Алые камни падают с неба на землю и разлетаются на куски.
Звук расколотого Света — самый громкий.
Вот так и теряют души: ты просто медленно растрачиваешь весь свой Свет — добровольно или нет неважно, ведь итог все равно один — и становишься тяжелее. А ведь ты даже не замечал, как каждая его капля делала твой шаг легче.
— Кажется, это конец пути, да? — в крепкой хватке рук Шэнь Юань чуть сдвигается, и Цзю ощущает его тихую улыбку куда-то в плечо, пока тот упирается головой ему под подбородок, зарываясь теснее, прижимая ладони к телу близко-близко. По коже Шэнь Юаня расползаются темные пятна скверны. Даже через ткань одежды — его ладони ледяные. — Я больше не смогу идти.
— Заткнись, — Шэнь Цзю резко мотает головой и стискивает хватку рук до боли. Вжимается спиной в щель между камней — слабое укрытие, но хоть какое-то, — когда укутаться сильнее в накидку больше не помогает, как ни старайся, даже тепла от светильника недостаточно, если сидишь в холодной воде, а вокруг только злой безжалостный ветер, треплет волосы и не дает взлететь.
[Это был… последний его полет?]
Эдем — дорога в одну сторону. Они действительно смогут кого-то здесь спасти? А кто спасет их? Цзю никогда не мечтал увидеть рай, и ему откровенно все равно.
— Нам не стоило сюда приходить. Зачем я вообще тебя послушал? — голос звучит досадливо, грубо, почти зло, но эта дрожащая интонация в нем… Предательская дрожь в голосе и руках, пока он мечется взглядом по сторонам — лихорадочно, беспокойно, — пока он думает, что им делать дальше. — Разве так нужно было обязательно «отдавать»? Как будто нельзя было и дальше просто жить для себя.
Шэнь Юань смеется хрипло, у него взгляд — такой спокойный, привязанный, даже когда потемнел от недостатка тепла и под глазами залегли тени, а по всему телу все сильнее расходятся темные пятна.
— А какой в этом смысл? — высвобождает одну ладонь и подносит ее к лицу, вблизи скверна похожа на странный мох, проросший изнутри, будто кто-то «посеял» семена. На окаменевших фигурах детей Света вокруг — точно такой же. Улыбка Шэнь Юаня почти прозрачная, но не дрожит ни на миг, даже когда он вжимает голову в плечи от очередного резкого порыва ветра, почти завороженно сгибает и разгибает пальцы. — Жить долго-долго-долго… И насколько долго? Пока все не станет серым и безликим? Пока не будет достигнут крайний уголок мира, пока не будет сыграна последняя мелодия? Не лучше ли было бы… не ждать этого дня, а вместо этого помочь тем, кто не может справиться сам, кто застрял в столь ужасном месте, переродиться и начать исследовать заново? Чтобы… никогда не достигнуть границ, всегда иметь цель, к которой можно стремиться. Разве это была бы не чудесная жизнь? — и он выпутывается из чужой хватки, будто та ничего не стоит, и поднимается на ноги. И тянет мягко, но настойчиво его за собой следом, чтобы продолжить путь.
Цзю хочется фыркнуть и сказать, что другой идиот, Цзю хочется встряхнуть его и спросить: «Ты ведь не можешь быть уверен, что не умрешь, ты просто вычитал эту чушь непонятно где. Как ты можешь быть таким беспечным?»
— Дурак, — говорит он вместо этого, поднимаясь послушно, и слышит смех.
Шэнь Юань всегда такой. Полный несуразных идей, восторженных взглядов вдаль, наивных улыбок, знаний буквально обо всем вокруг, которые — Цзю не знает, — как тот находит.
«И почему я все-таки здесь с тобой?»
Они ведь даже не родственники. У детей Света нет такого понятия, они рождаются сами по себе, а потом просто… встречаются случайно. Вот как они двое. У них даже такое совершенно нелепое совпадение в именах. Шэнь Цзю. Шэнь Юань.
«Почему?..»
Цзинь.
Звук расколотого Света — самый болезненный.
***
— Я ведь предупреждал, — фраза звучит спокойно, как-то смиренно, почти с щемящей болезненной нежностью; грохот окружающего мира будто отходит на второй план, вода под коленями — как прежде ледяная, Шэнь Цзю прикрывает на мгновение глаза и выдыхает в ладони теплый воздух. Синий маленький огонек в них — трепещет и вспыхивает несколько раз, смеясь тихонько.
«А-Цзю всегда прав».
— Но ты все равно делаешь по-своему, — незлобный фырк.
[Лишиться Света так просто, да?]
Шэнь Цзю медленно поднимается на ноги, опирается рукой о камень и запрокидывает голову вверх, следя за разлетающимися во все стороны алыми обломками. Все, что он видит вокруг — это холодные скалы, багряное небо, тяжелое, недружелюбное, давящее сверху незримо, будто вот-вот упадет. Может так и есть? Может, падающие камни — это просто его части.
Мысленно отсчитывая: «Один, два…». На руке — черные уродливые пятна. «…три, четыре…». Ползут по плечам, шее, под одеждой.
«Я никуда не уйду без тебя», — чужое тепло греет ладонь.
[И что же будет после?]
«…пять… Сейчас!»
И он выбегает из-под скал, пока небо затихает над головой, рассекая ледяную воду, пока не достигнет следующего укрытия. А потом за ним другого. И еще. Касаясь безжизненных статуй — склоненных, застывших, выцветших, почти разрушенных фигур детей — на пути, отдавая им свой последний Свет.
Зачем? Не потому, что он не эгоист или действительно рвется им помочь. Он ведь не Юань. Его собственный мир — такой маленький, едва вмещает двух человек. Но… Возможно, дело как раз в этом?
Все всегда упускают из виду этот самый важный вопрос: «Что будет после?». Может, потому что на самом деле он и не важен вовсе.
[Пройти этот путь до конца…]
Шэнь Цзю не делает «это» из альтруизма и даже не ради какой-то эфемерной выгоды. Он делает это, чтобы не потратить свою жизнь впустую. Чтобы у нее был хоть какой-то смысл, ведь без него — все не то. Радость или печаль, гордость, восторг, любопытство, комфорт, чувство ожидания, стремление к большему… «Вместо этого не лучше ли было бы… никогда не достигнуть границ, всегда иметь цель, к которой можно стремиться? Разве это была бы не чудесная жизнь?»
«На самом деле в самом важном именно ты всегда оказываешься прав. Ах, ты ведь знал это с самого начала, да? Поэтому я и пошел вместе с тобой».
…чтобы сохранить все это и свой маленький мир на двоих.
[И даже если в итоге я умру, вместе с тобой — нестрашно.]
***
Когда сидишь на краю вселенной, та кажется такой большой. У Шэнь Цзю в груди распирает от тепла, он падает на спину и почти задыхается от восторга, когда глядит в бесконечную, усыпанную звездами высь. На ощупь звезды оказываются такими доступными и маленькими, но яркими, очень-очень яркими. По-настоящему волшебными.
— А теперь мы просто начнем все сначала, — Шэнь Юань сидит рядом, беззаботно болтает ногами над такой же бесконечной первозданной «бездной» под ними, и перебирает в руках звезды. У него их в руках — целая охапка. — Ах, я уже не могу дождаться.