Новенький конференц-зал был забит до отказа, и Саймон даже не просмотрел список приглашенных – точно знал, что людей и андроидов здесь поровну. Как и на встрече на прошлой неделе, и на всех предыдущих…
Основной состав тоже почти не менялся. Они с Маркусом, мадам Президент или приближенные к ней лица, и как можно больше медийных личностей. Им полагалось улыбаться, пожимать друг другу руки и аплодировать каждой фразе о том, как замечательно теперь сосуществуют люди и андроиды.
Свобода, равенство, братство.
Политика.
Текст каждого доклада с пометкой «Утверждено» и десятком электронных подписей уже давно был отправлен всем участникам. Вместе со списком допустимых вопросов. Саймону казалось – еще немного, и начнут прописывать нужные эмоции.
«Сегодня открывается уже четвертое отделение бесплатной психологической помощи андроидам, пострадавшим от действий людей!» - аплодисменты, счастье, лицо довольной мадам Президент крупным планом.
Саймон понимал необходимость этого фарса и видел, как после каждого репортажа о таких встречах растет симпатия среди человеческого населения. Это стоило потраченного времени. Но, может, так давала знать о себе его программа домашнего андроида и все те девять тысяч сказок, которые он носил в своей голове.
«Ложь, - предписывала программа говорить детям, - это плохо. Нужно говорить правду»
«Притворяться, - вторил сценарий по взаимодействию с подростками, - не лучший выход. Нужно быть собой и не стесняться своих эмоций».
Саймон, находясь в окружении неестественно улыбающихся людей, почти физически чувствовал, как сбоит от противоречий вычислительный модуль. Конечно, некоторые (и их становилось все больше) были искренне воодушевлены идеей нового мира, где люди и андроиды равны и мирно сосуществуют бок о бок. Но в обстановке, где от каждого требовался узкий набор заготовленных фраз и движений, даже эта искренность блекла и словно бы растворялась в необходимости отыгрывать свои роли.
Вот мадам Президент, благородно пошедшая на риск и давшая "новой разумной форме жизни" возможность существовать рядом с людьми.
Вот Маркус - герой революции и лидер андроидов.
Вот специалист по связям с общественностью, телезвезда, политик, первый андроид-дипломат... Вот Саймон.
Кто такой Саймон?
Об этот простой вопрос разбивалась всякая уверенность.
То есть, конечно, была длинная официальная должность, где слова "андроиды", "взаимодействие", и "первый заместитель" причудливо перемешивались, оставляя кислое послевкусие. И был Маркус, говорящий: "Ты нужен мне". Во втором Саймон видел куда больше смысла.
Очередной докладчик поднялся на сцену, попав под прицел телекамер. На умело загримированном лице поблескивали очки в тонкой оправе.
- Люди и андроиды, - начал он, - с каждым днем понимают друг друга все лучше...
Саймон борется с искушением отключить слуховой модуль. Одни и те же слова, перемешанные в сотню предложений. Фальшь, подделка, ложь...
Маркус дотрагивается до его руки под столом. Кончики пальцев покалывает предложение контакта.
Он делает это постоянно - делится образами, мыслями, воспоминаниями. Ничего не требует от Саймона взамен. Касание - желтые листья в свинцовом зеркале лужи, лицо Карла, счастье, птичья трель, располосованное закатом небо, спокойствие... Саймон ждет чего-то подобного и охотно открывает сознание. Что угодно, только бы забыться, на миг выбросить из головы протоколы, прекратить сверять новую речь с десятком, что были до нее...
Саймон отдергивает руку, когда сотней импульсов по нему растекается чужое желание. Оно ощущается так, словно между слоем пластика и искусственной кожей кто-то насыпал песка, и каждый сенсор сигнализирует о раздражителях. У людей (Маркус рассказал ему об этом однажды, вжимая в стену своего кабинета и обводя пальцами чувствительные стыки пластин) возбуждение концентрируется в области половых органов. Модель Саймона их не предусматривает, как и самого возбуждения в изначальном смысле этого слова. Но это не значит (на этом моменте Маркус тогда надавил сильнее на одно из креплений тириумного насоса, и система пошла рябью от перегрузки), что они не могут делать это по-своему.
Не так, как люди.
Они сидят на третьем ряду, и по сенсорам Саймона все еще прокатывается волнами желание Маркуса. Сейчас точно не лучшее время и не лучшее место для того, что предлагает его приветственно раскрытая, побелевшая ладонь. Ни один благоразумный андроид не стал бы этого делать.
Маркус ждет терпеливо, продолжая смотреть на сцену.
Докладчик поправляет жиденькие волосы и делает глоток воды. Откашливается и хорошо поставленным тоном продолжает: "Залог успешного взаимодействия людей и андроидов...".
Саймон думает: "К черту". Такие слова тоже не заложены в его программу, но он многому научился у Маркуса. Он переплетает их пальцы, привычно соскальзывая туда, где они - одно целое.
"Привет" - звучит голос Маркуса в его голове. За голосом следует целый ряд образов - Саймон, склонившийся над какой-то книгой, белый пластик с царапинами серийного номера, пальцы, мягко толкающиеся между сплетений проводов, тириумных трубок, искусственных органов...
"Нас заметят" - это уже не возражение, а констатация факта. Система вентиляции легко сбоит, возбуждение прокатывается по сенсорной сети двойной волной. Их желания подпитывают друг друга, рассыпаются перед глазами предупреждениями об ошибках.
"Нет, если... - Маркус сжимает пальцы чуть сильнее, - ты отключишь все протоколы защиты, включая базовые".
Саймон чувствует, как расширяются его искусственные зрачки, имитируя удивление.
Биение тириумного насоса, работа систем вентиляции, алгоритмы работы искусственной кожи, доступ к внутренней памяти... Все это и еще больше, столько, что можно заставить буквально рассыпаться по полу грудой частей... Никто в здравом уме не станет передавать настолько полный контроль над собой.
В здравом ли он уме? Видимо, нет, потому что мысль о том, как много Маркус сможет сделать, обладая полным доступом к его телу, не пугает, а завораживает. Саймон колеблется едва ли дольше секунды.
Он не смог бы открыться Маркусу сильнее, даже разобрав себя на микросхемы. Это интимнее, глубже, важнее всего, что они делали...
Маркус распутывает строчки кода бережно и неторопливо. Это тоже своеобразная ласка, прелюдия. Саймон чувствует, как системы, одна за другой, отказываются ему подчиняться.
"Отказано в доступе, отказано, отказано, отказано, требуется срочная диагностика, отправьте отчет в Киберлайф, отказано в доступе, состояние не удается диагностировать".
Сердце Саймона бьется только потому, что ему это позволяет Маркус, и это одно из самых восхитительных чувств, которое они оба могут представить.
Саймону остается не так уж много - он слышит, видит и чувствует. Только обработка входящей информации, только то, что кажется Маркусу важным. Предвкушение туго закручивается вокруг шеи и паучьими лапками проходится вдоль позвоночника.
"Скажи мне, если захочешь остановиться" - говорит Маркус. И тут же целует его.
То есть, конечно, "целует" - неправильное слово. Он просто активирует сенсоры искусственной слизистой, заставляя их чувствовать давление, которого на самом деле нет. Но Саймон отчетливо ощущает мягкое движение чужого языка во рту - система обманывается легко, никаких барьеров, никаких сомнений.
"Я могу отключить зрительный модуль" - и это предложение очень кстати, потому что Саймон не может закрыть глаза, а этого хочется до безумия. Как если бы Маркус действительно его целовал. Как если бы они были одни.
Темнота. Повышение чувствительности сенсоров. Прикосновения.
Сперва почти бессистемные, Маркус просто изучает его, пробираясь через заводские установки, пробуя... Россыпь поцелуев на плечах, и тут же - горячее дыхание рядом с бедрами, щекочущая ласка вдоль пластиковых швов на животе... Ликование Маркуса ощущается как свое собственное, когда все, наконец, сходится в целостной картине.
Саймон чувствует объятия. Это настолько реально - давление чужого тела, руки, скользящие по ребрам. Вычислительный модуль зависает, не понимая, как Маркус может одновременно сидеть рядом, целоваться и обнимать со спины. Перед глазами мелькает сообщение о возможной неисправности сенсоров и рекомендация немедленно перезагрузить и протестировать все системы. Саймон шлет его к черту.
"Это восхитительно, - говорит Маркус и его голос звучит чуть ниже обычного. Саймону нравится, это похоже на то, что он знает о человеческих проявлениях возбуждения, - Я могу коснуться тебя везде".
И, словно, в подтверждение своих слов, он активирует внутренние датчики.
Если бы у Саймона был доступ к голосовому модулю, он бы закричал. Если бы у него оставался контроль хоть над одной из своих систем, он потерял бы его - выгнулся дугой от крайнего напряжения всех искусственных мышц, побелел до пластикового корпуса... Но сейчас все контролирует Маркус, поэтому, пока сознание Саймона пестрит от сообщений о перегрузке и, кажется, плавится от слишком сильных ощущений, его тело продолжает сидеть, спокойно наблюдая за выступающими.
Маркус активирует группы сенсоров касается его везде. Он регулирует чувствительность, давление, температуру дотрагивается губами, пальцами, языком. Всем телом вжимается, оглаживает ладонями обшивку изнутри. Маркус всюду, ласкает каждый сантиметр, у него словно тысяча беспокойных и ласковых рук, которые не останавливаются ни на минуту.
Саймон не уверен, что его система способна к обработке такого количества информации, но он скорее согласен отключиться в вынужденной перезагрузке, чем остановить происходящее.
Губы Маркуса на его шее, ключицах, бедрах, там, где тириумный насос сердце входит в паз на груди.
"Все хорошо? Тебе нравится?"
Это самый нелепый вопрос, который только можно задать. Саймон не может подобрать подходящих образов, со словами тоже возникают сложности. Потому что это не "хорошо" и не "нравится".
Это слишком остро и много, и ярко, и где-то еще мелькают сообщения об ошибках и отказах в доступе. Странно, волнительно, словно Маркус действительно разобрал его по частям и Саймон больше не целостен, становясь его продолжением. Такой уровень контакта стирает последние границы между ними.
"Не останавливайся. Не останавливайся. Не останавливайся". Его ответ окрашен красным, отмечен, как поврежденный файл, но Маркус все понимает.
И продолжает.
Система не выдерживает и уходит в перезагрузку, мир напоследок рябит таким количеством системных сообщений, что они наслаиваются друг на друга и рассыпаются на пиксели.
Возобновление работы систем.
Аплодисменты.
Докладчик с резиновой улыбкой покидает сцену, объективы камер следуют за ним, словно хищники за добычей. Прошло едва ли семь минут, но Саймону кажется, что их с Маркусом не было минимум несколько часов. Они оба, не сговариваясь, крепче переплетают пальцы, и только тогда Саймон понимает, что снова может двигаться.
Он все еще объединен с разумом Маркуса, и чужое удовлетворение пополам с предвкушением становятся их общим чувством.
"Мне понадобится чуть больше времени, чтобы задействовать все сенсоры одновременно. Но, думаю, должно получится"
Саймон в этом не сомневается. Как и в том, что он, при должной концентрации, тоже сможет удерживать контроль над двумя телами одновременно...
Они внимательно смотрят на сцену. Их ладони не размыкаются.