь больше всего в закатах? — осторожно поинтересовался Чан, достаточно осторожно, что это звучало, как попытка Чана разбудить Минхо ото сна.

Минхо и ответил так, будто спал, будучи неуверенным, стоит ли ему смотреть на парня рядом или все же на закат перед ним.

— Это как искусство, — ответил он, — Почти намеренное. Как будто кто-то захотел взорвать солнце и размазать его по небу. 

Чан под впечатлением поднял на него брови, Минхо хихикнул и игриво ударил по плечу Чана.

— Да ты и сам своего рода поэт, не так ли?

— Может быть, я провожу слишком много времени с тобой.

— Обычно это я тот, кто сочиняет стихи для других, было бы неплохо иметь кого-то, кто сделает это и для меня, — Чан нежно дразнился, случайно-намеренно опуская руку рядом с Минхо, застенчиво, как будто это был первый раз, когда они проводили время вместе.

— Ты пригласил меня всего на одно свидание и уже ожидаешь поэзии? Ты что-то забегаешь вперед, Чанни!

Чан засиял.

— Чанни, — повторил он, положив подбородок на выступ руки, которую опер на колено, глядя на Минхо, — Я пригласил тебя всего на одно свидание, а ты уже придумал мне прозвище.

— Ну, мы уже пропустили достаточное количество послесвиданных этапов и решили сразу потрахаться, так что, — Минхо пожал плечами, — Думаю, что ни ты, ни я не особо хороши в этапности. 

— Ты соблазнил меня.  

Минхо издал звук, похожий на что-то между задушенным вздохом и писком.

— Соблазнил тебя?! — он был ошеломлен, но все ещё ощущалась игривость в его голосе, — Ты был тем, кто предложил игру! — он преувеличил, делая кавычки пальцами.

— Как будто ты не наслаждался этим.

— Ты соблазнил меня!

— Не-а.

— Чан, ты буквально раздевал меня под предлогом игры.

— Минхо, ты буквально объездил страпон на кухне, выкрикивая мое имя так громко, что соседи могли слышать.

— Я думал, вы все на пляже! — стушевался он, — К тому же, почему тебя там не было?

— Хотел убедиться, что с тобой все хорошо, — ответил Чан, не упуская удара, удерживая взгляд на Минхо, ощущая полную искренность в его голосе. Это смягчило их момент, заставив сердце Минхо немного перекатиться из-за того, что Чану было не все равно, — Типа, тебя может привлекать кто-то, и ты можешь хотеть гораздо большего, чем просто желание выебать мозг, не так ли? — он повернулся, — И, ну, ты мне нравишься, Минхо. Естественно, я только встретил тебя, но не знаю, — пожимая плечами, — Мне кажется, дело в тебе. 

Это было заявление, если быть честным, которое Минхо почти не мог понять. Он не считал себя каким-то экстраординарным, и уж точно не таким, каким был Чан, потому что Чана было так много, а Минхо такой маленький. Все, что касается его, вероятно, можно было бы записать на пол-предложения, так что он действительно не понимал этого заявления.

Но он соврет, если скажет, что единственная вещь, которую он хотел делить с Чаном, был секс и ничего более. Может быть, переспав еще пару раз по возвращению в город, став просто приятелями по сексу и ничего более. Минхо был тем, кто легко влюбляется в людей, но он не видел, чтобы это происходило за один вечер, одну летнюю ночь. Если бы он знал, то не сидел бы с ним на пляже, держась за руки, пока они смотрят на закат вместе. 

Так что, может, и да. Может быть, это было что-то, что они могли бы немного изучить, узнать друг друга получше, провести больше времени вместе. Джисон часто обвинял его в романтизации всего в его жизни, и Минхо был осторожен в мечтах о том, насколько далеко это может зайти, и смогут ли стать они кем-то или нет. Может быть, некоторые вещи лучше оставить неизвестными, оставить загадкой, оставить на будущее, чтобы выяснить.

Поэтому он взглянул на Чана, переводя глаза на его губы, и придвинулся немного, оставляя целомудренный поцелуй на них. Их губы на мгновение ласково скрепились, терпеливо переплетаясь, как и их руки, пока Минхо нежно не отпрянул, улыбаясь.

— А мне кажется, здесь дело, так же, и в тебе.